Кладбище надежд

Ещё можно попытаться прорваться в ворота — но ближайшие к воротам башни, выдающиеся за основную линию укреплений, обеспечивали перекрёстный обстрел штурмующих ворота. Трое ворот подряд высадить под огнём со стен не легче, чем пробить стену тараном. А над самими воротами в толще стены устроены казематы с бойницами в полу: можно хоть стрелять сверху, хоть лить на головы ломающим ворота воинов всякую горячую гадость. Пока справишься со всеми воротами, воротный проём доверху заполнят трупы. А ведь можно избавиться от опасности и радикальнее — притащить к воротам пару телег с кирпичом и просто выложить его за каждыми из ворот. Для вылазок сгодятся и неприметные калитки сбоку от ворот, которые не легче высадить, но куда удобнее оборонять.

Отличная крепость, что и подтвердили две последние осады. Если б не Моррест... Но если у Эвинны нашёлся Моррест, то и у Арднара кое-кто найдётся.

Воинов на стене становилось всё больше. Уже почти половина отряда взобралась, за первой лестницей встали ещё три. Ещё немного — и можно идти брать башни, открывать ближайшие, Валлейские ворота — и брать Нижний город приступом. Если получится, то можно и Цитаделью заняться. Там стена старая, ещё Эгинаровых времён, тонкая, вдобавок, невысокая: полагались на холм. Вдобавок ещё в бытность свою солдатом короля-батюшки Амори Арднар побывал в гарнизонной тюрьме Макебальской цитадели — и видел в укреплениях одно слабое место. Где вполне получится сжечь и ворота, и деревянное нутро надвратных башен. Они тоже перестраивались при Аргарде, и каменной сделали лишь внешнюю стену. Всё, что внутри — перекрытия, лестницы, внутренние переборки — делалось из дерева. За пару столетий оно рассохлось, и гореть будет будь здоров...

Последним на стену поднялся Эгар ван Видрагар. Тард бросил на ближайшие башни внимательный, отмечающий малейшие изменения обстановки, взгляд, скользнул взором по ведущей со стены в город лестнице, неопределённо хмыкнул. "Ну вот, сколенцы, и прошляпили вы Макебалы!" — словно говорил его взгляд. Теперь — только отдать людям приказ спускаться, чтобы атаковать башни и снизу, и со стены. Пора переходить к следующему этапу штурма — захвату ворот.

Но что-то мешало отдать короткую команду, после которой у защитников Макебал не останется ни одного шанса. Это ведь огромная сила — полновесная рота отборных головорезов внутри кольца стен. Пока беспечные после прошлых успехов бунтовщики продерут глаза, поймут, что враг уже в городе, схватят оружие, выскочат на улицу, пока поймут, что к чему... Пока придумают, кому командовать во всеобщей неразберихе, где перемешались люди из разных полусотен, сотен и рот... Ведь оставшиеся за стеной тоже не будут сидеть сложа руки.

Но хотя, судя по всему, на сей раз удалось застать бунтовщиков врасплох, чувство опасности тарда прямо-таки вопило о ловушке. Слишком всё просто. Откуда может прийти опасность? Эгар снова и снова вглядывался в стылую мглу, ноздри хищно раздувались, как всегда в предчувствии боя.

Воздух! Какой-то неприятный, резкий запах плыл в сыром воздухе, щекоча ноздри. Внизу этого запаха не было. Ротный принюхался, опустил голову чуть ниже. Да, чем ближе к поверхности стены, тем сильнее мерзкий запах. Что бы могло так вонять? И что это за чёрные лужи под ногами, густая, как вакса, чёрная дрянь основательно заляпала сапоги... Тард нагнулся, макнул палец в лужу, нюхнул. Маслянистая какая-то пакость, тьфу, будто Ирлиф и его Тёмные обгадились...

Понимание взорвалось наподобие алкского взрывчатого зелья, какое, по слухам, вовсю применяли в последние два года в Нижнем Сколене, да и в Тольфаре тоже. Масло! Но не простое, а "земляное" — то самое, которое было в основе адской горючей смеси в снарядах для метательных орудий. Как эта дрянь горит, он знал слишком хорошо: лицо на всю жизнь испятнали следы огненных брызг...

И, будто ожидали этого момента, башни по бокам захваченного алками участка стены ожили. В узких бойницах, предназначенных для обстрела крепостных стен, блеснули багровые огоньки. "Стрелы!" — мелькнуло в голове ротного. И сразу стал ясен замысел проклятых мятежников, понявших, что в честном бою рыцарей и наёмников не одолеют: они приготовили каждому десятому в войске Арднара Мясника поистине жуткую смерть.

— Со стены бегом! — едва сдерживая панический ужас, крикнул Эгар.

Поздно. Сразу две горящие стрелы выметнулись из бойниц и ударили в самые большие лужи под ногами воинов. И огненная волна хлынула во все стороны, рыжее дымное пламя загудело, заревело, быстро набирая силу, наполнившись жирным чёрным дымом, туман стал вовсе непроглядным — буро-багровым, как свернувшаяся кровь.

На стене воцарился ад. Между защитным парапетом и ведущей со стены лестницей бесновалось пламя, в нём метались превратившиеся в живые факелы наёмники. Кто-то пытался сбивать пламя, кататься по земле, но одежда только пропитывалась мгновенно вспыхивающей жидкостью. Кто-то метнулся к лестнице — но и каменные ступени были щедро политы адской жидкостью, вдобавок она была завалена быстро разгорающимся хламом. Какой-то шанс оставался у тех, кто сразу догадался броситься к приставным лестницам — но они же стали и последними, кто смог спастись. Как раз в этот момент огонь добрался до не замеченных в тени стены вёдер с алкским взрывчатым зельем, смешанным со щебёнкой и ржавыми гвоздями. Кто-то додумался уложить их на бок, чтобы выброс огня и осколков пришёлся в нужном направлении. Вёдра разорвало взрывом — но они успели направить ударную волну и осколки от стены — как раз туда, где из последних сил боролись с огнём тарды. Вёдра взрывались одно за другим, и каждый раз поперёк или вдоль стены словно мела железная метла. Когда последнее из них вспухло бесформенным комом огня, а по стенам застучали осколки и камешки, со стены смело всех...

Огонь бесновался на стене, отдельные ярко-рыжие языки взлетали над узорчатой кромкой зубцов, в бойницах не мелькали отблески, как от факелов, а ровно сияло пламя. То и дело со стены срывались вопящие живые факелы, пытавшиеся добраться до лестниц, но неизбежно срывались, а может, они сочли меньшим из зол падение с высоты пяти копий. Что ж, Арднар их понимал: чем гореть живьём в адском пламени, уж лучше головой на камни и в ледяную грязь.

Закаменев лицом, до боли стискивая рукоять меча, Арднар смотрел на гибель своих воинов. Он отомстит за них, отомстит чудовищно, так, что это сколенское быдло будет, как о величайшей милости, молить о быстрой смерти для своих жён и детей — но её не получат! Они умрут стократ страшнее, чем сейчас умирают на стене попавшие в огненную ловушку аристократы, перед которыми это поганое быдло должно ползать в грязи, и ещё радоваться, что они не брезгуют их бабами, пользуются правом первой ночи. Они поймут, что сегодня совершили самую страшную ошибку в жизни!

Но будет это точно не сегодня. Внезапность, на которую рассчитывали воины Арднара, утрачена безнадёжно. И пусть рыцари, в едином порыве бросаясь к стенам, ставят лестницы справа и слева от охваченной огнём стены. Пусть лезут на стены, не обращая внимание на свищущие сверху стрелы. Стены озаряются светом факелов, топот сотен ног по лестницам и пандусам с внутренней стороны стены слышны даже отсюда. Мятежники знали о штурме. О том, что он будет именно этой ночью. И даже о штурмовой группе из трёхсот отборных воинов, призванной, перебравшись через стену, атаковать город изнутри. А ведь в том отряде были не только наёмники — но и первые, самые преданные, стойкие и подготовленные рыцари. Те, с кем он начинал, ещё при Эвинне. Отборные вояки, и, главное, готовые идти за ним в огонь и воду. Каждый из которых стоит десятка любых других, которые предадут Арднара ван Хостена после первых же больших неудач.

— Ненави-ижу!!! — хрипел в первобытной ярости, и сам того не замечал, Арднар. И не он один: с яростным рёвом рыцари пытались взобраться на стены между башнями, уже не слушая командовавших отход командиров, они упрямо карабкались наверх — и летели обратно в ров, сбитые копьями, застреленные в упор из луков, зарубленные чеканами, зашибленные кистенями. Там, где случалось чудо, и они врывались на стену, в ход шли цепы, пересаженные на копейные древки, и уже не крестьянские топоры — а вполне себе пристойные секиры и алебарды, выкованные перешедшими на сторону повстанцев кузнецами. Да и выучка мятежников, хоть он уже с ней и сталкивался, неприятно поразила Арднара. Чувствовалось: это уже не та рыхлая, лишь авторитетом вождей скреплённая толпа. Войско, знающее себе цену, познавшее вкус победы, видевшее беззащитные спины бегущих врагов. И прекрасно знающее, ради чего надо насмерть стоять на стенах и бить тех, кто пытается прорваться в город. Когда там, в домах за крепостными стенами, живут семьи защитников, предводителям горожан не нужно пылких речей.

Арднар знал с самого начала: новые жители Макебал не дадут себя перерезать, как баранов. Но надеялся, что выучка и опыт рыцарей превозмогут мощь укреплений и первобытную ярость мятежников. Будь в городе Эвиннино войско времён Гверифа и Вестэлла, так бы и получилось, но на четвёртый год войны... Вдобавок у них там едва ли не больше бойцов, сколько во всём его войске. Вся надежда была на внезапность — но и эта ставка оказалась бита.

И всё-таки рыцари рвались вперёд. Похоже, не его одного опьяняла ненависть. Когда стяг одного из отрядов взмыл над захваченной приземистой башней, Арднар даже понадеялся, что всё-таки случится чудо, и войску удастся ворваться в город. Но нет, мятежники вовремя заметили угрозу, и бросили в контратаку целую сотню. Прорвавшиеся в башню рыцари долго не продержались: вскоре один из повстанцев сбил флаг вниз, вслед за ним через зубцы вверх тормашками полетели трупы рыцарей. Полный кровожадной ярости рёв пронёсся над стенами.

Нет, понял Арднар, сегодня точно не их день, то есть ночь. Даже если прорвутся, на улицах города останется полвойска. После этого они станут лёгкой добычей любой из повстанческих армий. Делать нечего — надо отходить. И постараться досидеть до прихода алков под стенами города.

Арднар пришпорил коня, не обращая внимания на свистевшие со стен стрелы, помчался вдоль крепостного рва.

— Назад! Все назад! Кому сказал?!! Зарублю, ублюдки!!!

Знакомый голос предводителя действовал отрезвляюще на опьянённых ненавистью людей. По одному, мелкими группками и целыми подразделениями рыцари спускались обратно, и грамотно, прикрываясь щитами и не показывая спины, откатывались к укреплениям, из-за спин латников лучники вели огонь по бойницам — без особого, впрочем, успеха. Повстанцы стреляли в ответ, их стрелы дождём стучали по щитам — но лишь немногие находили цель. Чуть позже рыцари растворились во мраке — и перестрелка тоже стихла. Тишина не наступила: во рву стонали копошащиеся в ледяной грязи раненые. Им Арднар не завидовал: раненые, а большей частью искалеченные падением со стены, они были обречены на медленную смерть от потери крови и холода. Вряд ли им удастся вылезти по осклизлым стенкам рва, а глупцов вытаскивать их под стрелами со стен не найдётся. Но даже среди обречённых порой вспыхивали короткие схватки: среди упавших со стены попадались и повстанцы.

Униженные и озлобленные, рыцари возвращались в укрепления. Предрассветная мутная мгла словно прикрыла их защитным пологом, скрывая от града обидных насмешек. Тем более обидных, что исходили они от вчерашних холопов.

Часть 1.

Глава 1. Макебальская пленница

— Арднар-катэ, прибыл гонец от храмовников. Требует немедленно его принять.

— Принять? — предводитель не удержался от мрачной иронии. — Может, это ему надо принять... Скажем, яд? Ладно, ведите его. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

С самого начала этой дурацкой войны Арднару казалось: Амори больше привечает храмовников, чем сколенских рыцарей. Понятно, с чего: если они ушли от Эвинны, когда у неё начались неудачи, то храмовники сразу же, с первых дней встали на правильную сторону, да ещё смогли как-то выслужиться перед алками. Это понятно — но ведь у этого Эльфера не больше полутысячи бойцов, а у него, Арднара, только в главном войске втрое больше. Это не считая многочисленных мелких банд, разосланных во все стороны. Вдобавок он стоит под стенами Макебал, а Эльфер прячется в Гверифской субе. Спрашивается, кто важнее для торжества алкского дела? Но шпионы доносят: Эльфер не только нашёл общий язык с Амори, но и пользуется алкской поддержкой. Похоже, этого ушлого жреца алки уже прочат на роль наместника Верхнего Сколена... Если так, он взлетит высоко... И уже сейчас надо думать, как или подольститься к нему, или скомпрометировать его перед Амори. А пока... Отчего не послушать?

Гонец оказался здоровяком, одетым в воронёную кольчугу и массивный горшкообразный шлем. Арднар Мясник рядом с этаким медведем казался чуть ли не подростком. Сам не дурак помахать мечом, Арднар понял: без крайней нужды он никогда не выйдет с таким на дуэль. Воина, или, скорее, целого Витязя Правды, выдавали в нём неброский, абсолютно лишённый украшений меч на поясе и видавший виды, вылинявший от дождей и солнца неброский плащ. Одежда воина, осознающего себя лишь одним из множества храмовых солдат, а не рыцарем, который сам себе войско.

— Приветствую вождя рыцарей Верхнего Сколена, — почтительно, но без подобострастия представился посланец. — Зови меня Кранарх ван Беород. Меня послал глава Воинов Правды Эльфер ван Нидлир, ныне, как и вы, являющийся союзником короля Амори. Друг нашего друга — наш друг. Как король готов помочь нам, так и мы готовы поделиться помощью с вами. Вам говорит что-нибудь такое слово: джезайлы?

Арднар нахмурился. Ещё бы не говорило! Наверное, уже все на Сэрхирге знают, что у Амори появилось какое-то особое оружие, которое стреляет огнём, и от которого не спасают ни щиты, ни шлемы и кольчуги. А есть ещё особые огненные катапульты, с помощью одной из которых взята Лакхни. И делает их непонятно откуда взявшийся мастер — наверняка колдун, а то и вселившийся в обычного человека демон. Судя по многажды перевранным слухам, тот, кто овладеет этими штуками, станет непобедимым. Но попробуй, добудь их! Алки, не будь дураками, с остальными не делятся!..

Говорят, Моррест, Эвиннин приспешник, умудрился такие добыть. Ну так его с алками ничего не связывает. Такой путь Арднару ван Хостену заказан.

— Итак, Арднар-катэ, слушайте внимательно. Неделю назад к нам прискакал гонец от короля. Амори решил предоставить нам огненное оружие. Мы готовы поделиться с вами...

— Что вот просто так, от щедрот своих? — не поверил Арднар. Чутьё не подвело.

— Конечно, нет, — улыбнулся Кранарх ван Беород. — Но денег мы от вас не потребуем. Единственное, что от вас требуется, это сущий пустяк: чтобы вы признали право Храма Стиглонова представлять интересы Сколена перед королём Алкским. И тогда половина джезайлов и огненных катапульт достанутся вам.

Арднар судорожно, до боли, стиснул рукоять меча. Боль отрезвила, вернула ясность мысли, заставив вспомнить, что сейчас убить эту тварь нельзя. Наоборот, нужно улыбаться проклятому храмовнику, демонстрировать послушность и расположение. А так хочется выхватить из ножен меч — и распластать мерзавца надвое, разрубив от плеча до бедра. Хоть и неясно, кто кого тут распластает. Или — нет, растянуть на дыбе и неторопливо, вдумчиво замучить насмерть.