Зря спящий проснулся

— Нет, — она тряхнула головой, как перепуганная лошадь. — Я одна. Моя напарница на них вообще внимания не обращает.

— Это хорошо. — Горданов задумчиво постучал массивным перстнем на пальце по полой трубе кровати и по палате пронесся низкий гул. — Вы, трое, остаетесь сторожить субъекта, а мы идем в кабинет к главному врачу. У вас же есть принтер и интернет?

— Конечно, конечно.

— Тогда вперед.

Федор Михайлович затрусил к выходу, Лиля, чуть ли не бегом, бросилась за ним. Они не успели сделать из десяти шагов, как полковник щелкнул пальцами и сказал:

— Ох, забыл кое-что, подождите меня секундочку.

Он вернулся в палату, прикрыв дверь, и быстро сказал на ухо мужчине с каменным лицом:

— Девку вечером выводим из игры. Доктора оставляем, слишком крупная фигура. Будет много шума. Он сам все поймет, не дурак.

Бронзовый кирпич на монументальной шее понятливо моргнул, закрепив где-то в глубинах своего могучего организма устный приказ.

Первый смертный приговор был подписан.

ДЕНЬ -7

В комнате было практически пусто. Светлые стены, потолок со встроенной подсветкой, новый черный кожаный диван и низкий прозрачный столик перед ним. Плоские, как блин, модерновые часы без временных отметок, тихонько тикали в такт ожиданию.

Андрей сидел в глубоком углу дивана, располагавшему скорее к отдыху, а не деловой встрече, и сосредоточенно пытался состыковать кончики пальцев левой руки с правой. Пальцы едва заметно дрожали.

Костюм, который он купил позавчера, облегал более чем приятно, и это радовало, потому что тысячу долларов за него пришлось отдать скрепя сердце. Но... перспективы. Все траты перекрывали радужные перспективы, да и к тому же, темно-серый костюм на Андрее смотрелся просто отлично, плюс массивный стальной ремешок наручных часов и запонки — все это придавало уверенности. И чувство некоторого превосходства над остальными людьми, снующими по улицам в шортах, майках и шлепанцах, не покидало Андрея ровно с того момента, как он выехал на машине за город и, по прошествии часа, не припарковал ее на огромной, практически пустой, стоянке на закрытой территории, возле компактного, но вместительного, белоснежного здания, примыкающего к естественному лиственному лесу.

Контракт. Контракт. Контракт.

Через весьма серьезную, это понял даже психолог (пусть и один из лучших в своем деле), охранную систему его провел молчаливый, крепко сложенный мужчина маленького роста.

Они пересекли современный холл в виде колодца по какому-то дорогому, отражающему все, словно зеркало, полу из камня, поднялись по винтовой лестнице и вот, когда захлопнулась одна дверь, Андрей оказался перед другой, открытия которой ему велели ожидать.

Сколько времени? Неизвестно. Но, судя по рассказам старинного друга и, одновременно с этим, учителя, Бориса Борисовича Уноберга, все ожидания, даже суточной давности, того стоили.

Контракт. Контракт. Контракт.

Ему ничего не объяснили толком, сославшись на секретность, военность и государственность будущей работы, но Борису Борисовичу Андрей верил. Ничего плохого он никогда бы не предложил и если бы подозревал о каких-то подводных камнях, то тут же сообщил бы ученику. Но нет, не было ничего такого даже в намеках. А была лишь одна фраза, накрепко запавшая Андрею в душу: "Очень важное дело. Пожалеешь, если не согласишься".

Что могло показаться столь важным человеку, всю жизнь посвятившему себя науке психологии и заработавшему столько титулов и регалий, что если бы он собрался переезжать со своей квартиры в центре Москвы, то грузчики взяли бы с него по двойному тарифу за количественную сложность перевозки?

Явно, не какой-то там пустяк или работа, с зарплатой на десять-двадцать тысяч рублей выше той, что платили Андрею в частной клинике.

"Что мне нужно подготовить? Отзывы, рекомендации?".

"Ничего лишнего", — Борис Борисович покачал головой с седой шевелюрой, через которую просвечивалась розовая, словно у младенца, кожа. — "Им нужно всего лишь взглянуть на тебя, остальное доделают мои рекомендации".

"И все?" — недоверчиво спросил Андрей, стоя уже на пороге профессорской квартиры.

"И все".

Но теперь, в этом чересчур кондиционированном помещении, пальцы ног в легких кожаных туфлях неприятно замерзли, и Андрей знал, почему это происходит. Как бы он не старался себя сдерживать, но нервы выползали наружу и это было плохо. Что же он за психолог, который не может совладать с самим собой? Нужно было срочно собраться и успокоиться.

Контракт. Контракт. Контракт.

Пальцы рук сошлись и разошлись. Андрей откинулся на спинку дивана, напряженно выдохнул и вдруг замер, наткнувшись взглядом на едва приметный серый глазок видеокамеры на потолке, в углу.

"Черт! Блин, блин, блин!!!".

Он медленно моргнул и снова выпрямился, стараясь держать спину прямо, как бы не неудобно это было в данном диване. Огладил все складки костюма, поправил галстук и огляделся по сторонам, в поисках чего бы то ни было, способного отвлечь его от пальцевой медитации хоть на время.

Но в комнате было по-прежнему голо и пусто. Мобильный телефон остался лежать запертым в холле, в специальном ящике и маленький ключ от него проступал через ткань брюк. Андрей потер его большим пальцем и снова шумно выдохнул.

Когда же уже все это закончится? Вернее, начнется.

Неожиданно щелкнул замок и безымянная дверь, возле которой Андрея посадили, как цепного пса в ожидании хозяина, открылась. Из нее вышел пузатый мужчина лет пятидесяти, в сером костюме, но без галстука, держа перед собой стопку бумаг.

Андрей вскочил, не зная, что ему делать, но инстинктивно протянул руку и широко улыбнулся:

— Доброе утро.

— Доброе. — Пузатый отрывисто пожал ладонь и внимательно осмотрел Андрея с ног до головы. — Присядем.

Он уселся на диван, откинув пиджак, и Андрей краем глаза заметил матово блеснувшую где-то в глубине, возле пояса, кобуру. Это ему не понравилось больше всего вместе взятого, что уже произошло с ними в этом странном месте. Оружия он не любил, как и не любил людей, его применяющих.

— Меня зовут Илья Юрьевич Горданов, считайте, что я начальник отдела по работе с персоналом. А вас — Андрей Геннадьевич Кузнецов. Правильно?

— Да. — Андрей поспешно кивнул. — Можно просто, без отчества.

Пузатый еще раз внимательно посмотрел на Андрея, и тому стало неловко. Правда, он выдержал тяжелый взгляд, лишь в конце спасовав и слегка пожав плечами, но Илья Юрьевич не обратил на это никакого внимания, снова углубившись в бумаги, которые он веером разложил на столе. Будто прибив толстыми пальцами, он тасовал их туда-сюда, выискивая одному ему понятную и нужную информацию.

— Вам тридцать три года, женаты, детей нет.

— Верно.

— Работаете в... частной клинике, так. Какой опыт медицинской практики?

— Тринадцать лет, я уже начал работать во время учебы понемногу, благо, связи и знакомства были.

— У вас много хороших связей? Имеете возможность продвижения по знакомству? Решения различных вопросов, их урегулирование?

— Да не слишком, — Андрей смутился, будто его поймали на лжи. — У меня лично вообще такого рода "связей" не имеется. Просто у наших родственников была на тот момент собственная клиника, вот меня туда и приняли работать. Но вот к вам я попал как раз по знакомству, меня рекомендовал Уноберг.

— Это я знаю.

Илья Юрьевич вытащил пару листов и откинулся на спинку дивана.

— Детей почему нет?

— В смысле? — Андрей рассеяно нахмурился, не убирая улыбки с лица.

— Вы пять лет в браке, почему у вас нет детей. По-моему, понятный и четкий вопрос. — Брови начальника отдела раздраженно поползи вверх.

— Я... я... просто я как-то не ожидал подобного вопроса, извините, был настроен на иной лад. А это столь важно?

— Вы можете отказаться отвечать на мои вопросы в любой момент.

— И что тогда?

— Тогда мы с вами распрощаемся. Поверьте, я задаю их не ради любопытства, чтобы потом во дворе с бабушками перетирать.

— Хорошо, ладно. — Андрей сцепил руки на колене. — У нас с женой нет детей по причине здоровья. Не получается, вот и все.

— Понятно. Теперь следующий вопрос — как вы относитесь к командировкам?

— Смотря каким.

— Три месяца в командировке, неделя дома. Затем два месяца и неделя дома. Затем месяц и неделя.

— Ох.

Андрей недоверчиво улыбнулся и покачал головой.

— Это слишком, как мне кажется. Я что — в море должен уходить плавать?

— Нет, сюда. Но со стационарным пребыванием на данной территории. Не всегда, — Илья Юрьевич успокаивающе поднял руку. — Но первые полгода абсолютно точно, затем по ситуации.

— Какой ситуации?

— Я не смогу ответить на этот вопрос ровно до того момента, как мы не выясним все и не начнем подписывать договор.

— Нет, нет, погодите. — Теперь Андрей поднял руку, но протестующе. Он нервно облизнул губы и подвинулся вперед, на край дивана. — Я не могу давать никаких обещаний вслепую. Я не знаю сути работы, не знаю условий, не знаю, в конце концов, зарплаты! Я не знаю ничего, а вы требуете с меня согласия.

— Не согласия, вы путаете. Я задаю вопрос — как вы относитесь к командировкам, всего лишь невинный вопрос.

— Мы взрослые люди и все прекрасно понимаем, и если даже так, то какая разница!? В объективной ситуации, то есть в принципе, я отношусь к долгим командировкам плохо, но...

— Вам нужны детали, я понимаю. — Илья Юрьевич отложил листки бумаги и пристально уставился на Андрея. У него было обветренное, будто вырезанное из каменной глыбы, лицо, светло-серые глаза и нос картошкой. — Начнем, пожалуй, с зарплаты на ближайшие полгода. С таким режимом работы она составит двадцать тысяч долларов в месяц плюс премиальные по факту, о них сейчас не будем. Вас обеспечат трехразовым питанием, плюс у нас есть бесплатные автоматы с различными закусками и питьем. Жить вы будете в отдельном двухкомнатном номере, на нашей территории. В нем есть все — телевизор, компьютер, кондиционер, туалет, душ. Нет только свободного интернета и полностью сотовой связи, об этом отдельно обговорим позже. Плюс природа и замечательное озеро с карпами в полутора километрах отсюда, это если вы не разлюбили бегать по утрам.

— Не разлюбил... Но откуда вы знаете?

— Это моя работа и никакого вторжения в вашу личную жизнь, поверьте. Нам нужно знать о своих работниках для дела абсолютно все, это очень важно. Тем более, с тем уровнем доступа, что будет у вас.

— Уровнем доступа. — Андрей мелко закивал и поправил волосы. Ему неожиданно стало жарко, хотя он мог поклясться, что кондиционер не менял режима, но жар подымался откуда-то изнутри, удушливой потной волной.

Двадцать тысяч в месяц.

На своей нынешней работе он получал не больше десяти, или даже девяти, и это с учетом уровня клиентуры — депутаты, бизнесмены, звезды прогнивающего шоу-бизнеса. Неплохая зарплата, если не задумываться, сколько забирал себе хозяин клиники, но на то он и хозяин.

А теперь... просто сказка какая-то.

Двадцать тысяч.

— А зарплата белая? — спросил Андрей, чтобы хоть что-то спросить и оттянуть время на раздумье и прикидки.

— Естественно. Вы будете работать на государственную структуру. Больничный, если что не дай бог, социальный пакет, само собой подразумеваются.

— И отпуск в тридцать дней или сколько там у бюджетников?

— Нет, тут нет, — Илья Юрьевич развел руками. — Никаких отпусков, работа предстоит очень плотная и продуктивная. Но в отпускной период будет зачисляться зарплата в двойном размере, надеюсь, это покроет все неприятности и устранит усталость.

— А в чем же она заключается, эта моя золотая работа, позвольте узнать? Или пока ни-ни?

— Да почему же. — Начальник отдела довольно улыбнулся. — Я особо ждал этого вопроса после объявления цены, чтобы удостовериться в положительных свойствах вашей личности. В том, что вас интересуют не только деньги и теплое место, но и сама работа. Если честно, то мы знаем о вас практически все и эта встреча всего лишь выход на финишную прямую. То есть, вы пробежали всю дистанцию, сами того не ведая, и вот теперь осталось совсем ничего, последний рывок. Но на нем можно споткнуться и поломать ноги. А можно стать победителем, взобравшись на пьедестал почета.

— Согласен. — Андрею вдруг жутко захотелось курить, до сверби в легких. Он безысходно огляделся в поисках пепельницы, но у него даже сигарет не имелось, так как он бросил свою дурную привычку где-то год назад. Интересно, знал ли всемогущий отдел по работе с персоналом об этом пунктике? Или на территории разрешено курить без ограничений? Нужно будет потом спросить, решил для себя Андрей.

— Так вот, о вашей работе. Она будет заключаться в контакте с одним объектом.

— Объектом?

— Да, человеком. Всего лишь одним человеком на протяжении долгого времени.

— Одним? — Андрей недоверчиво усмехнулся. — За двадцать тысяч в месяц? Это розыгрыш какой-то? Я думал, что мне придется проводить сеансы с фсбшниками какими-нибудь или, там, работниками Сбербанка, Федеральной казны или чего-то подобного.

— Нет, человек всего один.

— Хорошо. — Легкий хлопок по колену и Андрей снова настроился на серьезный лад. — Один так один. Это президент, премьер-министр?

— Примерно так, но подробности вы узнаете после подписания контракта. Перед этим я покажу вам его, он сейчас очень слаб, только недавно вышел из комы. Абсолютно адекватный, нормальный человек, но без друзей и близких знакомых. Ему потребуется поддержка квалифицированного профессионала типа вас. И еще он потерял память.

— Ничего не понимаю, если честно, но вырисовывается сказка какая-то. Мне нужно будет жить тут целых полгода лишь минимум для того, чтобы проводить сеансы с одним-единственным человеком?

— Так точно.

— А все это здание, эта территория, эта зарплата — они откуда? Или таких, как я — много? И много таких, как он. Вроде как персональная нянька для больного олигарха, может, я в подобную ситуацию ввязываюсь?

— Нет, — Илья Юрьевич прокрутил массивный золотой перстень на указательном пальце, — но мне нравится ход ваших мыслей. Вы действительно мыслите, вы живой человек. Мне кажется, что мы отлично сработаемся.

— Погодите, я еще ничего не подписывал.

— Я думаю, что вы не откажетесь. Дело в том, что фигура и масштаб этого человека таковы, что все увиденное вами вокруг создавалось лишь для него одного, кроме самой коробки здания. Всё-всё-всё и только лишь для этого объекта. Включая вашу зарплату и зарплату еще нескольких десятков человек персонала, обслуживающих этот комплекс. Сейчас начинаете понимать? Если вы согласитесь сотрудничать на немного жестких, тут не убавить, условиях, то сделаете выбор в пользу работы всей своей жизни.

— Очень важное дело, пожалеешь, если не согласишься, — пробормотал Андрей.

— Что-что?

— Мне это сказал Уноберг Борис Борисович, мой профессор, учитель и друг по совместительству.

— Он сказал абсолютно верные слова.

— Но я не понимаю, я просто не понимаю, что он за человек такой, вокруг которого раскинулось вот это вот все! Это же не Джастин Бибер?