Хрустальный город

Адекватно воспринимать окружающий мир и себя в нем Саша смог только спустя несколько часов, на банкете посвященном победе. Он обнаружил себя сидящим за уставленным яствами и напитками столом и глупо улыбавшимся. Рядом с ним сидел Лиза, и щебетала на ухо.

— Саша ты такой молодец, можно я тебя поцелую.

— Не надо, — не соглашался Свиндич.

— Лиза, как может женщина, борющаяся за равноправия полов целоваться? — спрашивал, сидящий по другую сторону от Саши слегка пьяный Боря Баев, — Ведь это проявление слабости, говорящее о необходимости женщины идти на поводу у мужчины.

— Наоборот. Я же не жду, когда мужчина снизойдет до меня, а сама лезу целоваться, а это проявление ярого феминизма. Раз мужчина может приставать к женщине с поцелуями, значит, и женщины имеют право приставать к мужчинам. Это справедливо. Правда, Саша?

Но Свиндич уже не слушал их перепалку, а снова глупо улыбался, прокручивая в голове свой чудесный гол.

— 8 —

Проснулся Саша от перезвона будильника. Все тело ломило после вчерашних нагрузок. Не было желания не только подниматься с уже ставшей родной раскладушки, но и просто шевелиться и, зная особые взаимоотношения своего соседа с будильником, Свиндич снова закрыл глаза.

'Встану после следующего звонка' — дал он сам себе слово.

Каждый вечер Эдик клялся, что на следующее утро проснется пораньше и сдвигал время звонка на более ранний срок, но приводило это лишь к увеличению количества звонков. Самым любимым режимом работы будильника для бывшего вампира был режим 'дай поспать', дающий хозяину дополнительно пять — десять минут покоя, прежде чем звонок раздастся снова. В результате, если в понедельник будильник звонил дважды, то в пятницу количество перезвонов достигало шести. При этом Эдик все равно вставал в одно и то же время, на грани опоздания на работу. В первый раз, столкнувшись с подобной ситуацией, Саша вскочил с кровати как ненормальный, и ему пришлось любоваться на сладко храпевшего Эдика до тех пор, пока хозяин не соизволил открыть глаза. Наученный горьким опытом Саша старался вставать после хозяина, дабы не метаться по чужой квартире в поисках какой-либо еды для приготовления завтрака. Но в это утро, открыв глаза после очередного звонка, Саша увидел давно проснувшегося Эдика.

— Проснулся? — поинтересовался он у Свиндича, не отрываясь от экрана телевизора, — Смотри, какие дела в мире творятся.

— В эфире специальный выпуск новостей, — говорила телеведущая, одетая в строгий, деловой костюм, — Вашему вниманию предлагается запись выступления Генерального Секретаря Коммунистической Партии, посвященной празднованию юбилея выхода на экраны фильма 'Ночь после тяжелого дня', 'A hard day's night'.

На телеэкране появился начальник их участка, но на этот раз Мурзин был не похож на себя. Два подбородка на обрюзгшем лице, вековая мудрость во взгляде и слова, произносимые им так, словно они являли собой непререкаемую истину, в совокупности со 'Звездой героя' в количестве трех, делало Владимира Владимировича неузнаваемым.

— Дорогие товарищи! Уважаемые зарубежные гости! — начал свою речь новоявленный генеральный секретарь, — Перенесемся мысленно в шестидесятые годы двадцатого века. В ту пору капитализм господствует безраздельно. Эксплуатация масс, захватнические войны приносили владыкам капиталистического мира баснословные прибыли. Но под поверхностью буржуазного процветания, под ледяной коркой холодной войны вызревали общественные силы, призванные опрокинуть эксплуататорский слой. Кроме буржуазной культуры, существует другая, пролетарская культура, представители которой не желают ограничивать свое творчество рамками коммерческого примитивизма. Именно такую музыку, рожденную на рабочих окраинах капиталистических столиц, несли в массы прогрессивные музыканты, известные всему миру как вокально-инструментальный квартет 'Битлз'...

— Вот это наш бригадир загнул, — восторженно воскликнул Эдик, — А я все думал, почему он во время разговоров на работе ничего не говорит и только ухмыляется, а Мурзин значит, эру рок-социализма для нас готовил. Это же, сколько денег он накопить смог, если сумел такое у 'есликабыки' заказать?

...И сегодня, шестого июля, в день, когда на экраны вышел пропитанный духом марксизма-ленинизма великий фильм о великой музыке, — завершал речь Владимир Владимирович, — Мы говорим, сокрушающимся по поводу 'несовершенства' социализма противникам, что наше государство, было, есть и будет государством трудящихся. Как правильно высказался о неизбежном крахе империализма великий творец пролетарского металла Оззи Осборн 'Ты не спишь и думаешь о завтрашнем дне. Пытаешься оправдать свои поступки, но здесь нет никого, кто бы услышал твои слезы'. Да здравствует рабочий класс! Да здравствует коммунистическая партия! Ура, товарищи!

По дороге на работу Свиндич с интересом разглядывал празднично разукрашенные улицы. Там, где раньше висела реклама шоколадного батончика, теперь находился плакат с профилем Карла Маркса, Ленина, Мурзина и ливерпульской четверки. 'Мир. Труд. Битлз' — утверждали громадные белые буквы. Не остался в стороне от торжества и родной завод. В проходной на видном месте висела афиша: 'Сегодня в 15.00 в актовом зале состоится лекция 'Коммунистическая сущность творчества ансамбля 'Дип Папл'. Явка обязательна'.

— Я надеялся, в честь праздника пораньше с работы отпустят, а они еще лекцию устраивают, — недовольно пробурчал Эдик.

— Привет, ребята, — к разглядывающим афишу приятелям подошел расстроенный Боря, — Представляете, накрылась квартальная премия. С утра в милицию забрали и обещали письмо на работу отправить. Оказывается, я появился в общественном месте со слишком короткими волосами. Уши они у меня не закрывают, видите ли. Там вообще лысый мужик рядом со мной стоял. Почему к нему претензий не предъявили?

— 9 —

Актовый зал был забит битком, окна закрыты и от этого было невыносимо жарко и душно.

— Слово предоставляется штатному лектору райкома партии Фролу Бенедиктовичу Мудрочмолину, — тяжело отдуваясь, объявила дородная женщина с раскрасневшимся потным лицом, председатель профсоюзного комитета завода.

Появившейся на сцене лектор, одетый в строгий черный костюм, своим видом прохлады не добавил.

— Здравствуйте, товарищи, начал лекцию Фрол Бенедиктович, — Сегодня мы с вами поговорим о музыке. 'И песня и стих — это бомба и знамя', — говорил Владимир Маяковский. Таким знаменем в наши дни стали произведения прогрессивных музыкантов, работающих в поистине народном стиле рок-музыки. Об одном из этих талантливых коллективах я и хочу вам рассказать сегодня. На первый взгляд их тексты кажутся пропитанными буржуазной пошлостью, но давайте попробуем заглянуть в них глубже. Упуская текст на английском языке, сразу перейду к переводу известной песни 'Горение', 'Burn'. Кажется, в песне есть религиозная суть, но вдумайтесь в эти слова. 'Красное небо, я не понимаю. Уже за полночь, а землю по-прежнему видно. Люди говорят, эта женщина проклята. Она зажигает пламя взмахом руки. Город в пламени, город в огне! Ее пламя разгорается все ярче. Мы были глупцами, мы не верили ей. Все, что я слышу, это 'Гори!'. Не надо слишком много ума, чтобы понять о ком идет речь. Конечно, эта песня посвящена пламенной революционерке, соратнице Ленина, Кларе Цеткин. Сыграв немаловажную роль в организации Второго Коммунистического Интернационала, она окрасила небо над мелкобуржуазными обывателями в алые, революционные цвета. Второй пример. Песня 'Звезда автострады'. 'Никто не сможет победить мою тачку — Я объеду на ней весь мир! Никто не сможет обогнать мою тачку — Она преодолеет скорость звука! О, это адская машина — Она достигла всего, Как огромная движущая сила, которой подвластно всё! Я люблю её! Она мне нужна! Я выжму из неё всё! Да, это дикий ураган! Итак, Держись крепче! Я — звезда шоссе'. Думаете, речь идет о мелкобуржуазной тяге к накопительству, к мечте о приобретения личного автотранспорта? Нет. Если взглянуть на песню вооружившись марксистко-ленинской идеологией, мы вдруг понимаем — под словом 'тачка' подразумевается мировая революция. Именно она победоносно идет по свету со скоростью звука, и остановить ее империалистам не удастся...

В подобном духе товарищ Мудрочмолин вещал еще два часа, и останавливаться не собирался. Эдик, навалившись на плечо Свиндича, тихонько храпел. Взгляд, сидящей следом за ним Лизы, наполнился несвойственной девушки глубиной и Саша даже стал опасаться за ее душевное состояние. Боря же так извелся, что от тоски начал строить глазки сидящей в президиуме секретарю профсоюзной организации. Из-за подобной фамильярности Баева могли лишить отпуска в летнее время и бесплатной путевки в санаторий, но на его счастье женщина была закаленным общественным лидером. Она давно уже научилась во время многочисленных торжественных заседаний спать с открытыми глазами.

— 10 —

Очень скоро беспрерывно звучащие на улице, в транспорте, на работе и дома произведения в стиле тяжелого рока надоели до оскомины даже обожающему подобную музыку Свиндичу, а установленный Мурзиным с помощью 'есликабыки' строй уходить не собирался. На третий день социализма с длинными волосами, к Саше с таинственным лицом подошел Баев.

— Хочешь услышать настоящую музыку? — шепотом спросил он.

— Боря, ты, что имеешь в виду?

— Есть настоящая музыка, но ее услышать не так просто. Могу поспособствовать. Есть лишний билет на подпольный концерт. Сто рублей и ты приобщаешься к высокому искусству.

— Так я еще зарплату не получал.

— Ладно. Я сегодня добрый. Держи, деньги с первой зарплаты отдашь.

Боря сунул в руку Свиндича открытку с изображением котенка, со штампом знаменитого дома культуры на усатой физиономии.

За час до начала концерта Саша прибыл по указанному на открытке адресу. Дом культуры представлял собой низенькое кирпичное здание, стены которого были покрыты белой, местами потрескавшейся штукатуркой. Треугольный портал перед входом в здание держался на четырех массивных колоннах и был украшен лепными фигурами девушки с книгой в руках и молодого человека, сжимавшего мастерок каменщика. К стоящим в дверях дома культуры мужчинам с красными повязками на рукаве периодически подходили коротко подстриженные ребята, все без исключения в рубашках с длинным рукавом и девушек в платьях, скрывающих ноги до щиколоток. Они показывали контролерам опечатанные мордочки котят и следовали внутрь дома культуры. Свиндич попытался последовать их примеру, но почему-то понимания у обладателей красных повязок не встретил.

Взяв из рук Свиндича входной билет, контролер его скомкал и бросил в урну.

— Отойдите в сторону, товарищ. Не мешайте проходу.

— Почему? Я же предъявил билет?

— А нам провокации не нужны, — набросился на Свиндича второй проверяющий, обладающий на редкость писклявым голосом, — Ты себя в зеркало видел? Отрастил волосы как женщина и на концерт собрался. Стыдно должно вам быть. Шли бы вы лучше 'Дип Папл' по центральному телевидению посмотрели. 'Андеграунд' — это точно не для вас.

Для Саши, привыкшего всегда быть на гребне музыкальной волны, подобное отношение к себе казалось крайне удивительным. В его мире обычно не пускали на подпольные концерты именно коротко постриженных, подозревая в них агентов райкома комсомола. Свиндич даже не понимал, как следует поступить в данной ситуации, но сзади раздался спасительный голос Бори.

— Ребята, вы чего? Это же свой. Вы матч сборной города не видели? Саша же решающий мяч забил. Пропускайте под мою ответственность, он после концерта пострижется. Меня-то вы знаете?

— Тебя знаем. Проходите, — недовольно пробурчал контролер. Внешний вид Свиндича, несмотря на слова Бори, по-прежнему вызывал у него нехорошие подозрения.

Зал дома культуры представлял собой довольно жалкое зрелище. Ряды покосившихся, местами изрезанных кресел примыкали к невзрачной, плохо освещенной сцене с несколькими микрофонами и замызганными колонками. 'Вова плюс Света равняется', — было вырезано на спинке кресла перед Свиндичем, а чуть ниже значилось: 'Света — дура. Вова'.

Места на входных билетах не значились, а к моменту появления в зале Свиндича, тот был уже почти забит, но с помощью Баева удалось пристроиться на вполне приличные места.

— Сейчас начнется, — с предвкушением чего-то необычного в голосе прошептал Боря, когда в зале начал меркнуть свет.

На сцену вышло четверо молодых людей точь в точь являющихся копией большинства сидящих в зале. Гордо выпятив грудь и отставив руки немного назад, они встали перед микрофонами и, стараясь даже не моргать, начали петь под оркестровую фонограмму. Пели они в основном грустные песни о любви, но к концу выступления исполнили зажигательную и немного лирическую песню о комсомольских стройках.

— Вот оно, настоящее мастерство, — восторженно изливал душу Боря, — Никаких распущенных волос, никакого голого торса и кривляния на сцене. Настоящая мужская музыка на одних чувствах. Но это еще не самый лучший вариант. Я вчера на выступлении женской группы был, так там мало того, что на них посмотреть приятно, так еще и песня такая жизненная. 'Лучшие друзья девушек, это драгоценности', — с наслаждением промурлыкал Баев, — Это тебе не песни 'Дип Папл' про Клару Цеткин в исполнении товарища Мудрочмолина.

Выступление квартета было награждено аплодисментами, смолкшими лишь после того, как исполнители снова вышли на сцену для исполнения песни 'на бис'. Судя по одухотворенным лицам членов квартета, они хотели исполнить нечто очень выдающееся, но услышать песню не удалось. В зале вспыхнул свет и на сцене появился представитель правоохранительных сил.

— Граждане, соблюдайте спокойствие, — поведал он, — Антикоммунистическое мероприятие, противоречащее концепции рок-социализма прекращено. Его участники будут доставлены в ближайшее отделение для выяснения личности. Без паники, по одному проходим к выходу, граждане.

— 11 —

— Я, когда это все закончится, так в глаза ему и скажу. Вот честное слово, — по сравнению с предыдущими словами скетча Баева, посвященного товарищу Мурзину, эти выглядели чрезмерно интеллигентными.

В сущности, заявление Бори было невыполнимо, поскольку и он и Свиндич были обвинены в измене рок-музыке, а, следовательно, и в измене государственному строю и ожидали в неуютной камере предварительного заключения отправки в места не столь отдаленные, но очень холодные.

Сквозь легкий сон, который навеяло полное неприличными словами бормотание Бори, Саша услышал лязг отодвигаемой задвижки и голос.

— Ей, жертвы битломании, на выход.

— Всех не перестреляете. Да здравствует эстрадная музыка, долой рок-н ролл.

— Господин Баев, успокойтесь. Я же говорю, действие 'есликабыки' закончилось. Идите спокойно домой и на нас зла не держите. Мы люди подневольные.

Домой попасть не удалось, поскольку приближалось время начала смены и идти пришлось на завод. При виде пылающего гневом Баева Владимир Владимирович потупился и молча, показал на сумку около своего стола. С расстройства Боря слегка двинул по сумке ногой, и ее содержимое призывно зазвенело, заставив Борино лицо расплыться в улыбку.