| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Орк проследив её взгляд, сказал:
— Не бойся, это не магия. Просто иногда играю в кости с лесными Хранителями. Это всё выиграно честно.
Почувствовав пряный аромат печеного мяса, Элия поняла, что она голодна, как... орк. Придерживая на груди плащ, чтобы не распахнулся, она потащила тяжелый стул к столу.
— А ты все же мерзнешь? — почему-то спросил орк.
"Тут жарко, как в пекле" — подумала Элия — "чего он привязался со своим холодом?"
— Да нет, здесь даже жарко.
Орк посмотрел на неё, если Элия научилась понимать это чучело правильно, то похоже, что удивленно.
— А чего же ты кутаешься в плащ? Он же очень теплый.
Элия раздраженно фыркнула:
— Ты вон разодет, а на мне только этот плащ, что же мне...
— Эй, ты чего творишь?!!! — закричала девушка, увидев, что орк стянул жилет и явно собирается продолжать в том же духе.
— Извини, я ещё не знаю всех людских обычаев, — пробормотал орк, — давно бы объяснила, а то паришься в плаще.
Элия взмолилась Всевышнему, прося послать ей терпения. И понимая, что обед снова откладывается, торопливо, пока штаны не оказались рядом с жилетом, зачастила:
— Не в том дело — я женщина, ты мужчина...
— Я орк — перебил её Йокерит.
— Ну орк, так орк, всё равно мужчина, нам нельзя быть раздетыми! Вот! — перевела дух Элия.
— Не понимаю, — задумался Йоки. — Купалась ты без одежды? Да?
— Да!
— Значит, все же можно быть раздетой? — спросил орк.
— Ты тупой или притворяешься? — разозлилась Элия.
— Не знаю, я просто орк, как может орк быть тупым или острым? — орк смотрел на девушку. Вдруг его клыки показались над толстыми губами — это, кажется, означало радостную улыбку: — Я понял. Ты поэт! Это сравнение орка с клинком, очень красиво и поэтично. Спасибо!
— Ой! — Элии хотелось треснуть по этой жабьей башке, чем-нибудь очень тяжелым — я не про это. В общем, так — по людским обычаям мужчина и женщина, если они находятся рядом, должны быть одеты.
— А зачем ты мне врешь? — удивленно спросил орк. — Я часто видел мужчин рядом с женщинами, и они не всегда были одеты.
— Слушай, это древняя традиция, я потом тебе объясню в каких случаях можно, в каких нельзя. Хорошо? А теперь давай есть! Ладно?
— Ладно — смиренно сказал Йоки. И тут же спросил:
— А зачем быть одетой в теплый плащ, если жарко? Можно что-нибудь не такое теплое надеть.
Мысленно зарычав, Элия стараясь не показать, поднявшееся тестом для пирогов, раздражение, медленно и раздельно сказала:
— Мне... нечего... надеть... когда... ты... меня... схватил... на... мне... не было одежды! Понятно?!! — заорала она.
— Понятно, но с тобой была какая-то одежда, правда, попорченная — орк улыбнулся, — но гномы сделали точную копию.
Элия растерянно смотрела на него.
Орк показал рукой на ещё одну, пока ещё целую дверь, и сказал:
— Твоя одежда, ну и всякие разные женские вещи, что мне попадались, я туда положил. Там и большая чаша с теплой водой стоит, кажется, некоторым людям это тоже нравится.
Элия уже шла, по направлению к заветной двери, какая же женщина променяет просмотр нового гардероба, на банальный обед?
Комната напоминала какой-то склад, что-то вроде подсобного помещения лавочника в их селении. Все тот же голубоватый свет из странных наростов на потолке и стенах, всё то же ощущение нечеловеческого присутствия. В чем дело? Слишком чисто? Пахнет не так, как у людей. Элия не знала. Посредине комнаты была врыта огромная каменная чаша, наполненная водой. Недолго думая, девушка скинула надоевший плащ и погрузилась, в приятно теплую, ласкающую воду... Неожиданное шипение напугало её, поверхность воды вспенилась, и тысячи маленьких пузырьков побежали по коже, принося ощущение полета. Элия почувствовала, что из этой чудесной чаши она выберется не скоро...
Когда она все же появилась в зале полностью отдохнувшая, в привычной и удобной одежде, впервые чувствуя себя по-настоящему чистой и уверенной в себе, орк все так же сидел за столом ожидая её.
Подсев к нему Элия почувствовала, что-то вроде странного чувства вины. Понимая, что смешно жалеть похитившее её чудовище девушка, тем не менее, сказала:
— Извини, я задержалась, там такая чудесная купель.
Орк, выпустив острый коготь и нарезая ломтиками поросенка, ответил:
— Гномы делают такие же для эльфов, ну и для ваших вождей. Правда, мне больше нравится живая вода — река, озеро... Эта вода не пахнет камнем.
Элия промолчала оглядывая стол в поисках приборов. Ничего не было, только среди блюд и кувшинов валялись забытые "цветы камня". И в стол был воткнут меч, ранее торчащий в боку поросенка.
— Йоки, — Элия поймала себя на том, что впервые назвала его по имени — а чем я буду есть у меня то когтей нет.
— А руки? Я тебе порежу, показывая чуть изогнутый коготь, — ухмыльнулся орк. И тихо добавил: — После, если ещё будет нужно, я найду то, чем люди привыкли есть.
Кусок белой, нежной рыбы, который с наслаждением жевала Элия, неожиданно раздумал глотаться. Она вспомнила, что она в плену у страшного чудовища, а не в гостях у доброго дядюшки, друга семьи. И что возможно "после" ей ничего уже не будет нужно... Ни того, чем она привыкла есть, ни всего остального. Элия почувствовала злость. Ну и ладно! Пока она жива, а потом будет потом.
— Эй, Йоки, а чем ты это всё запиваешь?
— Я водой. Но если хочешь, есть молоко. И какой-то сок. Какой не знаю, Хранители уверяли, что вкусный и полезный для человека.
— А вино? — Элия почувствовала желание одурманить себя, чтобы все стало чуть проще, чуть веселее... Как тогда, когда они пили молодое вино с Вакколлом, а потом они... Элия одернула себя, — для неё этот гад уже мертв. О нем надо забыть. Или... Она задумчиво поглядела на сосредоточено жующего орка. А что если попросить его... "Да что за дурацкие мысли лезут тебе в голову, дура" — сказала она себе. И налила в глиняную плошку пресловутого сока...
Когда на столе остались лишь кости, и какие-то полуразломанные фрукты непонятного происхождения, орк сыто рыгнул, распространяя вокруг неповторимое амбре хорошо прожеванного поросенка, поглядел на девушку и сказал:
— Ну вот, поели — теперь можно и поспать!
— А петь и плясать не будем? — съехидничала Элия. Она начала обдумывать мысль о побеге. Не ждать же, в самом деле, когда он её убьет или того хуже снасильничает. Пока это пентюх сыт и благодушен...
— Нет. Петь не будем. Что за пение, если поет одиночка? Вот когда собирается клан...
— Но я же тоже член клана — хитро прищурилась Элия, — спел бы какую-нибудь песню...
Орк хмуро поглядел на неё. И вдруг сказал:
— Хорошо. Это не песня клана, ты пока не знаешь нашего языка, все равно не поймешь о чем. А эта песня... Предки рассказывали, что эта песня появилась ещё до того, как первый орк ступил на эту землю.
Элия задумчиво посмотрела на орка:
— Но ведь, тогда это на очень древнем языке будет? А знаю только человеческий и совсем чуть эльфийский.
— Эту песню я знаю на нескольких языках. Когда-то, ещё до Смутной Войны, все разумные жили в мире. И орки пели свои песни людям, а люди гномам... Потом приплыли на своих остроносых кораблях эльфы... И мир ушел с земли.
— А разве эльфы были не первые, кого создал Бог? — Элия удивленно смотрела на орка.
Орк ухмыльнулся, желтые глаза мерцали в свете плошки, где горела кровь растений.
— Эльфы пришли на эту Землю последними. Вернее приплыли по Большой воде...
— А первыми были орки? — спросила Элия.
— Нет. Первыми были вы, люди. Настоящие хозяева этой земли. Потом сюда прилетели орки.
— Как птицы? — спросила Элия. Ей почему-то привиделся клин уродливых, огромных фигур, машущих черными крыльями, с печальной песней летящий куда-то в темную даль.
Орк тяжело поднялся и пошел к ещё одной двери. "Сколько же здесь всяких дверей?" — подумалось Элии. Орк отодвинул массивный засов и открыл дверь. Из темноты за дверью выскочил пищащий комок и с разбега запрыгнул на стол. Схватив рыбью голову, кендер с наслаждением вгрызся в неё зубами, кося круглым, бело-голубым глазом на Элию. Элия осторожно протянула руку и прикоснулась к мягкой шерстке. Кендер довольно хрюкнул, заглотал рыбий хвост и, потершись о руку девушки, жадно вцепился в какую-то птичью кость.
— Подойди сюда — позвал орк.
Элия подошла к двери и переступила порог. Орк протянул лапу над её головой и закрыл дверь. Темнота обступила их. Постепенно, темнота сменилась сумраком. Элия различила какие-то темные очертания — толи деревья, толи очертания огромных валунов. Свежий запах ночной прохлады напомнил ей о том, что сейчас лето, и что всего лишь несколько лиг назад, она жила в другом мире и была весела и счастлива беззаботной радостью ребенка. Орк рядом сказал:
— Посмотри на небо.
Элия подняла глаза. Над ней жила своей таинственной жизнью ночь. Яркие огоньки звезд мерцали на пушистом бархате неба. Разноцветные моргающие огни напоминали россыпи драгоценных камней, самых красивых драгоценностей мироздания.
— Красиво — сказала девушка.
Орк вздохнул.
— Каждая звезда, это свой мир. Не такой как наш. Но и там живут разные существа. Еще страннее нас. И может кто-то из них сейчас тоже смотрит на звезды. На нас... Веришь?
Элия молчала. Какая разница верит она или нет? Не хотелось думать о сложном. Хотелось знать, что и завтра и много позже она сможет так же посмотреть на небо, на звезды... А так... Элия почувствовало, что в носу защекотало, а ей казалось, что она совсем разучилась плакать или просто выплакала все слезы.
Орк рядом, некрасивым, каким-то хриплым голосом запел, а вернее просто задумчиво проговаривал слова:
Из-за дальних гор, из-за древних гор,
Да серебряной плетью река рассекала степи скулу...
Клинок боли остер, вперив взгляд в костер,
Над обрывом стою... Боги, боги, как берег крут.
Мертвой свастикой в небе орел повис,
Под крылом кричат ледяные ветра,
Я не вижу, но знаю, он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны:
Что приблизилось время огня в небесах,
Что приблизился час восхождения Черной Луны.
Я когда-то был молод — также как ты,
Я ходил путем солнца — так же как ты,
Я был светом и сутью — так же как ты,
Я был частью потока — так же как ты.
Но с тех пор как она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны,
И все чаще мне снились обрыв и костер.
И мой танец в сиянии Черной Луны.
Бог мой, это не робот, кто вправе роптать,
Слабой горсти ли праха рядиться с тобой...
Я хочу просто страшно, неслышно сказать:
Ты не дал, я не принял дороги иной,
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Оттого я пришел сюда петь и плясать —
В восходящих потоках сияния Черной Луны.
Я открыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Мне осталось одно — это петь и плясать,
В затопившем Вселенную пламени Черной Луны...
Элия почувствовала, что слезинки все же покатились по щеке. Многие слова в песни были совсем непонятны, хотя вроде бы и человеческие. Но какой-то тоской веяло от этих строк. Тоской древней как мир и страшной как боль. Орк тронул её за плечо:
— Пойдем в дом.
Неожиданно для самой себя, она попросила:
— Давай чуть-чуть постоим. Так...
Под переливающимся, призрачным светом горящего звездами неба, две фигурки казались осколками какой-то давно уставшей звезды. Две пары глаз смотрели на звезды, и многие биллионы глаз или не совсем глаз, могли бы встретить их взгляд, если бы темная бездна междумирья не была бы так черна и глубока...
IV
Йокерит чувствовал рядом с собой тепло Элии. Как всегда после таких песен, где-то внутри него родилась звенящая, печальной нотой одиночества, тоска. Очень захотелось перестать бороться. Обрести покой. Уйти туда, на Черную Луну, где остались все его родичи. Мама, отец, деда, сестренки, братишки (а ведь некоторые даже не успели получить собственные имена), весь его мир — его клан, его семья... Но голос Борхе говорящий: "Можно погибнуть, борясь, но нельзя жить, перестав бороться", "Смерть бойца дарит ему покой, смерть труса не несет в себе ничего, кроме усталости" — как всегда отрезвил его. А Элия похоже его почти перестала бояться. А ведь прошло меньше одного заката. Девушка вдруг спросила:
— Йок, ты хочешь сказать, что орки прилетели оттуда?
— Так говорил Фрос, — ответил орк. Он был Великим вождем, равным Хаффу. Однажды он нашел что-то в Запретных горах. Старики говорят, что это был летучий корабль. А потом Фрос улетел туда, откуда когда-то пришли орки. Он обещал вернуться и принести оружие, оружие, что спасет наши народы от эльфов.
— Наши? — удивилась девушка.
— Ты думаешь, люди свободны? Кто всегда стоит по правую руку ваших вождей? Кто разбирает ваши споры? Кто обучает ваших воинов и командует вашими армиями, — орк снова вздохнул, и закончил, — мы умираем свободными, а вы живете, но живете рабами.
— Но ведь эльфы мудрее, добрее людей и справедливее?
— А кто тебе это сказал? Сами эльфы?
— Йок, а почему вы всегда враждовали с эльфами?
Он посмотрел на неё, для него не было тьмы, и он заметил дорожки влаги на её щеках. Помедлив, он ответил.
— У эльфов нет души. Они почти вечны, но души у них нет. Они неживые.
Девушка удивленно посмотрела в его сторону. "А она ведь почти ничего не видит во тьме" вспомнил орк. И добавил.
— У нас у всех есть душа. У меня. У тебя. Даже у кендеров, есть что-то вроде. У эльфов нет души. И сколько бы красивых сказок они не придумали, они все равно знают, что они неживые.
— Как это?
— Это тоже рассказал Фрос. После того, как восстановил древний корабль.
— Не может быть. Я видела светлых эльфов, они такие же, как мы только красивее, мудрее, добрее...
— Хех — изобразил что-то похожее на смех орк. -Я тоже видел пресветлых эльфов. Их доброту, когда они ради развлечения закапывали живьем орчат. И их мудрость, когда забивали до смерти людей, — орк замолчал. И продолжил хрипящим голосом: — Если разрубить эльфа, то от него не идет запаха уходящей жизни. Они неживые. Я видел гномьих драконов, они похожи на живые существа, но это всего лишь мертвый металл и магия. Эльфы тоже мертвы, даже когда кажутся живыми. Их голубая кровь мертва. Их разум холоден и равнодушен.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
