Чудовище топи

-Ладно Боадикея— произнесла Рисса, гибкой змейкой выскальзывая из объятий подруги— не будем пока спешить. У нас еще будет много времени, чтобы насладится друг другом. А сейчас мне очень хочется перекинутся парой слов с нашим новым другом.

На топком берегу небольшого озера в сердце древней чащи перед входом небольшую хижину горел костер. На нем медленно поворачивалась на вертеле тушка молодого кабанчика, источавшего аппетитные запахи— возможно первое мясо приготовленное на огне в этом сыром и мрачном пристанище. Единственный обитатель этой хижины привык потреблять мясо исключительно в сыром виде— вот и сейчас скорчившись сидел у воды, терзая острыми зубами окровавленный кусок. Сейчас на нем была грубо сшитая безрукавка из шкурок различных животных и короткие кожаные штаны. Неприязненно поглядывающей на него Боадикее досталась большая часть туши, сидящей на пороге хижины Риссе — самые лакомые куски. Вгрызаясь в аппетитный ломоть, бурзумхеймка насмешливо наблюдала, как ее попутчики бросают друг на друга взгляды полные плохо скрытой ненависти и потаенного страха. Боадикея явно не может забыть, что этот невзрачный мужчина в любой момент может перекинуться в чешуйчатую тварь, способную перекусить ее одним движением челюстей. Но и оборотень опасливо посматривал на воительницу, способную без особого труда свернуть ему шею в его нынешнем обличье. Оба недоверчиво смотрели друг на друга, боясь, что кто-то нанесет удар первым и, не решаясь нанести этот удар самому.

Риссу как нельзя лучше устраивало такое положение вещей— чем больше они будут сорится между собой, тем чаще они будут обращаться к ней для разрешения всех своих споров и неурядиц, тем больше будет ее авторитет.

Болотный оборотень уже рассказал Риссе свою историю — столь же любопытную, сколь и тривиальную. Звали его Урм и был он родом из небольшой деревушки затерянной среди дебрей и болот северной Унтамолы. От своих сверстников — крепких, румяных мальчишек, светловолосых и голубоглазых, Урм отличался хрупкими, болезненным телосложением, необычайно бледной кожей, черными волосами и глазами. Многие крестьяне посматривали косо на необычного мальца, а еще больше на его мать— немолодую, хмурую, но по-своему привлекательную женщину, занимавшуюся знахарством, гаданием и другими, более неприглядными делишками. За это ее за глаза и в глаза нередко называли ведьмой. Ее дом стоял на отшибе на краю болота, в которое местные жители сбрасывали тела "нечистых" покойников— самоубийц, опойц, душегубов. Старые легенды смутно намекали на то, что от этого болота начинается потаенная дорога, ведущая сквозь непролазные топи к рассыпающемуся на глазах проклятому городу, меж развалин которого бродят ужасающие твари и проклятые души, где в потаенной гробнице покоится мертвый и в то же время не умерший жестокий король, правивший этими землями сотни лет назад. Как шептались испуганные крестьяне там, в населенных чудовищами дебрях и поныне живет странное и жестокое племя, о котором даже нельзя было сказать, что оно принадлежит к роду человеческому. Эти нелюди поклонялись древнему жестокому богу, столь ужасному, что его имя никто не решался произносить вслух. И иные говорили, что именно из тех населенных демонами топей, от залитых кровью полян на которых горели огромные костры и совершались безобразные оргии, принесла ведьма своего детеныша. Он рос нелюдимым болезненным подростком, чьими главными собеседниками были только проклятые души да болотные демоны. Вместе с матерью он в определенные дни уходил на болота и крестьяне испуганно осеняли себя знаками Перконса-Громовержца, главного божества Унтамолы и запирали покрепче двери и ставни: лишь бы не видеть мерцающих в ночи зеленых и синих огней. Они трепетали, когда порывы ветра доносили до них звуки монотонных песнопений, в которых угадывалось куда больше, чем только два голоса.

А наутро крестьяне со страхом узнавали, что в одной, а то и нескольких семьях убитые горем родители могли недосчитаться одного или двух детей.

И вот в один прекрасный день чаша терпения крестьян переполнилась. Они послали гонца в священную рощу Перконса и оттуда прибыл жрец, возглавивший мстителей. Защищенные его чарами, селяне разгромили жилище ведьмы, а ее саму, хохочущую и изрыгающую проклятия сожгли на костре из обломков ее собственного жилища. Пепел развеяли над водами нечистого болота. Однако ее сына поймать не смогли. Потайными тропами он бежал он бежал на юг к проклятому и забытому городу короля Туризаца— и не нашлось ни одного смельчака, что решился бы преследовать его там. Среди странного получеловеческого народа обучался Урм секретам колдовства, старого как сам мир. Там же он, и обрел способность к перевоплощению в болотных гадов. После этого он покинул кошмарные дебри Темных и вернулся в родные края. В ночь зимнего солнцестояния, когда вся деревня праздновала день рождения Звайстигса — Бога Солнца, Урм в обличье человекоящера ворвался на главную площадь и принялся истреблять пьяных односельчан. Он впал в кровавую горячку: одним движением могучих челюстей откусывал им головы, поедая свежее мясо, пил теплую кровь и никак не мог насытится, обезумев от свирепой ярости и свершившейся мести. За одну ночь он вырезал всю деревню, не пощадив даже самых глубоких стариков и грудных детей, после чего ушел отсыпаться в болота.

Несколько последующих лет он бродил по Унтамоле, держась болот, озер или, на худой конец больших рек, наводя страх на многочисленные деревушки, а порой — и окраины больших городов. Наконец слухи о чудовище достигли до ушей служителей Звайстигса и Перконса в столице Унтамолы. Жрецы устроили беспощадную охоту на Урма и тот понял, что против их чар он не выстоит. Возвращаться к Темным ему не хотелось — там его способности не могли никого ни удивить, ни испугать, а прозябать в качестве одного из множества чудищ обитающих в окрестностях проклятого города ему не хотелось. Поэтому он и отправился на юг в эти ничейные земли и, нагнав страху на смуглокожих дикарей, заставил их поклонятся себе как богу. Вот уж несколько лет он царил в этих местах, принимая в дар обильные подношения, что несли ему напуганные почитатели. Особенно ему нравилась дань красивыми девушками.

-Дурак ты— скучающе протянула Рисса, когда Урм закончил рассказывать ей свою историю— дурак и лентяй. У тебя была возможность прикоснутся к самым потаенным секретам Древних Богов, черпать обеими руками из колодца премудрости, что была древней еще во времена моих пращуров-полярианцев.. Я знаю, что говорю, потому что в книгах которые я читала на Хогге, кое— что говорилось о проклятом городе Туризаца. Но ты, чего достиг ты болотный червяк?— презрительно произнесла Рисса— овладел в совершенстве одной-единственной способностью и решил, что этого достаточно, чтобы считать себя богом? Ты даже читать чужие мысли или отводить морок толком не научился, я кружила тебя по этому болоту как хотела— Рисса посмотрела на скорчившегося Урма и решила немного смягчить тон— Впрочем. если я займусь твоим воспитанием из тебя еще может выйти толк.

-Как бы то ни было— продолжила ведьма— твое искусство перевоплощения помогло тебе выжить в этих болотах, а значит поможет и нам. Ты надеюсь еще помнишь Чьим именем ты принес мне клятву верности?

-Разве это можно забыть? — угрюмо произнес Урм.

-Вот и хорошо— значит ты не будешь возражать против небольшой прогулки на запад— скажем до границ Пустоши, до того места где она выходит к Бурзумхейму. А потом уж так и быть отпущу тебя обратно.

Рисса лукавила — она, разумеется, не собиралась отпускать столь неожиданно свалившегося на нее слугу-оборотня и после того как они достигнут восточных границ империи. Несмотря на ее демонстративное презрение к болотному перевертышу, в глубине души она не могла не признать, что его способности были если и не уникальны, то по крайней мере весьма редкими у колдунов Запада. Среди магов Бурзумхейма, насколько ей было известно, перевоплощаться не умел никто — даже бароны Внутреннего Круга. Разве что шаманы иннутов еще владели этим древним умением— да и то не все. Однако старинные легенды, говорили, что для древних королев-жриц Поляриса оборотничество было обычной практикой. Рисса, видевшая смысл своей жизни в том, чтобы овладеть колдовским могуществом правительниц дочеловеческой империи, просто не могла пройти мимо этого существа, волею судеб овладевшего одной из сокровенных тайн наследников Древних. Кроме того, Рисса рассчитывала разузнать кое-какие сведения о бывшей столице Туризаца. Однако сейчас она, понятное дело не особо распространялась об этих своих планах — раньше времени не стоило лишать надежды и без того загнанного в угол Урма.

Тем не менее, унтамольский оборотень видимо почуял неладное.

-Госпожа Рисса, но это очень далеко — попробовал возражать Урм— и я никогда не бывал там. Я хорошо знаю эти болота, но вот места там на западе...

-Не прибедняйся, моя хитрая ящерка— подмигнула Рисса— я думаю, что ты не так уж плохо знаешь Сааремскую пустошь. Если ты облазил всю Унтамолу, то ты должен был изрядно прошвырнуться и по западным областям, прежде чем создать здесь свою игрушечную империю. К тому же я нашла у тебя в хижине много золотых монет и разных украшений— в том числе и из Унгрии и Аль-Имада. Тут у тебя и одежда приличная припрятана. Признайся, любишь порой прогуляться на запад, а то и на восток к побережью? Навряд ли ты все это копил из простой жадности, наверняка находил, где можно было спустить все эти побрякушки, что приносят тебе глупые дикари. Я права, Урм? — она пристально глянула в глаза оборотню, напускная веселость тут же слетела с ее лица и Урм, невольно задрожавший под ее пристальным взглядом мог лишь подавленно кивнуть головой.

-Не вздумай обманывать меня, Урм— тихо сказал Рисса, смотря на него своими огромными глазами, словно выточенными из синего льда— или я очень расстроюсь. Ты же не хочешь, чтобы я расстроилась из-за тебя, Урм? Ведь тогда я могу подумать, что ты решил не соблюдать наш маленький договор и тогда я сделаю вот так— Рисса сделала трудноуловимое взглядом движение рукой и щелкнула пальцами, одновременно прошептав несколько слов.

Урм выронил недоеденный кусок мяса и в корчах свалился на землю, извиваясь и разбрасывая в разные стороны валявшиеся повсюду кости. Глаза его закатились, так что были видны одни белки, на губах выступила густая пена. Даже суровая Боадикея на минуту почувствовала что-то похожее на сострадание при виде того, какой неподдельной мукой исказилось лицо незадачливого колдуна. Затем туатка вспомнила, что это существо хотело с ней сделать совсем недавно и все сочувствие пропало, уступив место брезгливости. Она с отвращением смотрела на причудливые метаморфозы, происходящие с болотным перевертышем, потерявшего контроль над собственным даром. Тело Урма вытянулось, на нем заблестели мелкие чешуйки, вдоль резко выступившего хребта, начали вырастать, разрывая кожу, острые шипы гребня. Вдруг выросший длинный хвост забил по воде, поднимая тучу брызг.

-Пожалуйс-ста, Госпожа— жалобное шипение вырвалось из безгубого рта— прекратитеее. Я вс-сеее, поняяал. Я проведу вас-с и ваш-шу подругу куда вы с-скажите, до с-самого Бурзумхейма— извиваясь всем телом мерзкая тварь поползла к ногам Риссы и длинный раздвоенный язык обвил ее кожаный сапог. Северянка позволила ему слизать болотную грязь с ее обуви, после чего пренебрежительно оттолкнула ногой Урма, вновь принявшего человеческий облик.

-Ладно, ползи — довольно произнесла Рисса — завтра я с тобой еще потолкую. На сегодня можешь быть свободен— правда ночевать тебе придется на свежем воздухе. Твою хижину на сегодня займем мы с Боадикеей— она подмигнула смущенно зардевшейся воительнице— нам с ней еще найдется, чем заняться этой ночью.