Чудовище топи

Чудовище топи

Между Унтамолой и Гардарикой, от границ Бурхумхейма до самого Восточного океана раскинулась Сааремская пустошь — обширная малонаселенная земля. На нее претендуют обе державы, но не одна из них так и не разу не попыталась всерьез "проглотить" столь громадный кусок. Протянувшаяся с севера на юг цепь невысоких гор делит пустошь на две неравные части — меньшая, восточная, примыкают к побережью. Здесь рубежи Гардарики и Унтамолы находятся ближе всего друг к другу. Возле океана стоят несколько городов и множество селений основанных выходцами из обеих стран.По молчаливому уговору между державами эти земли считаются "вольными". Временами то Гардарика, то Унтамола все-таки пытаются утвердить свой сюзеренитет над ними, как только одно из государств пытается присоединить эти земли, правители вольных годов идут за поддержкой к соперничающей державе. Сюда бегут люди, не нашедшие места себе на родине, здесь причаливают, чтобы сбыть добычу иные из князей Биармии, не желавшие платить пошлину в какой-нибудь из держав. К западу от гор пустошь расширяется на север и на юг, превращаясь в край густых лесов и топких болот, опасных хищников и жестоких дикарей, ведущих между собой ожесточенные войны и приносящих кровавые жертвы своим страшным богам. Эти люди не признавали над собой власти царя Гардарики или Великого Князя Унтамолы — впрочем, не особо им обоим они и были нужны. Лишь немногие смельчаки отваживались забираться в эти места, еще меньше могли похвастаться тем, что сумели выбраться отсюда.

Однако некоторым это удается.

Отодвигая рукой преграждавшие дорогу длинные стебли, поминутно хлопая себя по рукам и ногам, где на неприкрытые одеждой участки кожи, садились комары и прочий гнус, Рисса пробиралась по заросшему камышами болоту. Вот уже несколько дней она пребывала в этом, смертельно надоевшим ей душном и влажном мирке из густых зарослей, проток, небольших озер и топкой вязкой грязи. Ей уже казалось, что она оглохла от оглушительного пения лягушек, не прекращающегося ни днем, ни ночью, кожа ее была покрыта расчесами от укусов комаров. Иногда ей приходилось брести по колено в воде, сняв сапоги, а потом усилием воли заставлять отцепляться жирных черных пиявок. Губы ее непрестанно шептали проклятия сразу на нескольких языках, с пожеланиями провалится всему этому болоту в пасть Тсатхоггуа.

Однако Бог-Жаба не очень-то жаждал принять в своей бездне, казалось бы, столь подходящее для него место и поэтому Рисса продолжала двигаться вперед, ночуя на примятых камышах, питаясь пойманными лягушками и раками, иногда мясом уток, которых ей удавалось приманить к себе. Несколько раз она чуть не забредала в опасную трясину — только ее сверхъестественное чутье позволяло ей избежать опасности. Были здесь и другие опасности — в болоте водились ядовитые змеи, нередко сюда забредали кабаны, а порой— и охотящиеся за ними хищники. Но хуже всего были люди— племена дикарей, чьи охотничьи или воинские отряды, время от времени появлялись здесь. Рисса уже неоднократно натыкалась на следы их стоянок, а один раз даже видела их — невысоких, жилистых мужчин, со смуглой кожей и черными волосами. Мускулистые руки и грудь покрывали многочисленные ритуальные шрамы и татуировки.

Колдовские способности Риссы помогали ей находить пищу, прогонять хищников и ядовитых змей, отводить глаза дикарям. Однако и ее силы были не беспредельны — чем дальше она углублялась в эти Топи, тем острее чувствовала предел своих возможностей. К силам, что пришли ей на помощь в Биармии, легко было взывать вблизи от моря — здесь же, в глубине континента, без надлежащих книг и инструментов, это было непросто. Не было у Риссы таких сильнодействующих ингредиентов, как кровь волхва и собственного ребенка — рассчитывать снова приходилось только на себя.

Кроме того, она ощущала какую-то гнетущую атмосферу этого места. Словно вязкие испарения болота поднимались с топкого дна, наполняя воздух явственным ощущением ПРИСУСТВИЯ. Рисса словно чувствовала, как рядом с ней есть кто-то еще...кто-то или что-то, мрачное, жестокое и голодное. Ее колдовское зрение позволяло ей видеть как мелькают среди камышей странные неестественные существа — болотные духи. Она видела, как с черного илистого дна поднимаются души людей без вести сгинувших в болоте, укушенных змеями, задранных хищниками, утонувших — или утопленных? Последнее предположение получило не так давно зловещее подтверждение: во время своих блужданий по болоту Рисса наткнулась на одно из святилищ дикарей — круг из насыпных валов на острове посреди гнилых вод. Внутри капища лежали тела трех человек, причем как заметила Рисса местные падальщики уже потрудились над ними.

Или это были не звери? Она вновь видела, как со дна поднимается души погибших, как размыкаются бесплотные уста, но тут же духи исчезали под водой, словно какая-то неведомая сила, мешала им что-то сказать Риссе — предупредить? О чем? Рисса чуть ли не кожей чувствовала, как рядом с ней таится какое-то древнее зло, что-то, что черпало свое могущество в том же неисчерпаемом и ужасающем источнике, что и она сама. Она поняла, что в этих гнилых топях ей придется столкнуться с очередным вызовом, но это не пугало ее — наоборот ей хотелось побыстрее встретиться с новым врагом лицом к лицу.

На третий день ее блужданий камыши стали потихоньку редеть, а почва становится все тверже — хотя и здесь время от времени попадались мелкие речушки и большие лужи. Все чаще попадались невысокие приземистые деревья, а потом камыши и вовсе сменились низкорослым леском, где стволы деревьев оплетали ползучие лианы и свисали "бороды" зеленого мха. Тоскливо кричала какая-то птица, из-под ног Риссы бесшумно выскальзывали тонкие коричневые змеи и черные твари, похожие на ящериц, но без чешуи, с голым телом, покрытым слизью. Большая болотная крыса с недовольным писком отбежала в сторону при виде Риссы, держа в зубах какой-то непонятный предмет. Приглядевшись, бурзумхеймка опознала в нем полусгнившую кисть человеческой руки.

Она осторожно шла вдоль берега небольшой речки петлявшей меж стволов деревьев, напряженно прислушиваясь к каждому шороху и проверяя местность своим мысленным "щупом". Колдовское чуть говорило ей, что тут больше всего ощущалось присутствие той самой твари, но в тоже время это же чутье говорило ей что сейчас ее незримого противника нет поблизости. Что же до мелкой нечисти, мелькающей в зарослях, то она мало беспокоила девушку.

Река привела ее к небольшому озерцу в самом центре леса окруженному могучими дубами. У подножья одного из них притулилась грубо сооруженная хижина из веток и сучьев, с охапкой камышей вместо крыши. А вокруг этой хижины...

Глаза Риссы изумленно расширились, она чуть слышно присвистнула — берег озерца усеивали кучи человечьих и звериных костей, позвонков, черепов. Возвышаясь грудами возле него, они постепенно уходили под воду — видимо большая часть чьих-то бренных останков покоилась на дне. Многие из костей были расщеплены, другие просто напросто разгрызены или разжеваны— словно здесь орудовало какое-то существо с клыками, как у медведя, и в то же время способное взять камень и расколоть кость.

Рядом с хижиной из озера вытекала небольшая речка, исчезавшая в лесу. Немного помедлив Рисса двинулась по ее течению.

Выбравшись, наконец, из леса Рисса неожиданно оказалась перед обширной водной гладью — одной из безымянных рек здешнего края. Слева и справа от Риссы виднелись камыши, но там где в большую реку впадала вытекавшая из леса речушка, берег был ровным песчаным пляжем, без какой-либо растительности. Бурзумка посмотрела перед собой— из реки то и дело выступали желтые спины песчаных отмелей, кое-где превращавшихся в настоящие островки, поросшие чахлой травой. Причем Рисса заметила, что промежутки между ними отмечались высокими ветками, выступавшими над водой на полтора-два фута. Понимающая улыбка озарила лицо северянки, понявшей, наконец, куда она вышла. Этот брод через всю реку сходился в одной точке — большом острове посредине, на котором виднелось невысокое дерево с разлапистыми длинными ветвями. Зоркие глаза бурзумки сразу различили, что этот остров явно не пустует— возле дерева кто-то стоял и Рисса даже на таком расстоянии увидела, что этот "кто-то" оказался там не по своей воле. Девушка еще раз внимательно осмотрела реку, оценила расстояние от кромки берега до ближайшей вехи и песчаного островка и начала переправу.

— Гидра-Прародительница, а ты еще кто такая?!

Темноволосая девушка исподлобья зыркнула на жрицу, но сказать ничего не могла: меж ее зубов была вставлена палка с выдолбленными отверстиями, сквозь которые были пропущены небольшие ремешки, завязывающиеся на затылке. Бурзумхеймка же с любопытством осматривала пленницу, привязанную к стволу невысокого дерева с разлапистыми голыми ветками. Кто бы не оставил здесь эту девушку, он знал свое дело. Несколько ремней из сыромятной кожи, заведенные за дерево и привязанные к одному из выпирающих корней, стягивали лодыжки пленницы. Точно такие же ремни охватывали и запястья, также заведенные за ствол и прикрученные к толстой ветке. Еще один ремень, широкий и длинный охватывал одновременно ствол и тонкую талию, врезаясь до крови в кожу. Ну и наконец горло девушки захлестывал тонкий кожаный ремешок, соединенный с туго натянутым шнуром, пропущенным позади дерева и соединенным с щиколотками. При любой попытке освободиться девушка попросту задушила бы себя.

Тело пленницы было изранено следами от веревок, виднелись на нем и шрамы от более серьезных ран. Тем не менее, Рисса не могла не отметить, что эта девушка была красива. Высокая, почти на голову выше бурзумхеймки, пленница обладала сильными мышцами, красиво играющими при малейшем движении. Мускулы вовсе не делали девушку мужеподобной — ее тело даже под веревками выглядело стройным и гибким. Из-за шнура соединявшего ее шею с щиколотками девушка вынуждена была выгибать свое тело вперед, бесстыдно выставляя напоказ полные груди с темными сосками. Длинные сильные ноги и плоский живот с кубиками пресса также невольно притягивали взор, так что Рисса, никогда не чуравшаяся женской любви, почувствовала некоторое волнение. У девушки были чуть резкие, но яркие, выразительные черты лица, густые черные волосы и редкого зеленого цвета глаза. Пленницу не портил даже шедший через правую скулу ровный шрам, явно оставшийся от глубокой раны. Смуглую кожу покрывали затейливые татуировки, выполненные темно-синей краской, и Рисса удивленно приподняла бровь — такие узоры наносили жители Туатта де Даннан.

В свою очередь и девушка настороженно, но в то же время надеждой рассматривала красавицу с золотыми волосами в биармийской мужской одежде, но явно не из славов. В конце концов, решив видимо, что хуже, чем есть ей уже не будет, она что-то промычала сквозь кляп, выразительно смотря на Риссу. Юная колдунья понимающе улыбнулась, и, вынимая охотничий нож с костяной рукояткой, шагнула вперед. Она внимательно осмотрела путы, пощупала узлы. Обнадеживающе улыбнулась, вновь что-то нетерпеливо замычавшей девушке и, пристав на цыпочки, разрезала ремешок, охватывавший ее шею. За тем она разрезала завязки, удерживающие палку-кляп. Девушка шумно вздохнула, наконец, полной грудью и помотала головой, смачно сплевывая скопившуюся слюну.

-Уж не знаю, кто ты и откуда — хрипло проговорила она — но клянусь Лугом и Маннананом— ты появилась вовремя.

-Что и вправду из туатов? — спросила Рисса, разрезая сплетающие ее веревки — каким ветром тебя сюда занесло?

Последний из кожаный ремней, мертвой змеей упал вниз и связанная туатка со стоном повалилась вниз — сведенные судорогой ноги, просто не слушались ее. Ругаясь сквозь зубы она принялась растирать ноги.

-На вот, выпей — Рисса протянула ей кожаный бурдюк с водой. Девушка прополоскала рот, сплюнула и чуть ли не одним махом выпила половину.

-Охх, спасибо, подруга выручила— сказала она, вытирая мокрый подбородок и протягивая бурдюк обратно Риссе.— Какой бы бог не послал тебя сюда, он явно присматривает за мной. Сдохнуть так связанной словно баран, которого везут на бойню, не имея ни малейшей возможности защититься. Клянусь Бригиттой и Кромом, паршивая смерть для бойца Ордена Меченосцев.

-Даже так? — приподняла бровь Рисса.— Ты солдат?

-Я наемник — гордо произнесла воительница — боец-поединщик. Я Боадикея, дочь Кинведа, с острова Авалак. А как твое имя? Судя по виду ты из Бурзумхейма.

-Верно — кивнула головой светловолосая девушка— мое имя Рисса, я единственная наследница рода Морри'Кан, баронов с острова Хогг, что в Старом Бурзумхейме.

-Ишь ты — покачала головой Боадикея— впрочем, то что ты из благородных за версту видно. А здесь-то ты как оказалась?

Рисса коротко рассказала свою историю, не особенно и, привирая: о гражданской войне ослабившей силы защитников острова, о нападении славов и разграблении замка, о том, что ее взял в плен один из островных князей. На всякий случай Рисса назвала другой остров и другое имя — вдруг эта воительница что-то да слышала о том, что произошло на Бере. Само собой, дочь барона Наргота ничего не говорила о том, как именно она обрела свободу — зачем этой храброй, но похоже не очень то смышленой девушке узнавать такие ужасающие подробности? В ее изложении освобождение выглядело совсем сухо и пресно: князю наскучила пленница и он решил продать ее в Кробине — одном из вольных городов на побережье. Там же ей и посчастливилось сбежать— однако ее так упорно преследовали, что ей ничего не осталось делать как попытаться перевалить через горы. Теперь же она шла на Запад, в слабой надежде достичь восточных рубежей Бурзумхейма.

Рассказывая все это она немного опасалась, что воительница не поверит в такую историю — можно ли предположить, что хрупкая девушка вроде Риссы, могла бы преодолеть столь огромное расстояние от побережья, перевалить через далеко не безопасные горы и до сих пор оставаться живой. Но делать было нечего— рассказывать о своих реальных похождениях было бы для Риссы весьма неосмотрительно. Туатке-наемнице, было совсем необязательно знать, о том, что юная колдунья покинула разоренный замок князя Рогволода на шлюпке которую влекло ужасное чудовище. Что у берегов Унтамолы лодка попала в ужасный шторм, так напугавший морскую тварь, что ее хозяйка почувствовала, что теряет контроль над чудовищем. Риссе пришлось задействовать все свое магическое умение, чтобы заставить его хотя бы дотянуть ее лодку до ближайшего берега, которым оказались Ничейные земли. Там была небольшая рыбацкая деревушка, жители которой с удивлением рассматривали красивую девушку, выброшенную морем. Своим колдовством Рисса быстро застращала местных жителей — те целую зиму безропотно кормили и содержали морскую ведьму, вселившуюся в дом деревенского старосты. Сам он вскоре, сгинул, выйдя в море в одиночку, его жена тяжко захворала и вскоре тоже сошла в могилу. Позже к ее дому потянулись, всякого рода темные личности, имевшие в округе не очень хорошую славу злых колдунов и ведьм. А потом по деревням стали пропадать люди — причем втихомолку поговаривали, что в последний раз их видели как раз возле бывшего дома старосты, возле которого все чаще видели странные огни и слышали монотонные устрашающие песнопения на незнакомом языке. В конце концов, отчаявшиеся жители послали гонцов сразу в обе соседние державы, с просьбой избавить их от бесчинств ведьмы. Жрецы Унтамолы и волхвы Гардарики отнеслись к этим рассказам очень серьезно: оракулы священных рощ открыли им, что золотоволосая девушка в рыбацкой деревушке как-то связана с ужасными событиями в Биармии. Служители богов сообщили об этом князьям и вскоре объединенный отряд гардарикийцев и унтамольцев ворвался рыбацкую деревушку, когда в доме старосты совершался очередной обряд. Вели их жрецы и волхвы, своей магией нейтрализующие чары Риссы и ее приверженцев. Все они были убиты— кроме самой бурзумхеймки, которой удалось сбежать, но чтобы оторваться от преследователей ей пришлось идти в самые дикие земли Сааремской пустоши. Теперь она пыталась добраться до Бурзумхейма пешком.

Без этих подробностей рассказ Риссы был полон дыр, но она надеялась, что Боадикея не обратит внимания на многочисленные несостыковки, благодарная за собственное освобождение. И вправду туатка помотала головой, с явным уважением смотря на молодую северянку, без тени недоверия.

-Мы, похоже, сделаны с тобой из одного теста, подруга — не каждый из этих похотливых скотов рискнет путешествовать в одиночку через всю Пустошь. А уж женщина — она покрутила головой.

Рисса сообразила, что "скотами" Боадикея называла всех мужчин — без различия возраста, веры и национальности. Интересно, чем они ей насолили...

-Не страшно идти через болота с одной этой зубочисткой?— она кивнула на легкий меч-нож, притороченный к поясу северянки. Та пожала плечами.

-Я умею с ним обращаться. И я не так безоружна, как кажется.

-Верю подруга— кивнула головой туатка— иначе ты бы просто не дошла досюда от самого побережья. Вас бурзумхеймцев всегда было нелегко прикончить — она рассмеялась, словно и не замечая насколько бестактной была ее реплика. Рисса улыбнулась— эта девушка начинала ее забавлять.

-Сколько скотов у тебя на счету — спросила туатка и Рисса чуть не рассмеялась: а и вправду сколько? Интересно сколько мужчин было в крепости Рогволода, когда туда пришли твари Древних? Сотня-другая наверняка набралась бы. А если бы к ним еще добавить солдат убитых ею во время штурма замка Морри'Кан, жрецов и воинов растерзанных ею во время посвящения в святилище Гидры?

-Пятеро — скромно сказала Рисса. Боадикея расхохоталась.

-Неплохое начало для столь юной девчушки— она хлопнула девушку по плечу, так что Рисса едва устояла на ногах— молодец подруга! Пока мы с тобой живы, скотам придется несладко. А я уже давно сбилась со счета— сколько этих ублюдков я отправила в пасть к Рогатому. Воевала в Альхамбре, Ультаре, Унгрии, Аль-Имаде, вот недавно занесло и в Гардарику. Северная Стража— как раз на границе с вашим порубежьем. Извини подруга, но ты спасла мне жизнь и врать я не стану— до встречи с тобой, я вашего брата на дух не переносила. Нет, вояки вы отменные, спору нет, но...-Боадикея замялась.

Рисса усмехнулась— можно подумать она впервые сталкивается с таким отношением к своим сородичам. Это не оскорбляло ее, а наоборот— наполняло сердце гордостью. И мысли Боадикеи для нее не были тайной— пока та разглагольствовала, ведьма уже успела скользнуть в голову туатки и прочла там все, что ей нужно. В частности то, что в свое время ее изнасиловал некий бурзумхеймский принц, обликом и статью скорее похожий на великана-людоеда. И что сейчас, Боадикея глядя на Риссу не могла не вспоминать об этом унижении, заставлявшем ее скрипеть зубами от бессильной злобы и жгучего стыда.

Прочла она в голове Боадикеи и кое-что еще, заставившее ее беззвучно рассмеяться. Воистину сами боги послали ей эту молодую воительницу, своей хвастливой болтовней пытающейся скрыть от нее то, в чем она и сама себе боялась признаться.

Рисса мотнула головой, разбросав по печам светлые волосы, почти не таясь, оглядела обнаженное тело Боадикеи. Та вспыхнула румянцем, но промолчала.

-Что толку говорить о старых обидах— доброжелательным тоном произнесла Рисса, ловя взглядом пытающуюся отвести глаза туатку.— Сила и отвага воинов выявляются, когда они скрещивают мечи друг с другом. А боги уже сами выбирают достойных.

-Правду говоришь, подруга — кивнула Боадикея.

-Ты такая, большая, сильная — продолжала Рисса, томно глядя на все больше красневшую наемницу — и, наверное, опытный боец. Как же ты очутилась здесь, голая и привязанная к дереву? И что это вообще за место?

Ответ на свой последний вопрос Рисса уже почти знала, но ей хотелось услышать подтверждение этих догадок.

-Во время одного из рейдов Пустошь, рота которой я командовала, попала в засаду лесных варваров— хмуро произнесла Боадикея -Клянусь Лугом— я зарубила не меньше дюжины этих лесных крыс, прежде чем кто-то из них сумел оглушить меня. Когда я пришла в себя, мои товарищи были мертвы, а меня везли на чьей-то лошади, связанную по рукам и ногам.

На обратном пути на варваров, пленивших наемницу, напали дикари из болот. Те были смуглые и низкорослые, в отличие от пленителей туатки, родственных жителям Унтамолы. Дикарей было слишком много, но их вождь сказал лесовикам, что их беспрепятственно пропустят домой — если только они отдадут им свою пленницу. Подумав, обидчики Боадикеи согласились.

-У них как раз намечался праздник какого-то из их поганых божков, жертвенник которого и расположен на этом острове — Боадикея нервозно оглянулась— какая-то болотная тварь, чудовище которое они почитают за бога. Я слышала, как о нем шепотом говорили белобрысые ублюдки, отдавшие меня этим выродкам. Знаешь подруга, не то чтобы я так уж боялась всякого местного зверья, но все-таки я голая и безоружная, а от твоего ножа, я чувствую, будет мало толку. Может, уберемся отсюда подобру-поздорову?

-Конечно — легко согласилась Рисса— только позволь мне сначала ополоснутся. Я несколько дней шла по болоту и мне кажется, что тамошняя грязь въелась мне до самых костей. Я думаю, что эта тварь появляется тут с наступлением темноты — а до ночи еще далеко. Я быстро...

-А с чего ты взяла...— начала было Боадикея, но Рисса уже разделась и подошла к воде. Боадикея невольно замолчала. Рисса тронула ногой воду и повернулась к туатке, ее глаза смеялись.

— Иди сюда, вода теплая, чистая!

— Кто-то должен быть на страже — возразила Боадикея, отводя глаза от точеной фигуры, плескавшейся в воде Риссы. Та нарочно выставляла себя в самом соблазнительном свете.

Боадикея еще некоторое время сомневалась, но потом, когда северянка сказала, что не двинется с места, пока Боадикея не искупается, туатка прыгнула в воду. Она в несколько сильных гребков проплыла до ближайшего песчаного островка, словно не хотела приближаться к Риссе, и, зачерпнув со дна песка, принялась смывать с себя грязь и запекшуюся кровь.

Затем она погрузилась в воду, смывая с себя песок, пронырнула под водой обратно до своего прежнего места, выбралась на выступавшие из воды корни дерева и сидела на них, неподвижная, словно статуя.

Статуя богини войны.

— Что же ты, ныряй еще! -Рисса плеснула в Боадикею водой.

Она поднялась из воды, светящаяся теперь чистотой, веселая, красивая. В отличие от смуглой кожи Боадикеи, кожа ее была молочно-белой, и рядом с мускулистой туаткой Рисса казалась почти девочкой.

Очень красивой девочкой.

Боадикея отвернулась.

— Посмотри на меня. — сказала Рисса.

Боадикея не поднимала глаз.

— Посмотри на меня. — повторила Рисса.

-Зачем ты издеваешься надо мной? — сквозь зубы прошептала Боадикея.

-Я издеваюсь над тобой?

— Ты мучаешь меня, как не мог бы мучить ни один палач! Неужели ты не понимаешь? — неожиданно выпалила Боадикея.

-Что я должна понять?

— Ты не видишь, что я шутка богов? Я родилась с разумом мужчины. Я... я люблю женщин. Ты понимаешь, о чем я! И не смейся надо мной!

— Я и не думала смеяться.

— Правда?

— Конечно, правда! Ну, спускайся же!

Боадикея соскользнула в воду, оказавшись с Риссой лицом к лицу. Та обхватила ее шею руками, и притянула превратившуюся в безвольную куклу туатку к себе.

— Зачем мне смеяться над тобой дурочка — сказала юная жрица, целуя Боадикею в губы. — Если я такая же, как ты?

Боадикея все так же стояла, ни жива, ни мертва. Она позволяла северянке ласкать себя, сама, казалось, боялась прикоснуться к ней. Этого не может быть! Невероятно! Это все не с ней...Мягким огнем пришла первая вспышка удовольствия, когда пальцы Клодии скользнули в нее. Боадикея застонав, словно от невыносимой боли, обмякла, едва не повиснув на Риссе. У самой ее все еще не хватало смелости на большее, чем обнять бурзумхеймку за плечи.

— В воде не слишком удобно! — шепнула Рисса, запуская язык в ухо подруге. — Пойдем на берег...

Боадикея подчинилась.

— Я люблю тебя. — просто сказала она, глядя Риссе в глаза. — Я люблю тебя. Люблю.

На подгибающихся ногах она вышла из воды, когда Рисса вновь обхватила ее за талию и привлекла к себе. Изображая безумную страсть, северянка была холодна и сосредоточена как никогда. Сейчас справится с размякшей воительницей будет проще простого. Она вновь поймала взгляд Боадикеи и та вдруг отшатнулась — настолько нездешними и страшными были глаза северянки, настолько жутким внезапный переход от нежной и чуткой любовницы к демонице со взглядом змеи или акулы. Воительница почувствовала как у нее кружится голова, что руки и ноги отказываются повиноваться ей. Перед глазами пошли разноцветные круги, сердце предательски ухнуло и она провалилась в темноту.

Когда она очнулась, то все так же стояла привязанная к дереву, все такая же голая и беззащитная. Риссы нигде не было видно.

Небо над головой Боадикеи постепенно темнело, одна за другой зажигались яркие звезды. Однако гордая воительница почти не замечала этого, потрясенная предательством своей новой возлюбленной. Сквозь кляп срывались ругательства, когда девушка, пыталась вырваться из неожиданно крепких пут, затянутых с силой которой никак нельзя было предположить в такой хрупкой на вид девушке. Хотя, чему тут удивляться — от проклятой ведьмы можно было ожидать чего угодно. Северная шлюха, раздери ее Кернуннос, циничная, вероломная тварь, как и все ее соплеменники! Боадикея в сердцах выругалась— ну неужели опыта с Гармом было ей мало, чтобы понять что из себя представляют все бурзумхеймцы?! Эта девка просто-напросто воспользовалась ею, а потом преспокойно бросила ее здесь, на растерзание мерзкой твари, которой поклоняются болотные дикари. Боадикея мысленно пожелала Риссе провалиться в трясину, ко всем болотным демонам.

Внезапно со стороны болота послышался тоскливый заунывный вой, заставивший приумолкнуть расшумевшихся лягушек и даже гудение мошкары, стало потише. Холодный пот пробежал по спине Боадикеи, когда она подумала, что останется здесь— связанной, беспомощно ожидающей когда ее сожрет мерзкое божество. Боадикея изо всех напрягла могучие мышцы — благо Рисса не стала цеплять ей петлю на горло и она могла рваться из пут, не опасаясь быть задушенной. Напрягая все силы, она вновь сделала могучий рывок, несколько ослабивший ремни, но обессиливший и саму туатку.

Вой послышался совсем близко, после чего зашуршали камыши и Боадикея услышала громкий плеск. В бессильной ярости смотрела, как по залитой лунным светом водной глади к ней быстро приближается чье-то извивающееся тело с блестящей черной чешуей.

Протяжный вой снова разорвал ночную тишь, речные воды хлынули на берег островка, когда на берег выползло отвратительное чудовище. Воительница со страхом и отвращением рассматривало чешуйчатую гадину, не менее пятнадцати футов в длину и четырех — в толщину. Оно походило на ультарских крокодилов, которых Боадикея видела еще в бытность свою пленницей пиратов, нередко пристававших к южным берегам Зеленого моря. Однако это чудовище отличалось от них формой головы — не вытянутой, а треугольной, как у змеи. Вдоль хребта тянулся длинный остроконечный гребень как у тритона, длинный хвост бил по воде. Из пасти полной тонких острых зубов выскакивал раздвоенный язык, оранжевые глаза с вертикальным зрачком жадно смотрели на девушку. Это был взгляд не просто безмозглой хищной твари, нет в этом взоре читался почти человеческий разум и скотское вожделение, заставившее девушку передернуться от омерзения. Туатка зажмурилась моля про себя Тараниса, чтобы тварь быстрее бросилась и избавила ее от мук ожидания. Однако гадина не спешила расправится с девушкой — вместо этого до ее слуха донеслись какие-то странные звуки: громкое шипение переходило в почти человеческие стоны и даже слова. Не выдержав Боадикея открыла глаза, чтобы увидеть как чудище корчится на песке, в то время как его тело претерпевает какие-то пугающие трансформации— съеживается и одновременно вытягивается, короткие жирные лапы с хрустом выламывались из суставов, удлинялись и истончались, хвост же, напротив укорачивался и уплотнялся. С оглушительным воем переходящим в протяжный рык оборотень встал перед остолбеневшей от ужаса девушкой. Человека это существо напоминало лишь частично — оно стояло на задних лапах, приплюснутую башку сменил, высокий лоб, дыры ноздрей превращались в какое-то подобие человеческого носа, по плечам были в беспорядке разбросаны жирные черные волосы. Не считая этого все это тело, перевитое до уродства огромными развитыми мускулами, покрывала все та же черно-зеленая чешуя. Не изменились и глаза рептилии, неотрывно смотревшие на Боадикею, а длинные руки оканчивались пальцами с огромными когтями. Именно эти лапы сейчас тянулись к воительнице, визг которой пробился даже через кляп, когда холодная шершавая ладонь коснулась ее мускулистого бедра. Безгубый рот твари раскрылся и из зубастой пасти раздался шелестящий издевательский смешок.

-Такая храбрая девуш-шка — послышался нечеловеческий голос, говоривший как не странно на языке Унтамолы — и такая крас-сивая. С-сила, вынос-сливость, изящес-ство...Эти болотные ничтожес-ства наконец принес-сли мне дос-стойную жертву. У нас-с вся ночь впереди и мы с тобой еще обязательно придумаем, как с-делать ее нес-скучной...

Чудовище немного отодвинулось в сторону и Боадикею чуть не вырвало когда она увидела еще одно свидетельство сходства этого монстра с человеком — впрочем, с таким же успехом оно могло претендовать и на родство с быком или конем. Мерзко ухмыляясь, болотное божество, покачало бедрами, демонстрируя восставшее мужское достоинство..

-Когда я с-смотрю на твое прекрас-сное тело— издевательски прошипела тварь— меня терзают сразу два голода. И ты утолиш-шь их оба, еще до вос-схода с-солнца ...

Холодная рука поползла вверх по бедру, корчившейся в муках стыда и страха, воительницы, легла на плоский мускулистый живот, потом поднялась еще выше. Сильные пальцы сжали тяжелую грудь Боадикеи, острые когти взрезали смуглую кожу, по которой потекла кровь. Омерзительная морда твари приблизилась совсем близко к лицу девушки, распахнулась зубастая пасть, из которой на Боадикею пахнуло запахом тухлого мяса, извивающийся змеиный язык мелькнул перед ее глазами.

Неожиданно что-то изменилось — глаза чудовища вдруг угрожающе сузились, переместившись с лица туатки на что-то находящееся за ее спиной.

-Не помешала? — раздался за спиной Боадикеи насмешливый голос, заставивший девушку задрожать одновременно от ярости, стыда и радостной надежды.

Непонятно где пряталась бурзумхеймская колдунья на маленьком островке — словно лунный свет соединился с ночной тьмой и оттуда вышла прекрасная северянка.

-Боадикея, мое сердце разбито — как ни в чем не бывало, проворковала Рисса — стоит мне отлучится ненадолго, как ты заводишь шашни на стороне. И с кем— с мужчиной?— она с пренебрежением оглядела человекоящера— я была лучшего мнения о твоем вкусе.

Боадикея решила, что бурзумхеймка сошла с ума — так безрассудно бросать вызов, явно все понимающей твари, могла только сумасшедшая. Чудовище издало рассерженное шипение, его глаза полыхнули гневом, но что-то мешало ему сразу бросится и растерзать усмехающуюся северянку. Колдовское чуть подсказывало болотному демону, что перед ним опасный противник, возможно, самый опасный из тех, что когда-либо встречался в его жизни. От этой стройной золотоволосой девушки веяло пугающей силой, пробуждавшей в нечеловеческом мозгу чешуйчатого оборотня смутные воспоминания: о чудовищных богах Изначальной Бездны, порождающих созданий подобных болотному монстру. Однако и отступать чудовище не собиралось, привыкнув наводить ужас на округу. Угрожающее шипение, переходящее в рык, вырвалось из клыкастой пасти, по его уродливому телу, пробежала судорога, и вместе с ней трансформировалось и изменялось тело опускавшейся на четвереньки твари вновь превращавшейся в исполинского ящера.

Рисса не шелохнулась, пристально глядя в злобные глаза гадины. Она уже не улыбалась, ее взгляд был серьезным и сосредоточен только на ее противнике. Капли пота выступили на лбу северянки, ее лицо побледнело так, что даже синие глаза казались черными. Между ней и болотным монстром шел незримый, но в тоже время смертельный поединок, в котором Риссе потребовались все ее силы. Она не могла превращаться в животных сама и не могла оборачивать других. Но это мог ее противник. Риссе с ее способностью вторгаться в чужое сознание, большего и не требовалось.

Связанной туатке казалось, что прошла уже вечность, пока красивая девушка и уродливая тварь, стояли друг напротив друга, застыв, словно каменные изваяния. Внезапно тварь затряслась, словно в падучей, из огромной пасти вырвалось шипение— в котором явственно слышались боль, ярость и...страх? Чешуйчатое отродье болот рухнуло на землю и забилось в страшных судорогах. Его извивающееся, чуть ли не скручивающееся узлом тело снова менялось — но на этот раз не останавливаясь на каком-то одном обличье. Словно причудливый калейдоскоп уродливых форм и очертаний всех болотных гадов, когда либо существовавших на земле менялся на глазах сморщившейся от отвращения девушки. Вот на земле бьется все тот же получеловек-полуящер, вот его лапы втягиваются в бока, тело удлиняется и через мгновение уже огромная змея завивается множеством колец на песке. Потом тело ее сморщивается, укорачивается, из боков вырастают маленькие лапки и вот мечется во все стороны небольшая черная тварь, вроде ящерицы или тритона, чуть больше фута длиной.

Рисса шагнула вперед и ее кожаный сапог опустился, вдавливая в песок гадину.

-Кто здесь хозяйка, червь? — холодно спросила она.

Приглушенное шипение вырвалось из под каблука и холодная усмешка искривила губы жрицы.

-Не слышу, тварь — ее сапог переместился на голову полураздавленной ящерицы — Говори, пока я не раздавила твою тупую башку.

На этот раз шипение было гораздо громче и в нем Боадикее послышались умоляющие нотки. Рисса усмехнулась.

-Так-то лучше — произнесла она.— Давай, наконец, я хочу увидеть твой настоящий облик.

Едва заметное тельце под сапогом бурзумхеймки вновь начало меняться — Боадикея, широко раскрыв глаза смотрела, как растет оно в длину и в ширину, как отслаивается и опадает чешуя, открывая бледную кожу, как трещат кости хрящи и суставы.

Через мгновение каблук Риссы уже давил на горло худощавого мужчины, с очень бледной кожей и длинными черными волосами. Судя по всему он был не намного старше самой Боадикеи. Бездонными дырами горели на его бледном, вытянутом лице черные глаза, в которых плескалась бессильная ненависть и злоба — даже не на обеих девушек, на весь мир, на все живое и дышущее, что обитало в нем. Но к этой злобе и ярости примешивался еще и страх. Благоговейный ужас перед этой казалось бы хрупкой и слабой девушкой, чуть было не раздавившей как червяка его— повелителя огромных территорий, почти бога для всех живущих здесь людей.

Рисса наклонилась над ним и намотала себе на руку его длинные черные волосы, заставив вздернуть голову вверх.

-Повторяй за мной, болотный ублюдок! — прошипела она и почти сразу же стала нараспев произносить какое-то заклинание или молитву, на совершенно незнакомом Боадикее языке. Тем не менее она почувствовала невольную дрожь— пугающие словеса, пробуждали в ней какие-то смутные воспоминания, из глубин ее памяти всплывали отрывочные видения, когда черноволосые люди, покрытые такими же синими татуировками как и она, в ледяных пустошах сходились в жестоких схватках со странными и прекрасными существами, похожими на людей, но с острыми ушами и необычайно бледной кожей, говорившими на языке схожим с тем, на котором говорила Рисса. Но узнавал этот язык и ее болотный оборотень — более, того он понимал то, что говорила ему Рисса, трясясь от страха, но послушно повторяя за ней все. Судя по его лицу, он страшно боялся того, что произносили его уста, но холодные синие глаза, уставившиеся в его лицо, казалось, вынимали из него душу, лишая собственной воли.

Вот он послушно повторил последнее слово литании и тут же Рисса, замахнувшись, из всех сил хлестнула его по лицу, потом еще и еще раз. Удовлетворенно улыбнулась, наклонилась к своему напуганному пленнику и слизала кровь из рассеченной губы.

-Договор подписан, мой болотный мальчик — хищно оскалилась она — договор кровью. Ты сам понимаешь, что это означает?

-Да — выдавил окровавленными губами оборотень. Он попытался отвернутся, но Рисса ухватив цепкими пальцами подбородок, резко повернула его к себе.

-А раз понял -никогда больше не смей отворачиваться когда я с тобой разговариваю.

Она гибко поднялась на ноги и пренебрежительно пнула по ребрам оборотня.

-Вставай падаль! И поторопись в свою нору— очень скоро я приду туда со своей подружкой и хочу чтобы нас ожидал достойный прием. Я, например, проголодалась, да и наша отважная воительница, я думаю тоже — она повернулась в сторону Боадикеи, упрямо смотревшей куда-то в сторону.

Болотный житель медленно поднялся на ноги. Его тело все было в ссадинах, волосы спутались и были все в песке, из рассеченной губы текла кровь.

-Ты все понял?— строго спросила его Рисса.

-Да... госпожа — угрюмо произнес он. Лицо Риссы расплылось в довольной усмешке.

-А ты быстро учишься. Ну, давай, не заставляй меня ждать— я пока поговорю со своей подругой. И не вздумай юлить— ты прекрасно знаешь, что будет с тобой если попытаешься нарушить данную мне клятву.

Оборотень кивнул и шагнул к воде, снова неуловимо меняясь с каждым шагом. Вскоре черная рептилия исчезла под водой.

Рисса повернулась к все еще застывшей, словно каменная статуя Боадикее.

-Пора заняться и тобой, моя отважная красавица— пробормотала ведьма, подходя к связанной туатке и второй раз за сегодняшний день став разрезать ее путы. Боадикея упорно хранила молчание, но в ее глазах должно быть мелькнул зловещий блеск, не ускользнувший от внимания Риссы. Собственно, колдовское чутье и так подсказывало ей, что туатка отнюдь не собирается снова рассыпаться перед ней в благодарностях ...и все же она едва успела уклонится в сторону от полетевшего ей прямо в лицо кулака, едва последние веревки спали с тела воительницы. Если бы Рисса не была такой ловкой, Боадикея вполне могла свернуть ей челюсть.

-Эй!— обиженно и недоуменно воскликнула Рисса, едва успевая увертываться от нового шквала ударов— ты с ума сошла?

-Бурзумхеймское отродье! Северная сука! — шипела туатка, на ее глазах блестели злые слезы. — Я же верила тебе! Я действительно верила! А ты...ты позволила этому мерзкому уроду лапать меня, словно дешевую шлюху. Ты...ты...ты лживая дрянь!

-Я тебе вообще-то жизнь сейчас спасла! — выкрикнула Рисса, змеиная гибкость которой позволяла ей без особого труда уклонятся от ударов.

-Ты использовала меня как приманку! — рычала разъяренная Боадикея и Рисса невольно залюбовалась ею — с развевающимся черными волосами и горящими гневом глазами она вновь походила на воинственную богиню, прекрасную в своей ярости.

-Тебе было плевать— сожрет он меня или нет! — кричала разъяренная туатка.

-Это неправда— крикнула в ответ Рисса— у меня просто не было другого выхода. Мне нужно было хоть чем-то выманить эту тварь из воды, чтобы заставить подчинится мне. Без этого мы бы обе скоро сгинули в этом болоте. Поэтому мне пришлось...

-Использовать меня!— выкрикнула Боадикея с болью в голосе и из ее глаз вновь брызнули слезы— А я так верила тебе— повторила она. Уже скорее машинально она попыталась ударить снова, но Рисса внезапно поднырнула под ее руку и впилась своими губами в раскрытый в яростном крике рот Боадикеи. Могучие руки туатки, бессильно опали, она стала столбом, только делая вялые попытки отвернуть голову.

-Уйди, прошу тебя, уйди — упрямо бормотала туатка.— Я тебя ненавижу — на редкость неубедительно добавила она.

-Вот дурочка — промурлыкала Рисса, прерывая очередной страстный поцелуй — как бы не уклонялась наемница, жрица легко находила ее губы своими.— Большая, сильная красивая...и такая глупая Боадикея.. Неужели ты и вправду могла подумать, что я оставила бы тебя этой гадине?

Ее руки блуждали по телу Боадикеи, сжимая и гладя ее тонкую талию и полные ягодицы, стройная нога скользнула между мускулистых бедер, непрестанно трясь об все сильнее увлажняющуюся промежность. Боадикея уже не в силах сдержаться, издала протяжный стон, который Рисса тут же заглушила очередным долгим поцелуем. Теперь туатка даже не думала уклонятся — напротив она жадно откликалась на все ласки северянки.

Со стоном обе девушки опустились на влажный песок, причем Рисса оказалась сверху. Миниатюрная хрупкая северянка почти целиком уместилась на теле туатки, смеющиеся синие глаза встретились с задернутыми поволокой зелеными очами. Колдунья целовала нос, губы, заплаканные глаза Боадикеи, потом переместилась на ее шею, слегка покусывая тонкую кожу. Потом она спустилась еще ниже, лобзая полные груди и обводя кончиком языка затвердевшие соски, потом ее язык коснулся ямки пупка и , наконец, скользнул в истекающую соком расщелину. Боадикея протяжно застонала, ее сильные ляжки плотно сжали светловолосую головку Риссы. Та, словно и не испытывая от этого особых неудобств, продолжала выписывать восьмерки на влажной, дрожащей от возбуждения плоти и от этих сводящих с ума, дразняще-ласкающих движений, Боадикея просто сходила с ума. Она сдавленно рычала, закусив губу и мотая головой из стороны в сторону. Рисса с трудом просунула руку под округлые ягодицы туатки и медленно ввела указательный палец в тугую дырочку, одновременно проникая языком так глубоко как только возможно. Протяжный звериный вой кончающей самки пронесся над болотом, заставив испуганно взлететь стаю диких уток из камышей. Тело Боадикеи выгнулось дугой и опало, ноги бессильно разжались, высвобождая голову Риссы. Та поднялась на ноги, тяжело дыша, ее лицо было все мокрым. Она облизнула блестящие губы и шагнула вперед, расставив ноги над телом туатки.

-Думаю теперь твоя очередь доставить мне удовольствие— тихо сказала она, не отрывая взгляда от лежащей на спине Боадикеи. Та слабо кивнула. Рисса еще раз улыбнулась и медленно опустилась на лицо туатки, теперь уже сама сжимая ее голову своими бедрами. Северянка запрокинула голову, раскачиваясь взад и вперед, закусив губу так, что из нее потекла струйка крови, в то время как язык, почти полностью покорившейся Боадикеи возносил ее на все новые вершины блаженства.

-Ты пойми, что, мне и вправду не оставалась иного выбора, чем поступить с тобой так, как я сделала — втолковывала Рисса Боадикее, после того, как они вдоволь насладившись друг другом — ну никак нельзя было иначе подманить эту тварь.

Они ополоснулись в речной воде, смывая с себя следы недавних забав. Сейчас Боадикея отдыхала сидя на песке прислонившись спиной к тому самому дереву к которому она была привязана дважды за сегодняшний день. Рисса сидела у нее на коленях и обняв подругу за шею, вполголоса говорила ей на ухо:

-Этот болотный выродок, колдун-самоучка очень плохо читает мысли и ему легко отвести глаза — по крайней мере, мне это удавалось без труда. Но вот чувствовать настроение своей жертвы он умеет. Он ведь питается не только мясом человека, но и его страхом, болью, отчаянием. Мне удалось полностью укрыться от него, но на тебя у меня уже не хватило бы сил. Если бы от тебя не шла настоящая волна

— страха, злобы, безнадежности, если бы только притворялась пленницей— эта болотная ящерица и близко не подошла бы к берегу. А мне очень нужно было с ним побеседовать.

-Зачем?— несколько обиженно спросила Боадикея— Чем тебе может помочь эта нечисть?

Рисса с сомнением посмотрела на Боадикею, прикидывая возможные последствия излишней откровенности. Решив, что часть правды ей не повредит, а только еще больше расположит к ней туатку, она подвинулась к ней поближе.

-Я тебе не все рассказала— медленно произнесла бурзумхеймка— чтобы не пугать тебя раньше времени. Но похоже, что ты и так уже неплохо представляешь, кто я такая.

Рисса рассказала Боадикее свою историю, благоразумно опустив, ряд важных моментов. В ее повествовании она представала загнанной беглянкой, за которой охотились одновременно волхвы Гардарики и жрецы Унтамолы, загнавшие ее в эту глушь, единственной альтернативой которой мог быть только костер на каменном жертвеннике Перуна-Громовержца. Рисса намеренно преуменьшала собственное могущество, выставляя себя жертвой жреческого фанатизма и мужского произвола. На половой принадлежности своих гонителей ведьма останавливалась как можно чаще, понимая, что это не оставит безучастной Боадикею. И Рисса оказалась права— когда она закончила в глазах туатки читалось явное сочувствие.— бурзумке даже показалось, что в уголке глаза воительницы вновь блеснула слеза.

-Как же ты все-таки натерпелась от этих скотов— проникновенно произнесла Боадикея.

-В этой болотине я еще могу чувствовать себя в безопасности— произнесла Рисса— но я же не могу здесь сидеть всю жизнь. А там дальше на западе племена, что чтят богов Гардарики и Унтамолы, наверняка и жрецы с волхвами имеют ход в эти края. А уж они точно не остановятся, пока не поймают и не уничтожат "ведьму из Бурзумхейма".

Рисса говорила все это, про себя гадая — поверит ли ей отважная воительница. Она сама бы не поверила у нее сразу появились вопросы: и с чего жрецы двух могучих держав стали так упорно преследовать простую рабыню, пусть даже и ведьму? К сожалению, обойти этот факт она не могла — надо было как-то объяснять и свои необычайные способности и то, как она оказалась здесь. Недосказанность оставлял еще больше простора для сомнений и соответственно — росту стены отчуждения между нею и Боадикеей. А Риссе было нужно, чтобы эта стена побыстрее пала.

К счастью мрачная слава "полярной империи зла" окутывала каждого уроженца Бурзумхейма и у туатки не возникло даже тени сомнений, в том, что Рисса и впрямь могла представлять опасность для служителей богов из Гардарики и Унтамолы просто по факту своего происхождения.

-Здешние жрецы— пустозвоны и слабаки— презрительно фыркнула Боадикея— твое счастье, что ты не попалась нашим друидам с Авалака ( Рисса внутренне рассмеялась от этого наивного и хвастливого патриотизма)— они бы не дали тебе уйти живой. Но клянусь Кромом и Морриган, мой меч и моя рука станут тебе опорой, даже если ты схватишься с ними. Я не брошу тебя, ни в этих болотах, ни на Западе. Твои враги— мои враги и клянусь Лугом, тебе не придется применять твои колдовские штучки пока я рядом. Ты... только больше не бросай меня— с какой-то почти детской пылкостью добавила Боадикея, при этом густой румянец залил ее щеки.

Рисса повернула голову и крепко поцеловала туатку. Про себя она думала — сколько времени пройдет, пока ей придется убить свою слишком навязчивую попутчицу? Выходило так, что пока Боадикея могла спасть спокойно— в Сааремской пустоши она и впрямь могла еще не раз понадобится Риссе. А дальше...дальше будет видно.

-Ладно Боадикея— произнесла Рисса, гибкой змейкой выскальзывая из объятий подруги— не будем пока спешить. У нас еще будет много времени, чтобы насладится друг другом. А сейчас мне очень хочется перекинутся парой слов с нашим новым другом.

На топком берегу небольшого озера в сердце древней чащи перед входом небольшую хижину горел костер. На нем медленно поворачивалась на вертеле тушка молодого кабанчика, источавшего аппетитные запахи— возможно первое мясо приготовленное на огне в этом сыром и мрачном пристанище. Единственный обитатель этой хижины привык потреблять мясо исключительно в сыром виде— вот и сейчас скорчившись сидел у воды, терзая острыми зубами окровавленный кусок. Сейчас на нем была грубо сшитая безрукавка из шкурок различных животных и короткие кожаные штаны. Неприязненно поглядывающей на него Боадикее досталась большая часть туши, сидящей на пороге хижины Риссе — самые лакомые куски. Вгрызаясь в аппетитный ломоть, бурзумхеймка насмешливо наблюдала, как ее попутчики бросают друг на друга взгляды полные плохо скрытой ненависти и потаенного страха. Боадикея явно не может забыть, что этот невзрачный мужчина в любой момент может перекинуться в чешуйчатую тварь, способную перекусить ее одним движением челюстей. Но и оборотень опасливо посматривал на воительницу, способную без особого труда свернуть ему шею в его нынешнем обличье. Оба недоверчиво смотрели друг на друга, боясь, что кто-то нанесет удар первым и, не решаясь нанести этот удар самому.

Риссу как нельзя лучше устраивало такое положение вещей— чем больше они будут сорится между собой, тем чаще они будут обращаться к ней для разрешения всех своих споров и неурядиц, тем больше будет ее авторитет.

Болотный оборотень уже рассказал Риссе свою историю — столь же любопытную, сколь и тривиальную. Звали его Урм и был он родом из небольшой деревушки затерянной среди дебрей и болот северной Унтамолы. От своих сверстников — крепких, румяных мальчишек, светловолосых и голубоглазых, Урм отличался хрупкими, болезненным телосложением, необычайно бледной кожей, черными волосами и глазами. Многие крестьяне посматривали косо на необычного мальца, а еще больше на его мать— немолодую, хмурую, но по-своему привлекательную женщину, занимавшуюся знахарством, гаданием и другими, более неприглядными делишками. За это ее за глаза и в глаза нередко называли ведьмой. Ее дом стоял на отшибе на краю болота, в которое местные жители сбрасывали тела "нечистых" покойников— самоубийц, опойц, душегубов. Старые легенды смутно намекали на то, что от этого болота начинается потаенная дорога, ведущая сквозь непролазные топи к рассыпающемуся на глазах проклятому городу, меж развалин которого бродят ужасающие твари и проклятые души, где в потаенной гробнице покоится мертвый и в то же время не умерший жестокий король, правивший этими землями сотни лет назад. Как шептались испуганные крестьяне там, в населенных чудовищами дебрях и поныне живет странное и жестокое племя, о котором даже нельзя было сказать, что оно принадлежит к роду человеческому. Эти нелюди поклонялись древнему жестокому богу, столь ужасному, что его имя никто не решался произносить вслух. И иные говорили, что именно из тех населенных демонами топей, от залитых кровью полян на которых горели огромные костры и совершались безобразные оргии, принесла ведьма своего детеныша. Он рос нелюдимым болезненным подростком, чьими главными собеседниками были только проклятые души да болотные демоны. Вместе с матерью он в определенные дни уходил на болота и крестьяне испуганно осеняли себя знаками Перконса-Громовержца, главного божества Унтамолы и запирали покрепче двери и ставни: лишь бы не видеть мерцающих в ночи зеленых и синих огней. Они трепетали, когда порывы ветра доносили до них звуки монотонных песнопений, в которых угадывалось куда больше, чем только два голоса.

А наутро крестьяне со страхом узнавали, что в одной, а то и нескольких семьях убитые горем родители могли недосчитаться одного или двух детей.

И вот в один прекрасный день чаша терпения крестьян переполнилась. Они послали гонца в священную рощу Перконса и оттуда прибыл жрец, возглавивший мстителей. Защищенные его чарами, селяне разгромили жилище ведьмы, а ее саму, хохочущую и изрыгающую проклятия сожгли на костре из обломков ее собственного жилища. Пепел развеяли над водами нечистого болота. Однако ее сына поймать не смогли. Потайными тропами он бежал он бежал на юг к проклятому и забытому городу короля Туризаца— и не нашлось ни одного смельчака, что решился бы преследовать его там. Среди странного получеловеческого народа обучался Урм секретам колдовства, старого как сам мир. Там же он, и обрел способность к перевоплощению в болотных гадов. После этого он покинул кошмарные дебри Темных и вернулся в родные края. В ночь зимнего солнцестояния, когда вся деревня праздновала день рождения Звайстигса — Бога Солнца, Урм в обличье человекоящера ворвался на главную площадь и принялся истреблять пьяных односельчан. Он впал в кровавую горячку: одним движением могучих челюстей откусывал им головы, поедая свежее мясо, пил теплую кровь и никак не мог насытится, обезумев от свирепой ярости и свершившейся мести. За одну ночь он вырезал всю деревню, не пощадив даже самых глубоких стариков и грудных детей, после чего ушел отсыпаться в болота.

Несколько последующих лет он бродил по Унтамоле, держась болот, озер или, на худой конец больших рек, наводя страх на многочисленные деревушки, а порой — и окраины больших городов. Наконец слухи о чудовище достигли до ушей служителей Звайстигса и Перконса в столице Унтамолы. Жрецы устроили беспощадную охоту на Урма и тот понял, что против их чар он не выстоит. Возвращаться к Темным ему не хотелось — там его способности не могли никого ни удивить, ни испугать, а прозябать в качестве одного из множества чудищ обитающих в окрестностях проклятого города ему не хотелось. Поэтому он и отправился на юг в эти ничейные земли и, нагнав страху на смуглокожих дикарей, заставил их поклонятся себе как богу. Вот уж несколько лет он царил в этих местах, принимая в дар обильные подношения, что несли ему напуганные почитатели. Особенно ему нравилась дань красивыми девушками.

-Дурак ты— скучающе протянула Рисса, когда Урм закончил рассказывать ей свою историю— дурак и лентяй. У тебя была возможность прикоснутся к самым потаенным секретам Древних Богов, черпать обеими руками из колодца премудрости, что была древней еще во времена моих пращуров-полярианцев.. Я знаю, что говорю, потому что в книгах которые я читала на Хогге, кое— что говорилось о проклятом городе Туризаца. Но ты, чего достиг ты болотный червяк?— презрительно произнесла Рисса— овладел в совершенстве одной-единственной способностью и решил, что этого достаточно, чтобы считать себя богом? Ты даже читать чужие мысли или отводить морок толком не научился, я кружила тебя по этому болоту как хотела— Рисса посмотрела на скорчившегося Урма и решила немного смягчить тон— Впрочем. если я займусь твоим воспитанием из тебя еще может выйти толк.

-Как бы то ни было— продолжила ведьма— твое искусство перевоплощения помогло тебе выжить в этих болотах, а значит поможет и нам. Ты надеюсь еще помнишь Чьим именем ты принес мне клятву верности?

-Разве это можно забыть? — угрюмо произнес Урм.

-Вот и хорошо— значит ты не будешь возражать против небольшой прогулки на запад— скажем до границ Пустоши, до того места где она выходит к Бурзумхейму. А потом уж так и быть отпущу тебя обратно.

Рисса лукавила — она, разумеется, не собиралась отпускать столь неожиданно свалившегося на нее слугу-оборотня и после того как они достигнут восточных границ империи. Несмотря на ее демонстративное презрение к болотному перевертышу, в глубине души она не могла не признать, что его способности были если и не уникальны, то по крайней мере весьма редкими у колдунов Запада. Среди магов Бурзумхейма, насколько ей было известно, перевоплощаться не умел никто — даже бароны Внутреннего Круга. Разве что шаманы иннутов еще владели этим древним умением— да и то не все. Однако старинные легенды, говорили, что для древних королев-жриц Поляриса оборотничество было обычной практикой. Рисса, видевшая смысл своей жизни в том, чтобы овладеть колдовским могуществом правительниц дочеловеческой империи, просто не могла пройти мимо этого существа, волею судеб овладевшего одной из сокровенных тайн наследников Древних. Кроме того, Рисса рассчитывала разузнать кое-какие сведения о бывшей столице Туризаца. Однако сейчас она, понятное дело не особо распространялась об этих своих планах — раньше времени не стоило лишать надежды и без того загнанного в угол Урма.

Тем не менее, унтамольский оборотень видимо почуял неладное.

-Госпожа Рисса, но это очень далеко — попробовал возражать Урм— и я никогда не бывал там. Я хорошо знаю эти болота, но вот места там на западе...

-Не прибедняйся, моя хитрая ящерка— подмигнула Рисса— я думаю, что ты не так уж плохо знаешь Сааремскую пустошь. Если ты облазил всю Унтамолу, то ты должен был изрядно прошвырнуться и по западным областям, прежде чем создать здесь свою игрушечную империю. К тому же я нашла у тебя в хижине много золотых монет и разных украшений— в том числе и из Унгрии и Аль-Имада. Тут у тебя и одежда приличная припрятана. Признайся, любишь порой прогуляться на запад, а то и на восток к побережью? Навряд ли ты все это копил из простой жадности, наверняка находил, где можно было спустить все эти побрякушки, что приносят тебе глупые дикари. Я права, Урм? — она пристально глянула в глаза оборотню, напускная веселость тут же слетела с ее лица и Урм, невольно задрожавший под ее пристальным взглядом мог лишь подавленно кивнуть головой.

-Не вздумай обманывать меня, Урм— тихо сказал Рисса, смотря на него своими огромными глазами, словно выточенными из синего льда— или я очень расстроюсь. Ты же не хочешь, чтобы я расстроилась из-за тебя, Урм? Ведь тогда я могу подумать, что ты решил не соблюдать наш маленький договор и тогда я сделаю вот так— Рисса сделала трудноуловимое взглядом движение рукой и щелкнула пальцами, одновременно прошептав несколько слов.

Урм выронил недоеденный кусок мяса и в корчах свалился на землю, извиваясь и разбрасывая в разные стороны валявшиеся повсюду кости. Глаза его закатились, так что были видны одни белки, на губах выступила густая пена. Даже суровая Боадикея на минуту почувствовала что-то похожее на сострадание при виде того, какой неподдельной мукой исказилось лицо незадачливого колдуна. Затем туатка вспомнила, что это существо хотело с ней сделать совсем недавно и все сочувствие пропало, уступив место брезгливости. Она с отвращением смотрела на причудливые метаморфозы, происходящие с болотным перевертышем, потерявшего контроль над собственным даром. Тело Урма вытянулось, на нем заблестели мелкие чешуйки, вдоль резко выступившего хребта, начали вырастать, разрывая кожу, острые шипы гребня. Вдруг выросший длинный хвост забил по воде, поднимая тучу брызг.

-Пожалуйс-ста, Госпожа— жалобное шипение вырвалось из безгубого рта— прекратитеее. Я вс-сеее, поняяал. Я проведу вас-с и ваш-шу подругу куда вы с-скажите, до с-самого Бурзумхейма— извиваясь всем телом мерзкая тварь поползла к ногам Риссы и длинный раздвоенный язык обвил ее кожаный сапог. Северянка позволила ему слизать болотную грязь с ее обуви, после чего пренебрежительно оттолкнула ногой Урма, вновь принявшего человеческий облик.

-Ладно, ползи — довольно произнесла Рисса — завтра я с тобой еще потолкую. На сегодня можешь быть свободен— правда ночевать тебе придется на свежем воздухе. Твою хижину на сегодня займем мы с Боадикеей— она подмигнула смущенно зардевшейся воительнице— нам с ней еще найдется, чем заняться этой ночью.