— Ты сказал — Лич?
— Да, это был он, Батя, бестелесный дух, устроившийся во плоти бренного тела.
— Так, а я о чём, когда том самом: следует немедля разобраться с послушниками огненного круга, и выяснить, что за жертву, и кому, они собирались принести!
— Поздно, слишком поздно...
— Разбежались? — вставился по обыкновению Гном.
Но нет, и ответ пришёл сам собой извне при отзвуках эха, докатившегося до "воинов" в виде завывания сирены патрульной машины.
— Хм, понты пожаловали... — хмыкнул Гном.
— Кто?!
— Менты по старому, Батя.
— Исчезаем... — накрыл Эльф пеленой непроницаемости "воинов", и только Пуля по-прежнему находилась в удалении от них, продолжала следить, контролируя ситуацию извне. В обойме ещё оставался один заряд, и она не имела права не использовать его, пробив у патрульной машины колесо.
— Остыньте, мальчики...
С дороги донёсся скрип колёс и скрежет металла — металлический обод, войдя в соприкосновение с асфальтом, сыпанул искрами.
— А ничего так ночка выдалась... — порадовался Гном.
— Всё, все занимаемся поиском тени — её логова!
— Нет, ты слышал, Батя, что нам заявил Эльф! Кто из нас — маг, а? К тому же боевой!
— Мне превратить тебя в нюхача, Гном?
— Только попробуй сделать из меня оборотня, и я тебя тогда...
— Вам ещё не надоело, мальчики?
— О, девчонка!
— Гном!
— Батя...
— Разошлись — и иным образом — в хорошем смысле этого слова!
— Ты сам-то как?
— Да что-то не очень...
— Совсем плохо дело?
— Не то что бы, но...
Батя пошатнулся.
— Час от часу нелегче, — отметил Эльф. — Сворачиваемся! Возвращаемся на базу! Это приказ!
— Ишь ты его... раскомандовался! У нас равноправие! — заворчал Гном, однако уступил. — Держись, Батя! А это привидение, мы ещё засадим в консерву, точно джина! Она и послужит тюрьмой этому призраку до скончания века!
* * *
— Сила... — уловил я на слух голос Лукина. — Ты как там? Помощь нужна?
— Да как тебе сказать...
— Всё, как есть, а лучше правду, и только правду, и ничего кроме правды!
— Постучи по двери, а тот тут темно, как в подземелье...
Мне в нос ударило сыростью, и запах оказался не самым приятным, особенно иной, выделявшийся в нём, словно тут морг, и где-то по соседству разлагался труп, который никак не удавалось обнаружить.
АПС я держал в руке, используя на нём целеуказатель, вот только толку от красной точки инфракрасного излучения нынче в кромешной тьме никакого, а прибора ночного видения у меня в наличии не имелось. От чего бы я сейчас не отказался, а и вообще на будущее. Не зажигалку же мне палить? Хотя пришлось и с ней побродить по этой странной и мрачной квартире, как со свечой в руке по склепу.
Дверь вскоре нашлась, но не скажу: очень быстро. Квартира была небольшой, зато напоминала некий лабиринт, являясь угловой в доме. И с защёлкой на замке мне пришлось повозиться прилично — сразу не получилось открыть, лишь с ...надцатой попытки, да и то при навале с иной стороны Лукина с группой сотоварищей.
— А вот и мы! — ввалились они в прихожую, куда даже с лестничной площадки не желал проникать свет, обрываясь у порога.
— Ты бы свет, что ли включил, Саня, а... — пожурил меня на словах и не только Лукин.
— А ты попробуй сам найти тут включатель, когда невидно ни черта!
На какой-то миг мне почему-то показалось: у порога, на границе света, клубиться тьма. Возможно, это был иллюзорный обман, а хозяин не иначе иллюзионист, хотя подозреваю: тот ещё сатанист. А нутром чую: быть беде. Квартира и впрямь необычная, как и её обитатель со слов соседей по дому с подъездом.
Пока я разглядывал происходящие странности у порога, Лукин уже орудовал внутри квартиры с подельниками. Кто-то там на что-то налетел и также чертыхнулся.
— Ну и вонища! Кто тут нагадил? Или тот, кто это сделал, ещё сдох — хозяин убил его за это?
— Дайте свет! Где свет? — заговорил иной "опер". — Почему до сих пор темно?
— Фонарика не найдётся, мужики?
— Может тебе ещё прикурить дать?
— Зажигалка у кого-нибудь есть? А спички?
— У меня... — отозвался я неосознанно.
— Зря вы не послушались меня... — отреагировал я на очередной голос подле себя. Передо мной на лестничной площадке к стене жался грузный участковый, и был бледен лицом. — У нас тут в районе такие слухи ходят про эту квартиру с её постояльца, что просто жуть — аж дух захватывает!
Вот и сейчас участковому не хватало воздуха, он захлёбывался собственной слюной.
— Успокойся, мы постараемся сделать всё тихо, — попытался я уверить его: всё будет хорошо.
Да где там — из квартиры донёсся крик и его заглушил некто странным рёв, коим, по моим прикидкам, не обладал ни один известный мне хищник из мира животных.
— Ты это слышал? — уставился я вопросительно на участкового.
У него подкосились ноги, и он съехал спиной по стене на пол в поисках дополнительной точки опоры, окончательно расслабился.
— Да что тут вообще твориться? — обернулся я, выскочив на лестничный пролёт, оставаясь на свету, в то время как в квартире по-прежнему царил кромешный мрак и беспроглядная тьма.
Выстрел. Ещё один и... Рык усилился. А за ним кто-то и что-то с характерным хрустом ударил о нечто твёрдое и массивное.
— Все назад! — закричал Лукин.
Его голос оборвался, перекрытый вновь возникшим рыком. Вослед раздалась автоматная очередь из "укорота", и точно такая же короткая, да только я сильно сомневался, что обладатель автомата решил произвести стрельбы короткими очередями. Повторной не последовало, а что — нечто, и вынырнуло из тьмы квартиры на меня тенью.
Рука с АПС привычно вздрогнула — и так два раза подряд — обе пули легли точно в голову нападавшего. Лица его я не успел разглядеть, как он зацепил меня и проследовал дальше.
Я услышал душераздирающий вопль участкового и новых хруст, сминаемых костей и раздираемой плоти с последующим хлюпаньем крови.
Чёрт, что происходит? А твориться — и такое...
Поднялся я не сразу, но всё же, и без посторонней помощи, оказавшись на коврике у входа в квартиру напротив, влетев предварительно спиной в дверь.
И что это был за зверь, а не человек, обладающий невероятной силой, отбросив меня с лестничного прохода лапой-рукой, как какую-то пушинку?
Я едва не упал во второй раз, и уже сам, угодив ногой на то, что собой представлял сейчас участковый. На словах не передать, как и мысленно, утратив с мыслями окончательно связь. Одним словом — бессмыслица. Хотя к виду крови и разорванным телам, мне не привыкать, в своё время я насмотрелся этого "добра" навалом, во время "командировки", и тогда в БТР попали реактивной гранатой. Мне повезло больше, чем бойцам: одного из них разорвало тогда, как нынче нечто участкового.
Рвотного спазма не последовало — привычка, будь она неладна — даже не сморщился.
— Лукин! Ты слышишь меня, бродяга? Отзовись! Подай хотя бы знак, что живой... — кинулся я во тьму квартиры, переведя АПС для стрельбы очередями, наткнулся там на тела, ощупал их руками, извозившись в чём-то липком. А в чём именно — не сомневался, и оставался в квартире до тех пор, пока не наткнулся на "укорот".
В этот самый момент я услышал крики и выстрелы снаружи квартиры. Они донеслись эхом с улицы. Похоже, наряд принялся палить от испуга в то, чему у меня пока не было объяснения, как и определения.
Я бросился на балкон, и быстро сориентировавшись, дал длинную очередь из "укорота" по тому массивному и неопределённому, что зацепило прежде не только меня, а нынче перевернуло вверх дном миникупер с дамочкой, и та перестала голосить.
Надеюсь, я не зацепил Елизавету Сергеевну, а кого — это нечто, что пошатывающейся походкой из стороны в сторону продолжило движение в направлении патрульных.
— Уходите! — закричал я им. — С дороги! Прочь...
Времени смотреть, чем закончится стычка, у меня не было. Я ринулся сломя голову, к выходу из квартиры, уже мчался вниз по лестнице третьего этажа, когда вновь услышал душераздирающий крик одного из патрульных раздираемого тем, кто должен был сдохнуть ещё при первой стычке со мной, когда я зацепил его в лоб — с контрольным, а затем прошил грудную клетку со спины из "укорота". Но он по-прежнему бродил, сея вокруг себя смерть, и убивая всё живое на своём пути.
Да кто ж ты или что такое, а? Как мне завалить тебя?
Выскочив во двор, я первым делом уставился на миникупер, и спустя мгновение уже смотрел через лобовое стекло внутрь: дамочка не подавала признаков жизни, а наружу из салона, прямо на тротуар, струилась кровь, стекая багровым ручьём.
Если так, значит, у неё перебита аорта. Это всё...
Далее я наткнулся на то, что осталось от патрульного, а затем нашёл иного, он ещё всхлипывал, вместо того, что бы орать. По-видимому, боялся, да и шок не прошёл. Как впрочем, и у меня. У него отсутствовала рука — правая — и была вырвана с мясом из плеча.
— Оно... это... убежало с ней... — указал ефрейтор иной мне точное направление для преследования. И снова зажал рваную рану на плече. — Верни мне её-о-о...
Началось — шок прошёл и...
Я снова приложился к рации — она не работала, оказавшись разбита. Да х... с ней! — схватился впопыхах за мобильник.
— Самедов, твою мать! Живо СОБР сюда!
— Ты что несёшь, Силантьев?
— А, ладно, не надо... — узрел я то, что далеко не ушло, продолжая брести, не разбирая дороги, и "УАЗ" не тронуло.
Я запрыгнул внутрь, заводя "козла".
— Ну же, скотина... — завёлся сам не хуже, совершив наезд на маньяка-бомжа сзади.
"Козёл" едва не брыкнулся с копыт, заглох, а я... Я забыл пристегнуть ремень безопасности, проверив на прочность лобовое стекло.
В реальность меня вернул голос Самедова.
— Старлей... — голос начальника вырывался из мобильника. — Силантьев! Саня...
— Я-а-а... за него-о-о... — простонал я. Мне показалось: я сломал ребро о руль. Дышать было невероятно тяжело, как и слова давались не менее тяжело — каждое последующее слово и вдох-выдох.
И снова крик в стороне от дома за пределами двора на проезжей части. Похоже, какая-то влюблённая парочка наткнулась на то, что странным образом исчезло из-под капота "УАЗ".
— Скотина... забодала...
Я вновь завёл "УАЗ", отправившись на поиски беглеца.
— Силантьев... — опять раздался голос Самедова.
— Не до тебя сейчас, капита-а-ан...
"УАЗ" тряхнуло на ухабе и соответственно меня. Боль в боку лишь усилилась, про позвоночник и прострел, вовсе молчу, хотя нет, мычу, стиснув зубы едва ли не до хруста эмали.
— Ты где, зверьё-о-о?.. — ищу его глазами.
Оно возникло на переходе у светофора, свернуло моргающий знак. Чем ему помешал светофор, я так и не понял. Да безразлично, за то кое-что иное мне — нет, и требовалось поквитаться с ним.
Сбивать его, как в прошлый раз "козлом", я не стремился, забодаешься валить это нечто таким образом. Поэтому решил прижать его к первому попавшемуся столбу или зданию. Да ушлый и прыткий попался мерзавец, избегал тротуара, зато сам лез под колёса проносящихся мимо машин — и всё легковых! Хоть бы один грузовик! Да кто ж их пустит в центр города? Автобусы, и те не ходили, а пешеходы встречались не чаще, чем это нечто.
И всё-таки я улучил момент, воспользовавшись представившимся мне шансом, посигналил маньяку, когда тот оказался у очередного фонарного столба, заставляя отреагировать на меня. Маньяк обернулся, и я утопил педаль газа в пол до упора, ускорился. Сначала возник резко странный тип, а затем... я уже не видел фонарного столба, выпрыгнув из кабины "УАЗ" в открытую дверь, угодив на асфальтовое покрытие дорожного полотна, сбивая в кровь не только руки и ноги, но и всё тело.
Теряю навык, — уловил я в последний момент, когда мой мозг погрузился во тьму подобно той, какую застал в квартире. И снова пришёл в себя спустя какое-то время. Кругом меня царила гробовая тишина — ни тебе криков прохожих, ни тебе иных сотрудников органов правопорядка — кругом только беспорядки, которые мы устроили с тем, на что я вновь обратил своё внимание.
Нечто развалилось верхней частью туловища на капоте "УАЗ", и вздрагивало в предсмертных конвульсиях, а иная часть с нижними конечностями, барабанила стопами по днищу.
— Издохла, скотина!
И это я не про боевого "козла". Хотя "УАЗ" тоже досталось, восстановлению он больше не подлежал.
Рука сама нащупала АПС, и я не стал жалеть патронов в обойме, добавил по тому, что лишило меня уверенности в собственных силах.
— Сдохни, сволочь!
Затем я подобрал "укорот", наткнувшись на него поблизости от себя, вот тут и раздался долгожданный вой сирен. А затем мат без автомата, но при наличии его у патрульных со стволами направленными на меня. И снова боль при ударе.
Сегодня я был в ударе...
— Силантьев! Александр! Старлей... — отбился в моей голове до боли знакомый голос.
— Самедов... — откликнулся сам, открывая глаза. — Где это я?
— В неотложке... — коротко пояснил капитан. — Ты как?
— Хреново, но не дождёшься, чтоб я сдох! Иначе тебе не избавиться от меня, командир...
— Жить будет? — Самедов обратился с вопросом к фельдшеру "скорой".
— Что я могу сказать вам на это, мужики... — вздохнул тот тяжело. — Если больной хочет жить — медицина бессильна!
— Он сможет ходить?
— Сейчас и узнаем, — отреагировал я.
— Да вы что! — возопил фельдшер. — Ему в больницу необходимо — показаться хирургам! Да что там — реанимации не миновать! А вы...
— Ага, ещё чего — успеется...
Самедов помог мне подняться на ноги.
— Стоять сам сможешь?
— Вроде... — попробовал я сделать шаг. Меня качнуло и повело, но устоял на ногах за счёт руки, обнаружив дополнительную точку опоры.
— Ему в больницу надо! Вы слышите меня? — это фельдшер Самедову и мне.
— Ты лучше укольчик мне сделай — обезболивающий, а я уж как-нибудь в другой раз к вам туда загляну! Угу?
— Выручай, док, под мою ответственность, — выручил меня Самедов.
Фельдшер сдался, заставив моего начальника поставить подпись под соответствующим документом, что он использовал сильнодействующее наркотическое вещество по его настоянию.
— И как? — поинтересовался он после у меня относительно самочувствия.
— Хорошо... — взбодрился я.
— Только не вздумайте ему давать спиртного ближайшие пару часов, иначе сдохнет он — сердце заглохнет!
— Сам... молчи... — выпрыгнул я из неотложки.
Бок саднил, ну да ничего, обошлось без перелома — и то хорошо, но вот треснуть ребро могло — и не одно. Однако сейчас мне было не до того, требовалось вернуться в квартиру, к тому же я помимо всего прочего являлся единственным свидетелем происшествия, а не только как соучастник целой цепочки преступлений. Иначе бы Самедов не стал отбивать меня у фельдшера из "скорой". Это я сразу раскусил — его. Хитрый он мужик, а на юге (с востока) они все такие.
— Давай я тебя подвезу... — суетился начальник подле меня.
— Не надо, я сам... — отказался непросто так. — Сам, сказал, дойду...
