Ник "Испанец" продолжение

Фотки генерала с женой были доставлены Петровне Тимохой, та долго в них вглядывалась и велела заехать за ответом завтра. Он, конечно, заехал, но ничего вразумительного от ведьмы не услышал. Колдунья сказала, что хочет видеть самого начальника милиции, супругу брать с собой не обязательно, к той никаких вопросов. Так как возить подобных персон не его ума дело, пришлось сказать адрес Кипариди, с которым у них был неплохой контакт. Жорж Тимоху боялся чисто интуитивно, пальцы гнуть не осмеливался, чувствовал, что получить в рожу можно быстро и без всяких прилюдий. Рембо, в их фирме, был личностью полулегендарной и загадочной, ходили смутные слухи, что сам главный был обязан ему жизнью.

Жорж всегда подозревал, что не отразим внешне и невероятно умен при этом, и вот наконец, эти подозрения начали абсолютно справедливо воплощаться в реальность. Он стремительно входил в фавор к генеральской чете и стал незаменимым человеком. Они с Жанной подобрали великолепную итальянскую мебель в дом, бригада таджиков гнала ремонт в две смены, а прилегающим участком занялась известная дизайнерская фирма. Ведьма по ее просьбе была найдена, но почему то не приняла в тот же день, а запросила фотографии, которые были сделаны украдкой с помощью все того же Жоржа. И особенно приятно поразил оказанным доверием сам генерал. Очень смущаясь, попросил его найти уютный ресторанчик с приличной публикой, и желательно номерами, он желал отужинать с пассией, которой обзавелся на службе.

Все было устроено на высшем уровне, а в целях полной конспирации их туда отвез сам Жорж, он же и забрал чету поздно вечером. Роль его носатой личности сильно возросла, и бедному греку снесло крышу от такого удачного поворота событий. Он невероятно обнаглел, лез к генералу с каждой мелочью, связанной с контрактом, тот помогал сразу и безропотно. И контракт шел! Первый пароход уже благополучно отгрузили, на выходе был еще один. По городу его сверхценное тело перемещалось на новенькой Ауди с кожаным салоном, с окружающим его плебсом он начал разговаривать через губу, как и положено хозяевам жизни. Но во всей этой бочке с медом, коварно притаилась ложка дегтя, под именем Сеня, который перемены подметил и терпеливо караулил удобный случай.

— Заходи, Жорик, присаживайся, как второй пароход, со сроками успеваем?

— Да более чем, уже третий подгонять думаем. Вот только объемы не очень, область запаздывает и на полную не работает. Бардак на приемках, надо, что — то решать с ними.

Главарь не довольно закряхтел, область действительно подводила, металл шел от силы в половину возможностей. И обидно, что сами виноваты, там бардак обыкновенный. Эх, рук толковых хронически не хватает.

— Ладно, подумаем что с ними делать. Генерал наш с новой подругой не скучает? Пора бы уже на ночь в номерах оставаться.

Зависла пауза, на этот вопрос греку отвечать явно не хотелось. Это их дела с генералом, чего Сеня нос сует? Он что обязан подглядывать и отчитываться?

— Я не слежу за ними и свечку не держал. Не мое это дело, подглядывать. Ты много хочешь и прошу не задавать мне подобных вопросов.

Конец фразы Жора скомкал, до него внезапно дошло, что он мощно перегнул палку и подтверждением стала стремительно наливающаяся кровью морда главаря.

— А знаешь что Жорик, чеши ты, пожалуй, дорогой в командировку, порядок наводить на приемках. Вот как объемы в два раза вырастут, так и вернешься сразу.

— Как в область? А контракт, а с генеральской семьей дела?

— Ничего, мы насвистим, что ты на операцию в Израиль улетел, в клинику. Шнобель свой укорачивать. И с генеральской семьей разрулим, поручим из молодых кому то. А то, я смотрю, ты уставать уже начал.

Вид у бедного Жоржа был, как будто его по голове только что треснули рулоном обоев. Он открывал и закрывал рот, делал судорожные глотательные движения, словно хотел поймать обратно так неосторожно соскочившие с языка слова. Бледное и вспотевшее состояние грека от внимания Сени не ускользнуло, но делать снисхождение он не собирался. Зарвавшегося подчиненного надо было срочно ставить на место, пока тот не взобрался на шею, а в данном случае такая тенденция просматривалась. Проверку может ему устроить финансовую? Нет, не стоит, наверняка всплывет много интересного и придется делать выводы. А закатывать в асфальт зама он не планировал, так немного мозги вправить.

— Так мне что, выезжать? Я пойду тогда, можно?

— Конечно нельзя, ты на вопрос еще не ответил, про генерала.

Жора изумленно выпучил на Сеню глаза, вообще ничего не понимая. Его полностью переклинило и он несколько выпал из реала.

— С Вероникой этой, как у него отношения, на какой стадии, или не мое это дело?

По большому счету, Сене было абсолютно плевать на амурные дела нового милицейского начальника, но уничтоженного морально грека следовало непременно добить и унизить.

— Так это, в ресторане номера есть, я им специально подсуетил нужное заведение. Один раз на два часа уединялись. Второй раз я его к ней домой отвозил, он сказал, что ждать не надо, рукой махнул.

— Ладно, живи падло, но еще раз подобный ответ услышу, шнобель точно укорочу, никуда не спрячешься, и диаспора не поможет. Но приемки в области на тебе, сам найдешь человека, дадим ему полномочия, и пусть порядок наводит. А ты смотри, если через месяц объемы не поднимешь, можешь даже не заезжать сюда, езжай и сам разбирайся. Еще есть вопросы?

— Да, конечно, прошу прощения, но ты меня не так понял, я другое хотел сказать.

— Ты, Жора, дурака не включай, ладно? Все я правильно понял, иди уже, дело делай.

А в это самое время, ничем не примечательный бомж, по кличке Игумен, тщательно разбирал на чистой тряпочке два пистолета ТТ, и не какое то там китайское дерьмо, а настоящую продукцию Ижевского завода 1942 года выпуска. Проскочила в то время одна небольшая партия с двухрядными магазинами на 15 патронов, и обладание двумя экземплярами, было везением невероятным. Обнаружил эту, почти музейную редкость, чрезмерно любопытный бомж по кличке Гмыря, которому пришла в голову идея раскурочить валявшийся в огромной куче мусора старый и очень грязный патефон. А там такое выпало! Два пистолета в густой смазке и отличном состоянии, несколько запасных обойм и патроны россыпью в пачках, в количестве гораздо больше сотни. Находка пьяного Гмырю привела в бурный восторг и он немедля принялся палить с двух рук по ползающим в мусоре кошакам, при этом смешно изображая ногами "стрельбу по македонски". Эта новость быстро дошла до Годзиллы, и опасные игрушки у непутевого Гмыри были стремглав изъяты. Благородное возмущение бомжа творящимся беспределом, тактично утопили в густых парах самопальной водки и тот успокоился, отключившись. В тот же вечер состоялась процедура передача стволов Игумену, и дешевым самопалом там не пахло, пили очень не плохой греческий коньяк, закусывая сырокопченой колбаской. Потом стволы были любовно перебраны, со знанием дела пристреляны, и спалив полсотни патронов, опытный в подобных вопросах Игумен без проблем попадал с сорока метров в старый ламповый телевизор. На этом все, хватит, патроны штука трудно возобновляемая, и оба ТТшника ушли в смазанном состоянии в подземную заначку до трудных времен. И времена эти, похоже, наступили.

Все бомж — сообщество, где Игумен давно плавал как рыба в воде, можно условно поделить на две очень не равные категории. Первую, а это больше девяноста процентов, составляли опустившиеся бедолаги, которые оказались там ввиду неспособности адаптироваться в этой сложной и запутанной жизни. Главной задачей было физически выжить, без всякого просвета и надежды, и поддерживали их в этом, только остатки самосохранения. Они тупо мигрировали мутной массой по тропам, протоптанным предыдущими поколениями бродяг, и планы на жизнь дальше нескольких дней не простирались. Но среди них умело маскировался небольшой процент таких, которые нырнули в эти воды абсолютно сознательно, по веским причинам, а фонари правоохранителей мрак помоек просвечивали очень слабо. Главное сидеть тихо и не трепаться о прошлой жизни, свалка предоставляла возможность отгородиться от реальности небритой рожей и собачьей кличкой. У Игумена такой повод был.

Срочную службу этот обычный сибирский парень нес в роте охраны ракетной части, затерянной в глухой уральской тайге. Служба шла спокойно и ровно, одним из немногих развлечений были поездки на стрельбище, куда их возили не реже одного раза в две недели. Стрелять очень любил, у него получалось, и на втором году службы Игумен получил не ограниченную возможность этим заниматься, вместе с погонами старшего сержанта. После дембеля страсть к оружию не пропала, он сразу выправил охотничий билет и начал похаживать по окрестным лесам с ружьишком. А после пяти лет стажа, приобрел официально нарезную "Сайгу", которая представляла собой не что иное как хорошо знакомый "Калаш", но в более изящном исполнении. Владел им в совершенстве и частенько утирал нос матерым охотникам на спонтанных пострелушках.

Так бы и жил спокойно, отдавая зарплату жене и отводя душу по выходным в тайге с друзьями, но тут судьба выкинула неожиданный фортель. Та, уже давняя история, с треском опустила его на самое дно жизни, но он не разу не пожалел о содеянном, даже в самые тяжелые моменты жизни. История получилась мерзкая и типичная для девяностых, много тогда было подобных по стране историй, только сценарии разные и концовки с вариантами.

В их небольшом городишке все шло типично для страны — бандосы, комерсы, безработица, паленая водка и отток большинства адекватного населения ближе к центрам денежной движухи и вообще хоть какой — то деловой суеты. Но именно в их месте, бандитская власть в городе была быстро свергнута смышлеными ментами, и за каждой торговой точкой смутно замаячила фигура в погонах. Не все сотрудники смогли адекватно оценить действительность, у некотрых снесло крышу от шального бабла и безнаказанности, и как следствие пошли превышения. Те два пьяных опера в ауди, сначала сбили собаку на обочине, потом зацепили бампером ларек, от которого полетели щепки вагонки и на скорости больше ста километров в час, сшибли насмерть жену Игумена, которая переходила дорогу по пешеходному переходу. Свидетелей было навалом, все возмущены и готовы дать показания, но толку? Дело замяли, свидетелей прижали, в жизни двух пьяных балбесов ничего абсолютно не изменилось, Игумен не получил даже компенсации.

Решение было спокойным, взвешенным и никак не спонтанным. Он продал гараж, почти новую шестерку, лодку с мотором и отвез детишек к еще крепким родителям. Вручив деньги, сообщил, что двоих детей ему не поднять в одиночку, работы в городе практически не было, и он уезжает на заработки. В принципе, вранья в его словах не было, именно на заработки он и собирался, но начать зарабатывать решил прямо в месте проживания.

Первого из убийц своей жены, он прихватил в гараже, в который тот каждый вечер ставил машину. Опер подъехал, загнал ту самую Ауди, вышел на улицу, начал закрывать замок и в этот момент получил мощный удар прикладом между лопаток. Рожу при этом разбил в дребезги о стальные ворота, но это не помешало ему под дулом Сайги звонить второму, чтоб тот срочно привез пятнадцать тысяч долларов прямо в этот гараж. Подробности при встрече, надо до зарезу, разговор Игумен продумал заранее. Собрать нужную сумму потребовалось больше часа, и все это время избитый опер каялся, плакал и умолял его не убивать, обещая любые деньги. Но любых денег нам не надо, пятнадцать тысяч вполне достаточно и коварный мститель спокойно уехал на вражеской машине, прострелив предварительно обоим головы и закрыв за собой гараж.

Деньги закинул старикам, выехал за город, и прихватив заранее приготовленный рюкзак, рванул в тайгу на одну из дальних избушек, где его ждал предварительно занесенный запас продуктов. С этих пор одна жизнь закончилась, наступила совсем другая, где больше не было мирного трудяги токаря, а появился злой бандит одиночка Игумен.

Он мотался по самым разным городам, менял паспорта, путал следы и криминальный шлейф за ним тянулся все более приличный, его уже искали весьма серьезно. Игумен бомбил обменники валюты, торговцев наркотиками, несколько раз выступал в роли киллера. В Ростове оказался случайно, пытаясь прорваться на Кавказ, но нервы не выдержали и он сорвался в жуткий запой на какой то мерзкой квартире. Там сначала он поил всю компанию, потом компания поила его, полгода пролетели как одна неделя. С того периода в памяти остался калейдоскоп пьяных участливых рож, чувство безопасности и закончилось все фанерным балаганом на свалке.

Тут он пришел, наконец в ум и огляделся. Зачем ему какой то Кавказ с их вечными непонятными разборками? Да тут ни за что не найдут, если сам не накосячишь. Игумен решил приземлиться и попробовать жить по — новому. Он шустро наладил продажу наркоты среди бомжей, перепродавал найденные вещи и не сомневался, что находиться как у Христа за пазухой. Но не все так просто, свалка тоже имела хозяев, те выдернули его из темной норки и он предстал под строгие очи самого Блюхера, который знал про него почти все. Игумен здорово перепугался, но его успокоили и даже налили стакан вполне себе приличного виски. Блюхер говорил подколками, был настроен благодушно, гораздо сильней смущала мрачная рожа его зама Сени, который нависал зловещей глыбой.

— Совсем ты с лица сбледнул, бродяга. На, вискаря накати лучше еще стакашек, полегчает. Да не боись, не сдадим тебя, дыши ровно, тут полно таких беглых.

Голос Блюхера раскатывался мягким баритоном, настроение у человека было отличным, день явно задался, чего не скажешь про смотрящего из под лобья Игумена, который в данный момент тихо ненавидел всех окружающих.

— Говори, я слушаю. Что хотел?

Тот осклабился, перевел взгляд на молчащего Сеню и продолжил разговор в своей вечно смешливой манере.

— Ты, бродяга, не напрягайся так, никто тебя на дурняк не припашет, все будет к взаимному согласию и пониманию сторон.

— Ясно. Кого вальнуть надо?

Сеня с Блюхером снова запереглядывались, и на этот раз без улыбок.

— Валить пока нет, слишком радикально, но прострелить ноги стоит. Барыга не в меру наглый, наркоточку открыл на нашей территории, пацанов посылали с битами, так он волыну достал и одного нашего ранил. Ты с ПМ как? Дружишь?

— Нормально с ПМ, только пристрелять желательно, ствол не знакомый.

За то, самое первое поручение, Блюхер заплатил ему тысячу долларов, которые он немедленно отправил родителям. Дальше были еще подобные сделки и Игумена, в общем то, все устраивало. На свалке он теперь появлялся не каждый день, снимал комнату на окраине, где имелись все удобства, а среду бомжей рассматривал чисто как место работы. Там он делал деньги, выбился в лидеры и чувствовал определенную ответственность за происходящее. Но теперь, после длительного периода душевного равновесия и покоя, он снова ввинчивался в штопор стрельбы и крови, на его паству жестко наехали. Не далее как вчера, эти абсолютно обезумевшие дельцы квартирной мафии, схватили пожилого бомжа по кличке Чалый, и предварительно избив, начали выспрашивать кто у бомжей главный, намереваясь забить стрелку. Но Чалый был кадром опытным и ушлым, мастерски разыграл у них в машине приступ эпилепсии и его сразу выкинули, испугавшись что он облюет весь салон. Не, так больше нельзя, хватит. Мы пойдем в наступление и Игумен достал из тайника свои пистолеты.