Зфб: Марстен. Отрочество

-Без сапог обойдешься, — добавил Дарвальд, придирчиво поправив мне воротник. Я скосил глаза на его перстни — интересно, наколдованные или настоящие? — Пускай тебя слуги одевают, а я не портной.

Я хотел промолчать, но тут мне в голову пришла ужасная мысль, и я выпалил:

-А что, если вы ошиблись?

-Что ты имеешь в виду?

-Ну... не я колдун, а кто-то другой?

-Я же сказал, мы каждый год объезжаем приюты, проверяем, не появился ли новенький. На этот раз повезло...

-Но кроме меня, еще новенькие есть! — упрямо сказал я. — Что, если вы меня заберете, а окажется — я вовсе ничего не могу, а до того мне правда просто везло? Обратно отправите?

Дарвальд посмотрел на меня и тяжело вздохнул, но я действительно не на шутку перепугался и хотел услышать ответ.

-Проверим, — сказал он наконец, снял с крюка лампу, поставил на стол и задул фитиль. Стало темновато: света в маленькие окошки проникало всего ничего, а еще и день выдался пасмурный. — Зажги огонь.

-Как это?

-Просто. Как ты с фонарями управлялся, так и теперь... Давай, — повторил Дарвалд, — это простейшее ученическое упражнение, и если ты окажешься не способен его выполнить, тогда, боюсь, придется признать, что учитель ошибся, да и я тоже...

Я уставился на клятую лампу, но как ни старался, не мог вспомнить, что же делал, когда воровал еду на камбузе, когда тушил фонари на улице во время очередного грабежа, когда устроил пожар в каталажке... Кажется, тогда я вовсе ни о чем не думал, только о цели, а огоньки эти были... так, средством. А теперь всё оказалось наоборот: именно фитиль лампы стал целью, да только я не знал средства, которое помогло бы его зажечь!

Время шло, а я переминался с ноги на ногу под пристальным взглядом Даврвальда и с ужасом осознавал, что, кажется, везению моему пришел конец. Меня точно с кем-то перепутали, а я, дурак, не смог промолчать, чтобы хоть вырваться отсюда! Ну и пусть бы они потом разобрались, что я не колдун вовсе, может, этот старый волшебник не отправил бы меня назад в приют, он же видел, что я вовсе не дурачок! Оставил бы меня хоть на черной работе... или они всё колдовством делают? А язык мой треклятый опять всё испортил, не удержал я его за зубами...

"Так вот же оно, — осенило вдруг меня. — Вот моя цель — выйти на свободу! А лампа — средство: если я зажгу фитиль, то меня заберут, и пускай даже великого мага из меня не выйдет, я хоть вырвусь отсюда!"

И тут, будто в ответ на мои мысли, в окошко проник робкий солнечный луч, отразился в ледяном зеркале, потом сверкнул на драгоценностях Дарвальда, да ярко так, аж глазам больно стало... Если бы я мог поймать эту огненную искру и посадить ее на фитилёк, тогда...

Я сам не понял, что произошло: гулко ухнуло, потянуло палёным и еще чем-то непонятным, трапезную заволокло дымом, а меня обдало жаром, как из печки. Потом что-то зашипело.

Когда он рассеялся (кажется, это я пожелал, чтобы дым поскорее вытянуло наружу), на месте стола обнаружилось обугленное пятно. Такое же оказалось на потолке и, по-моему, балки держались едва-едва. Стены были закопчены, ледяное зеркало растаяло, только самая середка еще держалась...

-Как видишь, мы не ошиблись, — невозмутимо произнес Дарвальд, вынул из кармана маленькое зеркальце, настоящее на сей раз, и принялся оттирать грязь с носа. — И необходимость... хм... сдерживающих мер тебе очевидна, надеюсь?

-Ага... — вздохнул я и виновато подсказал: — На ухе еще сажа...

-Благодарю. Да, а ты-то — вылитый трубочист, — вздохнул он и снова меня почистил (рукава-то свои я видел, они сделались, как новенькие). — Вот так... Идём. Скоро уже смеркаться начнет, а по обычаю ты должен подписать ученический контракт до захода солнца.

-А до завтра подождать?

-Учитель не любит ждать. Полагаю, ему не терпится заняться огранкой такого бриллианта как можно скорее. Ну, что на этот раз не так?

-Я писать не умею, — пояснил я и уставился в пол.

Что правда, то правда, я и читать не выучился, когда бы мне? Узнавал знакомые буквы на вывесках и знал, где что написано, но сам не читал, нет, и так хватало... А там, в школе этой, поди, все грамотные!

-Ничего, крестик поставишь, — сказал жестокосердный Дарвальд, переварив эту новость. — А выучиться грамоте придется, не на слух же ты будешь Кодекс заучивать... Всё, идём, учитель, должно быть, уже на полпути к дому.

-Ругаться будет, если отстанем?

-Не будет, потому что не отстанем, — вдруг улыбнулся он, и у меня немножко отлегло от сердца, потому что этак он выглядел совсем другим человеком. В смысле, не хотелось в него булыжником или там комком навоза запустить, чтобы спесь сбить... — Не спи на ходу!

Ясное дело, прощаться я ни с кем не стал, какое там! Дарвальд протащил меня во двор, а там... там его уже поджидала самая красивая лошадь из всех, каких я только видел в жизни. Наверно, у самого короля такой нет!

Это была белоснежная кобыла, рослая, под стать всаднику, но при этом какая-то... воздушная, что ли? Или нет, она больше походила на морских коней, которых можно разглядеть на пенных гребнях волн...

-Нравится? — заметил мой взгляд Дарвальд. — Погладь, не бойся, она не кусается.

Ну я и погладил, осторожно так, а лошадь ласково фыркнула и ткнула меня мордой. Хотела, наверно, чтобы я ее угостил чем-нибудь, да у меня даже корки хлеба в кармане не было. И самого кармана, если так рассудить, тоже не было, откуда на скатерти карманы?

-Едем, — сказал Дарвальд и легко вскочил в седло. — Забирайся позади.

-Э... а она двоих свезет? — с опаской спросил я, отступив на шаг.

-Еще как. Ну, долго мне еще ждать?

-Я это... никогда верхом не ездил, — сознался я.

-Ничего страшного, — ответил он, — давай, ногу в стремя... сел? Хватайся за меня и держись крепче.

Ну я и схватился, да так, что Дарвальд сдавленным голосом попросил не ломать ему ребра. Ну а что я мог поделать? Лошадь — она высокая... не выше скал, конечно, по которым я на Горбатом лазил, или портовых крыш, но те-то на месте стоят, не шелохнутся! А когда под тобой такая вот громадина шевелится, дышит, двигается... Так и казалось, что вот-вот под копытами окажусь. А уж когда нам ворота открыли, и Дарвальд послал лошадь рысью, а за городом — галопом, я вообще зажмурился и вцепился в него, что было силы. В голове только одна дурацкая мысль вертелась: куда его плащ-то роскошный подевался? Неужели в приюте забыли? Нет, когда выходили, Дарвальд в нем был, а потом... А, ну он же волшебник, взял да и спрятал плащ в карман, чтобы не мешал!

-Жив еще? — оглянувшись, спросил Дарвальд, а я промычал что-то невнятное. — Потерпи, нам недалеко уже осталось.

-К-как так? — выдавил я. — Вы ж сказали, что учитель уже на полпути, а мы еще только выехали...

-Так ты глянь по сторонам. Да не бойся так, не упадешь!

Я и глянул... после чего снова зажмурился крепко-накрепко. Потом не выдержал и все-таки приоткрыл один глаз, а за ним и второй. Не мог не смотреть, хоть и страшно было до ужаса!

Эта, с позволения сказать, лошадь (или не лошадь вовсе?) вовсе не скакала по дороге. То-то я еще удивлялся, что стука копыт почти не слышно, да и не трясет особенно, хотя и должно бы, поначалу-то на рыси я зад здорово отбил. И вот теперь я понял, почему так: мы летели под облаками! Честное слово, в одно даже влетели, оказалось, внутри оно сырое и холодное, совсем как морской туман... Внизу, когда я отважился туда взглянуть, видна была белая равнина с редкими бурыми пятнами первых проталин и вилась лента дороги. Далеко впереди, на пределе видимости что-то мелькало, и я подумал, что это, должно быть, экипаж старика-учителя.

-А учитель... тоже полетел? — шепотом спросил я, представив на мгновение, как могучие кони разом расправляют крылья и взмывают в небеса, волоча за собой громоздкую карету.

-Нет, он просто так дорогу срезает, — непонятно ответил Дарвальд и пришпорил лошадь, так что в ушах засвистел ветер. — Я тоже мог бы так сделать, но решил, что тебе нужно как следует проветриться!

-Ага... — только и смог я сказать, потому что встречный ледяной ветер забил все слова мне обратно в глотку и вышиб непрошеную слезу.

-А эта демонстрация, — добавил вдруг Дарвальд, — нужна была только для тебя. Учитель и я не могли ошибиться, Марстен. Ты пока не умеешь этого видеть, но когда научишься — поймешь.

-Что? В смысле, что вы увидели-то? — не выдержал я.

-Не люблю сравнения, но... — он снова оглянулся через плечо. — Приют — как ворох холодных углей, ни одной искры не теплится. Таким я его помню последние несколько лет. А сегодня... сегодня мы увидели живой огонь, яркий и сильный. Тебя.

-Тогда зачем вы это всё...

-Сказал же — для тебя. Ведь на слово ты не веришь, так?

-Ага. То есть не верю, — шмыгнул я носом. — А теперь верю.

Дарвальд кивнул и замолчал, потом сказал:

-Держись, сейчас может быть... неприятно.

У меня и в самом деле ёкнуло под ложечкой, замутило, а когда я справился с собой и снова взглянул вниз, не увидел там дороги и равнины. Теперь там были лесистые холмы, а еще блестела река, еще скованная льдом.

-Вон за тем холмом наша школа, — указал вперед Дарвальд. — Добро пожаловать, Марстен!

Я кивнул, хотя он не мог меня видеть.

А я, конечно же, не мог знать, сколько лет мне предстоит провести в этой школе. Не представлял, что будет дальше, вообразить не мог, в какие передряги и дальние дали заведет меня, вернее, нас с Дарвальдом мой длинный язык, что нам придется пережить и какую цену заплатить... И он не знал, конечно. (А знал бы, может, поднялся бы повыше, чтоб наверняка, и скинул меня вниз. А может, и нет, поди пойми, что у него на уме! Сколько лет его знаю, а всё равно он нет-нет да отчебучит что-нибудь такое, что диву дашься... Причем обо мне он то же самое говорит, вот странно-то!)

Ну а тогда — высоко в небе, верхом на волшебной лошади, не смея разжать рук, чтобы не свалиться, с единственной опорой, за которую можно было держаться... Дарвальдом, то есть, — тогда я был счастлив.

Я и теперь счастлив, но это совсем другое. Того чувства — чистого, ничем не омраченного, наоборот, исполненного надежды, уже не вернуть, как не вернуть меня-подростка. Да и не надо, право слово! В одном Дарвальд прав: в тринадцать лет я был дурак дураком... И нет, не остался таким! Вырос все-таки. И ума немножко вынес. Ну, это я так считаю. А если вам скажут что-то иное — не верьте. Все врут! Кроме, разве что, Дарвальда... Но этого я вам не говорил!