Кто откликнется на зов

Утром Ю поблагодарил меня за помощь в дороге, рассыпался в витиеватых комплиментах, но ехать в столицу отказался, сославшись на обещание и больную спину почтенного господина Ча. Меня же звал долг.

— Нет! Нет! Нет! Я не буду спрашивать, одна ли ты провела эту ночь, — Чунтао прикрыла рот широким рукавом халата.

— Я провела ее одна, моя дорогая сестричка.

— И дальше Вы отправились в столицу? — улыбнулся император.

— Да, но в сотне ли от ворот меня остановили.

Улыбка с лица императора тут же исчезла.

— Это был тот самый монах ордена Чуньду, — продолжила Янлин, — и его очень интересовал человек, с которым меня видели.

Я понимала, что Ю не зря избегал встречи, да и монах своих намерений не скрывал. — девушка надолго замолчала, — Я пыталась... спорить, но он был слишком хорош. Он сделал меня голыми руками! Выбил меч! Я... я не могла позволить себе умереть тогда.

Я исполнила свой долг, но предала человека, которому всем этим обязана, и я прошу разрешения умереть.

Чжан-шоу крепче обнял жену, посмотрел направо. Фанг Хуоджин медленно опустил голову. Старый генерал знал, что такое Честь, и умел уважать чужой выбор. Император перевел взгляд на наставника. Тот сидел неподвижно, закрыв глаза, и никак не реагировал на происходящее.

— О чем задумался почтеннейший Мастер Хранитель Мудрости Предков? — спросил Чжан, когда пауза стала уж совсем неприличной.

— Пытаюсь понять, что же делал мастер-целитель у дерева на площади, — открыл глаза старик.

— Прятался, — пожала плечами Янлин, — он же лекарь, а не воин.

— Целитель, — поправил Нианзу.

— А какая разница? — удивилась девушка.

— Разница между мастером-целителем и лекарем как между Мастером Хранящим Покой Столицы, прославленной госпожой Янлин по прозвищу Золотой Клинок и новобранцем городской стражи. Я бы рекомендовал помнить об этом, если встретите его снова. Как-никак, он спас вашу жизнь.

— Я вернула долг! — запальчиво воскликнула девушка, — даже дважды!

— Первый раз, надо полагать, в случае с кабаном? — улыбка совершенно изменила лицо "стального генерала" до того похожее на лики статуй. — Ваш спутник просто отошел в сторону, избежав схватки. Вы могли сделать то же самое.

— Ну да! — обиделась Янлин, — и восемь бандитов он бы уложил непременно!

— Напомню благородной госпоже, что обсуждаемый человек дошел до источника, куда не добралась сама госпожа, набрал воды и вернулся. После чего убил монстров (вы ведь не думаете, что они оставили дело на половине и ушли?) и протащил бесчувственное тело через лес, кишащий демонами обратно к деревне. Вы полагаете, что восемь обычных человек стали бы для него проблемой? Только если уважаемый наставник прав и целителю действительно запрещено убивать. Так что, боюсь, долг еще за вами.

— Достаточно. — прервал спор император, — госпожа Янлин из рода Донгэй, я даю вам свое дозволение. Завтра с утра вы можете провести ритуал в зале пяти стихий. А сейчас пора спать.

Янлин, поклонившись, вышла. Следом поднялся и генерал.

— Все, же интересно, кто такой этот Ю, — пробормотала Чунтао, запахивая плотнее разметавшийся халат.

— Именно поэтому даже знающие так редко обращаются к Формуле Договора, — наставник Нианзу задумчиво вертел в руках пустую пиалу. — Призывая богов и демонов, людей и нелюдей, никогда не знаешь, кто откликнется на зов. И чем придется платить.

* * *

В большой императорский зал Янлин вошла через юго-восточную дверь. В глазах зарябило от разноцветья собравшейся толпы. Высокие придворные шапки чиновников, блеск воинских доспехов, яркие наряды дам — все смешалось в безумную мозаику. При ее появлении гул множества голосов стих. Девушка медленно прошла на середину зала, развернулась к западной стене и поклонилась императорской чете. Обычно, императора приветствуют, стоя на коленях, но сегодня Янлин поприветствует так Госпожу Западного Пика.

Еще когда Ян только приехала в столицу, сестра Чун показывала ей этот зал. Южная его стена была покрыта изображениями ярких цветов, а на северной снежная буря заметала одинокий храм в горах. Под этими изображениями располагались места для приглашенных, сейчас забитые до предела. Сам же император сидел спиной к охре и багрянцу осеннего леса, направив свой взгляд на восток. Чунтао объяснила, что император должен смотреть в будущее, которое несет каждый новый восход. В то же время осень — пора плодородия, и процветания. И об этом не говорится, но именно хозяйка западного пика ведает посмертным воздаянием и царством мертвых. Император как бы заслоняет спиной подданных от пристального взгляда Белой Госпожи.

Вот и сама Чунтао. Толстый слой белил и застывший взгляд делают ее лицо похожим на фарфоровую маску. Император в алых парадных одеяниях также величественно-неподвижен. Остальные лица сливаются в какую-то безумную круговерть. За спиной Янлин восточная стена с распускающимися бутонами на фоне восхода. Там установлено возвышение для докладчиков, послов и других лиц, удостоившихся аудиенции. Но сегодня место Янлин в центре зала.

Девушка аккуратно опустилась на колени в центре белоснежной кошмы. Поправила широкие рукава белого ритуального одеяния, аккуратно положила руки на бедра. Поклонилась, коснувшись лбом пола. Слуги одновременно захлопнули все четыре двери, замыкая вырезанные на них врата духов. Покинув тело, душа войдет в одни из них. Янлин подняла голову. Черная лакированная подставка на белом шелке — словно одинокий иероглиф на листе бумаги. На ней — волнистое лезвие ритуального ножа с костяной рукоятью.

Аккуратный вдох, легкий, едва заметный выдох. Главное не торопиться. Этому ритуалу учат с детства, но нужно все сделать красиво. Плавным движением поднять кинжал с его ложа. Правой рукой за рукоять, а левая ладонь, укрытая рукавом, поддерживает лезвие. Медленно, с достоинством, коснуться губами холодного клинка. Левую руку опустить на бедро, правую вытянуть вперед, кисть делает круговое движение, направляя нож острием в грудь. Только после этого положить на рукоять и левую ладонь. Снова глубокий вдох, и плавный выдох. Глаза девушки не отрываясь, смотрели на кончик лезвия. Теперь нужно попасть прямо в сердце.

Грохнула дверь. Он ворвался в комнату сквозь северо-западные ворота подобно волне, что сметает жалкие деревянные постройки, призванные остановить стихию. Две белые пряди в разметавшейся черной гриве, полы черной парадной накидки, исчерченные темно-красным узором, словно крылья мифической птицы Пэн. Поверх черных одежд белый широкий шарф с двумя непонятными символами. Девушка еще только пыталась осмыслить происходящее (Он! Живой!), а нож уже, словно сам собой, вывернулся из пальцев, сильная рука вздернула вверх. Серо-стальные глаза вдруг оказались близко-близко. Очень злые глаза. Не осуждающие, не сочувствующие, а именно злые. Лицо же не выражало ничего кроме абсолютного спокойствия. Янлин успела заметить удар, но все равно оказалась на полу. Щека расцветала болью, на глаза наворачивались слезы обиды.

— Право Дарящего, — донеслось откуда-то сверху. После чего гость развернулся и тем же быстрым скользящим шагом направился к выходу, раздраженно крутя в руках нож.

Легким движением кисти император остановил очнувшихся стражников. Наглец, дерзнувший прервать ритуал, ушел безнаказанным. Чжан-шоу не любил лишней крови. Черта для императора странная, даже вредная.

* * *

Янлин ворочалась в постели, все пытаясь заснуть. Наконец, осознав тщетность попыток, выпуталась из сбившихся простыней, оделась и вышла из комнаты. Темные коридоры спящего дворца вывели ее на западный балкон, залитый серебряным лунным светом, ночная прохлада чуть остудила кипящую от разных мыслей голову. Усевшись на перила и прислонившись спиной к одному из столбов, девушка залюбовалась огромной белой луной и спящим внизу садом, укрытым легкой серебристой дымкой. Лунный свет проникал прямо в душу, очищая ее от суетных глупостей, даря покой и умиротворение. Где-то глубоко-глубоко внутри рождались стихи. Янлин не представляла, сколько просидела вот так, наслаждаясь тихой красотой ночи. Отвлекли едва слышные шаги за спиной.

— Не спится, — пожаловалась Чунтао, одетая только в легкий халат поверх ночной рубашки.

— Ты не замерзнешь? — заботливо спросила мечница.

Сводные сестры никогда не были близки — разница в возрасте, разница в положении, да и интересы совсем разные. Сдружились, только когда Янлин переехала в столицу. Сегодня сестра не произнесла за весь день ни слова, будто вообще не замечая младшей родственницы.

— Наверное, — Чун безразлично пожала плечами.

— Пойдем лучше внутрь, — Янлин спрыгнула вниз, обняла сестру за плечи. Это безразличие ей очень не понравилось.

Девушки неспешно бродили по коридорам и залам.

— Что случилось? — наконец, нарушила молчание Янлин.

— Действительно, — Чун покосилась на сестру, — ничего.

Насмешка в голосе изрядно горчила, но это уже лучше, чем прежнее безразличие.

— Стой! — шепотом приказала мечница, указывая на отблеск света впереди.

Чунтао кивнула, и девушки осторожно двинулись дальше, стараясь ступать как можно тише. Затаив дыхание, Янлин заглянула в приоткрытую дверь, Чун приподнявшись на цыпочки, посмотрела поверх плеча. Глаза ее удивленно расширились.

Посреди зала с закрытыми глазами сидел мастер Нианзу. Точнее, похожий на черепаху старик висел примерно в локте над полом, полы халата едва касались узорчатого паркета. Правая рука с зажатой в ней кистью двигалась плавно и неторопливо, оставляя в воздухе серебристый след. Семь черт складываются в незнакомый знак, кисть на мгновение замирает, потом делает еще пять движений, добавляя символ ниже.

Чунтао и не знала, что старый наставник владеет магией. По крайней мере, никогда не видела, чтобы он ее применял. Впрочем, Мастер Хранитель Мудрости Предков был личностью древней и загадочной. Узнай Чун, что господин Нианзу превращается ночами в дракона и летает на гору Пэйлань беседовать со святыми бессмертными — не удивилась бы.

Серебристое сияние растаяло в воздухе, и кисть снова начала свой путь. Семь движений, потом еще пять. Пауза. И снова. Чунтао узнала символы, мечница, кажется, тоже. Янлин скользнула в комнату, тихо села на пятки напротив мастера, положив меч рядом и замерла. Чун некоторое время сомневалась, прилично ли показываться мужчине в таком виде, но любопытство оказалось сильней. Долго сидели в тишине. Лишь кисть продолжала свой путь. Нианзу, казалось, вовсе не замечал ночных гостий, но это, разумеется, было не так.

— Госпожа читает на старо-хинском? — осведомился мастер.

Янлин покачала головой. Чунтао знала кое-что из старого алфавита, но промолчала тоже. Все ее знания лишь капля рядом с океаном мудрости Старой Черепахи.

— Судьба, рок, — семь плавных движений.

— Жизнь — еще пять.

Светящиеся символы растаяли, а наставник плавно опустился на пол.

— Что это? — осмелилась спросить Янлин.

— Полагаю, имя. — наставник открыл глаза, — достигая уровня Мастера, служитель часто получает второе, внешнее имя, которое созвучно его Пути.

— Обреченный жить? — недоуменно протянула Чун.

— Или Обрекающий на жизнь, — произнес мастер, — впрочем, есть еще примерно семь вариантов прочтения.

— Кто он такой? — Янлин требовательно посмотрела на наставника.

— Слезы радости застили глаза юной госпожи? — улыбнулся старик, — она не разглядела гостя, дерзнувшего прервать ритуал?

Янлин почувствовала, как кровь приливает к щекам и порадовалась, что в зале темно.

— Обрекающий на жизнь. Мастер-целитель клана Раканишу, — от насмешки не осталось и следа.

— Трупоед? — Ахнула Чун, — но они же убийцы! Демонопоклонники!

— Госпоже Будущей Матери Наследника не пристало повторять досужие глупости простолюдинов, — наставительно произнес Нианзу.

— Расскажите, Мастер, — тихо попросила Янлин.

Некоторое время наставник молчал, а потом напевно начал:

— Когда отгремела Война Вечных и демоны были низвергнуты в нижние миры, а боги удалились на небеса, был заключен Договор Вечности. И люди поклялись охранять печати, что держат демонов в подземном царстве. С тех пор служители храмов сторожат божественные печати и борются с посланниками зла, что проникают в Срединный мир. Все они идут разными путями, но идут к одной цели.

Идущие Путем Равновесия, или как их еще называют, адепты школы Ханоко — самые многочисленные и разнообразные. Путь Ханоко широк, среди них есть воины и целители, заклинатели духов и книжники, сотни храмов, сотни дорог. Объединяет их любовь ко всему сущему, и забота о живущих в мирах желтой пыли.

Школа Чуньду, или Чистые идут путем самосовершенствования через ограничения. Развивая свое тело и дух, они стремятся приблизиться к божественному идеалу. Наиболее фанатичные из них считают, что только люди, как потомки богов, достойны наследовать землю, а любую магию считают порочной и склоняющей людей ко злу. Это относительно молодая школа, их не так много, но в последнее время их учение набирает популярность.

Воины Раканишу идут другим путем. Говорят, их Цитадель стоит в западных горах с начала времен, и именно под ней находится вход в нижние миры. Они используют останки побежденных демонов, чтобы варить тайные снадобья и усиливать себя, становясь равными своим противникам. Воины Раканишу страшны в битве, говорят, что постепенно они сами становятся демонами.

— Если они так опасны, почему же их до сих пор терпят? — удивилась Чун.

— Во-первых, они чтут Договор и защищают людей от порождений нижнего мира.

— Во-вторых, их мало. Очень мало. Редко можно встретить на дорогах Чонгана внушающих ужас воинов, но нет у демонических порождений более страшного врага, чем бойцы в черно-красном.

— Третье — это их знания. Пожилой сладострастец отдаст все свое золото за настойку красного дракона. Тайные порошки и мази способные вылечить тело и успокоить душу, продлить молодость и телесную мощь. Такие снадобья весьма популярны у высшей знати, хоть достать их очень и очень непросто.

Так что, несмотря на ярость Чистых, храм Раканишу все еще имеет своего представителя в императорском совете.

— А Ю? — удивилась Янлин, — он не похож на демона.

— Не знаю, — покачал головой наставник, — я никогда не видел целителя Раканишу. Полагаю, они крайне редко покидают храм.

— Почему тогда ушел он?

— Почему бы вам, юная госпожа, не пригласить его в гости и не спросить самой? Скромный библиотекарь будет крайне признателен, если ему позволят присутствовать.

— Полагаете, он согласится? — уточнила Янлин, потирая щеку.

— Уверен в этом, — улыбнулся наставник, — этот человек считает, что ваша жизнь принадлежит ему.

— Это моя жизнь! — вскинулась девушка, — Я никому не позволю ей распоряжаться!

— Ты это ему скажи, — усмехнулась Чунтао, — чего здесь-то раскричалась?

— И как я его найду?

— Младшая Сестренка, видимо, утомилась, — прозвучало издевательски-сочувственно, — ты глава городской стражи. Уж если они не найдут столь примечательную личность, то старый медяк им цена.