Шторма мира водной чаши

Узрев среди вещей зандарца кожаный саквояж, он сразу определил, что это походная купеческая казна.

— Сколько тут? — спросил Эл, ткнув для верности саквояж носком сапога. По тяжести и неповоротливости предмета, догадка герцога была верна.

— Восемь тысяч монет господин — одним духом выпалил Маруф, лихорадочно переводя свой взгляд с Эла на казну.

— Правда? — Эл встряхнул саквояж рукой и убедился, что купец не соврал. — Знаешь Маруф, именно столько мне и необходимо для того, чтобы исправить твою досадную ошибку, допущенную тобой в отношении кронпринцессы. Надеюсь, что ты как честный человек готов безвозмездно ссудить мне эту сумму. Не правда ли?

Гримаса судороги перекосило лицо аль Маруфа от подобных слов. Он куда охотней дал их герцогу в рост под процент или вообще отказал но, сделав огромное усилие над собой, купец радостно закивал головой, не в силах произнести, ни звука.

— Отлично, друг мой. Я с радостью принимаю твой щедрый дар, но для того, чтобы всё было по закону и совести, ты мне напишешь расписку. Не хочу, чтобы моё честное имя полоскали на ветру различные недобросовестные сплетники. Ведь верно? — герцог верил в купца тяжелый взгляд. Страх так сильно, перехватил горло Али, что тот только смог кивнуть головой в знак согласия.

— Итак, Маруф бери перо и пиши расписку. И без ошибок! Проверю — рыкнул Эл, заметив как слабое подобие улыбки, появилось на губах купчика.

Так великий герцог достойно поквитался со своим старым знакомым и, став обладателем огромной суммы, немедленно приступил к поискам старины Жака. Судьба вновь благоволила Элу, и не прошло пяти дней, как ему стало известно, что разыскиваемое им лицо, находится в соседнем городе Кирбелле, где возглавляет отряд местных Вольных топоров. Не теряя ни минуты, великий герцог немедленно воспользовался услугой мембраны, щедро потратив на это спонсорскую помощь, полученную от Али аль Маруфа.

Сама Кирбелла имела репутацию города пристанища различного воинственного сброда, бороздящего морские просторы. Пришедшие в порт после морского похода и странствий, команды быстро спускали местным скупщикам свою добычу, в полцены её стоимости. Истосковавшись по женщинам и вину, они бурно кутили в течение нескольких месяцев, после чего вновь уходили в море в поисках легких денег и приключений.

На рынках Кирбеллы охотно брали всё, что морские охотники привозили с собой из плавания, за исключением живого товара. Для него существовали свои особые базары, вынесены за пределы города и герцог, опасался, что Жак, уже мог давно продать Анну, узнав, кем она приходилась Элу.

Хорошо зная с кем, ему предстоит иметь дело, Эл вначале обратился за помощью к местным властям и, наняв за звонкую монету два десятка городских стражников во главе с бравым сержантом Суфангом, отправился в трактир "Одинокий нарвал", где квартировался месье Жак.

Трактир, оказался именно таким, как и представлял его себе, герцог; низенький закопченный зал, в котором за крепко сколоченными столами гуляли представители морской вольницы. Эл сразу узнал господина Жака, несмотря на то, что тот основательно зарос бородой и сильно потемнел от морского загара.

Рядом с ним сидело человек двенадцать вооруженных моряков, видимо из его ватаги, громко горланившие песни и непрерывно поднимавшие свои винные кубки. Едва только Эл приблизился к столу, как мсье Жак привлеченный появлением городской стражи поднял голову и после недолгого колебания узнал своего бывшего соперника. Видимо капитан Вольных топоров слишком много выпил или воспоминания о былом соперничестве с Элом доставляли ему большие страдания, но едва только великий герцог был узнан, как бретонец взревел и, выхватив меч, бросился на него.

Проворно вскочив на стол, Жак ястребом бросился на герцога, но тот ловко увернулся от вражеского клинка и в свою очередь обнажил свой могучий драгон. Голубые волны радостно заиграли на гранях клинка, предвкушая удалое сражение, но яростной схватки между двумя соперниками не случилось. Вмешались прибывшие вместе с Элом стражники, которых напугало не столько проворство капитана Вольных Топоров, сколько активность его товарищей.

Едва только Жак устремился на соперника с мечом, как сидевшие на скамьях морские бродяги немедленно последовали вслед за своим вожаком, намереваясь вмешаться в начавшийся поединок и напасть на Эла с флангов и тыла.

Прекрасно знакомый с подобной волчьей тактикой трактирных схваток, один из стражников Кирбеллы, не задумываясь, разрядил свой арбалет в спину месье Жака. Короткий болт смачно хлюпнул, войдя в спину предводителя Вольных Топоров, легко пробив тонкую кольчугу, одетую под одежду Жака. Бретонец дернулся от столь подлого удара, но смог только устоять на ногах и, позабыв про Эла, двинулся в сторону обидчика. Он успел сделать только несколько шагов, когда из его рта на грудь хлынула тонкая струйка алой крови.

В тот же момент, ноги бывшего капитана сделались ватными, и тот стал заваливаться на бок. Осознав, что Жак вот-вот покинет этот бренный мир, Эл стремительно бросился к бретонцу, успев подхватить его у самого пола. Схватив обеими руками за ворот грязной рубахи, он приблизил Жака к себе и требовательно прокричал ему в лицо, страшась опоздать:

— Анна, где моя Анна? Куда ты дел женщину, которую тебе продал аль Маруф на берегу моря? Говори!

В ответ губы Жака только презрительно скривились, и он удивленно констатировал, уже забытый им случай:

— Значить не врала стерва, что является твоей женой. Жаль, что я тогда не поверил, а зря. Ох, и поплясала бы она тогда у меня.

Это признание, подхлестнуло Эла. Он с силой встряхнул слабеющее тело бретонца от чего из его рта, вылетела новая порция крови.

— Где она? Говори! — требовал Эл, яростно сверля лицо бретонца, который отвечал ему не меньшей ненавистью своих черных глаз. Несколько секунд длился этот безмолвный поединок, пока Жак, не собравшись с силами и переборов кровавые пузыри на губах, презрительно выпалил.

— Там, откуда не возвращаются.

Он собирался ещё, что-то добавить, но от глубокого вдоха у бретонца кровью хлынула горлом. Из последних сил он попытался плюнуть в лицо Эла, после чего Жак умер с торжествующей улыбкой на кровавых устах.

Стража тем временем, уже заканчивали вязать Вольных Топоров из команды Жака. Трое, особо рьяных морских скитальцев лежали мертвыми на полу утыканные арбалетными стрелами стражников Кирбеллы. Они не привыкли особо церемониться с местной публикой, предпочитая наводить порядок железной рукой.

Честно отрабатывая полученное золото, по приказу герцога, стражники выставили джентльменов удачи перед ним навытяжку, со скрученными за спиной руками. Упустив главаря, Эл решил попытать счастье с его подельщиками, посчитав, что кто-нибудь из них может знать о судьбе Анны.

— Я великий герцог Малаги. Вы напали на меня и заслуживаете смерти. Вы сможете спасти свои жизни, если расскажите мне о судьбе черноволосой женщины, которую ваш капитан купил у купца аль Маруфа, на берегу моря около четырех месяцев назад. Это моя жена кронпринцесса Анна и я ищу ее. И так я жду.

— А если мне нечего сказать! — нахально произнес невысокий крепыш в воловьей шляпе. — Я знать не знаю никаких кронпринцесс или баронесс, Анн или Банн.

— Не знаешь? — спросил Эл.

— Не — а — глумливо произнес крепыш, не выказывая к герцогу ни малейшего почтения.

— Он ваш — коротко бросил Эл стражникам и тот час, с плеча одного из них, сорвалась арбалетная стрела, пробившая горло храброму шутнику.

— Ну а ты, знаешь, что нибудь? — спросил герцог другого топора, у ног которого умирал крепыш. Метнув в Эла яростный взгляд, он бросился вперед, намериваясь попасть головой в лицо герцога. Тот, однако, был наготове и сверкнувший голубой молнией драгон, прервал отчаянный бросок моряка.

— Есть еще желающие поговорить со мной по душам? — как ни в чем не бывало, спросил Эл, поигрывая мечом. Ответом ему было хмурое молчание и ненавистные взгляды из подлобья.

— Что вы с ними церемонитесь ваша светлость, — подал голос сержант, — перевесить их и вся недуга. А, что касается женщины, так если у вас есть какой-нибудь её предмет, так мы её быстро отыщем. Есть у нас тут такой специалист, чернокнижник.

Врал ли многоопытный страж Кирбеллы или нет, это так и осталось невыясненным, однако его слова очень сильно помогли Элу продвинуться в его поисках. Услышав предложение стражника герцогу, один из моряков так рьяно бросился к Элу, что охране пришлось несколько сдержать его "благородный" порыв по оказанию помощи в поисках кронпринцессы.

— Ваша светлость! Я знаю, где находиться та женщина, о которой вы говорили — бойко верещал длинный, плохо одетый искатель приключений. Ему явно не хотелось встречаться с пеньковой веревкой и потому, он спешил облегчить душу.

— Была, была такая женщина, ваша светлость. Её действительно продал нашему капитану купец аль Маруф. За двадцать пять монет, это я хорошо помню. Господин Жак ещё брать её не хотел за такую сумму, так он язви его торговую душу, сказал, что это ваша любовница и капитан тогда согласился.

— А было ли на ней какое нибудь украшение? Например, кольца на пальцах. Вспомни хорошенько — спросил Эл, с трудом стараясь сохранить на своём лице маску спокойствия и сомнения в правдивости слов пленного. На давно небритом лице длинного, отразились лихорадочные муки воспоминаний по закоулкам его памяти. Он мучительно старался вспомнить ответ на заданный герцогом вопрос, и когда это свершилось, расцвел радостной улыбкой.

— Вспомнил! Вспомнил ваша светлость. У той женщин, действительно, на правой руке было золотое кольцо, с зеленым камнем. Гаусен, — тут длинный кивнул в сторону лежавшего на земле крепыша с арбалетной стрелой в горле, — он хотел снять его, ещё там, на берегу моря, да куда там. Так оно ожгло его пальцы, что целый месяц с волдырями ходил.

Господин Жак очень рассердился, и приказал нам отрубить женщине руку, чтобы кольцо забрать, да только никто не захотел связываться. Уж больно Гаусен сильно орал от боли, да колечко то ярко сверкало. Тут и дураку ясно, что это магия. Тогда капитан сам выхватил меч и бросился на неё, но и он не смог сладить с ней. Как посмотрела она ему в глаза, так он сразу передумал её убивать. Только плюнул ей под ноги и отошел — скороговоркой говорил моряк, в надежде выторговать у Эла свою жизнь.

— И куда он свою обидчицу дел? — спросил Эл, стараясь унять сердцебиение в груди.

— Ясное дело куда, гиммерийцам продал. Сказал, что такому колдовскому отродью только там и место. И добавил, подобное к подобному.

При упоминании о Гиммере, у Эла разом похолодело внутри. Там не столько практиковались магией, сколько поклонялись различным темным культам и не брезговали человеческими жертвами при проведении ритуалов. Слава об острове колдунов была самая отвратительная, и для всей Гарандии гиммерийцы были давней головной болью, но для её устранения требовались финансы. Никто из правителей вольных городов и стран не желал собрать войско для искоренения этой нечисти, учтиво предоставляя соседям совершить ратный подвиг на благо всей планеты.

В некоторых случаях, когда известия об отвратительных деяниях колдунов сильно будоражили умы и души жителей Гарандии, правители вольных городов собирались на советы, однако дальше разговоров дело не шло. Против гиммерийцев применялись торговые санкции, которые по прошествию времени тихо и незаметно отменялись и поклонникам темных культов, всё сходило с рук.

— А что женщина?— скрипнув зубами, спросил Эл.

— Она назвала капитана подлецом и предсказала, что её муж расплатиться с ним за все его злодеяния. Озлобленный её непокорностью, господин Жак немедленно продал женщину гиммерийским перекупщикам по очень выгодной цене. Те как раз занимались покупкой людей для своего острова.

Облегчив душу признанием, длинный с надеждой смотрел в лицо Элу, ожидая решения своей участи, и великий герцог не обманул его ожиданий.

— Сержант, этот человек свободен, — обратился он к начальнику стражи. — Вот тебе за правду десять золотых и постарайся найти им достойное применение.

Эл бросил длинному моряку маленький кошелек с деньгами аль Маруфа, который тот проворно подхватил его на лету.

— А что делать с остальными? — поинтересовался Суфанг.

— Странный вопрос, сержант. Повесить. Они были слишком застенчивы в разговоре со мной и не хотели открыть свою душу.

Прошло около недели и вновь, Амвросий с Элом уединились в тиши большого кабинета правителя Малаги. Вернувшись, домой, Эл развил бурную деятельность, направленную на спасение Анны, но все его благородные усилия разбивались прахом о непреодолимые препятствия житейских проблем. Все соседи Малаги выражали великому герцогу радость по поводу известий о судьбе уважаемой ими кронпринцессы, но далеко не все были готовы оказать немедленную помочь правителю Малаги в спасении Анны. Желая спасти жену, герцог был готов выступить в поход с тем, что имелось, но для сведения воедино всех получаемых от соседей кораблей, солдат и денежных средств, требовалось время, а его у Эла катастрофически не хватало.

Помня пророческое предупреждение кошки Симы о постоянной опасности грозящей Анне, Эл решительным образом пересмотрел свои планы, решив сделать ставку на собственные силы, с помощью которых он намеривался разбить гиммерийцев.

Отбросив в сторону корабли как средство доставки солдат в Гиммерию, он решил перебросить их в страну колдунов с помощью волшебной мембраны. Армия Малаги была не столь велика, но герцог фанатично верил, что удача будет на его стороне. План был, безусловно, хорош, хотя сильно отдавал авантюризмом, но и тут возникли сложности в его исполнении.

Оказалось, что магические мембраны не в состоянии произвести мгновенный перенос большого числа людей на огромное расстояние. Максимум, что они могли пропустить только пятнадцать — двадцать человек, как оказалось, магия тоже имеет свои границы. Узнав эту новость, Эл немедленно произвел расчеты, во сколько ему обойдется переброска в Гиммерию хотя бы трех тысяч солдат и приуныл. Холодные цифры столбца показали, что для покупки нужного числа артефактов, денег не хватало не только у Эла, но и, наверное, у всей Гарандии.

Стремясь хоть как-то выйти из положения, великий герцог продолжал искать выход из сложившегося положения, ежедневно проводя новые расчеты, с болью в сердце, неумолимо сокращая численность своего боевого отряда, одновременно, где только можно выискивая мембраны перехода. Узнав об этом, почти все маги немедленно подняли цены, на данные артефакты, общее число которых в Малаге, едва ли достигало двух десятков. Время вновь безжалостно захлопнуло свои невидимые, но очень ощутимые тиски.

Вот в такой трудный для Эла момент и пришел к нему в гости первосвященник Амвросий, для которого семья великого герцога давно стала близким кругом. Старческие руки верховного жреца осторожно развернули перед молодым человеком карту той части Гарандии, на которой было нанесено местоположение Гиммерии. Подобно коричневому пауку, остров вцепился в морские просторы планеты, неотвратимо притягивая к себе измученный взгляд великого герцога.