Пепел сгорающих душ

— Что... еще... угодно... вашему величеству?

Девушке безумно хотелось его ударить. Его — и проклятого старого лекаря, так нагло осмелившегося коснуться самых сокровенных мест на ее теле. Но слово императора — закон... Он вправе приказать что угодно, ей же надлежит подчиняться... Каким бы странным и неприятным не оказался приказ.

Маэр снова принялся разглядывать тяжелые занавеси, старательно отводя взгляд.

— Тебе выпала честь... оказать империи огромную услугу, — он запнулся, и в кабинете опять повисла тишина.

Викаима ждала, покорно наклонив голову.

— Возможно, ты слышала о необходимости стабилизации Барьера. Ты отправишься туда в качестве помощницы одного из ловцов. Немедленно. От твоего беспрекословного подчинения зависит восстановление преграды между царством Киренха и нашим миром.

— Аа-а... — невразумительно выдавила она.

— Ты плохо меня расслышала? — напряженно уточнил Маэр.

— Нет, но... почему я? — растерялась послушница. — Я же еще не жрица... и... есть куда более способные...

— Я не собираюсь обсуждать с тобой мои решения! Ступай вниз, все ждут только тебя!

И лишь спустившись на залитый светом внутренний двор, Викаима вспомнила, что так и не спросила у императора, зачем нужно было проверять ее невинность.

ГЛАВА 4

Хеан с отстраненным любопытством следил, как из дворцовых ворот выбежала послушница и замерла, щурясь против солнца. Викаима — так ее звали. Имя не имело значения, но он его запомнил, как и кучу другой не очень полезной информации. А полезной было совсем немного: послушница подходила для его целей.

Девушка сделала неуверенный шаг вперед. Ее и без того большие карие глаза стали почти огромными, когда она рассмотрела тех, кто стоял во дворе. Хеан позволил себе усмехнуться. Боится...

Мало кому из живых доводилось видеть опустошенных. Ловцы не любили демонстрировать, что остается от их жертв. Слишком страшное это было зрелище. И опасное. Оно могло спровоцировать ненужные волнения.

Человеческого в этих существах почти не осталось. Потерявшие душу походили на высушенных мумий. Потрескавшаяся серая кожа туго обтягивала пока еще нетронутые кости, грязные лохмотья то и дело норовили свалиться с исхудавших плеч. В опустевших глазницах плескалась тьма, едва не выливаясь через край. Покорные и преданные слуги... Они могли еще пригодиться у Барьера.

Те из них, кто дойдет, не рассыпавшись в прах.

Трое ловцов предпочли забрать свою долю живыми, заставив императорского палача дополнительно сковать заключенных еще одной, общей цепью. Хеан считал это несусветной глупостью. Цепь... что цепь? А если среди отребья попадется удачливый воришка, способный разомкнуть кандалы? Три десятка отчаявшихся людей против одного ловца... Это могло окончиться и гибелью последнего. Случаи уже были. Неоправданно высокий риск. Да и смерть у Барьера куда чище, чем от рук обезумевших пленников.

И сейчас во дворе тихо покачивалось из стороны в сторону несколько десятков опустошенных: та часть, что досталась Хеану по договору.

Маэр просил, чтобы после ритуала тела предали земле, но, разумеется, Хеан его не послушал — ведь при заключении сделки этот пункт не оговаривался. И потерявшие душу мрачным эскортом окружали ловца, готовясь последовать за ним в свой последний путь.

Хеан имел право превратить девчонку в одну из них, прямо сейчас, на этой солнечной брусчатке... Искушение было огромным. Ее сила сейчас ощущалась слабее, чем на Совете, но все равно ловец чувствовал, как по коже проносятся огненные искры, пробуждая воспоминания...

Расширенные от ужаса глаза, на дне которых все еще плещутся остатки надежды... Они всегда надеются. Эта надежда угасает уже после смерти...

Мгновение до удара. Краткий миг абсолютного упоения властью... Его хочется растянуть, но когда чужая душа так близко, это практически невозможно... Привычно и удобно ложится в ладонь шершавая рукоять древнего кинжала...

Их кровь всегда кажется чересчур горячей, почти обжигающей... Наслаждение на грани боли. Все, как всегда... Но каждый новый раз — он особенный. Каждая душа — неповторима...

В голове взрывается фонтан разноцветных искр. Чужие эмоции, чужие мысли, чужие чувства... Нет. Теперь уже его, и только его.

Краденое или выторгованное — неважно. Все равно будет замирать от эйфории сердце, все равно будет танцевать в крови сила... Ее не хочется отпускать, но это опасно. И с легким щелчком раскрывается кристалл, вбирая драгоценные излишки, пряча их до нужного часа...

Совет решил одним ударом добиться двух целей: откупиться от ловцов и очистить переполненные тюрьмы. Формально это удалось. Грязные людишки несли в своих душах лишь слабые отголоски силы, но даже такая сделка была лучше, чем ничего.

Маэр, несомненно, думал, что его предложение невероятно щедро. Ведь согласно правилам Хартии ловцы не имели права самовольно похищать души. И нарушить эти правила невозможно: тут же вспыхнет тревожным лиловым пламенем въевшаяся в кожу рунная татуировка, заживо поедая отступника.

Хеан усмехнулся. Нарушить правила невозможно. Но в связывавшем по рукам и ногам своде положений оказалось так много удобных лазеек... Те, кому предначертано умереть, те, по ком уже кричала шальра, — такое убийство ловцам сходило с рук и позволяло накопить резерв сил.

Плата императора соответствовала трем годам кропотливой охоты и, конечно же, была слишком низка, чтобы оправдать риск вмешательства в структуру Барьера. Но за столетия, пролетевшие после подписания Хартии, ловцы слишком хорошо научились чувствовать пределы допустимого. Большее количество жертв в этот раз им бы получить не удалось. А значит, приходилось соглашаться, делая вид, что цена приемлема. Люди не должны узнать правду. Не должны догадаться об истинных причинах, побуждавших ловцов поддерживать защитный Барьер.

Хеан встряхнул головой и снова посмотрел на опасливо замершую подле опустошенных девушку. Может, и с ней не стоит медлить?

На плече пошевелилась шальра, распушила белые перья.

"Слишком велик риск... — Мысли птицы перекатывались в его сознании колючими шариками, оставляя болезненный след. — У тебя нет никакого опыта в подобных играх. Год — это так мало! А если ничего не выйдет?"

— Я всегда смогу просто убить ее, — одними губами ответил Хеан.

"Сможешь. Но тебе придется пожертвовать значительной частью защиты, а это опасно. Если послушница разгадает твой план, у нее будет хороший шанс тебя уничтожить".

— Она? Разгадает? — Ловец скептически воззрился на объект обсуждения. Девушка зачем-то сняла сандалию и выставила ее перед собой, словно меч. Можно подумать, это защитит ее от мертвых. — Ты же видела ее душу.

"Даже такие, как она, способны на убийство. Во имя высокой цели".

— Свобода стоит риска.

"Смертельного?"

— В какой-то степени я уже мертв...

"Я настаиваю, чтобы ты отказался от своей затеи. А если составленное тобой заклинание не сработает? Об этом ты подумал? Ты ведь даже не уверен в его эффективности"...

— Почему ты так сопротивляешься? Разве тебе не хочется вырваться из клетки, в которую нас загнала Аэлера? Избавиться от власти клейма? Обрести практически неограниченные силы!

"До конца твоей жизни? Человеческий век короток... А потом вспоминать и сожалеть? Нет. У меня и так слишком много подобных воспоминаний. И не желаю больше говорить об этом!" — Шальра взмахнула крыльями и издала раздраженный крик.

Девушка вздрогнула и наконец-то обратила внимание на ловца. Кажется, раньше она и вовсе его не заметила за спинами опустошенных.

— К-красные... — растерянно произнесла она. Даже голос у нее казался теплым, таким же теплым, как весь ее облик. Солнечная душа... — У птицы тоже красные глаза... — Викаима сделала паузу и вдруг стремительно выпалила: — А почему?

— Полагаешь, у тебя есть право задавать мне вопросы? — Хеан лениво изогнул бровь.

Девушка недовольно насупилась, становясь похожей на лесную белку.

— Это вашей помощницей я обязана стать?

— Помощницей? — Ловец едва сдержал ледяной смешок. — В определенном смысле, можно сказать и так.

Ах да Маэр! Как любезно со стороны императора... Так удачно и так удобно подставиться. И ведь это не считая ошибок при заключении договора.

Как могли советники разрешить наивному ребенку лично договариваться с ловцами? Хеану даже не пришлось что-либо придумывать: юный император сам шагнул в открытую ловушку. Первым поднял руку, чертя руну. А согласно Хартии ловец имел право внести некоторые уточнения. Уточнения, не меняющие сути соглашения. Одиннадцатый хмыкнул. Формально не меняющие. Фактически же... Пара слов — и оговоренная цена возросла в неисчислимое количество раз. Маэр не успел сказать "нет", не успел отдернуть замершие на прозрачной преграде пальцы — и продал послушницу Храма. Интересно, что будет твориться в его сердце, когда он увидит ее мертвое тело? Может, слегка поумнеет?

— Я должна ехать на этом монстре? — хмуро уточнила девушка, осматривая оседланного керреха. Ящер, которому явно не понравилось настолько пристальное внимание, оскалил пасть и зашипел. Хеан успокаивающе похлопал его по покрытой черной чешуей длинной шее.

— Нет. Это мой.

По лицу Викаимы скользнула волна облегчения, но почти тотчас она снова поинтересовалась:

— А на чем поеду я?

— Ты пойдешь пешком. Вместе с остальной свитой.

Она покосилась на опустошенных и побледнела. Кажется, сам Хеан пугал ее куда меньше. Чудная... Впрочем, это удачно. Так у него намного больше шансов выиграть.

Ловец сощурился, проверяя связывающий аркан. Силовые линии, невидимые простым смертным, полыхнули алым, беспрепятственно свив кокон вокруг сердца девушки. Последний, завершающий виток — и формирование цепи было закончено.

Теперь ей уже не избежать своей участи. Договор полностью вступил в силу.

ГЛАВА 5

Викаима покачнулась. Ледяной вихрь взметнулся вокруг тела, замораживая ее, превращая в беспомощное изваяние. Сандалия выпала из ослабевших пальцев, издав глухой стук от удара о камни под ногами. Мелькнули и пропали призрачные тени.

Грудь страшной тяжестью сдавили невидимые цепи, мешая вдохнуть, перед глазами снова закружилась мешанина цветных пятен. Как тогда, в Храме... Но в прошлый раз не было режущей боли, от которой хотелось кричать. И она бы закричала, но из раскрытого рта вылетел только надрывный кашель.

Ноги больше не держали, и Викаима осела на нагретую солнцем брусчатку. Вокруг мягким облаком закружились белые хлопья. Туман успокаивал и навевал дрему, его прикосновения казались теплыми и уютными. Хотелось закрыть глаза и позволить затянуть себя насовсем. И она уже почти согласилась уйти в этот туман, когда чьи-то костлявые пальцы резко схватили ее под локоть и дернули вверх.

— А ну приди в себя! Это еще что за фокусы?!

Резкий окрик сопроводили увесистые шлепки по щекам. Викаима вздрогнула и очнулась.

— Ты принадлежишь мне, — сухо процедил ловец, сверля девушку бешеным взглядом. — Поняла? — И он снова встряхнул ее.

Викаима попыталась возразить, но снова закашлялась. Во рту появился неприятный солоноватый привкус.

— Ты больна? Что это? Чахотка?

— Нет... — на этот раз ей все-таки удалось ответить.

На плече Хеана завозилась шальра, издав стрекочущую трель. Девушка покосилась на птицу. Белая, как свежевыпавший снег, а глаза такие же красные, что и у хозяина. Как у демонов Киренха. Но разве у демонов бывают теплые руки?

— Идем. Мы теряем время. — Ловец так резко разжал пальцы, что Викаима пошатнулась.

— Я иду, иду! — поспешно уверила девушка, очень стараясь не думать о своем возмутительном поведении. Если ее избрали, послушница должна достойно представить Храм! А не висеть на чужих руках в полуобморочном состоянии. Даже если она и в самом деле больна, необходимо собраться с силами.

— Обуться не забудь, — равнодушно посоветовал ловец, подталкивая к ней оброненную сандалию.

Викаима еще не успела как следует затянуть ремешки, когда Хеан устроился на спине керреха и отпустил поводья. Ящер тронулся, постепенно ускоряя шаг. Уже совсем скоро девушке пришлось бежать, чтобы не отстать и не быть сбитой с ног странными созданиями с пустотой вместо глаз. Она не хотела верить, что когда-то эти высушенные мумии были людьми... В них больше не чувствовалось жизни — лишь пустая оболочка, неизвестно какими силами приведенная в движение.

Опустошенные бежали ровно и неутомимо, выбивая из сухой дороги облачка пыли. Пыль оседала в горле и скрипела на зубах, заставляя Викаиму отплевываться. В Храме физическим тренировкам отводилось значительное время, но все же скоро она начала уставать — несмотря на то, что ловец придерживал своего керреха, не давая ему двигаться слишком быстро. Деревья по краям дороги сливались в зеленые пятна, утоптанный тракт казался бесконечным. Она смахнула со лба капельки пота, стараясь выровнять дыхание. Как же хотелось пить...

Викаима не заметила, как небо заволокли низкие тучи, укрывшие солнце. Тяжелая холодная капля упала прямо на нос, вынудив девушку чихнуть. Слабое накрапывание стремительно переросло в сплошную стену ливня. Ледяные струи вызывали неприятный озноб, забираясь под широкий воротник, а вскоре и вовсе насквозь промочили тонкое асэхи. Непогоде потребовалось совсем немного времени, чтобы превратить хорошо утрамбованную дорогу в вязкое болото. Девушка успела вымазаться в грязи с головы до ног, прежде чем Хеан соизволил устроить привал.

Самого ловца дождь не затронул. Капли словно натыкались на окутывающий белую фигуру полупрозрачный плащ, но не могли пробраться внутрь.

Девушка зябко передернула плечами. Опустошенные сбились в кучу возле посверкивающего зеркальной чешуей ящера, то неподвижно замирая, то едва заметно покачиваясь из стороны в сторону. Они ничего не говорили, но Викаиме чудилось, что от них исходит тихий гул.

— Опаздываем, — пробормотал Хеан, неприязненно косясь на разбушевавшееся небо. — Переход закроют. Жаль. — Он порылся в висящей на боку сумке и вытащил маленькое зеркало. С некоторым удивлением Викаима наблюдала, как ловец положил зеркало на плоский камень и наступил на него сапогом. С тонким звоном хрупкое стекло раскололось на множество мелких кусочков.

Хеан наклонился, небрежным движением собрал их и с силой сжал пальцы. На землю упало несколько капель крови.

Ловец подошел к безмолвно стоявшим опустошенным. Привычными, чуть небрежными движениями нарисовал на лбу каждого сложный символ. Кровь, попадая на мертвую плоть, вспыхивала черными огоньками, вгрызаясь раскаленным клеймом.

Закончив с опустошенными, Хеан обернулся.

— Подойди сюда. Твоя очередь.

Викаима с откровенной опаской покосилась на прожженные в ссохшейся коже линии.

— Это навсегда?

— У меня нет настроения для лекций.

Девушка не заметила, как он переместился, оказавшись вплотную к ней. Она попыталась отстраниться, но не смогла. Тело налилось свинцовой тяжестью, а кожу на лбу опалил огонь.