Квантунская рапсодия - 2

Если южноамериканцы не могут продать свои корабли России, пусть их купит подставная европейская фирма, за которой будет стоять близкий и преданный государю человек, в лице самого Алексея Михайловича. Он прекрасно знает весь торгово-промышленный мир Европы, и найти третичного посредника для выполнения столь важной для России миссии, ему было парой пустяков.

— У этих торгашей, государь, все продается и покупается! Мать родную продадут! Всё от цены только одной зависит! — пылко заверил Абаза императора, преданно поедая его глазами.

Стоит ли говорить, какой восторг вызвали слова моряка в сердце молодого человека. Ах, как все прекрасно и замечательно сходилось, и корабли приобретались и "дяди Алеши" ловко утирали нос. Но как не заманчива была нарисованная Абазом картина, государь прекрасно понимал, как длинна и долга дорога по воплощению этих благих намерений в жизнь.

Николай поблагодарил контр-адмирала за его замечательную идею, однако приступать к её немедленной реализации не стал, опасаясь, что поспешными и непродуманными действиями позволит Алексею Александровичу перехватить инициативу. Царь прождал чуть более месяца пока, по его мнению, не настал момент к действию.

— Услугами фирмы, какой страны вы намерены воспользоваться, Алексей Михайлович, для реализации нашего секретного проекта? Немецкой, французской, итальянской, голландской или какой-либо иной? — спрашивал Николай своего секретного посланца, с видом строгого маститого экзаменатора принимавшего зачет у студента.

— Перебрав все свои многочисленные связи в Европе, я считаю, что для решения наших задач, нам следует опираться в первую очередь на французов или испанцев, ваше величество. На нынешний момент Франция самая дружественная к нам из всех европейских держав, а у испанцев традиционно крепкие связи со своими бывшими западными колониями. Думаю, что фирмы господ Монтелье, Берни, Симонсена или Кироса будут рады помочь нам разрешить наши проблемы за твердо гарантированный процент от сделки.

— А почему в вашем списке я не вижу германских представителей? Разве немцы в этой войне менее дружественны нам, чем французы? — искренне удивился царь.

— Никак нет, ваше величество! Немецкие фирмы стараются оказать нам всестороннюю помощь, — поспешил уточнить Абаза, чутко уловив скрытую подоплеку заданного вопроса, — но вся беда в том, что англичане отслеживают все контакты немецкой стороны, с ещё большим вниманием, чем наши. Ведь именно в морском флоте Германии они видят главную угрозу для своих мировых колоний, а не в нас, только пытающихся защитить свои приморские земли от врагов.

— А итальянцы и голландцы. Почему они выпали из вашего списка?

— После столь неожиданной продажи итальянских крейсеров японцам, я с большой опаской отношусь к макаронникам, ваше величество. Вне всякого сомнения, там основательно правят бал англичане и любые наши действия в этой стране обречены на быстрый и оглушительный провал, — решительно вынес свой вердикт Абаза. — Что же касается голландцев, то при наличии у них фигового флота, интерес к южноамериканским крейсерам, сразу вызовет подозрение со стороны англичан. Нет, ваше величество, только французские и испанские фирмы подходят для выполнения нашего секретного проекта.

Сказанные собеседником слова, вызвали радостную улыбку на лице императора.

— Ваша решимость и убежденность, лучше всяких слов, говорит о том, что вы серьезно подошли к делу, Алексей Михайлович. И я вижу в этом залог успешного выполнения вашей миссии. Однако вы должны понимать, какие трудности у вас на пути в виде не только английских, но и американских палок. Североамериканские штаты, гадят нам не столь открыто как британцы, но все же весьма чувствительно. Я недавно получил письмо от нашего посла в Вашингтоне. Он пишет, что покупка японцами итальянских крейсеров была осуществлена благодаря исключительно финансовой помощи американского банкира Джейкоба Шиффа.

— Я знаю, этого господина, и ничуть не удивлюсь, что и в отказе Аргентины продать нам крейсера, были замешаны его деньги и связи. Этот Шифф очень близок к президенту Рузвельту, благодаря чему активно тормозит размещение на американском рынке наших займов.

— Поэтому, я призываю вас, Алексей Михайлович, соблюдать строжайшую секретность в этом деле. В этой войне у нас очень много сильных врагов, которые сделают все, чтобы сорвать покупку крейсеров, а они так важны нашему флоту и адмиралу Макарову. Может поговорить с военными и дипломатами, и вам в помощь дадут несколько проверенных делом людей? — озабоченно спросил Николай.

— Увы, ваше величество, в этом деле я руководствуюсь старой немецкой поговоркой о том, что знают двое, знает свинья. Чем меньше людей будут знать о моей миссии, тем только будет лучше для дела! — воспротивился Абаза, и царь не стал настаивать.

-Что же, вам конечно виднее, — понимающе молвил император и, помолчав, добавил. — Когда мне ждать от вас результата? В столь важном деле не должно быть торопливости, но вместе с тем недопустимо и промедление.

Абаза только и ждал этого вопроса. Подняв свои маслянистые глаза к потолку царского кабинета, он со всем своим старание стал производить одни ему ведомые вычисления в уме. Так продолжалось с полминуты, прежде чем Абаза торжественно изрек.

— Я думаю, что месяца через два, максимум три, три с половиной, я смогу доложить о результатах своей миссии. Отлично понимаю, что время не ждет, но быстрота бывает хорошо только в двух случаях, ваше величество.

— Это когда же? — удивленно спросил император. — На скачках и в вальсе?

— Никак нет, ваше величество, при ловле блох и при поносе. Так говорила моя бабушка, Александра Иосифовна. Большой души была женщина — сказал Абаза и истово перекрестился. Император тоже последовал его примеру, затем встал из кресла и, подойдя к моряку, сказал:

— Помните, вы куете победный меч России, а значит, расходов не жалеть. С Богом — и торжественно обнял Абаза, которому предстояла нелегкая миссия в далеком Париже и Мадриде.

Глава IX. Во славу русского флага — II.

Возвращение японского флота в Сасебо после сражения с русскими кораблями, было встречено с определенной долей растерянности, как среди мирного населения порта, так и среди самих моряков. Впервые за все время войны, флот божественного микадо после стычки с кораблями врагом не заставил их повернуть обратно в артурскую ловушку, а отступил к родным берегам зализывать полученные в бою раны.

Не способствовал поднятию настроения зрителей и вид всеобщего любимца, флагманского броненосца "Микаса". Грозный красавец пришел в родной порт со сбитыми трубами, искореженными надстройками, с беспомощно задранными стволами корабельных орудий, обильно покрытый черной копотью от бушевавших на нем пожаров.

Едва только броненосец встал у причала, как из его недр хлынул поток раненых японских моряков. Обожженные паром и языками огня, посеченные осколками вражеских снарядов, они были торопливо снесены на берег, где их уже поджидали местные санитары. Тела же погибших членов экипажа были аккуратно сложены под брезентом на юте. Снимать их с флагмана командующий не спешил. Только когда порт накрыли ночные сумерки, они были вывезены с кораблей специальным транспортом. Враг ничего не должен был знать о численности потерь японского флота.

Ничуть не лучше был вид и остальных кораблей вернувшейся эскадры. Почти на каждом броненосце или крейсере имелись повреждения в виде разбитых орудийных башен, поврежденных мачт, труб или пробоин. И с каждого корабля, на берег обязательно тянулась вереница раненых. Русские комендоры не зря ели свой хлеб.

В числе первых кто покинул флагманский броненосец, был сам командующий. Получив легкую контузию, Того отказался от помощи врачей, приказав собрать совещание командиров кораблей.

С невозмутимым лицом слушал он доклады своих капитанов, холодным и беспристрастным тоном уточняя тот или иной вопрос в рапортах подчиненных. Иногда, командующий кивал головой докладчику, но было совершенно непонятно, одобрял ли он действия своего подчиненного, выделял его рапорт из всей череды докладов или это была дань вежливости, столь характерной для японского менталитета.

Подобное поведение адмирала, по его мнению, должно было продемонстрировать силу духа настоящего самурая и вселить в сердца подчиненных чувство уверенности, которая несколько пошатнулась после сражения с русской эскадрой.

Адмирал уже собрался подвести итог и произнести ободряющую речь, но в этот момент дверь открылась, и в просторный кабинет вошел сам морской министр. Господин Ямамото входил в число близких и доверенных лиц императора, об этом свидетельствовал титул князя, которым он именовался.

— Вы, уже закончили свое совещание, господин адмирал? — учтиво спросил князь и едва Того кивнул, министр приказал, — тогда я хотел бы переговорить с вами.

Тихий шелест одежды и бряканье непривычными для японцев стульями был ответом на слова министра. Не прошло и минуты, как в комнате осталось лишь два человека, адмирал и министр.

— Я уже был в порту и видел наши корабли, и сейчас меня интересует только один вопрос, господин адмирал. Как успешно сможет ли наш флот противостоять эскадре адмирала Макарова в предстоящем бою? Я хочу знать истинное положение дел, перед тем как мы сообщим об этом в Токио, а также нашим английским друзьям, что рвутся в Сасебо увидеть наши корабли. От их оценки многое зависит при решении вопроса о новых военных кредитах — сказал Ямамото, усевшись в кресло напротив адмирала.

— Можете смело заверить англичан, что наш флот в самое ближайшее время либо заставит адмирала Макарова повернуть назад в Порт-Артур, либо потопит главные русские корабли. Наша эскадра с честью встретила натиск русских и в том, что они сумели вырваться из артурской западни, вина наших оружейников. Как только они окончательно определятся с начинкой наших снарядов и вручат в наши руки настоящее оружие, мы разгромим русских!

— Надеюсь, что наши дела не обстоят уж совсем скверно!? — озабоченно молвил министр, но адмирал поспешил его успокоить.

— Конечно, нет. Даже с нынешним мечом мы способны остановить поход Макарова. Во время боя был момент, когда казалось, что русский флагман потерял управление и был готов покинуть общий строй. Наша новая метода быстрой стрельбы дала прекрасный результат. Каждый русский броненосец и крейсер попал под накрытие, и получили повреждения. Многие из них горели, и только слабость наших снарядов не позволила нам потопить ни один из кораблей Макарова. Кроме этого, противник ловко ограничил нас во времени, начав сражение во второй половине дня. Мы успели провести всего две атаки, прежде чем ночь развела нас.

— К сожалению, в этом вопросе я не властен над Макаровым. Будем надеяться, что новый бой произойдет в более выгодных для нас условиях. Что касается снарядов, то наши ученые непрерывно работают над составом взрывчатки, но здесь не все так просто, адмирал. Даже если ученые и сделают идеальную начинку, то ей предстоит еще долгий путь. Одним словом, новые снаряды будут у нас в лучшем случае, к сожалению никак не раньше конца этого года — сокрушенно изрек Ямамото.

— Мы готовы достойно встретить русскую эскадру и остановить врага, князь. Я допускаю возможности прорыва во Владивосток одного или нескольких кораблей Макарова, но полной прорывы его эскадры исключен — заверил министра Того.

— Рад, это слышать. А как вы оцениваете силу русских? Насколько они изменились с начала войны?

— Не очень сильно, князь. Они стали чуть лучше двигаться и точнее совершать перестроения, но вот меткость их комендоров ничуть не возросла. Русские не смогли нанести ни одного серьезного повреждения, ни одному из моих кораблей, за исключением "Микасы", но тут им я считаю, исключительно повезло.

Один из их снарядов попал в машинное отделение и вывел из строя один из котлов флагмана. Больше, существенных повреждений на наших кораблях нет. И это прошу заметить, произошло, когда нашей ударной силой были броненосные крейсера, тогда как нам противостояли исключительно броненосцы. Так, что наша первая встреча закончилась в ничью, так и передайте нашим английским друзьям.

— Думаю, командор Бейли уже сделал это. Не был ли он слишком настойчив в недавнем бою? Не пытался ли он руководить вами, адмирал? Не навязывал, ли принятия решений относительно ведения боя?

— Нет, князь. Командор Бейли был абсолютно корректен в прошедшем сражении. Как опытный военный он высказывал свою точку зрения, но не пытался оказать, никакого влиять на течение боя — заверил министра адмирал.

— Приятно это слышать. Как бы нам не были нужны английские учителя и их займы, нельзя позволять им полностью руководить нами. Они лишь временные попутчики на нашем пути построения великой империи — многозначительно произнес Ямамото, и адмирал почтительно склонил голову перед его словами.

— Да, вы несколько неверно оценили результат боя с противником. Только что, в штаб поступило сообщение о возвращении в Порт-Артур одного из броненосцев Макарова. К сожалению, он сумел прорваться через оставленный вами на подступах к крепости миноносный заслон и укрыться во внутренней гавани. Однако согласно рапорту командира отряда, русский корабль имел заметный крен на правый борт и низкую осадку. В темноте было трудно точно идентифицировать броненосец. Предположительно это была либо "Полтава", либо "Севастополь". Таким образом, вы имеете серьезную фору перед скорой битвой, — продолжил князь и Того позволил себе слабую улыбку. — Капитаны миноносцев докладывают о нескольких попаданиях своими минами в русский корабль, но я бы предпочел их заверениям конкретный факт потопления броненосца.

— Я полностью уверен в правдивости рапортов своих капитанов, князь. Надо только дождаться донесения из Артура нашей разведки, но и без этого, можно твердо сказать, что русский броненосец обречен на гибель. Не от наших мин, так от снарядов осадной артиллерии.

— Мое мнение полностью совпадает с вашим мнением, адмирал, но как морской министр, я могу докладывать императору лишь об уничтожении или пленении кораблей противника.

Оба самурая обменялись традиционными поклонами, при этом адмирал склонял свою голову значительно ниже, чем министр, строго соблюдая ритуал.

— Русская эскадра или её остатки, если ночная атака наших миноносцев достигла своей цели, сейчас скорей всего находятся в нейтральных портах и приводят в порядки свои корабли. Мы ждем сообщения от наших резидентов из Чифу, Циндао и Шанхая. На более глубокое проникновение русские вряд ли рискнут. Каковы, по вашему мнению, будут их дальнейшие действия?

— Если адмирал Макаров жив, а я не исключаю возможность его гибели, то он не будет отсиживаться в нейтральных портах и обязательно предпримет попытку прорыва через Цусиму — убежденно изрек Того.

— Вы так уверены в этом адмирал, словно заглядываете противнику в карты — недоверчиво произнес Ямамото.

— В этом нет необходимости, если ты знаешь характер своего врага. А адмирал Макаров по своему характеру боец, в этом нет сомнений. Он предпочтет решить все проблемы в открытом бою, и не будет искать окольных путей во Владивосток. Значит, его путь будет проходить через Цусиму, а не через Сангару или пролив Лаперуза. К тому же сердца его моряков горят подобно факелу и глупо не воспользоваться столь важным фактором.