— Однако, не охотники. У них мешков нет, сложить мясо некуда будет. Да и ружья не охотничьи.
— А какие?
— Автоматы "Кольт М4"
"Ого!" — мелькнула мысль, — "А якут-то совсем не такой дремучий, каким себя показывает!"
— Отвести туда сможешь?
— Смогу, однако, — Юра часто закивал.
— Подожди здесь, я позову Михайленко.
Андрей чуть не бегом полетел искать своего "зама по безопасности". Нашел, отозвал в сторону.
— Станислав Наумович, Старый Юра в лесу посторонних людей видел, троих человек. Все вооружены, не охотники. Стоят в часе ходьбы отсюда. Это не могут быть ваши люди? Вроде усиления к окончанию работ?
— Не должно бы. Впрочем, скоро сеанс связи, я спрошу.
Через четверть часа Михайленко выглянул из палатки, махнул Андрею.
— Это люди не наши. Надо бы на них поглядеть. — сказал он, когда тот зашел.
— Юра обещал отвести.
— Это хорошо. Правда, сейчас уже поздно, темно, я ничего не увижу. А убивать людей без уверенности в том, что это враг, я не хочу. Оставим вылазку до утра. Я не думаю, что сегодня у нас будут гости — работа, все-таки, не окончена, и они это знают. Но меры предосторожности принять надо. Вы с пистолетом обращаться умеете?
— Честно говоря, не слишком. Пару раз в стрелковом клубе пострелял из "макарова".
— Придется научиться. Я вам сейчас выдам оружие, оно будет у вас до момента погрузки в вертолет.
Он достал свой оружейный кофр, перевернул и отщелкнул донышко. Там лежал пистолет, две пустые обоймы, две пачки девятимилллиметровых патронов и еще какой-то механизм. Оружие было весьма узнаваемо: "Глок-17".
— Ничего сложного, — принялся объяснять Михайленко. Предохранитель — вот этот флажок на спусковом крючке. Вот эта кнопка у скобы — выброс обоймы. Снизу зацеплен лазерный прицел. Куда покажет точка, туда и попадет пуля. Включается вот здесь, но батарейки у него садятся быстро, так что зря не гоняйте. Мушка заменена на волоконно-оптическую, целиться будет очень легко. Берите, заряжайте, положите себе в кобуру от ракетницы. Кроме вас в лагере никто им не нужен, потому что только вы имеете полную информацию по месторождению, так что остальных они не тронут. Нам бы, как говорится, ночь продержаться. А как рассветет, наступит наша очередь охотиться. Вы ложитесь спать, как обычно — возможно, за нами наблюдают. А как совсем стемнеет, я покараулю.
Рассказывая, он разобрал свой "хеклер" и принялся копаться в ствольной коробке. Вынул какой-то механизм, вставил другой, взятый из тайника в кофре, собрал винтовку и принялся набивать большие, на 30 патронов, магазины.
— Ну что, справились? — спросил Михайленко, не отрываясь от своего занятия.
Андрей кивнул.
— Тогда идите к своим людям и постарайтесь вести себя естественно. С Юрой я сам поговорю. И ночью на всякий случай держите свою "сайгу" под рукой.
Легко сказать — ведите себя естественно. Ладно, хотя бы с Корневым был разговор, он наверняка и с Мелингом поделился. И эту нервозность себе объяснит. А остальные авось не заметят.
Остаток вечера прошел в полусознании. Пили вкуснейший чай, но он не чувствовал вкуса. Шутили, он тоже пытался шутить, временами даже удачно. Корнев всунул ему в руки гитару, и Андрей спел что-то из Ландсберга, даже, на удивление, не налажал. Вместе со всеми ушел в палатку, лег, положил в изголовье заряженную "сайгу", а под руку — кобуру с пистолетом. Думал, что будет всю ночь ворочаться в ожидании неизвестного, и, неожиданно для себя, уснул.
Андрей только закончил бриться и убирал насухо вытертую бритву в футляр, как из леса на поляну вышли Старый Юра с каким-то странным выражением лица и весьма довольный Михайленко. За спиной у зама висел рюкзак из камуфлированной ткани.
— Доброе утро, Андрей Владимирович, — бодро поздоровался он, подходя ближе и снимая рюкзак. — Все, проблемы с конкурентами больше не существует.
— Вы их...
— Да, предварительно убедившись в том, что это действительно люди из соперничающей фирмы. Вот, принес немного трофеев.
Михайленко открыл рюкзак.
— Большей частью, это оружие и патроны. Вам пистолет не нужен? — спросил он, доставая вороненую "Беретту-92F".
— Знаете, нет. Мне хватает моего карабина.
— Как скажете. А то есть три штуки. И верните мой "Глок". Мне, если честно, без него неуютно.
Андрей без разговоров расстегнул кобуру и вернул оружие хозяину. Тот продолжал выкладывать из рюкзака вещи.
— А вот, полюбуйтесь, походный комплект дознавателя. На тот случай, если вы отказались бы сотрудничать.
"Заместитель по безопасности" достал пластиковую коробку наподобие индивидуальной аптечки.
— Тут еще несколько раций с гарнитурами, затворы от их автоматов и патроны моего калибра. Не то, чтобы у меня их было мало, но стоят они довольно дорого, и это просто элементарная экономия. А вам, раз вы отказываетесь от огнестрела, предлагаю на память нож. Отличная штука, да и выглядит солидно, не то, что ваш "Фискарс". Не будете сами пользоваться — подарите кому-нибудь, или дома на стену повесите.
Бородулин взял в руки ножны из толстой кожи, вынул черный матированный клинок, попробовал пальцем заточку, полюбовался формой лезвия...
— Спасибо, Станислав Наумович, — поблагодарил он. Затем поднялся, собрал бритвенные принадлежности, сделал шаг к палатке. Внезапно у него закружилась голова, в глазах потемнело, он потерял сознание и кулем осел на землю.
2
Сознание возвращалось тяжело. Голова разламывалась, во рту ощущался мерзкий металлический привкус. Бородулин попытался подняться, но оказалось, что голова не только болит, но и кружится, причем с изрядной скоростью. В сознании всплыла некогда слышанная фраза: "остановите Землю, я сойду". После нескольких неудачных попыток ему удалось подняться на четвереньки. Это движение отняло неожиданно много сил, так что пришлось отдыхать, опершись на кстати подвернувшееся бревно. Вращение мира вокруг потихоньку замедлялось, и вскоре Андрей смог усесться на то самое бревно и попытаться сфокусировать зрение. Через некоторое время удалось и это. Попытка повернуть голову не удалась, лишь снова пошла кругом голова. Зато получилось опустить голову вниз. Там, почти под ногами, лежало его полотенце, в которое был завернут "ритуальный набор", и ножны с трофейным ножом. "Непорядок, надо все убрать в палатку". Это была следующая мысль. Андрей попытался подняться на ноги и удивился, когда это удалось ему с первого раза. Зато присесть и подобрать вещи с земли получилось далеко не сразу. В конце концов, он справился и с этим. Два десятка шагов до своей палатки он шел, кажется, вечность. Присесть не вышло, он плюхнулся на колени у входа. Непослушными руками расстегнул "молнию", закинул барахло внутрь и развернулся. Невдалеке от бревна, на котором он только что сидел, лежало тело Михайленко. Зам слабо шевелился, постепенно приходя в себя. Поодаль, у кромки леса, сидел на корточках Старый Юра, тряся головой, отчего его редкая бороденка забавно раскачивалась. Андрей против воли улыбнулся. На непослушных ногах он добрался до бревна и сел. Сознание постепенно прояснялось, боль в голове уменьшилась до такого уровня, чтобы можно было ее игнорировать. Радом пытался подняться на ноги Михайленко. Андрей протянул ему руку, тот ухватился за нее, с усилием подтянул себя к бревну и взгромоздился рядом.
— Что это было, Станислав Наумович?
— Химией какой-нибудь набрызгали. Вот только непонятно, какой. Проверьте... Ох, башка-то как трещит! Проверьте, пожалуйста, свои бумаги. А я...
— Вы посидите пока, я-то уже малость оклемался.
Подняться Бородулину удалось лишь с третьего раза. Путь до своей палатки он преодолел уже гораздо быстрее и уверенней, чем в первый раз. Проверил документы, свои отчеты, черновик заключения — все было на месте, о чем он постарался по возможности быстро сообщить заму.
— Либо спугнул их кто, либо просто пересняли. Непонятно только, почему сейчас — ведь работы еще не закончены... Ох! Андрей Владимирович, у вас не найдется ли какого-нибудь аспирину, или цитрамону, или ее чего-нибудь от головной боли?
Пришлось лезть в палатку еще раз. Впрочем, ему и самому не помешала бы таблетка цитрамона. А лучше — две.
Выбравшись наружу с упаковкой цитрамона в руках, Бородулин обнаружил своего заместителя ползающим на четвереньках вокруг бревна, на котором он прежде сидели и судорожно шарящим в траве.
— Что случилось, Станислав Наумович? У вас вид такой, будто вы очки обронили.
Заместитель поднялся на колени и повернулся. Выражение его лица заставило Андрея невольно поежиться.
— Андрей Владимирович, — проговорил он каким-то неживым голосом с явственными металлическими нотками. — У меня украли мою винтовку.
И прежде, чем Андрей успел сказать слово, подхватил валявшуюся в траве его "сайгу" и скрылся в лесу.
Когда выползли дежурные, Андрей сидел на том же бревне, ожидая, когда подействуют таблетки. Голова болела уже не так сильно, но думать было пока затруднительно. Настроение полностью соответствовало состоянию. Старый Юра уже не тряс головой, а тихо сидел поодаль, но, скорее всего, был еще очень далек от нормального состояния.
Панический голос одного из студентов прервал релаксацию.
— Андрей Владимирович!
Дежурный бежал с пустым котлом от кромки леса. Добежал, остановился, отдуваясь, с выпученными глазами.
— Андрей Владимирович, ручей пропал!
Да что же за напасть такая с утра! Еще голова болит — спасу нет...
— Что ж, пойдем, посмотрим.
К тому месту, где обычно набирали воду, за две недели была протоптана изрядная тропа. Вот только тропа эта через несколько шагов обрывалась. Просто заканчивалась, упираясь в густую высокую траву. Андрей остановился на несколько секунд, поглядел по сторонам, затем решительно шагнул вперед. Роса мгновенно промочила штаны выше колена, но сейчас это ему было безразлично. Он прошел к тому месту, где должен был протекать ручей, и в растерянности остановился. За его спиной сопел и топтался дежурный. Действительно, ручья не было. Не было даже намека на то, что здесь когда-либо текла вода. Что делать? Без воды — никак, скоро встанут люди, их нужно накормить, а уже потом разбираться с причинами. Он огляделся, прислушался, прошел метров тридцать в сторону и обнаружил еще один ручей, только текущий в другом направлении.
— Набирай пока здесь, — распорядился он и в некоторой растерянности вернулся в лагерь. Там его ждал еще один сюрприз: другой дежурный с такими же выпученными глазами.
— Андрей Владимирович, выгребная яма исчезла!
У Бородулина на секунду мелькнула мысль о розыгрыше. Мелькнула и тут же исчезла, лишь только он вспомнил пропавший ручей.
— Тогда бери лопату и дуй в лес копать новую. Я за костром послежу. А ты, уж коли геолог, оцени, насколько вынимаемый грунт соответствует тому, что был в прошлый раз.
Студент исчез, бормоча под нос о наказуемости инициативы, а его начальник вернулся на бревнышко под тентом и крепко задумался. Потом тряхнул головой и вновь отправился в свою палатку. По дороге он внимательно смотрел под ноги: была на поляне одна небольшая ямка, как раз перед его палаткой. Пару раз он, забывшись, запнулся за ее край, и с тех пор старался обходить. Сейчас же ямки на привычном месте не было. Чертовщина какая-то!
За завтраком все бурно обсуждали исчезновение ручья, строили предположения, громоздили гипотезы одна фантастичнее другой. Что только не предположит пытливый студенческий ум, взращенный на научной и ненаучной фантастике! Андрей же эти разговоры не слушал. Он сидел мрачнее тучи, и, будучи погружен в совершенно иные размышления, механически черпал ложкой кашу. После завтрака он собрал свой "актив старичков".
— Мужики, за ночь что-то случилось. Кстати, как у вас головы, не болят? Нет? А у меня башка так просто раскалывается. Ну так вот: что-то случилось. Либо с нами, либо с окружающим миром. Нужно попытаться выяснить, что произошло и насколько серьезно это происшествие. Я хочу, чтобы ты, Ильяс, и ты, Марк, сходили на свои площадки, осмотрелись и вернулись обратно с докладом. Вы сами видели, что случилось с нашим ручьем. Так что тропы ваши, скорее всего, исчезли, но вы же примерно знаете азимуты, расстояние — выйдите хотя бы на место, где площадки должны быть. Думаю, два-три часа вам на это хватит. Григорий Петрович, Аркадий, вы в паре обойдите вокруг лагеря. Далеко не уходите, километр — два, не больше. Смотрите каждый свое: один — рельефы, другой — биоценозы и прочие биологические штучки. Как вернетесь, обсудим то, что увидели. Да, пойдете — оружие не забудьте.
Люди разошлись, а оставшиеся студенты собрались в кучку, продолжая обсуждать событие.
Андрей налил себе еще чаю, присел у костра и попытался сосредоточиться, но ему опять помешали. Подошел Старый Юра. Это само по себе было событием нерядовым. К тому же лицо его, обычно невозмутимое, выражало смятение.
— Андрей Владимирович, лес стал другим!
— Что-что?
— Андрей Владимирович, ты слушай меня. Я всю жизнь в этом лесу прожил, я тут каждое дерево знаю. Сейчас лес другой стал, совсем другой.
Проводника, обычно неторопливого и немногословного, будто подменили. Он говорил торопливо, сбивчиво, порою путаясь в словах. Из его речи разом исчезли все фирменные словечки вроде "однако", "мало-мало" и прочий сомнительный колорит. "Вот же шибануло мужика", — подумал Бородулин. — "Даже говорить нормально начал. Видимо, действительно что-то серьезное". Юра тем временем подбежал к исполинской сосне на краю поляны.
— Это дерево я знаю. На нем — вон — сорочье гнездо. Это тоже знаю, — он указал на соседнюю сосну, — у нее верхушка сломлена. А вон то, — он махнул рукой в сторону, — чужое дерево, не было его здесь.
— А как ты узнал, что это другое? — спросил Андрей.
— В том дереве дупло было, там белка жила. В этом нет дупла, нет белки. Чужое дерево, чужой лес.
— Как же так может быть? Лес не может перемениться.
— Ты начальник, Андрей Владимирович, ты и думай, как случилось. А я говорю тебе, что лес стал другой.
Якут отошел в сторону и, присев на чурбачок, принялся набивать табаком свою трубку, а Бородулин задрал голову и некоторое время разглядывал переплетенные ветви деревьев. Нет, все же какая-то муть. Даже если допустить такую безумную вещь, что дерево подменили, как ветки-то целыми остались? И на земле обломанных сучьев не видать. Андрей вздохнул. Мало ему проблем, теперь еще и это. И ведь все выглядит, казалось бы, одинаково: такие же деревья, те же растения в подлеске... Но кто его знает, может, действительно отличия есть. Зимин вернется, надо будет расспросить.
Чай в кружке безнадежно остыл. Андрей, выплеснул его в кусты, слил остатки из ведра в небольшой котелок, подогрел, налил себе по новой. Но не успел он сделать и пары глотков, как из лесу практически вывалился Михайленко. Вид у заместителя был еще тот: его еще недавно новенький чистенький камуфляж был местами испачкан, а местами продран, на лице багровели две свежие царапины. Он тяжело дышал, на спине и подмышками темнели пятна пота.
