— Потому, что большинство людей ленивы и, как правило, глупы. Монах, который обучал тебя медицине и боевым искусствам, пятнадцать лет учился этому в монастыре. Пятнадцать лет! Скажи, много найдётся тех, которые бы на пятнадцать лет закрылись в монастыре ради освоения знаний?

— Глядя на людей, которые меня здесь окружают, думаю, что нет.

— Вот видишь, Иван. Но существует другая опасность.

— Какая?

— Есть люди, которые сами обучаться не желают, но желают использовать обученных людей в своих корыстных целях. Возьмём Игната. Он знает фокусы. А представь, что найдётся жадный и властный человек, который заставит его использовать фокусы ради своего обогащения.

— Как же его можно заставить? — мальчик с улыбкой посмотрел на Кощеева.

— Поверь, Иван, способов много. Самый простой — большинство людей боятся боли, особенно женщины. Пригрозив человеку физической расправой можно заставить его сделать то, что тебе нужно.

— Есть такое. Наши учителя стращают некоторых учеников, чтобы от них чего-нибудь добиться.

— Чего добиться? — изумился Кощеев.

— Например, чтобы они ябедничали на других.

— Вот, видишь? — продолжил Лапин, — и таких способов много. Игнат боли не боится. Но если схватят его любимую женщину и скажут, что будут её пытать, то, как ты думаешь, смогут его заставить делать то, чего он не хочет?

Мальчик с грустью опустил лицо и пожал плечами.

— А ты лицо-то не прячь! А помни, что на каждую силу, найдётся другая сила! Вот потому-то мы и бережём свои секреты, чтобы наказать каждого, кто смеет нам угрожать. Но никогда своей силой не хвалимся. Ибо хвалятся только дураки, а умные люди спокойно делает своё дело, понял? — и Лапин с улыбкой хлопнул подростка по плечу.

— Я всё понял, дядя Иван, — улыбнулся в ответ подросток.

— А раз всё понял, то держи подарок от отца, — и Иван Андреевич достал небольшую продолговатую коробочку.

— Что это? — спросил мальчик.

— А ты вовнутрь загляни, может там леденец сладкий? — пошутил Кощеев.

— Да, ну, тебя, Игнат, — улыбнулся мальчик и раскрыл коробочку.

В коробочке лежала перьевая ручка. Почти год назад Алексей Петрович Казанцев при помощи своих юристов запатентовал это изобретение где только возможно. Технология же производства скрывалась от всех. С этого года перьевые ручки поступили в продажу и стоили весьма дорого.

— Что это? — не сразу понял Иван.

— Перьевая ручка, — ответил Лапин. — Теперь тебе не нужно будет постоянно мучиться, затачивая гусиные перья.

Стержень ручки был выполнен из дуба, и имел узорчатые насечки, чтобы не скользили пальцы. Само перо изготовили из нержавеющей стали и отполировали до зеркального блеска. На него можно было надеть колпачок, который имел вид медведя обнимающего дерево.

— Какая красота, дядя Иван! — воскликнул подросток, вертя ручку в руке.

— Отцу скажи спасибо! А вот письмо от него, где подтверждается, что это его подарок, а то не дай Бог, кто-то захочет обвинить тебя в чём-то нехорошем, — с этими словами Лапин передал письмо мальчику.

— Игнат, передай отцу мою благодарность, и скажи, что я его сильно люблю и всех остальных тоже! — добавил довольный мальчик.

— Береги, тёзка, подарок и помни, о чём мы с тобой говорили. А нам пора.

Иван по очереди обнял Лапина и Кощеева, после чего они развернулись и пошли по своим делам. А мальчик ещё некоторое время стоял у проходной и смотрел им вслед.

ПЕТЕРБУРГ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИГНАТА.

День клонился к вечеру. Небо над Петербургом было заляпано облаками, которые мешали солнцу рассматривать людей, спешащих после трудового дня по своим делам. Ветер, дующий со стороны Финского залива, хулиганил и придирался к прохожим, то сбивая с них головные уборы, то бросая в лицо мелкую пыль. Лапин стоял на набережной и ждал Игната, который должен был прийти ещё полчаса назад. Иван нервничал. Его кореш всегда был пунктуальным, и опоздать мог только по очень важной причине. Так и не дождавшись товарища, он пошёл в ближайшую таверну один. Блюда, которые Иван заказал себе на ужин, показались ему невкусными. То ли в этом был виноват повар, то ли настроение, которое испортилось окончательно. Лапин уже собирался уходить, когда в таверне появился Рустам и отыскав его взглядом, направился к нему.

— У нас проблемы, — без лишних церемоний негромко сказал он.

— Что случилось? — напрягся Иван.

— Игната похитили.

— Кто? Где? — начал закипать Лапин.

— Спокойно, — по-прежнему негромко ответил Рустам, — он на английском флейте "Устрица".

— Как он там оказался?

— Добровольно.

— Что!? — чуть не взревел Иван.

— Иван Андреевич, спокойней, — приложил палец к своим губам сотрудник безопасности.

— Хорошо. Рассказывай всё по порядку, — сказал Лапин и опустился на скамейку.

Рустам сел напротив него и негромко заговорил.

— Игнат в Петербург приехал как свободный человек?

— Да, а что?

— Если бы он являлся чьей-то собственностью, то мы могли бы взять полицейского офицера и солдат и пойти с ними к кораблю, чтобы потребовать его выдачи.

— А что мешает нам забрать его так?

— Хозяин трактира, где Игната подпоили, сказал, что он подписал какую-то бумагу. Скорее всего это контракт, по которому наш друг нанялся на эту посудину.

— А ты как узнал?

— Я оставляю трактирщику неплохие авансы, взамен получаю все свежие новости. Когда он описал человека, которого увели английские моряки, то у меня даже не возникло сомнений кто это мог быть. Заодно и выяснил с какого они корабля. Можно, конечно, Игната выкупить, но, думаю, это очень дорого обойдётся. Как я выяснил, у них сильная нехватка людей. То ли от болезней померли, то ли ещё что-то.

— Когда корабль уплывает?

— Дня через три-четыре. Но не раньше.

— Хорошо. Тогда сегодня не дёргаемся — пусть успокоятся, а завтра понаблюдаем за ними и уже к вечеру решим, что делать.

— Понял.

Уснул Иван ближе к утру, мысли о друге мешали ему успокоиться и погрузиться в царство Морфея. Сквозь сон он вдруг отчётливо почувствовал, что в комнате есть кто-то ещё. Незаметно приоткрыв глаза, Лапин увидел в матовом рассветном сумраке, как его друг стоит в мокрой одежде возле стола, и пьёт из горла водку.

— Игнат, твою мать! — соскочил Иван с кровати, — ты как... Как...

— Мимо шёл, вижу — водка на столе стоит. Дай, думаю, зайду, горло прополощу, а то замёрз сильно...

...Очнулся Кощеев в каком-то тёмном и вонючем помещении и стал вспоминать, как же его сюда занесло? Прошедший день вспоминался с трудом, этому мешала головная боль, которая то усиливалась, то затихала. Ощупав себя, он понял, что всё ценное пропало. В наличии остались только нож и серебряная зажигалка. Они находились у него в кожаном чехле, который крепился на правую голень и прятался под штанину. Свет от зажигалки и доносящийся шум из-за стены помогли ему осознать, что находится он в трюме корабля. Данное обстоятельство подтвердила и небольшая качка. После этого Игнат всё вспомнил и матерные слова возглавили ход его мыслей, правда ненадолго. Успокоившись, он тихонько подошёл к двери и несильно её подёргал. Как и ожидалось — она была заперта. Пленник сел рядом с закрытой дверью и прислонился к ней ухом. Слышались писки крыс, плеск волн, скрипы корабельной обшивки. В остальном всё было тихо. Тогда при помощи ножа он расковырял доску, на которую крепилась щеколда и открыл дверной засов. Просто так убегать не хотелось. Игнат помнил, что где-то есть бумага с его автографом. Вместе с автографом кто-то взял всю его наличку и нож — подарок Ивана и Марселя. Про деньги и подарок он ничего сказать не мог, а вот бумаги точно должны были находиться в каюте капитана. Пробираясь по тёмному трюму беглец услышал мощный храп. Заглянув в комнату, откуда доносились эти ужасающие звуки, Игнат в слабом свете ночника разглядел одного из тех, кто его напоил. "Боцман!" — вспомнил он. Аккуратно обшарив храпящую тушу, Кощеев обнаружил свой второй нож и ключ. Ключ, скорее всего, был от сундука, что стоял здесь же в углу. Захотелось узнать — так ли это? Догадка оказалась верной. В сундуке обнаружилась бумага, на которой стояла его подпись и небольшая наличность. Остальные вещи Игнату были без надобности. Покинув небольшой закуток боцмана, он направился на палубу. Храпы и посапывания доносились ещё неоднократно, но наш герой на них уже не реагировал. На палубе, завернувшись в шерстяные одеяла, спали два человека. Скорее всего это были вахтенные, которые должны были сторожить судно. Между судном и берегом было не менее двадцати метров. Данное обстоятельство опечалило Игната. Решив, что забесплатно мокнуть в воде не стоит, он пробрался в каюту капитана через окно, так как дверь была заперта снаружи. Каюта оказалась пустой. Наверное, бравый мореман проводил ночь с какой-нибудь красоткой на берегу, да и кто станет закрывать своего капитана? Найдя корабельную кассу и разные ювелирные украшения, старый ворюга сделал из одеяла мешок и все ценности пересыпал в него. Потом поджёг оставшиеся на кровати одеяла и вылез через окно, прихватив мешок с собой. Хотя до берега было и недалеко, но груз тянул вниз. Еле-еле добравшись до суши, Игнат, избегая освещённых участков, направился к дому. Через полчаса мокрый и уставший он был возле него, но дверь на ночь закрывалась, а шуметь и будить кого-то стуком Кощеев не хотел. Тогда через задний двор он по лестнице залез на второй этаж и очутился в комнате Лапина.

— А с кораблём что — пожар? — поинтересовался Иван, глядя на Игната, который, сняв с себя всю одежду, укутался в два одеяла.

— А хрен его знает. Может — загорелся, а может и нет. Я матрац и одеялки поджёг немного и в окно, а оттуда сразу в воду. Еле доплыл. Мешок уже бросить хотел, но тут нога дно почувствовала, — со злостью говорил Кощеев, вспоминая прошедшую ночь. — Иван, а если бы я плавать не умел? Да и ночью плыть — знаешь, как страшно? Так и думаешь, что сейчас какая-нибудь тварь за ногу цапнет. Нее, море — это не моё.

— Здесь не море, а река.

— Хрен редьки не слаще. Всё равно — вода. Вы лучше в своей службе безопасности водолазов готовьте, вот пускай они плавают.

— Сам виноват. Как они тебя смогли подпоить? — нахмурил Иван брови.

— Как, как? Я сперва проиграл им в карты, чтобы раззадорить их азарт. А они, мол, на радостях предлагают выпить понемногу, чтобы и мне не так обидно было. Я и пригубил-то чуть-чуть, и так хорошо стало... А морячки ещё подлили. Потом про море стали рассказывать, бумагу сунули, попросили подписать. А мне хорошо и на всё наплевать! Я и подписал. После этого они меня повели на корабль. Когда отрубился — не помню.

— Значит сыпанули тебе какой-то дряни.

— Значит.

Через час прибежал обеспокоенный Рустам, но увидев спящего Игната в комнате Ивана тут же успокоился.

— Значит пожар — его рук дело?

— Его, — усмехнулся довольный Иван. — Сильный был пожар?

— Не очень. Каюта капитана сгорела и немного кормá. Плавать можно.

— Моряки говорят — "ходить".

— По воде, Иван Андреевич, только Иисус Христос мог ходить. А все остальные — плавают, — сказал Рустам. И непонятно было, шутит он или говорит серьёзно.

— И когда теперь эта каракатица уберётся из Петербурга? Всяко станут Игната разыскивать.

— Думаю, не раньше, чем через неделю.

— Кстати, Игнат обиделся на них и забрал всю корабельную кассу, — поделился информацией Лапин.

— Я ещё удивляюсь, как он не взорвал эту "Устрицу"? Серьёзный у вас друг Иван Андреевич. Помню, как в Тюмени он учил меня всем этим хитростям с фокусами и ножичком владеть.

— Ножичек-то и спас его. Обыскали сонного, а ножа с зажигалкой не нашли. Надёжно он их прячет.

— Профессионал. Уважаю.

— Только видишь, Рустам, бодяга какая, и его подловили. В питьё что-то добавили и лишили человека силы воли. Этот случай всем должен стать уроком. Работать желательно в паре, чтобы прикрывать друг друга, или не пить с посторонними людьми никогда. Хотя, есть такие препараты, которые достаточно слегка понюхать, а результат будет не хуже. Во Франции так одного герцога, кажется, отравили. Подарили ему цветы, он их понюхал и всё — не стало герцога.

— И за что его так? — вскинул удивлённо брови Рустам.

— Баба ему так за своего возлюбленного отомстила, которого герцог убил.

— Коварные они, эти женщины.

— Согласен. Поэтому даже самой любимой из всех нельзя открывать свои секреты. Люби её, дари подарки, развлекай, но про секреты забудь! Понял?

— Я понимаю.

— Вот и хорошо. Ты иди, а мне выспаться нужно, а то ночью так и не получилось. И будь в курсе, что там на этой "Устрице" творится. Больно шустрые они.

— Хорошо.

Прошло несколько дней. Кощеев безвылазно сидел в особняке и играл сам с собой в карты. Лапин с утра и до вечера мотался по купеческим делам. Август подходил к концу. В один из августовских вечеров Рустам пришёл к Лапину в комнату.

— В Неве нашли утопленника и опознали в нём Игната.

Кощеев, который сидел здесь же, удивлённо округлил глаза.

— И как так получилось?

— На утопленнике была ваша одежда. В руке он крепко сжимал мешок, правда порванный и пустой, сделанный из одеяла, которое было в каюте капитана. А ещё пришлось пожертвовать вашим ножом. Его тоже обнаружили у утопленника.

— Жалко ножичек. Нужно было взорвать на хрен эту "Устрицу"!

— Нужно. А сейчас лишний шум нам ни к чему. Послезавтра она покидает город и можно будет спокойно выходить на улицу. Только одежду надевайте местную. Тюменская сразу в глаза бросается. Не ходят здесь так люди.

— Придётся — куда деваться-то? — вздохнул Игнат. — Кстати, что за человек в утопленниках оказался?

— Разбойник один местный. Полиция давно его искала. Мы помогли. Теперь все думают, что Ванька Злыдень английский флейт грабанул, — и Рустам широко улыбнулся.

Игнат подошёл к нему, достал свой второй нож и, протягивая его, сказал:

— Держи. Пусть он бережёт тебя, как берёг меня.

— Благодарю, — слегка растерялся мужчина.

ПЕТЕРБУРГ. ТРЕВОЖНЫЕ НОВОСТИ.

Лапин нервно ходил по комнате и бубнил что-то себе под нос. Кощеев сидел за столом с колодой карт и оттачивал свои навыки, изредка поглядывая на Ивана.

— Игнат, — остановился Лапин посредине комнаты, — скажи, вот почему, когда мы гуляем, бухаем, развратничаем, то нас никто не пытается остановить? Маму, жену — я не считаю. А вот когда ты начинаешь заниматься делом, то мало того, что находится куча советчиков и пессимистов, не верящих в успех твоих начинаний, но и появляется масса противников, да и просто — дураков, которые тебе мешают!

— Проблемы с открытием ткацкой фабрики?

— Да. Иногда реально, хочется взять калаш (автомат Калашникова), и покрошить всю эту падаль на картошку фри.

— А где ты его возьмёшь? — усмехнулся Кощеев.

— Да — мечтала наша героиня, как наркоман о героине, — почесал затылок Иван, — думаю до калаша нам ещё далеко. Пока ребятки совершенствуют то, что есть. Дорогое это удовольствие — хорошее оружие. Здешние бабахалки я, если честно, за серьёзное оружие не считаю. Мы в детстве такие же пугачи из трубок делали. Помню, один раз я забил в трубку пороха побольше, черканул спичечным коробком о спичку, которая крепилась к запальному отверстию и вытянул руку для выстрела. А металл не выдержал такого количества пороховых газов и выстрелил не вперёд, а в обратку. Как только без глаз не остался — сам удивляюсь! Зато всё лицо и даже уши были в чёрных точках, словно я прыщавый подросток.