Война

ВОЙНА.

Третья книга серии "И осень бывает в белом".

ЧАСТЬ I

ПРОТИВОСТОЯНИЕ.

Вы безнадёжно правы.

ТЮМЕНСКИЕ БЕСЫ.

Тюменский воевода смотрел, как февральский вечер кидает в окно его кабинета хлопья мокрого снега. Смотрел и грустил. Грустил потому, что не любил конфликты, а они явно назревали. Сегодня к нему приходил местный батюшка и сетовал на то, что в ресторане "Космос" творятся непотребства.

— В чём же непотребства, отче? — спрашивал Казанцев.

— Девицы танцуют на помосте, а господа на них пялятся, как одержимые, — отвечал батюшка. — Мысли бесовские разжигают эти танцы. И девицы все не крещённые.

— Так окрести их. В чём трудность-то?

— Как же я их окрещу? Им поститься несколько дней нужно, молитвы читать, готовится к обряду крещения. А они вместо этого пляски бесовские каждый вечер устраивают.

— Батюшка, да что в танцах бесовского? Или балы, которые я устраиваю в своём доме, тоже к непотребствам причислишь? — воевода начинал злиться, хотя очень не любил этого делать.

Батюшка на некоторое время растерялся от такой постановки вопроса, но быстро взял себя в руки.

— Ты, Алексей Петрович, не сравнивай балаганные пляски и господские развлечения. На балы все с супружницами приходят и танцуют чинно, соблюдая приличия.

— А в ресторане что — голыми танцуют? — воеводе разговор начинал надоедать.

— Свят! Свят! Свят! — стал креститься священник. — Что же ты такое говоришь, Алексей Петрович? Не хватало нам ещё этого непотребства.

— Чего же ты тогда тут воду баламутишь? Люди после трудового дня идут туда, кушают, отдыхают, слушают музыку и любуются танцами. В чём непотребства?

— Эх! — горестно воскликнул священник, — не видишь ты, воевода, что "Космос" этот — рассадник бесовщины и ереси. Призываю тебя, поговори с Лапиным, направь его на путь истинный. Пусть прекратит свою вакханалию, а то быть беде! Попомни мои слова, Алексей Петрович!

После этой эмоциональной тирады батюшка встал и покинул кабинет, оставив тюменского воеводу с невесёлыми мыслями.

Прежний настоятель, с которым Лапин находил общий язык и даже вёл кое-какие дела, скончался. А новый оказался яростным фанатиком, помешанным на религиозных догмах, не желающий видеть окружающую действительность. "Придётся ехать к Агееву, — подумал Казанцев, отходя от окна, — нужно как-то решать эту проблему".

Тюменский городничий встречал воеводу в просторной прихожей своего нового каменного трёхэтажного дома, в который он переехал жить четыре месяца назад, в октябре 1784 года.

— Что привело тебя, Алексей Петрович, в моё скромное жилище? — улыбнулся Агеев, протягивая Казанцеву руку для пожатия.

— Поговорить надо, — невесело ответил гость, пожимая потянутую руку.

— Митрофан, — обратился городничий к слуге, — прими у господина воеводы шубу. — А мы пойдём ко мне в кабинет. Принесёшь нам туда чай.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство, — поклонился Митрофан и, забрав шубу и шапку у воеводы, удалился.

Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж и войдя в кабинет Агеева, друзья расположились в удобных креслах, между которыми стоял небольшой журнальный столик.

— Ну, рассказывай, что стряслось? — внимательно глядя на Казанцева спросил городничий.

— Проблема у нас, — грустно усмехнулся воевода.

— У этой проблемы есть имя, или это обобщённое понятие?

В этот момент в дверь постучали.

— Войдите, — разрешил Агеев.

В комнату с подносом вошёл Митрофан. На подносе расположились две чашки с блюдцами, большой чайник, заварник, а так же пара маленьких ложечек и сахар. Поставив всё это на стол, он аккуратно разлил чай в красивые фарфоровые чашки и по кивку Агеева бесшумно удалился. Дождавшись, когда за слугой закроется дверь, Казанцев сказал:

— Эта проблема — отец Феофан, новый настоятель храма.

И Агеев услышал рассказ о претензиях местного батюшки к ресторану "Космос" в целом, и к купцу первой гильдии Лапину в частности.

— И что, Иван не смог договориться с этим религиозным ревнителем? — спросил Агеев, отхлёбывая горячий чай из своей чашки.

— Пытался... Только священник все подношения принимает как само собой разумеющееся. Он даже мысли не допускает, что за это что-то кому-то должен.

— То есть — дурак? — усмехнулся Агеев.

— Мало того, что дурак, так ещё и фанатик.

— Да, уж. Такой может настроить местную паству против Лапина. А какой-нибудь доброхот послушает его речи, да и подожжёт ресторан или гостиницу.

— Вот и я этого боюсь.

— Хорошо, — подумав некоторое время, сказал Марсель Каримович, — ты езжай домой и не о чём не беспокойся. А я навещу нашего купца и переговорю с ним.

Проводив Казанцева, Агеев поднялся в комнату своей жены. Супруга нянчилась с годовалыми двойняшками Софьей и Александром. Дети сидели на мягком ковре, который покрывал пол её комнаты, и собирали разноцветные деревянные пирамидки.

— Ну, как успехи у наших ангелочков? — спросил Марсель, с любовью глядя на жену и детей. — Кто быстрее собирает пирамидку, они или ты?

— Кончено я! — улыбнулась жена нехитрой шутке мужа.

— Раз, Мария Владимировна, вы у меня такая умница, то приглашаю вас этим вечером посетить ресторан "Космос". В городе все хвалят блюда, приготовленные их поваром и музыку, которая, как говорят, очень приятна для слуха.

— Ах, Марсель! — обрадовалась молодая женщина, — я так давно мечтала туда сходить. А, правда, что там не только музицируют, но ещё поют и танцуют?

— А вот мы сами туда сходим и всё увидим, — ответил, улыбаясь, Агеев. — Думаю, тебе часа хватит, чтобы собраться?

— Я постараюсь, дорогой.

Передав детей нянечкам, Марина Владимировна переключила всё своё внимание на гардероб. Через два часа она вместе с мужем садилась в карету и выглядела слегка расстроенной. Наверное, из-за того, что ей не хватило времени, чтобы полностью привести себя в надлежащий вид.

Увидев в окно карету барона, Лапин подозвал своего управляющего и приказал:

— Симон, давай мухой к входным дверям и встреть господина городничего. Устроишь его за лучший столик для некурящих.

— Слушаюсь, Иван Андреевич, — ответил управляющий и быстро удалился.

Проведённые два часа в ресторане доставили Марии Владимировне массу положительных эмоций. Ей понравилась и замечательная кухня, и музыка с песнями, и красивые танцы цинских девушек.

— Марсель, — спросила супруга, — почему ты раньше не приводил меня сюда? Здесь так уютно и весело, а блюда такие вкусные, не то, что на балу у коменданта. Его повар совершенно не умеет готовить.

— У господина Беклемишева повар из солдат, а здешний повар, говорят, когда-то в Москве для императорских особ готовил.

— И как же господину Лапину удалось заполучить такого умельца?

— Господин Лапин выиграл его в карты.

— В карты? — удивилась Мария Владимировна, — а ты откуда знаешь?

— Я тоже в тот вечер играл в карты на стороне Ивана Андреевича, — и Агеев загадочно улыбнулся, вызвав у жены глубокое изумление.

— Так значит, сударь, вы игрок? — и женщина, сузив глаза, пристально поглядела на супруга.

— Ради такого повара стоило сесть за игральный стол, — добродушно ответил Агеев.

— А ещё ради чего вы готовы взять в руки карты? — не унималась супруга.

Первый муж этой женщины был заядлым игроком и оставил после своей смерти одни долги. То время для Марии Владимировны было жутким кошмаром, и слова Марселя вызвали у неё нехорошие подозрения.

— Так я и не сажусь, потому что не умею играть.

— А как же тогда... — хотела было продолжить женщина.

— А тогда нужно было только проиграть, я и проиграл, — и улыбка расплылась по лицу Марселя.

— Так вы смошенничали? — женщина не знала сердиться ей, изумляться или возмущаться.

— Дорогая, я разве похож на мошенника? — спросил Марсель, сделав жалостное лицо.

— Сейчас, сударь, вы похожи на хитрого лиса, который украл из курятника самую лучшую несушку.

— Тогда вы, сударыня, очень похожи на лису, которая съела эту бедную курочку, — в тон ей ответил Агеев и неожиданно рассмеялся.

Мария Владимировна, глядя на мужа тоже не удержалась от смеха. Через некоторое время Марсель сказал жене, что ему нужно отлучиться в уборную и, попросив её не скучать, вышел.

— Я уж думал, что ты ко мне не зайдёшь? — сказал Лапин, протягивая Агееву ладонь для рукопожатия.

— Не мог же я сразу оставить жену. Тем более она здесь в первый раз.

— Так нужно было давно её сюда привести.

— Согласен, нужно было. Но речь не об этом, проблемы у нас.

И Марсель, не теряя времени, всё рассказал.

— И что будем делать с этим попом? Он так нам всю малину дерьмом измажет. Может загасить его?

— Ни в коем случае! — возмутился Агеев, — только лишних смертей нам ещё не хватало. Мы всё по-другому сделаем.

И Марсель рассказал Лапину свой план по нейтрализации неугомонного священника. После этого он вернулся к супруге, а вскоре они покинули ресторан.

Через пару дней Мария Владимировна рассказывала Агееву городские сплетни.

— Знаешь, дорогой, что наш местный батюшка очень плохо отзывается о ресторане "Космос". Говорит — это гнездо разврата и ереси.

— А ты как считаешь? — спросил Марсель внимательно глядя на жену.

— Я не знаю, мне там очень понравилось. Но у батюшки, думаю, есть серьёзные причины так говорить. Как ты думаешь?

— А знаешь, что, Маша, — Агеев подошёл к жене и положил ей руки на плечи, — ты сходи завтра утречком в келью к отцу Феофану и поговори с ним об этом. Пусть он успокоит все твои сомнения, хорошо? Только возьми с собой кого-нибудь, не пристало супруге городничего ходить одной.

— Так меня Клавдия всегда сопровождает, — удивилась Мария Владимировна.

— Пусть ещё Митрофан рядом будет. Мне так спокойнее. Всё-таки утром ещё достаточно темно.

— Как скажешь, дорогой.

На другое утро Мария Владимировна в сопровождении Клавдии и Митрофана подошла к дверям кельи, где проживал отец Феофан. Дверь была слегка приоткрыта.

— Доброе утро, батюшка! Можно войти? — сказала молодая женщина, потянув ручку двери на себя и делая шаг вперёд.

Войдя в келью, Мария Владимировна застыла, не в силах отвести взгляд от представшей перед ней картины. В комнате на столе ярко горела керосиновая лампа, а возле неё стояли пустые бутылки из-под вина и кружки. Запах перегара чувствовался довольно сильно, но не это было главным. На кровати, стоящей рядом со столом, спал полураздетый отец Феофан в обнимку с двумя совершенно обнажёнными девицами. Женщина вскрикнула от изумления и зажала ладошкой рот. Слуги, видя странное поведение хозяйки, поспешили войти в келью...

Новость о "развратнике" быстро облетела город, плюс ещё вездесущий Кощеев подкинул слухов о том, что отец Феофан положил глаз на танцовщиц из "Космоса", но те ему отказали, поэтому-то старый сластолюбец и вёл обвинительные речи супротив приличного заведения. Самое интересное, что сам священник был ни сном, ни духом про все случившиеся события. Как только посетители удалились из кельи, то девочки из службы безопасности корпорации быстро оделись, убрали всё со стола и тихонечко ушли, оставив спящего батюшку досматривать сны, навеянные ему снотворным. Больше проповедей отца Феофана никто не слушал, а пару раз его даже побили, когда он пытался "донести народу правду". Но больше всего над ним потешались и зубоскалили, как только он заводил речь о грехах. В результате этого неугомонный старик стал думать, что его окружают одни демоны и повредился рассудком. Беднягу поймали и определили в больницу, когда он с горящими факелами и голый бежал по улице и кричал: "Бесы! Бесы!"

ТОРГОВЛЯ.

В кабинете тюменского городничего сидел новый настоятель местной церкви молодой двадцатипятилетний отец Николай и вёл с ним беседу.

— Скажите, Марсель Каримович, а отчего прежний настоятель повредился умом? Такой благонравный и хороший человек был.

— Да как вам сказать, святой отец... — потеребил Агеев кончик носа, — можно вывезти девушку из деревни, а вот деревню из девушки, к сожалению — нет.

— Это как так? — удивился священник.

— Знаете, отец Феофан всё время искал в людях бесовское, хотя должен был по своему сану искать божье. Коли в каждом искать зверя, то этот зверь обязательно отыщется и нападёт на тебя. А если видеть в людях — людей, со всеми их проблемами и недостатками, то прихожане с удовольствием будут посещать храм, чтобы открыть перед служителем Господа свою душу.

— Неужели он не знал этого?

— Мало того, что не знал, но и не хотел прислушиваться к советам, — Агеев многозначительно поднял вверх указательный палец.

— Марсель Каримович, а какой совет вы мне можете дать?

— Отец Николай, когда десять лет назад в Тюмень приехали нынешний воевода Казанцев Алексей Петрович, купец первой гильдии Лапин Иван Андреевич и ваш покорный слуга, то это был жалкий грязный городок, чудом избежавший нападения пугачёвских ватажек. За десять лет, благодаря нашим стараниям, он превратился в чистый и уютный город, где покой жителей охраняют служители порядка. Где есть заводы и другие предприятия, которые позволяют каждому своим трудом заработать на хлеб насущный. Где есть места для отдыха и развлечений, в которых местное население, да и не только оно, может провести время в своё удовольствие, отдыхая от трудов праведных. Вот.

— Вы ничего не сказали о храмах... — перебил Агеева батюшка.

— Святой отец, — продолжил Марсель Каримович, улыбнувшись, — глава города и мы, его помощники, готовы всячески помогать нашей церкви. Только и от служителей церкви хотелось бы понимания и поддержки.

— И что же вы хотите? — не смотря на молодой возраст, священник понимал, что с хозяевами города нужно дружить. А кто здесь является истинным хозяином, отец Николай за прошедшую неделю успел понять.

— Мы, как и вы, уважаемый батюшка, печёмся о местной пастве. Например, господин Лапин построил на свои деньги прекрасную гостиницу и ресторан, где люди могут сытно поесть, послушать музыку, выспаться ночью. Отец Феофан видел в этих заведениях только зло. Да, мы все грешны, но тем богаче жатва для нашей церкви, куда придут каяться согрешившие. Ваш предшественник, к сожалению, этого не понимал, даже хотел сжечь это заведение. Сами видите, что с ним случилось.

— Я понял вас, Марсель Каримович, — священник погладил в задумчивости свою бородку. — А как вы относитесь к церковным колоколам?

— Прекрасно отношусь, святой отец. Мне с детства нравилось слушать их перезвоны.

— Беда у нас в храме произошла. Верёвки на колокольне сгнили и два колокола из пяти упали и повредились.

— Мы поможем вам забыть об этой беде. Новые верёвки и колокола украсят в ближайшее время вашу звонницу. Я же, со своей стороны, будут направлять правонарушителей на покраску внешних стен храма, а то нынешняя краска порядком износилась.

— Что же, — сказал священник, поднимаясь с кресла, — мне было очень приятно с вами пообщаться, Марсель Каримович.

— И мне с вами, святой отец, — ответил Агеев, тоже поднимаясь со своего места.