Фатальное колесо. На все четыре стороны

Страшный расклад.

И страшные дела, которым, на мой взгляд, нет прощения.

Без учета срока давности и мнений современных "примирителей".

Сергей Владимирович все это внимательно выслушал, ни разу меня не перебив.

Сомневаюсь, что в моих словах он черпнул для себя что-то новое. Все эти чудовищные факты общеизвестны, задокументированы и среди здравомыслящих людей сомнению не подлежат. По крайней мере, в середине семидесятых, покуда живы еще непосредственные очевидцы, несостоявшиеся жертвы и чудом уцелевшие свидетели цивилизованного европейского зверства.

― А какой возраст у того пьяницы, подозреваемого в убийстве? ― спросил я Пятого, смутно ощущая реальную значимость выбранного направления мысли. ― Он войну застал в сознательном возрасте?

Начальник пару секунд задумчиво побарабанил по столешнице пальцами. Будто возвращаясь из ему одному известных далей.

― В сознательном, ― подтвердил он. ― Вполне мог быть полицаем. Правда, очень юным, лет шестнадцать ему было всего в сорок втором, но...

Да-да, знаю.

Эту тему в советской идеологии предпочитали умалчивать. Дабы не разжигать лишний раз межнациональную неприязнь. Среди украинских полицаев действительно было очень много подростков ― неоперившихся, легко поддающихся психологической обработке и по-юношески яростно цепляющихся за жизнь. И если про погибших молодогвардейцев знала вся страна, про юных "шуцманов" знать было совсем необязательно. Вредно даже...

Что касается моего мнения ― такой расклад был в корне ошибочным. Достаточно вспомнить нетленный образ гайдаровского Плохиша, который в качестве антагониста создал неповторимый фон для всеми любимого детского героя ― Мальчиша-Кибальчиша.

Без тьмы нет света.

Мир без теней ― плоский и невыразительный. Нужны Инь и Ян. Два независимых и несводимых друг к другу начала. Что будет, если долго прятать одно от другого? Печальная судьба Советского Союза показывает, что ничего хорошего.

К примеру, о существовании в нашей истории бандеровского феномена я узнал лишь только в зрелом возрасте. Фильм "Государственная граница" помните? Шестая серия, "За порогом Победы". И после просмотра все стало на свои места, заполнились досадно свербящие лакуны среднего образования. Лишь одно резануло тогда по неокрепшему сознанию ― НЕУЖЕЛИ? Больно так резануло, до сукровицы...

Это, что, правда? Да не может быть. Это же наши братья! Родные, советские...

И окончательное понимание, словно холодный душ среди теплого благополучного дня ― да, правда! Так все это и было. И от этой правды заботливо нас защищало наше собственное государство. Трудно сказать, правильно оно делало или нет. Наверное, нет. Потому что чуть позже очень многие оказались не готовы к возвращению в реальность средневекового варварства...

И в числе современных приверженцев зла снова оказались... пацаны и девчонки. С жидкими мозгами, не оформившейся психикой и яростным стремлением к сытой жизни. К тем самым пресловутым "кружевным трусикам". На пути к которым снова оказались, как учили патриархи, жиды, цыгане и москали...

А мы все это легкомысленно просра... просрочили.

Опоздали, короче. Поздно врубились в тему. Сняли нужное кино лишь в восьмидесятых, перед самым крахом. А снимать нужно было раньше, лет на двадцать. И крутить его ежеквартально, напоминать, комментировать. И вбивать нужные выводы в растущие головы акселератов, которые так и норовили крутнуться в сторону заманчивых "Битлов" и мятного "Ригли Сперминта".

М-да.

― ...но только он всю войну просидел в Ташкенте, в детском доме, ― закончил свою мысль Сергей Владимирович.

Чего?

Кажется, я отвлекся.

― Кто просидел?

Шеф коротко глянул в мою сторону с легким налетом недоумения.

― А! ― вспомнил я нить разговора. ― Подозреваемый?

Начальник, не отвечая, разглядывал меня со слегка улавливаемым скепсисом.

Ах так? Изволим свысока к сотруднику относиться?

― Знаете что, Сергей Владимирович? Попробуйте проверить ― был ли погибший старик причастен к партизанскому движению. Не просто к службе в армии или к какому-нибудь "трудовому фронту", а именно к партизанам!

Скепсиса поубавилось. Даже мелькнула искорка заинтересованности.

― Я вам так скажу, ― продолжал я умничать, ― если зарубленный дед ― партизан, концы нужно искать среди фашистских прихвостней. Бывших, разумеется, и тщательно сегодня замаскированных. Легализовавшихся в нашем времени. Их еще "недобитками" в нашей прессе называют...

Жалкая попытка подколоть начальника.

Он даже ухом не повел. "Аквила нон каптат мускас" ― мух орел ловить не станет.

Тем не менее, коли уж пошел "высокий штиль" ― жребий брошен, господа, "алеа якта эст"! И назад дороги нет ― Шеф явно заинтересовался этим делом. Определенно! Знаю я это задумчивое выражение физиономии и бессознательное постукивание пальцами по крышке стола.

"Пробатум эст".

Принято.