Остров Луга

Старый финн положил на плечо Ярославу тяжелую горячую ладонь, второй рукой приобнял за плечи ирландца:

— Век мой долог, и много повидал я в жизни своей! Я знал ведунов и чародеев, о которых слагают легенды... Есть ли в Свете противник Силе моей?! Нет такого — я великий ведун, и не много было таких же! Когда прибыл Гонец, звать на схватку со Злом, гордость моя была велика — это то, что прославит мое имя в веках! Лишь одно омрачало мне душу — отсутствие достойных соратников. Не много чести блистать средь мальчишек! Но, видать, ошибался я — Тойво Злосчастный! То ли глаза ослабели, то ли Морок замутил... Теперь вижу — великая рать собралась под моим началом! Не знаю кто выживет в этом бою, но ведомо мне — тот, кто останется, страшен будет сторонникам Зла, и слово его всякий ведун почтит! — он вскинул руки ввысь и вскричал, заглушив громовым кличем вой урагана. — Слышишь, ты?! Это говорю я — Тойво Злосчастный! Где? Где слуги твои, Тьма?!

— Вон они, — сказал Шимон, указывая рукой в сторону шхера.

Лицо Тойво мгновенно приобрело деловое выражение. Он сунул в карманы руки, только что грозившие небесам, встряхнулся, будто зверь, выбравшийся из воды, и коротко повелел:

— Мустанг, Салмат и ты, Чаупья! Что бы ни произошло — к чаше их не пускать. Если понадобится, испепелите любого!

— Будь спокоен, мастер, — обнадежил его индус.

Ведуны отовсюду собирались к подъему из ущелья. Стойчо на ходу указывал неизвестных Ярославу, представлял их:

— Умо от Индонезии. Ван Ши — от китайцев. Чезаре от романцев. Аршак от Кавказа. Рустам Двойной Перс...

Ведуны приветствовали новичка, но мимоходом — всех интересовало кого там черт принес. А черт принес старенький катер "Рыбнадзор" с облупившейся на скулах светло-голубой краской, влекущий на буксире долбленую однодеревку странного вида.

— Ого! — воскликнул Стойчо. — Разведка боем! Да ещё по двум направлениям! Это по твою душу, Яро. Оберег не снимай — ни внутренний, ни наружный! И еще. Ни под каким предлогом не называй собственного имени. С громкой славой отныне тебе придется попрощаться навек. Знать тебя кое-кто, конечно, будет, но только из круга избранных.

По тропинке карабкались пятеро. Первым на плато выбрался молодой человек среднего роста с квадратной фигурой. Аккуратно подстриженные усики оживляли его мясистое волевое лицо, придавали ему лукавый, усмешливый вид, но глаза смотрели холодно и недобро.

— Здравствуйте, — сказал он.

Ведуны молчали, с откровенным интересом разглядывая прибывшего.

— Кто ты? — спросил Тойво.

Мужчина непонимающе пожал плечами.

— Это Медовухин, — поспешил пояснить Ярослав, — с телевидения. Что вы здесь делаете?

Медовухин явно обрадовался, обнаружив соотечественника. Улыбка тронула его твердые губы, глаза заметно потеплели.

— Чепуха какая-то происходит! — сказал он недоуменно, крепко пожимая руку Ярославу. — Поехали снимать сюжет о деятельности самарских браконьеров, а попали черт-те куда! Инспектор Кудимов утверждает, что здесь острова быть не должно. Здесь что — экспедиция какая-нибудь? Кто эти люди? Изучаете путь "из варяг в греки" или что-нибудь ещё?

— В данный момент тебя изучеваем, — по-русски сообщил Стойчо, до сего момента переводивший разговор на родном языке.— Ты как в Серединное море забрался?

— Насколько мне известно, — Медовухин взглянул на болгарина со строгостью, смягченной впрочем добродушной усмешкой, — я нахожусь на территории куйбышевского водохранилища, и хотел бы получить разъяснение именно от вас — вы-то кто такие? Каким образом проникли на российские земли? И что тут вообще происходит, черт бы вас всех побрал?!

— Ну, во-первых, это не водохранилище, — смутить Стояна было очень непросто. — Оближи губы и ты почувствуешь соленый привкус. Во-вторых. Серединное море нельзя считать принадлежностью какого-либо государства. А в третьих, попасть в него не всякому удается. Вот я и спрашиваю тебя — каким образом ты здесь очутился? Почему тебя Левиафан пропустил?

— Ба! Кого я вижу! — послышался вдруг язвительный возглас Тойво. — Неужели сам Нгуму?

Высокий жирный негр в синем бурнусе, кряхтя выбрался на плато. Медленно разогнулся и обвел окружающих пронзительным ненавидящим взглядом.

— Собрались, значит... — прохрипел с угрозой.

— Да, вот собрались, — усмехнулся Двойной Перс. — Не нравится?

— Сына отдайте, проклятые! — Нгуму свирепо засверкал красноватыми белками огромных иссиня-черных глазищ. — Где это видано, чтобы сына против отца настраивать?

— Да какой ты, к дьяволу отец! — вперед выступил седой индус по имени Парджа.

Крупный парняга в "вареном" костюме выволокся на остров вместе с телекамерой, второй — похожий на него, как две капли воды — втащил элементы питания. Последним вскарабкался рыбинснектор в форменке, наполовину скрытой брезентовым плащом.

— Послушайте, молодые люди, — Медовухин был в явном замешательстве. — Что тут происходит? Что это за остров? Мы себе плыли потихонечку, чтобы браконьеров не спугнуть. Вдруг ни с того, ни с сего поднимается ветер, усиливается качка... Действительно мало похоже на Волгу, я понимаю... но что прика—

жете думать?! Потом, откуда ни возьмись — этот странный представитель африканского аборигенства! Подобрали — что ж делать-то! А тут — настоящий ураган... Где мы вообще? Объясните по-человечески!

Стойчо с сомнением взирал на непрошенных гостей. Но Ярослав поверил сразу — не исключено, что ладья Луга — где он кстати? — пробила тоннель в защитном поле, и катер проскочил по ее следу. Маловероятно — да. Только на свете и похлеще совпадения случаются. Вон как Чабреца ухлопали, а об него, небось, не один десяток колдунов зубы обломал...

Медовухин ему нравился давно. Умен, как черт, настырен. Властей не боится... Ну, свои взгляды у человека — это в конце концов его дело. У нас демократия, или что? Ярослав умоляюще посмотрел на болгарина.

— Коротко, — сказал Стойчо. — Вы находитесь в Серединном море на острове Луга. Что это такое— объяснить затрудняюсь. Могуно долго будет. Здесь собраны лучшие ведуны со всего света, если можно так выразиться, на семинар. А ваш спутник в синей одежке — один из сильнейших колдунов. И прибыл он, чтобы отнять у нас своего сына. Бывает же такое: отец — злодей, а сын с малых лет на добро настроен...

— Это вы серьезно? — поинтересовался Медовухин с сомнением. — Все так странно...

— Я же вам говорил, что здесь не должно быть острова! — рыбинспектор протиснулся вперед. Он был худощав и немолод, а руку жал так, что кости трещали. — Кудимов. Кудимов.

— Зови меня Мастером, братушка, — любезно сказал Стойчо. — А это — мой друг Чабрец.

В карих глазах инспектора на миг блеснула желтоватая искра.

— Любопытное имя, — сказал он, обращаясь к журналистам. — Где-то я его слышал. А-а! В семьдесят шестом на слете рыб-и-охотнадзора! — он повернулся к Ярославу. — Дмитрий Чабрец тебе ,случаем, не родственник?

— Очень дальний, — хладнокровно ответил Стойчо. — Послушайте доброго совета, инспектор. Сейчас вашему чернокожему приятелю крепко врежут по мозгам. Сразу после этого, хватайте его и быстро-быстро дуйте домой. Здесь такая каша вскорости будет завариться, что лучше отсюдова подальше держуваться. А вы, уважаемые телевизионщики, совершенно напрасно тащили на такую верхотуру свои приспособления. Съемка здесь запрещена.

— Это что — закон такой? — хмуро поинтересовался оператор.

— Закон у нас — кулак вон того парняги, — Стойчо кивнул на громадную фигуру Свена. — Он у нас дьявольски вспыльчив — слова поперек не скажи!

— Я протестую! — сказал Медовухин.

— Протест принят. Но не удовлетворен. Конвенции по журналистике в Серединном море силы не имеют, — Стойчо участливо похлопал оператора по плечу и слегка приобнял. — И к чаше энергетического канала, ребята, не приближайтесь — испепелят; магистр приказ такой отдал.

В толпе ведунов, где свирепствовал Нгуму, вдруг наступило молчание. Это произошло так быстро, что Ярослав невольно обернулся, Годо и Нгуму застыли друг напротив друга, скрестив сверкающие взоры. Все, не исключая и телевизионщиков, придвинулись поближе, чтобы не пропустить подробностей единоборства. Впрочем ничего особенного не происходило: колдун и ведун не двигались с места, только изредка шептали заклинания, но столь тихо, что не разобрать.

— Можно вас на минутку? — Ярослав вздрогнул и покосился на Медовухина, он ужасно боялся щекотки; только Маришке было позволено дышать ему в ухо. Журналист приглашающе мотнул головой в сторону.

Отвлекаться было досадно, но кому ж не хочется побеседовать с ведущим популярной программы? Они тихонько — чтоб не мешать остальным — отошли в тень ближайшей сосны.

— Присядем? — Медовухин приглашающим жестом указал на несколько небольших валунов, сгрудившихся у самого ствола.

Ярослав сел. Отчего же не сесть? Журналист устроился напротив. Так близко, что колени их почти соприкасались.

— Все, что говорил этот Мастер, действительно правда? — спросил журналист и протянул собеседнику полупустую пачку "Дуката".

Они закурили.

-Да, — Ярослав разогнал ладонью густой сизый дымок. — Я понимаю, что звучит бредово. Тем не менее...

— Чем же вызвано такое представительное собрание? — хмыкнул Медовухин.

— Насколько я понимаю, над Землей, а может и не только над ней, нависла какая-то угроза. Что-то вроде пришествия Антихриста, — сказал Ярослав, с удовольствием затягиваясь столичной сигаретой. — Никто из нынешних ведунов не в силах в одиночку ей противостоять.

— И вы во все это верите? — в голосе журналиста звучал искренний интерес.

— А как не верить-то? Доказательства на каждом шагу.

— Вы тоже ведун?

— Ну я не волшебник, — засмеялся Ярослав, — я только учусь.

— Да, интересно. И каково достается учеба?

— Нормально. В армии не легче.

— И давно вы тут?

— На заходе прибыл. Еще минута-другая, и мной бы вон та зверюга позавтракала. Левиафан называется. Слыхали про такого?

— А почему он нас не тронул, как вы полагаете? — спросил Медовухин, невольно оглядываясь на вопиющее чудовище.

— Думаю, благодаря вашему спутнику. Насколько я понимаю, Нгуму — колдун экстракласса.

— А вы?

— Я же сказал — новичок. Гонец пытался к другим пробиться — к более сильным. Не получилось, и выбор пал на меня.

— Бред какой-то! Расскажи кому — засмеют!

— А вы не рассказывайте.

— Так он же телевизионщик! — рассмеялся инспектор Кудимов и присел сбоку от Ярослава, — А вы ему работать мешаете. Нацепляли побрякушек, увешались холодным оружием, — он кивнул на меч, который Ярослав бережно положил на колени и прикрывал ладонями, — и возомнили себя черт знает кем.

— Необходимость диктует выбор противодействия, — Ярослав многозначительно усмехнулся. — Вот эта побрякушка, как вы ее называете, — он коснулся талисмана щепотью из трех пальцев, — к примеру, прекрасно защищает от воздействия чужой воли. На себе испытал.

— Врешь! — ахнул Кудимов.

Ну до чего приятно время от времени поражать воображение непосвященных! Сейчас Ярослав прекрасно понимал похвальбу Стойчо.

— А меч ковали два первых специалиста — на всяческую нежить, вроде вампиров.

— Магическое оружие, — протянул задумчиво Медовухин. — Всю жизнь считал такие разговоры досужей выдумкой, но вам трудно не поверить, Сергей.

— Ярослав, — поправил Ярослав.

— Да-да! Извините ради бога. Вы не позволите мне взглянуть на ваш, так сказать кладенец? Если можно, конечно.

Ярослав мельком прикинул расстояние до ведунов. И тут же устыдился своей осторожности. Чего бояться? Напротив — известный всей стране журналист, а Кудимов — пожилой человек, хоть и жилистый. Буде чего, он с ними и сам управится.

— Отчего же нельзя, — улыбнулся он. — Возьмите.

Медовухин осторожно потянул клинок на себя и вдруг, охнув, выронил его наземь. В ту же секунду инспектор Кудимов мягким и неуловимым кошачьим движением сорвал подвеску с шеи хвастуна.

— Слушай меня, Ярослав, — сказал он с повелевающей жестокостью, — я снимаю твой оберег именем Морока!

Защитная сфера ледяным панцирем стиснула своего владельца. Голос инспектора проникал не то, что в мозг, а пожалуй в самые кости. Ярослав пытался сопротивляться, но Кудимов только близко и нехорошо улыбнулся:

— Не трепыхайся, петушок! Отныне ты будешь работать...

"Ах ты,... сухопутная! — послышался в ушах Ярослава иной голос. — Пошли их подальше, Яро! И не стесняйся, я с тобой!"

Черная брань потоком хлынула из губ Ярослава, принося неизмеримое облегчение. "Так их, так, Яро! — грохотал голос Стойчо. — А, ну, а, ну! Как там твой капитан выражался?!"

О, Дерюгин был великий мастак на изобретение самых изощренных поношений!

Болгарин, неспешно — вразвалочку — приближающийся к месту происшествия, издали показал подопечному большой палец.

"Обидно, Яро? Правда ведь? — звенело в мозгу Ярослава. — Нет, мечом не надо! Человека этим клинком — нельзя! Ну-ка, братушка, сгони всю злость, всю обиду в кончики пальцев... Где там у нас "бодото" застряло? Давай, гони заклинание, и стряхни обиду на инспектора!"

Синяя длинная искра толщиной мало не в мизинец сорвалась с ладони неофита и ударила в инспектора, оставив ощущение приятного покалывания в кончиках пальцев. Кудимов с диким взвизгом отшатнулся назад и рухнул навзничь, голубоватое свечение, окутывавшее его, корчилось, казалось, вместе со своим обладателем.

Ярослав, нагнувшись, подхватил с земли талисман, выпавший из руки колдуна.

— Заплавь цепочку, пока пальцы горячие, — посоветовал Стойчо, останавливаясь за спиной у журналиста. — Ай-яй-яй, ваше злодейство господин Кудимов, как же вы так опростоволосились-то?! Это ж надо на такую удочку попасться! Поздравляю тебя, Яро — боевое крещение прошло на весьма пристойном уровне. А ведь перед нами серьезный противник — один из опаснейших колдунов юга России! Я его еще лет семь назад вычислил, когда в Осколе по договору работал. Магистр его Маркушей зовет, а у меня он значится под прозвищем Сторожкий. Осторожный значит.

— А ты, стало быть, Стоян Борев? — хрипло сказал Кудимов, со стоном поднявшись на ноги.

Смотреть на него было страшно и мерзко. Искра высветила в его чертах истинные оттенки. Нос заострился, глаза глубоко запали в черепашьи окружья век, покрытых мертвенной синевой.

Вурдалак — да и только.

— Он самый, — Стойчо брезгливо взял его двумя пальцами за форменку. — Я вот что хотел тебя спрашивать, Маркуша — тебе годов сколько?

— Сто третий пошел, — ответил колдун, вздрагивая без видимой на то причины.

— Ты сиди, парниша, — Стойчо мимоходом пригвоздил Медовухина ладонью к валуну, — иначе Яро тебя искрой шарахнет, а ты ведь не колдун, парниша — тебе о ч е н ь плохо будет.

— Вы не имеете нрава! — запальчиво вскричал журналист.

— А ты что думал, господин хороший — сударик любезный, когда с Маркушей на такое дело пошел? Полагать изволил — цацковаться с тобой будут? Я вас вычислил, я вас и убивать буду. Знаешь как хорошо спится, когда колдуна завалишь?!