Неожиданные трудности

— Хм, давай по порядку...

— Голубчик, подай-ка мне по одному патрону от люгеров, разных калибров, и от большого 'Маузера' — обратился веселый покупатель, названый товарищем Виктором, к Ивану.

— Вот смотри. Это новый патрон 'Люгер' 9мм x 19мм, мощный и большого калибра. Рискну предположить, что в конце концов он станет очень популярным. Следующий 7.65x22mm 'Parabellum' — это оригинальная разработка под пистолет 'Парабеллум', но он уже сейчас активно вытесняется девятимиллиметровым патроном. Не следует путать его с патроном 7,62x25 'Mauser', видишь, он больше.

— Осмелюсь поправить, патрон маузера имеет калибр 7,63 — встрял Иван, удивлённый знаниями покупателя.

— Ну, да маузеровский 7.63... Напутал маленько я — перепутал с другим, — легко признался Виктор.

— А патроны 'дум-дум', это просто патроны с надпиленной пулей, или пулей с неполной оболочкой, легко разворачивающиеся или сплющивающиеся в человеческом теле. Причиняют тяжёлые ранения — здешние экспансивки...

— Знаешь, я, наверное, возьму Парабеллум, — Денисыч увлечённо вертел в руках пистолет.

Было видно, что пистолет ему очень правится. — Как думаешь? Ты что-то говорил про недостатки?

— Недостатки... Хм, куда же без недостатков.. — вздохнул Виктор. — Вот, посмотри.

Он взял Парабеллум из рук Денисыча и отвёл затвор назад, оставив затвор открытым.

— Представь, затвор прыгает перед носом, пистолет тяжёлый, удобный только при стрельбе с одной вытянутой руки, курка нет, сложный и не особо надёжный, опасный в носке... Хотя пистолетов без недостатков не бывает.

— Так что можешь 'готовиться к войне'...

— К войне? — удивился Денисыч. — Вроде ещё не.....

— Латынь надо знать, — поспешно перебил товарища Виктор. — 'Рara bellum' — это часть латинской пословицы 'Si vis pacem, para bellum' ('Хочешь мира — готовься к войне'). А пистолет для своего времени хороший. Ты не сомневайся, раз пришёлся по душе — бери!

Недаром, в России после издания приказа ?74 от 1907 года, позволявшего офицерам иметь в строю пистолеты систем Браунинга 1903 г . и Люгера, популярность Парабеллумов стала очень высокой. Их купили многие офицеры, несмотря на очень большую цену. Да и немецкая армия не зря приняла этот пистолет на вооружение.

— Отложи голубчик нам один девятимиллиметровый Парабеллум. Будет Денисычу основной калибр. А я пожалуй другой пистолет поищу. Какой там у нас следующий?

Действие седьмое (интерлюдия)

Поезд Санкт-Петербург — Варшава (5 мая 1911 года)

Сосновые леса за окном вагона внезапно сменились живописными холмами. Поезд приближался к Вильне. Однообразие лесов сменил яркий калейдоскоп холмистой местности. Холмы то расступались, открывая замечательные виды, вполне заслуженно сравниваемые со швейцарскими, то сжимали змейку поезда своими зелеными боками. Тогда пыхтящий паровоз, казалось, еще усердней начинал тянуть вагоны, стремясь поскорее вырваться из зеленого плена. Вокруг бушевала та пронзительная зелень, которая бывает только в мае, пока жаркое даже в этих краях солнце не смыло своими лучами хрупкую свежесть весны.

Вот только даму, сидящую у окна в купе синего вагона, похоже, не радовали прелестные виды подвиленских холмов.

Пожилая польская чета, пан Ежи и пани Эва, делившие с дамой купе первого класса, еще в Санкт-Петербурге пытались завязать с ней дружеский разговор. Они определенно принадлежали к тому типу разговорчивых попутчиков, которые, бесспорно встречались и вам. С первых же минут знакомства пан Ежи и пани Эва начали подробно рассказывать о своей поездке к сыну-студенту, а потом перешли к впечатлениям о столице Империи, в основном, разумеется, отрицательным, ибо большой город, как известно, рассадник всяческих пороков и злодеяний. Затем разговор плавно свернул на описание их нехитрой жизни в усадьбе под Варшавой, куда, собственно, они и возвращались.

Дама же только сухо представилась — дескать, зовут ее Анна Родмен и едет она в Вильну по неотложным делам; а потом сказалась больной и больше желания беседовать не проявляла. 'Пани Анна', как называли ее попутчики, была определенно красива, хотя уже не прелестной весенней девичьей красотой. Ее красота была красотой летней, зрелой; пожалуй, даже внимательный взгляд мог заметить первые признаки осени, пока еще едва заметные. Наряд случайной попутчицы не отличался особой роскошью, да и, как ехидно заметила про себя пани Эва, отменным вкусом, пожалуй, тоже не блистал. Судя по одежде, ей больше пристало сиденье в желтом вагоне второго класса, а не роскошное отдельное купе первого класса — мстительно подумала пани Эва, несколько обиженная явным нежеланием попутчицы вступать в задушевные беседы, к которым сама пани Эва питала большую страсть. Вместе с тем пани Эва вынуждена была признать, что попутчица явна не стеснена в средствах, ведь путешествие в синем вагоне первого класса — удовольствие отнюдь не дешевое.

Наконец показались городские здания, и окутанный паром поезд прибыл на виленский вокзал. Анна Родмен все так же сдержанно попрощалась с попутчиками, и, глубоко вздохнув (как перед прыжком в холодную воду, невольно подумали супруги), решительно вышла из роскошного купе. Вокзал встретил необщительную путешественницу привычной суетой: носильщики везли и несли багаж, кого-то провожали, кого-то встречали. Анну никто не встретил; она быстрым шагом пересекла суетливый перрон и вошла в здание вокзала.

Казалось, что простая путешественница прибыла в Вильну по своим делам; вот только настороженный взгляд, которым она окинула привокзальную площадь, как-то не вязался с образом простой путешественницы. Сев в пролетку, Анна коротко бросила: 'Гостиница 'Георгиевская' по Георгиевскому проспекту', и пролетка застучала по булыжной мостовой. Вот и все, остается только ждать, подумалось ей. Игра подходила к концу...

Действие восьмое (Виктор)

Мальчик с заметанием сердца рассматривал оружие...

О, эти ружья, расставленные так заманчиво на специальных стойках!

Маленькие, точно литые приклады, чисто сработанные из тяжелого, как железо, дерева, нарезанного острой сеткой в тех местах, где надобно браться рукой, чтобы не скользило. Толстый, но длинный граненый ствол синей вороненой стали с маленькой, как горошинка, дырочкой дула. Синяя стальная мушка. И так легко и просто поднимается рамка затвора.

Даже самые богатые мальчики мечтали о таком ружье. Слово "монтекристо" произносилось с замиранием сердца. В нем заключалось всеобъемлющее понятие сказочного богатства, счастья, славы, мужества. Обладать монтекристо было даже больше, чем иметь собственный велосипед. Мальчики, имевшие монтекристо, были известны далеко за пределами своего квартала. О них так и говорилось: "Тот Володька с Погулянки, у которого монтекристо".

Мишка не смел мечтать не только о своем монтекристо, но даже о том, чтобы разок из него выстрелить, ведь выстрел стоил бессовестно дорого: пять копеек. Быть стрелком мог позволить себе только очень состоятельный человек. Мишка мечтал только прицелиться из чудесного ружья, потому что продавец оружейного магазина иногда доставлял ему это удовольствие.

Но теперь в магазине находились посетители, так что сейчас об этом нечего было и думать. Может быть, когда покупатели уйдут, Мишка попросит приказчика, и тогда...

Но посетители не торопились уходить. Они стояли у прилавка и рассматривали автоматические пистолеты.

Мишка улучил минуту, когда приказчик оглянулся, и учтиво поздоровался:

— Бог помощь, дядя. С праздником.

Приказчик с большим достоинством ответил медленным кивком головы, как и подобало работнику такой солидной торговли. Это был хороший признак. Значит, приказчик в духе и, весьма-весьма возможно, даст подержать монтекристо.

Мальчик счел возможным приблизиться и даже стать поодаль прилавка.

Он с жадным восхищением рассматривал лежащие на прилавке пистолеты. С замиранием сердца Мишка прислушался к тому, что говорил один из покупателей.

А покупатель говорил о вещах преинтереснейших...

— Так, дальше у нас творения старины Мозеса... , — задумчиво говорил солидный господин, рассматривая каталог оружия.

— Мозеса? — удивленно спросил его второй покупатель в модном котелке.

— Джона Мозеса Браунинга, — объяснил солидный господин — Американец, живущий ныне в Бельгии. Оружейный гений, по сути, создавший самозарядный пистолет в том виде, в котором мы привыкли его видеть сегодня.

— Доставай, братец, все бельгийские пистолеты браунинга, можешь заодно принести и 'кольты', — велел солидный господин приказчику.

И, странное дело, приказчик, такой важный и достойный, вдруг засуетился, угодливо закивал и принялся поспешно выкладывать коробки с пистолетами на прилавок.

'Наверное, очень важные господа', — подумал Мишка и постарался стать еще незаметней. 'А то ведь заметят и выгонят. А когда еще доведется посмотреть на притягательно блестящие пистолеты?', — Мишка, казалось, даже перестал дышать, стараясь увидеть и услышать побольше.

— А почему кольты вместе с браунингами? — спросил покупатель в котелке своего товарища.

— А это, по сути, те же пистолеты. Бельгийские называются 'автоматические пистолеты работы Национальной фабрики военного оружия в Герсталь-Льеже системы "Браунинга'. А американские официально именуются 'Кольт-Браунинг'. Просто бельгийские для краткости именуют 'Браунинг', а американские со временем сократили до простого 'Кольт'.

— Вот, посмотри..., — солидный господин взял с прилавка два пистолета. Вот 'Автоматический пистолет FN-Браунинг M.1903 (так называемый 'БРАУНИНГ ?2') ...

... а это 'Кольт модель 1903'. Как говориться, найди десять отличий.

— Пистолет хороший, — продолжил свой рассказ покупатель. — Жаль только, что, несмотря на калибр в 9мм и длину гильзы в 20мм, патрон был намного слабее 9x19 . Свободный, по сути, затвор накладывает серьезные ограничения.

— Кстати, знаешь, я ведь думаю, что если бы старина Мозес мог — его пистолеты здесь бы не продавались..., — покупатель весело подмигнул приказчику.

— Но позвольте, господа, чем же наша торговля может не угодить господину Браунингу?

Да и город у нас очень хороший, — счел возможным несколько притворно возмутиться приказчик.

— О, братец, эта история преинтереснейшая! — темпераментно воскликнул покупатель. — Впрочем, для самого Браунинга этот город показался совсем не хорошим. В 1897 году господин Браунинг, талантливый изобретатель и оружейник, был Высочайше (то есть лично Императором) приглашен в Россию. Из Льежа (Бельгия) он прибывал на территорию Российской Империи поездом Балтийской железнодорожной компании.

Вот ехал господин Браунинг в далекую Россию, наверное, мысленно уже считал будущие барыши от русских военных контрактов. А надо сказать, с собой гениальный изобретатель и его секретарь везли два саквояжа свиной кожи с образцами нового автоматического оружия (пистолеты и ручной пулемет) и патронов, значится, с запасом — для предоставления этого оружия на испытание комиссии Артиллерийского управления. И вот приближается Россия..., — покупатель сделал драматическую паузу.

— А дальше как положено 'Здрасьте, господа хорошие... Кто такие будите, мисью, и что это мы везем в матушку Россию?' Открывают, значит, служивые саквояжи свиной кожи... Вот господа 'имеющие вид подозрительный: одеты неприлично высшему сословию, речь путанная, из чего делается вывод о лучшем знании ими русского языка, чем они утверждают, и поведение имеют крайне нервозное и скандальное, уверяя в дальнейших жалобах лично на имя Государя Императора' — (покупатель с выражением процитировал жандармский протокол, составленный в г. Вильна от 11 июля 1897 года) — и получили, значит, проклятые нигилисты по почкам и прочим частям подозрительных организмов изрядно. Скандальных типов, да еще с ' ручной скорострельной картечницой', господа служивые, известное дело, совсем не любят. Скандал едва не перерос в международный, его удалось замять с большим трудом, и только благодаря личному вмешательству императора Николая II. Как потом писал сам старина Мозес: 'только в одной стране мне намекнули, что изобретать вредно для здоровья!'. Как видите, в славном городе Вильне старину Браунинга научили уму-разуму, — покупатель рассмеялся от души, видя ошарашенное лицо удивленного продавца.

— Но пистолеты господин Браунинг, несмотря на свой подозрительный вид, 'неприличный высшему сословию', делает отменные. Пожалуй, моим главным калибром будет его 'Кольт'.

— Модель 1903 года? Но ведь ты же сам говорил..., — удивился второй посетитель магазина.

— Нет, конечно, не 1903 ...

Мишка, с жадностью вслушивающийся в слова странного господина, замер, боясь пропустить его решение. Какой же пистолет выберет веселый господин...

А что это за странный пистолет? — Денисыч взял в руки лежащий на прилавке браунинг, удивленно рассматривая дульный срез пистолета.

— О, это интереснейший пистолет — Браунинг номер один, он же Браунинг модель 1900 года.

— Милейший, принеси-ка нам большой пистолет Кольта, — обратился Виктор к продавцу, указав желаемую модель в каталоге.

Продавец, наконец поверивший в компетентность, и, главное, в кредитоспособность странных покупателей, и уже полный надежд на невиданную выручку, отправился за очередной заграничной коробкой.

— Интересен он не только, и не настолько, в техническом плане, хотя и тут, как видишь, есть что посмотреть — одно нижнее расположение ствола чего стоит!

Он интересен именно своим влиянием на будущую историю Империи, — начал свой рассказ покупатель, убедившись, что продавец скрылся в подсобном помещении. Мишку, тихонько стоящего в уголке, он просто не заметил.

— Выстрелы именно из такого пистолета дважды провернули маховик истории. Первый раз, вот буквально через несколько месяцев (в сентябре 1911), из такого пистолета будет стрелять двойной агент, провокатор и агент киевской охранки Мордехай Богров. Он якобы знал в лицо террористку, готовившую покушение в киевском театре, и на этом основании ему будет выдан пропуск на оперу 'Сказка о царе Салтане'. Кроме Столыпина, в главной ложе будет сидеть император Николай ІІ с дочерьми, прибывший в Киев на торжества, посвящённые открытию памятника Александру III. Охрана намечается нешуточная, но Богров сумеет приблизиться к Столыпину и два раза выстрелит в него. Первая пуля попадет в грудь, вторая в левую руку. От мгновенной смерти Столыпина спасет крест святого Владимира, в который попадет первая пуля. Она раздробит крест и уйдет в сторону от сердца. Все уже будут надеяться на чудо — казалось, раненый Столыпин имеет шансы выжить. Но все же этой пулей будут пробиты грудная клетка, плевра, грудобрюшная преграда и печень. Доктора ничего не смогут сделать, и раненый председатель Совета министров Российской Империи скончается через четыре дня после покушения. С этим Мордехаем дело очень темное — следствие по убийству так и не прояснит его мотивов. Богров будет подозрительно поспешно повешен по приговору киевского военно-окружного суда 12 сентября 1911 года — всего через двенадцать дней после покушения...