Неожиданные трудности

Темная южная ночь за окном гостиничного номера стремительно превращалась в день. Солнце быстро вынырнуло из морской глади, как это бывает только в южных краях, когда ночь стремительно сменяется солнечным светом. Для нас, обитателей северных широт, это всегда удивительно. Первые лучи солнца вливались в открытое окно номера и освещали сидящего за столом немолодого мужчину, одетого в светлые брюки и белую рубашку. Было видно, что мужчина не спал всю ночь. На столе стоял недопитый сок и ноутбук с открытым окном текстового редактора. Мужчина задумчиво посмотрел на первые лучи восходящего южного солнца и начал писать:

"Я долго сомневался, стоит ли рассказывать эту необыкновенную историю, ведь все равно она столь невероятна, что никто никогда в нее не поверит. Все свидетели этой истории давно мертвы. Даже их имена давно стерлись из памяти людей. Но они все еще живы в моей памяти. Друзья, враги, прекрасные дамы — все они приходят ко мне в сновидениях... И сама эта история, по прошествии стольких лет, мне самому начинает казаться лишь странным сном. Мои сомнения были велики, но меня не покидает надежда, что, рассказав эту историю, я избавлюсь от призраков прошлого, которые мучают меня бессонными ночами. К сожалению, по прошествии стольких лет некоторые воспоминания начали блекнуть, а многие детали утратили былую яркость. Так что, боюсь, мой рассказ может получиться несколько сумбурным и рваным.

Мое имя Виктор Балевич. Я родился 10 февраля 1975 года. Детство мое и юность ничем особо выдающимся не отличались и были похожи на сотни других судеб. Есть только одна разница — я всегда чувствовал повышенную благосклонность госпожи Фортуны к моей скромной особе; говоря проще — мне всегда везло. И по прошествии стольких лет я могу сделать вывод, что сия благосклонность не покидала меня до сегодняшнего дня. Ведь воспоминания о том, что выпало мне пережить, являются лучшим тому доказательством. Обычно люди пишут свои воспоминания, когда большинство их знакомых из юности и детства уже покинуло этот мир, а сами они хотят перенести на бумагу смутные образы, живущие только в их памяти, и таким образом сохранить. В моем случае все намного сложнее. Многие люди, которые знали меня в молодости, все еще живы. Если я сегодня сяду на самолет и полечу на север — я уже завтра смогу увидеть друзей своей молодости, причем увидеть такими, какими я их запомнил еще десятки лет назад. Они молоды и помнят меня такого, каким я был очень давно. Сегодня на дворе 2011 год, и мне должно было бы быть 36 лет — а мне 67... Поэтому я больше никогда их не увижу. Я ведь говорил, что вы мне не поверите, правда?

Пролог

Комната была погружена в полумрак, разгоняемый лишь робким пламенем свечи. Нервный огонек освещал только стол, с трудом раздвигая мрак. За столом сидел пожилой мужчина, нервно перелистывавший страницы пожелтевших газет.

— Все-таки ты, Катрин..., боже как глупо... — тихо шептал он, схватив голову руками и раскачиваясь.

Резко хлопнул ящик стола, пламя свечи испуганно мигнуло, в руках сидящего мужчины оказался старый снимок. Старческие губы бормотали проклятия, пальцы державшие фотографию мелко дрожали. — Будь ты проклят, — прошептал старик с ненавистью бросая снимок на стол, — Это не конец, о нет, это не конец...

Нервный шепот тонул во мраке ночи...

Старик нервно схватил карандаш и что-то резко обвел в газете

-Настиг... Скончалась , — нервно шептал старик закрыв лицо руками, — Будь ты проклят,... проклят...

Он резко вскочил и принялся нервно ходить по комнате.

— Четыре месяца, четыре месяца — судорожно шептал старик, — можно успеть, определённо ещё можно успеть...

Ночную тишину разорвал громкий звук упавшей книги, старик открыл бархатную коробочку, вынутую из незамысловатого тайника за книгой. Старые пальцы нервно стиснули блеснувшую в пламени свечи брошь. Взгляд старика внезапно стал холодным и колючим, если бы кто-то мог его теперь увидеть, он ни за что не поверил бы, что еще секунду назад этот человек был на грани истерики. Взгляд пожилого мужчины, а сейчас в комнате стоял уже определенно не старик, внимательно рассматривал брошь.

— "Złoto krwi i jad rozpaczy — kluczem twym..." (золото крови и отчаянья отрава — ключом твоим), — раздались в ночи странные слова, написанные кем-то на неприметной двери.

— Игра продолжается — сказал антиквар твердым голосом, и странное дело эти казалось безобидные и простые слова прозвучали пугающе зловеще — Игра продолжается...

Действие первое (Анна)

"Посетительница не сводила взгляда с хозяина антикварной лавки.

Тот несколько мгновений сидел неподвижно, затем, вытерев платком лысину, медленно и на этот раз тихо заговорил:

— Хорошо, барышня, я вам помогу, но вы не должны забывать о том, что данная дверь открывается не для каждого и не всегда. Мы имеем дело с уникальным явлением. Но раз уж вы узнали о существовании этой двери, что же — я вам помогу её открыть.

— То есть вы признаете, — победно сказала девушка, — что дверь в начало двадцатого века существует?

— Ваши доказательства, милая барышня, очень убедительны, — неожиданно легко согласился антиквар. — И потом, знаете, "бережёного Бог бережёт". Лучше я открою проход для вас, чем для людей, которым вы можете продать эту информацию... Давайте мыслить прагматично. Побывав там, вы сами не захотите делится тайной с кем-либо ещё...

— Так открывайте скорее, — нетерпеливо вскрикнула девушка.

— Ну, если хотите закончить свои дни в психиатрической лечебнице... — снисходительно хмыкнул антиквар.

— Лечебнице? — обиженно вскрикнула девушка, ещё разгорячённая бурным спором с антикваром. — Я похожа на сумасшедшую?

— Вы похожи на очаровательную девушку двадцать первого века, — антиквар прищурился и испытующе взглянул на девушку.. — Я мог бы открыть вам дверь сейчас и избавиться от вас таким образом навсегда. Такая мысль у меня была. Каюсь. Но вы мне нравитесь. Я сам когда-то был таким мечтателем. К тому же вам придётся выполнить одну мою маленькую просьбу....

— Но я не понимаю, почему лечебница...

— Например, в чем вы туда пойдёте? — перебил ошарашенную посетительницу антиквар. — Вы знаете, как одевались молодые дамы в 1911 году? Покажись вы там в нынешней одежде, вас примут за сумасшедшую. И что вы таки скажете сказать в своё оправдание?

— В 1911?

-Да, дверь открывается на 99 лет назад, — антиквар поспешно встал из-за стола. — Потом я поделюсь с вами своей теорией, почему именно 99 лет. А пока позвольте вернуться к вопросу вашей одежды.

Антиквар достал с полки ворох старых пожелтевших журналов и положил перед удивлённой посетительницей.

— Выбирайте — указал антиквар на журналы. — Мода 1909 года, не самая новая на тот момент, но и не старая. Как раз чтобы выглядеть незаметно в нашем провинциальном городке. А пока вы выбираете, позвольте вам немного рассказать о дамской одежде того времени:

-Вас, вероятно, образ батрачки или работницы фабрики не устроит? — усмехнулся антиквар. — Как, впрочем, и купеческой дочки. Они хоть и одевались у лучших портных, и покупали модные украшения, и самые новые аксессуары одежды, однако взгляд современника быстро отличал элегантную аристократку от стремившейся быть похожей на неё представительницы 'третьего сословия'.

Надо одеть вас скромно, но со вкусом, — вздохнул антиквар, перелистывая журналы, стиль 'модерн' тоже не годится, слишком бросается в глаза. Ведь особенным успехом стиль модерн пользовался у людей богемы, мира искусства, где среди актрис, поэтесс и художниц было немало поклонниц 'изящной немощи'.

Дамы и барышни, следуя новой моде, заказывали платья с высоким глухим воротником-стойкой или же, наоборот, декольтированные, открывавшие ставшие модными худые ключицы. Чаще других материалов использовались атлас и матовый, шуршащий шёлк-муар, воспетый Игорем Северянином. Платья из муара глухо и плавно колебались, подобно волнам. Типичными цветами стиля модерн считались водянисто-зелёный, серо-зелёный, пепельно-серый, чёрный в сочетании с лиловым или лиловато-сиреневым, а также, по контрасту, с огненно-рыжим. Модным дополнением причёски почитались страусовые перья. Струящиеся платья и костюмы для визитов дополнялись своеобразными шляпами с огромными полями шире плеч или, наоборот, маленькими восточными тюрбанами с прикреплённой надо лбом отделкой, поставленной вертикально. Скользящая походка, бледное лицо с подведёнными глазами и томный голос считались хорошим тоном. Впрочем, российское общество начала двадцатого века состояло не из одних только 'декаденток'. Большинство женщин вовсе не стремилось следовать последней моде. Они носили вещи, отстававшие от моды, поневоле избегая всяких экстравагантностей. Покрой, расцветка, отделка отвечали общему направлению и стилю, но были строже, корректнее, нежели модели в журналах. Этот простой фасон подошёл бы идеально, но, к сожалению, выдать вас, милая барышня, за местную не получится, — вдохнул антиквар, — обязательно выдадут детали.

— Даже я там испанский подданный, — усмехнулся антиквар, — мелкие погрешности в поведении объясняет...

— Придумал, — антиквар победно поднял палец — Будете американкой...

— Американкой? — робко спросила притихшая девушка, похоже, испуганная всеми предстоящими сложностями.

— Точнее, дочкой русских эмигрантов, — добавил антиквар, похоже, довольный своей идеей, — осталось продумать детали.

— Смотрим американские журналы — на стол упала ещё одна стопка пожелтевших журналов. — За 1909 год, ведь уже в 1910 году высокая мода кардинально изменилась. А виной тому был, как ни странно, русский балет: в конце первого десятилетия ХХ века в Париже начались гастроли труппы Сергея Дягилева. Знаменитые 'Русские сезоны'. Пресса писала о них как о 'революции' и начале новой эры в балете, премьеры пользовались фееричным успехом. Русские сезоны в Париже ввели в мировую моду экзотику и ориентализм — уважающая себя модница в это время должна была выглядеть как рабыня в гареме. Прозрачные муслиновые туники, драпированные или с декоративной отделкой, напоминали древнюю Грецию; тюрбаны, широкие панталоны с вышивкой и набивным рисунком — Восток; рукава кимоно и асимметричные застежки — Азию. Египет, Индия — в модном калейдоскопе смешались все экзотические страны и вся палитра красок Хорошо что эта мода не успела завоевать наш город до Первой Мировой, — антиквар протер очки и с усмешкой продолжил, — уж простите старика, мне дамы в корсетах больше нравятся.

— Вот посмотрите, — антиквар показал карикатуру в американском журнале за 1911 год, — это новейшая мода. Трудно кавалеру держать даму за 'Новую линию талии'.

— Мы же должны получить что-то такое, — продолжал он, показывая с силуэт дамы из модного журнала. — Посмотрите 1909 год, как раз то, что нужно. В 1911 году это будет смотреться обыденно на молодой американке.

— А сейчас давайте я вам расскажу подробней о деталях. Посмотрите, корсеты были тогда уже облегчённые — в моду вошёл почти прямой силуэт. Вам повезло, что ушёл в прошлое модный в самом начале века силуэт с 'голубиной грудкой', требовавший жёсткого корсета, неестественно изгибавшего фигуру.

Новые корсеты — прямые, начинающиеся над талией, плотно прилегающие по бёдрам; сокращается количество косточек, а для облегчения движения внизу делаются эластичные вставки. Правда, они все равно оставались непрактичными, и даже в 1912 году в них было довольно неудобно сидеть. Так что придётся потренироваться и привыкнуть, — усмехнулся антиквар.

— Прочее нижнее белье также подчинялось требованиям нового прямого силуэта: от множества слоев и предметов остался грудной лиф, нижняя юбка (одна, а т.к. некоторые юбки имели подкладку — то и она не является необходимой), короткие панталоны. Некоторые женщины, особенно пожилые, и дети продолжали носить тонкие шерстяные жилеты, панталоны, комбинезоны, но это редкость,— продолжал свой рассказ антиквар.

Юбки носили такие, — антиквар полистал журналы и показал удивлённо слушавшей его посетительнице несколько иллюстраций

— Выбирайте, — антиквар подвинул журнал девушке, а сам взял новую стопку. — Нам сегодня ещё долго сидеть, надо выбрать блузку, пальто, причёску, и, конечно, шляпку — перечислил антиквар. Было видно что в данном вопросе он разбирается неплохо, и, как всякий увлечённый человек, рад заинтересованному слушателю...

Действие второе (Виктор)

— Добро пожаловать господа! Чем могу вам помочь? — человек, стоящий за прилавком, радушно улыбнулся посетителям.

Приказчик мало походил на привычных приказчиков-пройдох из мелких лавочек. Он не суетился, держал себя спокойно и уверенно.

Опрятно и дорого одетый, он скорее походил на чиновника средней руки, чем на ушлых молодцов которые возникают перед взором обывателя при звуке слова 'приказчик'. Но и торговля шла не булавками — хозяин этого магазина специально отобрал такого работника...

— Господа желают приобрести оружие? Пистолет, револьвер?

Приказчик почему-то совершенно уверенно решил, что посетители не ищут охотничье ружье, или богатый кинжал нужному человеку в подарок... Хотя точно определить кто перед ним приказчик почему-то не сумел. Это немного сбило его с толку — очень уж он гордился своим умением с первого взгляда определять покупателя. Он всегда точно знал, хвалить ли покупателю роскошную отделку дорогого, но устаревшего технически, ружья, или рассказывать о остроумных технических решениях заграничной новинки.

— Нас интересуют пистолеты, новые модели есть? — коротко спросил один из посетителей.

— О, не извольте беспокоиться господа, новейшие модели! Извольте посмотреть — новый московский каталог, получили совсем недавно — а у нас уже есть все представленные в нем новинки! — гордо произнёс приказчик.

Смотря на листающих каталог покупателей, приказчик все ещё пытался определить — кто же перед ним. Пытался — и не мог, и поэтому странно нервничал и суетился. Покупатели были одеты по последней моде, чисто и дорого. Но что-то в них было неправильно...

— Какая модель вас интересует господа? Сию же минуту покажу в лучшем виде...

— А знаешь что голубчик? Покажи нам все, — перелистнув каталог, попросил все тот же покупатель — дело то серьёзное. Чай не иголки покупаем.

— Все? — удивлённо переспросил продавец.

Весёлый кивок покупателя заставил его ещё сильней занервничать.

'Кто же они такие, неужто нигилисты? Да нет, вроде не похожи..." — лихорадочные мысли вихрем пронеслись в голове растерянного продавца.

— Извините господа, осмелюсь спросить — у вас в именном разрешении на приобретение, автоматические пистолеты, конечно же указаны?, — ухватился за последнюю соломинку продавец. Продавать этим странным господам оружие ему почему-то совершенно не хотелось.

Продавец жестом указал на объявление на стене.

Казённым шрифтом там было написано новое постановление г-на Градоначальника.

'Прошу обратить внимание!!

Лица, желающие приобрести автоматические пистолеты системы "Браунинга", работы Национальной фабрики военного оружия в Герсталь-Льеже, Веблея и Скотта, Кольта, Пипера, Маузера, или "Парабеллум", непременно должны представить разрешение на приобретение, в котором желаемая система из числа вышеуказанных, обязательно должна быть упомянута. Продажа охотничьих ружей (гладкоствольных), патронов к ним, пороха, и всевозможных припасов, производится без представления разрешения".'

'Наверняка не имеют' — подумал продавец, глядя как покупатели внимательно читают постановление.

-Обижаешь братец, все бумаги в порядке, — улыбаясь, протянул документ все тот же господин, — может тебе и деньги показать, раз ты такой подозрительный?.

На этот раз от улыбки покупателя приказчика начала бить мелкая дрожь. 'Кто же они такие. И второй все время молчит... Может и вправду бомбисты какие?' — лихорадочно соображал приказчик.

— Нет, нет, господа — как можно? — суетливо оправдывался приказчик — я не в коей мере не хотел господ обидеть. Просто многие покупатели не знают, что после бунта пятого года нужно особое разрешение. Ведь раньше то, оружие продавалось совершенно свободно. А потом после бунта оружие же изымать и конфисковывать стали. Ой, у многих господ в городе тогда оружие забрали, то. Вот тут именные разрешения и требоваться при покупке стали.

А многие господа и не знают то этого — вот мы и предупреждаем заранее, то.

А то выберет важный господин понравившийся пистолет, а про разрешение не знают совсем. Сердятся потом, кричат... Вот мы во избежание подобных конфузиеф и спрашиваемся завсегда, сразу то — приказчик окончательно сбился с толку, и за многословием попытался скрыть волнение. — Прошу простить если вас обидел господа.

— Может тогда, начнём наконец смотреть оружие? — покупатель открыл каталог и начал рассматривать модели. — Так, дуэльные пистолеты нам не к чему... — рассуждал покупатель, рассматривая первую страницу. — А вот, что за модель 'Савач' ?

Продавец поспешно достал коробку с пистолетом.

— Последняя американская модель, извольте видеть..

— Модель 1907 года, новинка! Одиннадцать патронов! Всего 34 рублика модель "Люкс", а такой же пистолет обыкновенной работы всего 28 рублей!

— Патроны браунинга — тридцать второго калибра, бездымные — прямой выстрел 150 шагов, — привычно принялся расхваливать свой товар приказчик .

— Прекрасный карманный пистолет для самообороны! Американцы его очень любят.

— 7,65? — уточнил покупатель...

— Совершенно верно! Отличный пистолет, разборка замечательно легкая, небольшие размеры — замечательнейший пистолет-автомат...

— Пистолет-автомат.. — улыбнулся, и впервые заговорил второй покупатель, многозначительно посмотрел на своего товарища.

— Да, да действующая отдачею автоматическая система, — не поняв реплики покупателя, поспешно подтвердил продавец, — новейшая модель.

— Хм, не видел такого раньше — повертев в руках 'новинку' покупатель отложил пистолет в коробку, — Патрон, правда, слабоват... Но оставьте пока, мы подумаем — больно красив.

— Что у нас дальше — 'маузер'? Хороший аппарат, неси — будем смотреть!

Действие третье (Анна)

В четверг, в четвёртом часу пополудни, в день по-весеннему свежий и по-летнему тёплый, маленькая антикварная лавка в Старом городе была почему-то закрыта. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Старый антиквар хоть и был пунктуален, и даже несколько скуп, все же часто закрывал свой магазинчик на несколько дней, и отлучался куда-то по делам. Он не держал работников, жил один при своём магазинчике, в маленькой квартирке над ним. Был он одинок, никто никогда не видел гостей или иных посетителей в его маленькой квартирке. Когда-то подобный образ жизни, несомненно, вызвал бы пересуды в городе, но наш новый двадцать первый век чрезвычайно способствует уединённости, конечно, если ты в состоянии её себе обеспечить...

Случайный клиент, не попавший в магазинчик в тот день, был бы чрезвычайно удивлён, узнай он, что антиквар не отбыл в тот день по своим делам, и не занемог, хотя в его возрасте это было бы простительно, а пребывает в обществе красивой молодой особы. Впрочем, эта странная пара не занималась ничем на первый взгляд предосудительным. Молодая особа, сидя рассматривала старые пожелтевшие журналы, а старый антиквар, шаря по полкам, снимал с них все новые номера...

— Так-с, — зашелестел пожелтевшей журнальной страницей антиквар, — посмотрим, что у нас с блузками...

— Посмотрите, тогда носили чаще всего белые блузки, но встречались варианты в цвет юбки. Носили блузки как с жакетом, так и без него, а шили из муслина, вуали или кружева (при этом необходима была нижняя кофточка из непрозрачной ткани). Блузки украшали мережками, аппликацией, вставками, складочками, цветной шёлковой вышивкой, — подробно объяснял антиквар, показывая иллюстрации из журналов.

— Я бы хотела белую блузку из муслина с цветной шелковой вышивкой, — сказала девушка после некоторого раздумья.

— Хорошо, я запишу, — улыбнулся антиквар, — а то перепутаю что-нибудь, не дай Бог.

— Иногда блузку дополнял кружевной воротничок...

— Я закажу выбранную вами одежду по почте прямо из САСШ, благо, как вы понимаете, там я в финансах не ограничен. Хуже с причёской, тут я вам помочь не могу. Слава Богу, у вас длинные волосы; носи вы короткую стрижку, в вас заподозрили бы тифозную больную.

— Тифозную больную? — ахнула девушка.

— А как же иначе-с? — сожалеюще взглянул на бестолковую собеседницу антиквар. — Короткая стрижка в те времена была знаком перенесённого тифа. Посмотрите-ка на модные стрижки 1910 года — все они требуют длинных волос. Выбирайте, а уж как вы объясните парикмахеру необходимость такой прически в наше время, это ваша проблема, — усмехнулся антиквар, подсовывая девушке открытый на нужной странице журнал. — Рекомендую рассказать о свадебной причёске...

— Сегодня причёски выглядят довольно необычно, не правда ли? — усмехнулся антиквар, довольный ошарашенным видом девушки, на которую свалилось так много неожиданной информации. Бедняжка, подумал антиквар про девушку, знала бы ты, как вовремя ты появилась, и что тебя ждёт...

— Правда, — согласилась девушка. — Но мне нравится, хоть и выглядит очень непривычно.

— Зато такая причёска отлично смотрится со шляпкой. Надеюсь, дорогая барышня, вы знаете, что в 1911 году барышне появиться без шляпки на улице было немыслимым делом? — антиквар поспешно продолжил рассказ, опасаясь, что мысли отразятся у него на лице. Девушка хоть и выглядела ошарашенной как лёгкой победой, так и всеми сложностями, связанными с предстоящим путешествием, но недооценивать её явно не следовало. Ведь сопоставить факты и узнать о двери не каждый бы смог. Проклятая брошь, чертыхнулся про себя антиквар, и зачем я её пронёс? Но тут же взял себя в руки и поспешно продолжил:

— Запомните барышня, дама без шляпки и без перчаток не может появиться на улице — это очень неприлично. Это считалось дурным тоном — все равно, что выйти из дома без одежды. Так что выбирайте шляпку. Как раз к 1910-1912 годам размеры шляпок уменьшаются, появляются токи, разнообразные береты (касторовые, плюшевые, бархатные, шотландские клетчатые, вязаные), небольшие шляпки без полей или с узкими полями. С вечерними платьями очень популярны тюрбаны, головные повязки, перья. Более крупные, богато украшенные шляпы понемногу исчезают из обихода. Но это все ещё смотрелось экстравагантно, нам же нужна скромная и простая шляпка.

— Теперь перейдём к обуви. Тут все просто: шпилек тогда ещё не было, каблуки на дамских ботинках и туфлях были высотой 5-6 см, сужались в середине. Выходные туфли застёгивались на пряжку или пуговицы; носили 'оксфордские' туфли на шнуровке, ботинки для сельской местности с круглыми носами. Самые распространённые цвета — чёрный, реже бежевый или серый верх; летом носили белые туфли к светлым платьям.

— Пусть будут высокие изящные ботиночки на шнуровке и с устойчивым каблуком. И чтобы подходили по цвету к сумочке!

— Хорошо, записал. — Идем дальше. В это время носили тонкие фильдекосовые, шёлковые и шерстяные чулки, в 1912 году появились вискозные. Самые распространённые цвета в 1900-1910 годы — чёрный и белый, позже встречаются цветные — гармонирующие с платьем или туфлями, со стрелками, кружевными вставками.

— Шелковые чулки, лучше всего телесного цвета, если тогда такие были, — улыбнулась девушка. — Но вряд ли их кто-то заметит.

— Ну знаете ли... Лучше перестраховаться. А вдруг вам придется переходить лужу? Или садиться в пролетку?

— И, наконец, выбирайте пальто, — с облегчением сказал немного уставший от монолога антиквар.

— А теперь перейдём к бытовым деталям....

Антиквар коротко вздохнул, сунул руку в жилетный карман и двумя пальцами достал часы:

— Вы, верно, устали уже от моих рассказов?

— Немного. И знаете что? — с вызовом сказала девушка, — мне начинает казаться, что вы нарочно тянете время...

— Поверьте мне, милая барышня, я прекрасно знаю, как неприятны молодым всякие советы. Мы все в молодости горды, и непременно полагаем, что знаем все лучше всех...

— И вы наверняка можете рассказать мне поучительную историю о том, что все молодые заблуждаются? — усмехнулась девушка.

— Вы невероятно проницательны, мадемуазель, — в свою очередь усмехнулся антиквар, — что-то подобное я вам и хотел рассказать...

— Хотите — верьте, хотите — не верьте, но история подлинная. Жил в Вильне один господин, успешный и богатый еврей Якуб. Однако в жизни бывает всякое, дела пошли плохо, и он полностью разорился. Первое время Якуб украдкой продавал все ценное, что мог продать. Но, как известно, ничто так быстро не кончается, как деньги. Он очень стыдился этого и никому не рассказывал о том, как бедно живёт. В конце концов Якуб перестал выходить из дома и умер от голода. Горожане были потрясены тем, что никто не протянул ему руку помощи. Но Рабби Исраэль Салантер сказал: 'Этот человек умер не от истощения, а от своей гордыни. Если бы он признал, что попал в затруднительное положение и попросил о помощи, то не умер бы от голода' Антиквар прищурился и взглянул на девушку лукавым взглядом. — Ваша гордыня позволит вам дальше слушать о моде 1911 года?

Действие четвёртое (Виктор)

Оружейная лавка в тихом провинциальном городе...

Видно, что хозяин всеми силами пытался придать своей торговле этакий столичный шик — вся мебель красного дерева, старательно начищенные латунные окантовки витрин блестят золотом. На стенах, в стойках из того же красного дерева поблескивают золотом роскошных гравировок богато украшенные ружья. В витринах радуют глаз изящные кинжалы и сабли. На посетителей смотрят со стен охотничьи трофеи, старинные гравюры с видами охот и даже огромный охотничий рог.

Пусть всякий сюда входящий видит, что торговля Шаца рассчитана на людей богатых и респектабельных, ценящих красоту и роскошь. Даже наемный продавец, важный и преисполненный собственного достоинства, был под стать богатому убранству магазина. Вот только посетителей, к сожалению, здесь мало — охотников в городе было совсем немного, да и еще был памятен 1905 год, когда на главном проспекте города звучали ружейные выстрелы. Что тут сказать: вот, казалось бы, только-только оправился город от бушевавших здесь польских восстаний, так нет — снова беспорядки и ужесточение правил торговли огнестрельным оружием. А богатая публика, она известно какая — капризная и нетерпеливая; ей сразу подавай понравившийся товар. Все эти разрешения и бумажная волокита богатым покупателям ой как не по душе! Господин Шац даже подумывал закрыть магазин, но пока, слава Богу, охотничьи ружья и холодное оружие не требовало разрешения, да и офицеры изредка заходили купить рекомендованные пистолеты. Так и работала торговля Шаца — особых барышей не приносила, но кое-какую копейку зарабатывала.

Сегодня посетителей было совсем мало — сам господин Шац уехал по своим торговым делам, а вот у стоящего у прилавка Ивана, похоже, были серьезные клиенты.

— Неси, неси, братец, будем смотреть этот 'Автоматический 10-ти зарядный пистолет карабин работы Маузера', — посетитель смотрел весело и как-то даже задорно, но приказчику почему-то слышалась его голосе какая-то непонятная издевка.

Иван еще раз посмотрел на странных посетителей и полез доставать следующий пистолет. Надо сказать, сам Иван Григорьевич (именно так он любил представляться новым знакомым) оружия не любил и считал его опасной блажью и игрушкой для богатых бездельников. Начинал Ванюк, как его на местный манер называли знакомые, свое служение коммерции в суконной лавке. И именно там осваивал он все торговые премудрости... Ведь это только люди глупые и наивные считают торговое ремесло простым и незатейливым. Мол, стой себе как истукан да деньги исправно считай. Как бы не так! С малых лет, считай как мамка с тятькой переехали на этот край Империи, обучался Иван бесчисленным торговым наукам.

— Извольте видеть, господа — новейшая техническая система, — торжественно объяснил Иван. — Непревзойдённое немецкое качество. Расстояние поражающего боя более версты господа! Цена всего лишь 48 рублей.

Веселый покупатель внимательно поглядел на довольного своим товаром Ивана. Нахмурился:

— Да ты братец, вижу, в оружии не силен, система-то эта вроде 1896 года ?

— Да пистолет легендарный, участвовал во многих войнах, начиная с англо-бурской войны в Южной Африке и кончая..., — покупатель странно оборвал предложение.

— Качество, конечно, удивительное, при взгляде на механику появляется чувство, что работал не оружейник, а ювелир или часовых дел мастер, — покупатель любовно разглядывал пистолет. — Только вот...

— Посмотри, Денисыч, — обратился он к своему молчаливому спутнику. — Видишь, какой огроменный, а толку чуть. Вот где ствол начинается, — держа в руке пистолет он оттянул затвор назад, — а патрон еще и заходит в него, и получается что эффективной длины ствола совсем чуть. Его рекламируют как мощный пистолет-карабин, мол, идеальный пистолет для путешественника и авантюриста. Но, отправляясь в леса Амазонки, или африканские джунгли, я бы лучше взял обычный карабин. Недаром его так и не приняли на вооружение ни в одной армии мира. Он, конечно, превосходит современные ему пистолеты и револьверы по дальности стрельбы в разы. Но там уже больше нужна простая винтовка.

Покупатель повертел в руках пистолет, взял с прилавка деревянную кобуру и пристегнул ее к пистолету. В его руках оказалась странная конструкция, и в правду напоминавшая карабин.

— Вот, посмотри, прицел размечен до 1000 метров! На таком расстоянии попасть, конечно, во что-то мельче сарая проблема, но, как говорится, оцени красоту жеста!

Недостатком конструкции также является то, что при необходимости разряжения пистолета каждый патрон из магазина надо удалять, отработав затвором вручную весь цикл перезаряжания..

— Но машинка красивая... Может возьмем — на всякий случай? — спросил своего спутника, покупатель названый Денисычем.

— Вещица, конечно, очень симпатичная, жаль, нам совершенно не подходит. Я бы сказал проще — оружие дилетантов. Он имеет бешеную популярность среди пижонов и лиц с авантюристическими наклонностями: бандитов, анархистов, путешественников и прочих искателей приключений на свою... ммм голову. Данные господа ценят Mauser C 96 за мощь, и обещанную дальность стрельбы до 1 км. Но носить его по городу прости глупо.

— Есть в ней, конечно, что-то притягательное. Мне даже почему-то кажется, что лет через 100 коллекционеры будут за нее отдавать огромные деньги, — покупатель очередной раз весело подмигнул растерянному Ивану, и с некоторым сожалением отложил красивый механизм.

— Этот нам любезный не подходит — неси следующий, посмотрим еще на твои новейшие достижения техники...

И опять это было сказано так, что не поймешь, серьезно человек говорит или насмешничает. 'Ох, и чудные покупатели заглянули сегодня сюда' — подумал, в очередной раз Иван.

Действие пятое (Анна)

— Это, надеюсь, все? — нетерпеливо спросила девушка старого антиквара, который разглядывал ее, склонив голову.

— Когда же вы принесёте мне одежду, и я, наконец, попаду в 1911 год?

— Милая барышня, вы таки думаете, что ваша одежда это шутки? — с живейшим любопытством спросил антиквар.— Позвольте старику вас спросить: — Что вы намерены делать, когда толпа вас будет бить?

— Вы шутите? — тихо ахнула девушка. Антиквар вздохнул, посмотрел на девушку с некоторым сомнением и, кажется, уже пожалел, что признался в существовании двери.

— А вы, верно, думали — пустяк, какая-то одежда, я, мол, и в современной одежде погуляю по городу в одиннадцатом году? Только, видите ли, милая барышня, это только в книгах и фильмах, люди нашего времени, попав в прошлое, успешно выдают себя за местных. Даже ваш язык, помешает вам выдать себя за подданную империи, не говоря уже о знании реалий и одежде. Даже сегодня, поверьте, очень много можно сказать о человеке по его одежде. В начале двадцатого века же, одежда человека значила во много раз больше чем сегодня. Появись вы там, в неподходящей одежде, и у вас будут крупные неприятности. Чтобы мои слова не показались вам пустыми страхами, позвольте вам рассказать одну историю о одежде:

— В 1911 году в киевской газете "Последние новости" появилась заметка, — антиквар пересёк кабинет, снял с полки подшивку пожелтевших газет, встал подле стола и с видимым удовольствием зачитал — :

"В воскресенье на Крещатике опять были две дамы в шароварах. Публика и пустила в ход всю свою несдержанность. Окружило их начала свистеть, гикать, даже плеваться. Одна из дам, потеряла калошу. Еле успели они спрятаться в подъезде гостиницы. Одна из дам упала в обморок, других хватали за шаровары. Юркий студент успел у одной из них стащить калошу. Пришлось отводить несчастных по домам с городовыми".

— Вот ещё заметка, — продолжил свой рассказ антиквар, — 'Вчера в 9 часов вечера на Крещатике среди многочисленной гуляющей публики вдруг появилась... шароварщица. Послышались свистки, началась давка — всем хотелось взглянуть на бедную даму, которую прижали к стенке. Толпа увеличивалась. Была вызвана полиция. Под охраной роты солдат преследуемой удалось вырваться из плена и избежать расправы'.

Немного позже Газета "Южная копейка" писала: "В г. Киеве с каждым днем количество историй с дамскими шароварами увеличивается. Крещатик был свидетелем ряда скандалов. Против магазина Альшванга появились в шароварах 3 дамы, отовсюду по их адресу послышались насмешки, поднялся крик. Толпа через несколько минут увеличилась до тысячи человек и окружила несчастных женщин. С большими усилиями им удалось пробиться в один из ближайших магазинов. Толпа остановилась перед входом в магазин и продолжала кричать. Неизвестно, как долго простояла бы здесь толпа, если бы её внимания не привлекла новая дама. Она шла под руку с офицером и была не в шароварах, а в модной узкой юбке; не смотря на это их окружили. Пришлось и этим искать спасения в магазине, на этот раз, Ильяша. Здесь дама переменила платье и вышла другим ходом, но её узнали, и снова посыпались насмешки. Так продолжалось целый вечер. Наряд городовых не смог ничего поделать, пока не были приняты более решительные меры. Задержаны несколько безобразников и констатирован целый ряд карманных краж". Спустя неделю газета "Киевская Мысль" писала: "На Бибиковском бульваре между Пироговской и Нестеровской улиц появились две дамы, привлёкшие внимание публики странностью своего наряда. При ближайшем рассмотрении это оказалось пресловутыми дамскими шароварами. Через несколько минут вокруг модниц собралась большая толпа, с любопытством рассматривающая их. Послышались неприятные для дам возгласы, и бедным мученицам моды ничего не оставалось, как укрыться в подъезде ближайшего дома".

— Какой ужас, — вздохнула девушка, дослушав. — Неужели все так серьёзно, ведь казалось бы, прошло всего лишь сто лет.

— Ну что, вы готовы слушать дальше? — спросил антиквар, лукаво улыбаясь. — Как видите, все отнюдь не так просто как кажется. Каждая мелочь может пригодиться.

Так, что извольте послушать меня дальше...

Антиквар закурил трубку, вкусно затянулся, выпустил облачко ароматного дыма и приступил к рассказу:

— Я постараюсь понемногу рассказать обо всех аспектах жизни в 1911 году. О дамском костюме я вам уже немного рассказал, поэтому перейдём к мужскому. Мужская мода, в отличие от женской, менялась тогда очень медленно. Надеюсь, вам эти знания не пригодятся, — продолжил антиквар, смерив девушку загадочным взглядом, — но знать вам об этом полезно. Поэтому сегодня я расскажу вам подробней о мужской одежде начала двадцатого века. По сравнению с ХIХ веком можно отметить следующие тенденции: облегчение ухода за костюмом и удобство ношения оного. Надо заметить, что большинство мужчин в то время были избавлены от беспокойства о том, что сегодня гордо именуется модой. Военные, чиновники и государственные служащие различных ведомств, студенты, ученики гимназий и училищ носили форму. Рабочие, крестьяне и даже купцы носили традиционную народную одежду. Одежда горожан среднего достатка была дороже крестьянской домотканой, особенно при широкой продаже в городах суконных, шелковых хлопчатобумажных тканей, но мало от неё отличалась фасоном. Начнём, пожалуй, с нижнего белья.

Девушка улыбнулась, но антиквар сделал вид, что ничего не заметил, и разложил на столе пожелтевшие страницы с рисунками.

— Нижнее белье по сравнению с предыдущим веком значительно облегчается.

Пижамы полностью вытесняют ночные рубашки; обычно пижама дополняется халатом, излюбленным материалом для них является шёлк. Носки делались шёлковыми, шерстяными, хлопчатобумажными — тёмных тонов. Интересно, что использовались специальные подтяжки для носков...

— А какими были мужские рубашки? — поинтересовалась девушка.

— Рубашки в то время продолжали надеваться через голову, хотя в начале ХХ века в Америке уже появился покрой, застёгивающийся спереди (как современные рубашки). Однако в течение названного периода в обществе он не принимался.

— Менее состоятельные мужчины носили не рубашки, а манишки — съёмные или пришитые нагрудные вставки. Этот предмет одежды пристёгивали к внутренней части пиджака. При резких движениях он мог запросто отстегнуться, и тогда подскакивал и сворачивался. Выглядело это довольно смешно.

Девушка тихо засмеялась, и антиквар заметил, что смех у неё очень мелодичный, похожий на звон серебряного колокольчика, но сразу же отогнал эту мысль...

— Ещё в то время носили отдельные воротники из накрахмаленного белого полотна высотой примерно 5 см, хотя в это время они могли быть уже, до 2 см, и не крахмалиться. С вечерним туалетом продолжали носить воротничок со стоячими кончиками, но современная форма воротника постепенно становится все более распространённой.

Брюки в начале века были очень узкими, в 1910 году появляется авангардная деталь — отвороты и складка (стрелка). При наличии отворотов брюки делались немного короче, а без отворотов — обязательно имели напуск. Бриджи или брюки-галифе носили для занятий спортом или охоты. Бриджи шились довольно широкими, пышными у колен. Галифе (расширенные на бедрах, узкие у колен, часто сажались на подкладку) носили с сапогами для верховой езды или гетрами и куртками с очень длинными расходящимися полами. Иногда галифе используются как часть военной формы, в частности в России.

— А пиджаки в то время были? — поинтересовалась девушка.

— Да. Однобортные или двубортные приталенные пиджаки классического стиля и пиджачные пары постепенно становятся основным фасоном мужской одежды. Вначале классические пиджаки имели высокую застёжку (типа 'френч'), талия была слегка занижена, они были очень длинные, со спинным швом и шлицем посередине, рукава заканчивались у запястий разрезом с пуговицами, карманы с клапанами располагались на уровне бёдер, на груди был прорезной карман с листочкой. Рукава делали короче, чем сейчас, чтобы крахмальные манжеты выступали на 2-3 см из-под рукава. Двубортные пиджаки застёгивались на три, иногда на четыре пуговицы (на четыре пуговицы носил народ попроще, главным образом рабочие, приказчики, мелкие торговцы, это была устоявшаяся мода в 1910-х гг.). Ряды пуговиц были расположены довольно близко друг от друга и строго вертикально. На двубортных пиджаках зачастую не было верхнего кармана. Они обычно имели сзади разрез (шлицу), который позволял не мять пиджак при сидении. Под американским влиянием примерно к 1910 году появились пиджаки более свободного покроя с расширенными плечами, застёжка стала ниже, лацканы — длиннее.

Под пиджак обязательно надевали жилет. Передняя часть жилета обычно шилась из ткани пиджака или контрастной, спинка — из подкладочной ткани и снабжалась ремешком для посадки по фигуре.

— Хорошо, с одеждой ясно. А что с обувью?

— Сапоги тогда имели множество складок (гармошку). Чем больше складок, тем считалось шикарнее. Складки эти были толщиной примерно в палец и имели совершенно правильную круглую форму. Для этого под кожу вшивалась круглая веревка — получалось кольцо; отступая полсантиметра, снова вшивали кольцо. Таких колец на сапоге было пять-шесть. Носки сапог имели круглую или удлинённую форму. Некоторые заказывали специально сапоги со скрипом. Для этого между подошвой и стелькой делали подкладку из сухой бересты или насыпали туда сахарный песок.

— Так вот откуда пошло выражение 'сапоги гармошкой', — улыбнулась девушка.

— Да, именно оттуда. Ещё носили тесно облегающие ногу чёрные ботинки с узкими носами (изредка — с верхом из сукна) для города и более просторные коричневые с закруглёнными носами для сельской местности употребительны везде. В 1910 году появился тупой круглый носок, называемый американским. В городе коричневую обувь было принято носить с пиджачной парой. Для вечерней обуви обычной оставалась лакированная чёрная кожа (следует отметить, что шнурки на бальных туфлях появились позже, а в описываемый период они застёгивались на пуговицы).

— А дальше будут головные уборы?

— Несомненно, — усмехнулся антиквар. — В качестве головного убора мужчины простых сословий носили летом матерчатые картузы с козырьком. Самым популярным был чёрный или темно-синий картуз из крепа или диагонали с матерчатым или чёрным лаковым козырьком. По нижнему канту околыша шёл шёлковый шнурок. При ветреной погоде этот шнурок крепился за петлю к пуговице сюртука или пальто. Зимой носили меховые шапки. Некоторые купцы, особенно старообрядцы, предпочитали высокие, дорогие бобровые шапки. Все шляпы конца XIX века продолжали носить и в начале ХХ, и мужчины не выходили на улицу без головного убора. Меньшей популярностью пользуется цилиндр, большей — котелок, который носят с официальным костюмом. Летом — соломенная шляпа-канотье, обычно с чёрной или белой лентой.

— А как насчёт причёсок? — ехидно поинтересовалась девушка. Антиквар сделал вид, что не заметил колкости.

— Волосы в то время стригли 'в кружок' или 'под скобку'. В. Тверитин писал: 'У городских жителей волосы на голове стригутся на образ военных лиц, а некоторые носят волосы под кружок, и раздваивают и причёсывают к вискам, а другие на лбу подрезывают, а виски оставляют длинные — вокруг головы — скобка. Бороды почти у всех бритые, а у старых подстригаются'. В праздничные дни было в обычае смазывать волосы растительным маслом.

— Ужас какой! — вздрогнула девушка.

— Мадемуазель, не судите о тогдашней моде с нынешней точки зрения, — отрезал антиквар. — Я продолжаю. Дворяне, богатые горожане, да и часть среднего класса старались следовать новой западной моде.

— На улице носили пальто 'Честерфилд', 'Ольстер', пальто-реглан. Первое было самым популярным, оно могло быть однобортным или двубортным, с потайной застёжкой, длина его варьировалась от щиколотки до чуть выше колена, обычно оно имело два боковых кармана и небольшой кармашек над правым карманом, а также нагрудный карман с листочкой, воротник, как правило, бархатный. Пальто 'Ольстер' — двубортное, с поясом, внутренними или накладными карманами, тоже было довольно популярно, в основном среди молодёжи.

Действие шестое (Виктор)

Приказчик выложил на прилавок следующий пистолет.

— Обратите внимание, господа, самый новейший 10-ти зарядный автоматический пистолет Маузера. Замечательно маленький — длина всего 2 и три четверти вершка!

— Двенадцать сантиметров... — ответил на молчаливый вопрос своего товарища весёлый покупатель, вертевший в руках маленький пистолет.

— Оружейный казус...

— Вот тут совсем недавно (покупатель снова странно улыбнулся) в 1908 году, в Германии ввели новые правила, требующие разрешения на обладание короткоствольным оружием калибра более 7мм. А как известно, народ всякие формальности недолюбливает — вот и начал обыватель покупать оружие под маленький патрон Браунинга 6.35мм, не требующего разрешений властей.

Как ты понимаешь, фирму 'Маузер', не имевшую пистолета калибром менее 7 мм, новые законы совсем не обрадовали, продажи их пистолетов начали стремительно падать. Вот они и взяли проект разрабатывающегося тогда пистолета под нормальный калибр, и банально уменьшили его. Пистолет вышел излишне сложным и дорогим для такого слабенького патрона. Не пойдёт, — коротко закончил покупатель, откладывая пистолет.

— Показывай следующий!

" И чего это ты, Иван Григорьевич? — думал приказчик, доставая следующую коробку .— Обычные господа, наверное, путешественники; Надо непременно взять себя в руки! А то этак ведь господа уйдут без покупки'. Разозлившись на собственную непонятную робость, Иван твёрдо решил применить все торговые уловки, но продать этим господам самый дорогой пистолет.

— Я советовал бы вам, господа, взять вот этот прекрасный пистолет 'Парабеллум'. Последнее слово огнестрельной науки. По ужасной силе боя этот пистолет, бесспорно, занимает первое место между всем ручным огнестрельным оружием. А при стрельбе патронами дум-дум, о господа, это лучшее оружие самозащиты при охоте на медведя! — Иван передёргивал затвор, дул в ствол, прицеливался и делал вид, что задыхается от восторга. Глядя на его восхищённое лицо, можно было подумать, что сам он охотно пустил бы себе даже пулю в лоб, если бы только обладал пистолетом такой прекрасной системы, как 'Парабеллум'.

— В наличии имеются пистолеты калибра 7,65 и 9 мм.

— Эка ты, братец, разгулялся! Придётся тебя разочаровать — покупатель взял пистолет в руки. — Оружие, бесспорно, отличное, но не без недостатков...

— Виктор, а калибр 7,65 у 'Парабелумма', это тот же патрон, что и у большого Маузера? — перебил своего спутника молчаливый Денисыч. — И что это за патроны 'дум-дум'?

— Хм, давай по порядку...

— Голубчик, подай-ка мне по одному патрону от люгеров, разных калибров, и от большого 'Маузера' — обратился веселый покупатель, названый товарищем Виктором, к Ивану.

— Вот смотри. Это новый патрон 'Люгер' 9мм x 19мм, мощный и большого калибра. Рискну предположить, что в конце концов он станет очень популярным. Следующий 7.65x22mm 'Parabellum' — это оригинальная разработка под пистолет 'Парабеллум', но он уже сейчас активно вытесняется девятимиллиметровым патроном. Не следует путать его с патроном 7,62x25 'Mauser', видишь, он больше.

— Осмелюсь поправить, патрон маузера имеет калибр 7,63 — встрял Иван, удивлённый знаниями покупателя.

— Ну, да маузеровский 7.63... Напутал маленько я — перепутал с другим, — легко признался Виктор.

— А патроны 'дум-дум', это просто патроны с надпиленной пулей, или пулей с неполной оболочкой, легко разворачивающиеся или сплющивающиеся в человеческом теле. Причиняют тяжёлые ранения — здешние экспансивки...

— Знаешь, я, наверное, возьму Парабеллум, — Денисыч увлечённо вертел в руках пистолет.

Было видно, что пистолет ему очень правится. — Как думаешь? Ты что-то говорил про недостатки?

— Недостатки... Хм, куда же без недостатков.. — вздохнул Виктор. — Вот, посмотри.

Он взял Парабеллум из рук Денисыча и отвёл затвор назад, оставив затвор открытым.

— Представь, затвор прыгает перед носом, пистолет тяжёлый, удобный только при стрельбе с одной вытянутой руки, курка нет, сложный и не особо надёжный, опасный в носке... Хотя пистолетов без недостатков не бывает.

— Так что можешь 'готовиться к войне'...

— К войне? — удивился Денисыч. — Вроде ещё не.....

— Латынь надо знать, — поспешно перебил товарища Виктор. — 'Рara bellum' — это часть латинской пословицы 'Si vis pacem, para bellum' ('Хочешь мира — готовься к войне'). А пистолет для своего времени хороший. Ты не сомневайся, раз пришёлся по душе — бери!

Недаром, в России после издания приказа ?74 от 1907 года, позволявшего офицерам иметь в строю пистолеты систем Браунинга 1903 г . и Люгера, популярность Парабеллумов стала очень высокой. Их купили многие офицеры, несмотря на очень большую цену. Да и немецкая армия не зря приняла этот пистолет на вооружение.

— Отложи голубчик нам один девятимиллиметровый Парабеллум. Будет Денисычу основной калибр. А я пожалуй другой пистолет поищу. Какой там у нас следующий?

Действие седьмое (интерлюдия)

Поезд Санкт-Петербург — Варшава (5 мая 1911 года)

Сосновые леса за окном вагона внезапно сменились живописными холмами. Поезд приближался к Вильне. Однообразие лесов сменил яркий калейдоскоп холмистой местности. Холмы то расступались, открывая замечательные виды, вполне заслуженно сравниваемые со швейцарскими, то сжимали змейку поезда своими зелеными боками. Тогда пыхтящий паровоз, казалось, еще усердней начинал тянуть вагоны, стремясь поскорее вырваться из зеленого плена. Вокруг бушевала та пронзительная зелень, которая бывает только в мае, пока жаркое даже в этих краях солнце не смыло своими лучами хрупкую свежесть весны.

Вот только даму, сидящую у окна в купе синего вагона, похоже, не радовали прелестные виды подвиленских холмов.

Пожилая польская чета, пан Ежи и пани Эва, делившие с дамой купе первого класса, еще в Санкт-Петербурге пытались завязать с ней дружеский разговор. Они определенно принадлежали к тому типу разговорчивых попутчиков, которые, бесспорно встречались и вам. С первых же минут знакомства пан Ежи и пани Эва начали подробно рассказывать о своей поездке к сыну-студенту, а потом перешли к впечатлениям о столице Империи, в основном, разумеется, отрицательным, ибо большой город, как известно, рассадник всяческих пороков и злодеяний. Затем разговор плавно свернул на описание их нехитрой жизни в усадьбе под Варшавой, куда, собственно, они и возвращались.

Дама же только сухо представилась — дескать, зовут ее Анна Родмен и едет она в Вильну по неотложным делам; а потом сказалась больной и больше желания беседовать не проявляла. 'Пани Анна', как называли ее попутчики, была определенно красива, хотя уже не прелестной весенней девичьей красотой. Ее красота была красотой летней, зрелой; пожалуй, даже внимательный взгляд мог заметить первые признаки осени, пока еще едва заметные. Наряд случайной попутчицы не отличался особой роскошью, да и, как ехидно заметила про себя пани Эва, отменным вкусом, пожалуй, тоже не блистал. Судя по одежде, ей больше пристало сиденье в желтом вагоне второго класса, а не роскошное отдельное купе первого класса — мстительно подумала пани Эва, несколько обиженная явным нежеланием попутчицы вступать в задушевные беседы, к которым сама пани Эва питала большую страсть. Вместе с тем пани Эва вынуждена была признать, что попутчица явна не стеснена в средствах, ведь путешествие в синем вагоне первого класса — удовольствие отнюдь не дешевое.

Наконец показались городские здания, и окутанный паром поезд прибыл на виленский вокзал. Анна Родмен все так же сдержанно попрощалась с попутчиками, и, глубоко вздохнув (как перед прыжком в холодную воду, невольно подумали супруги), решительно вышла из роскошного купе. Вокзал встретил необщительную путешественницу привычной суетой: носильщики везли и несли багаж, кого-то провожали, кого-то встречали. Анну никто не встретил; она быстрым шагом пересекла суетливый перрон и вошла в здание вокзала.

Казалось, что простая путешественница прибыла в Вильну по своим делам; вот только настороженный взгляд, которым она окинула привокзальную площадь, как-то не вязался с образом простой путешественницы. Сев в пролетку, Анна коротко бросила: 'Гостиница 'Георгиевская' по Георгиевскому проспекту', и пролетка застучала по булыжной мостовой. Вот и все, остается только ждать, подумалось ей. Игра подходила к концу...

Действие восьмое (Виктор)

Мальчик с заметанием сердца рассматривал оружие...

О, эти ружья, расставленные так заманчиво на специальных стойках!

Маленькие, точно литые приклады, чисто сработанные из тяжелого, как железо, дерева, нарезанного острой сеткой в тех местах, где надобно браться рукой, чтобы не скользило. Толстый, но длинный граненый ствол синей вороненой стали с маленькой, как горошинка, дырочкой дула. Синяя стальная мушка. И так легко и просто поднимается рамка затвора.

Даже самые богатые мальчики мечтали о таком ружье. Слово "монтекристо" произносилось с замиранием сердца. В нем заключалось всеобъемлющее понятие сказочного богатства, счастья, славы, мужества. Обладать монтекристо было даже больше, чем иметь собственный велосипед. Мальчики, имевшие монтекристо, были известны далеко за пределами своего квартала. О них так и говорилось: "Тот Володька с Погулянки, у которого монтекристо".

Мишка не смел мечтать не только о своем монтекристо, но даже о том, чтобы разок из него выстрелить, ведь выстрел стоил бессовестно дорого: пять копеек. Быть стрелком мог позволить себе только очень состоятельный человек. Мишка мечтал только прицелиться из чудесного ружья, потому что продавец оружейного магазина иногда доставлял ему это удовольствие.

Но теперь в магазине находились посетители, так что сейчас об этом нечего было и думать. Может быть, когда покупатели уйдут, Мишка попросит приказчика, и тогда...

Но посетители не торопились уходить. Они стояли у прилавка и рассматривали автоматические пистолеты.

Мишка улучил минуту, когда приказчик оглянулся, и учтиво поздоровался:

— Бог помощь, дядя. С праздником.

Приказчик с большим достоинством ответил медленным кивком головы, как и подобало работнику такой солидной торговли. Это был хороший признак. Значит, приказчик в духе и, весьма-весьма возможно, даст подержать монтекристо.

Мальчик счел возможным приблизиться и даже стать поодаль прилавка.

Он с жадным восхищением рассматривал лежащие на прилавке пистолеты. С замиранием сердца Мишка прислушался к тому, что говорил один из покупателей.

А покупатель говорил о вещах преинтереснейших...

— Так, дальше у нас творения старины Мозеса... , — задумчиво говорил солидный господин, рассматривая каталог оружия.

— Мозеса? — удивленно спросил его второй покупатель в модном котелке.

— Джона Мозеса Браунинга, — объяснил солидный господин — Американец, живущий ныне в Бельгии. Оружейный гений, по сути, создавший самозарядный пистолет в том виде, в котором мы привыкли его видеть сегодня.

— Доставай, братец, все бельгийские пистолеты браунинга, можешь заодно принести и 'кольты', — велел солидный господин приказчику.

И, странное дело, приказчик, такой важный и достойный, вдруг засуетился, угодливо закивал и принялся поспешно выкладывать коробки с пистолетами на прилавок.

'Наверное, очень важные господа', — подумал Мишка и постарался стать еще незаметней. 'А то ведь заметят и выгонят. А когда еще доведется посмотреть на притягательно блестящие пистолеты?', — Мишка, казалось, даже перестал дышать, стараясь увидеть и услышать побольше.

— А почему кольты вместе с браунингами? — спросил покупатель в котелке своего товарища.

— А это, по сути, те же пистолеты. Бельгийские называются 'автоматические пистолеты работы Национальной фабрики военного оружия в Герсталь-Льеже системы "Браунинга'. А американские официально именуются 'Кольт-Браунинг'. Просто бельгийские для краткости именуют 'Браунинг', а американские со временем сократили до простого 'Кольт'.

— Вот, посмотри..., — солидный господин взял с прилавка два пистолета. Вот 'Автоматический пистолет FN-Браунинг M.1903 (так называемый 'БРАУНИНГ ?2') ...

... а это 'Кольт модель 1903'. Как говориться, найди десять отличий.

— Пистолет хороший, — продолжил свой рассказ покупатель. — Жаль только, что, несмотря на калибр в 9мм и длину гильзы в 20мм, патрон был намного слабее 9x19 . Свободный, по сути, затвор накладывает серьезные ограничения.

— Кстати, знаешь, я ведь думаю, что если бы старина Мозес мог — его пистолеты здесь бы не продавались..., — покупатель весело подмигнул приказчику.

— Но позвольте, господа, чем же наша торговля может не угодить господину Браунингу?

Да и город у нас очень хороший, — счел возможным несколько притворно возмутиться приказчик.

— О, братец, эта история преинтереснейшая! — темпераментно воскликнул покупатель. — Впрочем, для самого Браунинга этот город показался совсем не хорошим. В 1897 году господин Браунинг, талантливый изобретатель и оружейник, был Высочайше (то есть лично Императором) приглашен в Россию. Из Льежа (Бельгия) он прибывал на территорию Российской Империи поездом Балтийской железнодорожной компании.

Вот ехал господин Браунинг в далекую Россию, наверное, мысленно уже считал будущие барыши от русских военных контрактов. А надо сказать, с собой гениальный изобретатель и его секретарь везли два саквояжа свиной кожи с образцами нового автоматического оружия (пистолеты и ручной пулемет) и патронов, значится, с запасом — для предоставления этого оружия на испытание комиссии Артиллерийского управления. И вот приближается Россия..., — покупатель сделал драматическую паузу.

— А дальше как положено 'Здрасьте, господа хорошие... Кто такие будите, мисью, и что это мы везем в матушку Россию?' Открывают, значит, служивые саквояжи свиной кожи... Вот господа 'имеющие вид подозрительный: одеты неприлично высшему сословию, речь путанная, из чего делается вывод о лучшем знании ими русского языка, чем они утверждают, и поведение имеют крайне нервозное и скандальное, уверяя в дальнейших жалобах лично на имя Государя Императора' — (покупатель с выражением процитировал жандармский протокол, составленный в г. Вильна от 11 июля 1897 года) — и получили, значит, проклятые нигилисты по почкам и прочим частям подозрительных организмов изрядно. Скандальных типов, да еще с ' ручной скорострельной картечницой', господа служивые, известное дело, совсем не любят. Скандал едва не перерос в международный, его удалось замять с большим трудом, и только благодаря личному вмешательству императора Николая II. Как потом писал сам старина Мозес: 'только в одной стране мне намекнули, что изобретать вредно для здоровья!'. Как видите, в славном городе Вильне старину Браунинга научили уму-разуму, — покупатель рассмеялся от души, видя ошарашенное лицо удивленного продавца.

— Но пистолеты господин Браунинг, несмотря на свой подозрительный вид, 'неприличный высшему сословию', делает отменные. Пожалуй, моим главным калибром будет его 'Кольт'.

— Модель 1903 года? Но ведь ты же сам говорил..., — удивился второй посетитель магазина.

— Нет, конечно, не 1903 ...

Мишка, с жадностью вслушивающийся в слова странного господина, замер, боясь пропустить его решение. Какой же пистолет выберет веселый господин...

А что это за странный пистолет? — Денисыч взял в руки лежащий на прилавке браунинг, удивленно рассматривая дульный срез пистолета.

— О, это интереснейший пистолет — Браунинг номер один, он же Браунинг модель 1900 года.

— Милейший, принеси-ка нам большой пистолет Кольта, — обратился Виктор к продавцу, указав желаемую модель в каталоге.

Продавец, наконец поверивший в компетентность, и, главное, в кредитоспособность странных покупателей, и уже полный надежд на невиданную выручку, отправился за очередной заграничной коробкой.

— Интересен он не только, и не настолько, в техническом плане, хотя и тут, как видишь, есть что посмотреть — одно нижнее расположение ствола чего стоит!

Он интересен именно своим влиянием на будущую историю Империи, — начал свой рассказ покупатель, убедившись, что продавец скрылся в подсобном помещении. Мишку, тихонько стоящего в уголке, он просто не заметил.

— Выстрелы именно из такого пистолета дважды провернули маховик истории. Первый раз, вот буквально через несколько месяцев (в сентябре 1911), из такого пистолета будет стрелять двойной агент, провокатор и агент киевской охранки Мордехай Богров. Он якобы знал в лицо террористку, готовившую покушение в киевском театре, и на этом основании ему будет выдан пропуск на оперу 'Сказка о царе Салтане'. Кроме Столыпина, в главной ложе будет сидеть император Николай ІІ с дочерьми, прибывший в Киев на торжества, посвящённые открытию памятника Александру III. Охрана намечается нешуточная, но Богров сумеет приблизиться к Столыпину и два раза выстрелит в него. Первая пуля попадет в грудь, вторая в левую руку. От мгновенной смерти Столыпина спасет крест святого Владимира, в который попадет первая пуля. Она раздробит крест и уйдет в сторону от сердца. Все уже будут надеяться на чудо — казалось, раненый Столыпин имеет шансы выжить. Но все же этой пулей будут пробиты грудная клетка, плевра, грудобрюшная преграда и печень. Доктора ничего не смогут сделать, и раненый председатель Совета министров Российской Империи скончается через четыре дня после покушения. С этим Мордехаем дело очень темное — следствие по убийству так и не прояснит его мотивов. Богров будет подозрительно поспешно повешен по приговору киевского военно-окружного суда 12 сентября 1911 года — всего через двенадцать дней после покушения...

— Слушай, а может, мы съездим в Киев, да и навестим этого господина Богрова? — задумчиво спросил Денисыч, держа в руках браунинг.

— Экий ты кровожадный товарищ, — усмехнулся Виктор. — Думаешь, это так просто? Во-первых, Богрова пока в Киеве просто нет, да и не факт, что наш дружеский визит поможет. Больно история темная там, слишком многим в Империи Столыпин был поперек горла. Ходили упорные слухи, что к убийству Столыпина причастны первые лица государства. А если это так — в случае чего моментально найдется другой стрелок. И вообще, сколько можно повторять — чтобы преодолеть инерцию истории, надо работать с политическими тузами и только в ключевых моментах времени. А Столыпин в этой исторической колоде — карта не старше валета, ведь на момент покушения он был уже в монаршей опале. Ты забыл — нас ждет Джокер! Нельзя нам размениваться на мелочи! Хотя конечно, жаль — больно вольготно здесь живут господа либерасты, радетели за всеобщее счастье, блин.

— Ладно, — вздохнул Денисыч, и с сожалением положил пистолет на витрину, — А второй раз в кого стреляли, и из какого Браунинга?

— Второй раз из такого браунинга будут стрелять в дедушку Ленина. Фейга Хаимовна Ройдманн, она же Фани Каплан, на заводе Михельсона двумя выстрелами тяжело ранит нашего вождя всех угнетенных.

— Кстати, интересно, что в 1906 году наша Фейга уже готовила террористический акт в Киеве (!!!) на местного генерал-губернатора. Ты только представь, какие исторические параллели, — Виктор важно поднял палец. — Еврейка с браунингом модели 1900 года, поспешная казнь (Каплан казнили еще быстрее, чем Богрова — всего через четыре дня после покушения), слухи о причастии к покушению первых лиц страны. Там тоже была непростая история — ведь во время подготовки к теракту в Киеве сама Каплан была ранена и частично потеряла зрение. Военно-полевой суд в Киеве приговорил её к смертной казни, которая из-за несовершеннолетия Каплан была заменена пожизненной каторгой. Больная, полуслепая каторжанка (в ссылке она полностью ослепла — потом зрение вернулось к ней лишь в минимальной степени) делает четыре выстрела и две пули попадают в Ленина, а одна ранит случайную свидетельницу. Подозрительно хороший результат — говорю тебе как практик,. — увлеченно рассказывал Виктор. — Как видишь, непростой перед тобой пистолетик.

— Но давай заканчиваем с предсказательством будущего. Вон у приказчика и так вид нервный. А лишнее внимание нам не к чему — лучше посмотри, какой пистолет я себе выбрал...

— С появлением этого 'Кольта' связана не менее занимательная история! — нарочито громко приветствовал вернувшегося с 'Кольтом' продавца эмоциональный рассказчик

Действие девятое (Анна)

— Сегодня я хотел бы рассказать вам, милая барышня, о сути своей маленькой просьбы. Я надеюсь, что этот пустяк, о котором я вас попрошу, покажется вам небольшой платой за вашу экипировку и мои скромные консультации, — антиквар усмехнулся, глядя на девушку необычно холодным взглядом.

— В чем же заключается ваша просьба, позвольте спросить? — настороженно поинтересовалась девушка, рассматривая стол антиквара, на котором были разложены карты и фотографии.

— О, не стоит беспокоиться, милая барышня, это даже и не просьба, а в сущности пустяк. Видите ли, еще зимой произошли... — антиквар на секунду задумался, подыскивая нужные слова, — скажем так, произошли непредвиденные обстоятельства, грозящие сорвать важное дело. Вам просто придется доставить туда небольшой саквояж и обменять его на другой, тоже, впрочем, небольшой.

— А что находится в саквояже, мне, конечно, знать не положено? — усмехнулась девушка.

— Вы непременно хотите это знать? Хорошо, я вам скажу. В одном саквояже будут деньги; если быть точным — три тысячи рублей. В другом же — редкая бижутерия, не дорогая, но представляющая для меня определенный исторический интерес. Я узнал, что одна дама пожелала продать свои фамильные драгоценности.

Заглянув в старый календарь, антиквар уточнил:

— Она прибывает в Вильну в пятницу 12 мая 1911 года. Помните, как у классика:

Вагоны шли привычной линией,

Подрагивали и скрипели;

Молчали желтые и синие;

В зеленых плакали и пели.

— В синий цвет окрашивали вагоны первого класса, в желтый — второго, ну а в зеленый, соответственно, вагоны третьего класса. — коротко объяснил он.

Затем антиквар достал карту города и, приглядевшись, добавил:

— Поселиться она должна в 'Георгиевской' гостинице по Георгиевскому проспекту. Вот здесь, смотрите. У вас будет два дня на завершение сделки, дело срочное! Впрочем, если вы передумаете, я пойму...

— Хорошо, я согласна, — решительно тряхнула головой девушка. — У каждого свои дела, ведь это просто бизнес.

— Конечно, просто бизнес, — поспешно подтвердил антиквар. — Просто бизнес...

Ночь того же дня...

Дрожащий свет свечи освещал неподвижно сидящего над картой антиквара, Он долго разглядывал документы на столе, потом открыл ящик стола и достал старую газетную вырезку. Приколов ее на карту, он удовлетворенно кивнул головой — картина стала завершенной.

— А эту дурочку хоть немного и жалко, но дело важней, — усмехнуля он про себя, — Впрочем, у нее есть шанс, если она доставит саквояж ОЧЕНЬ быстро..

Антиквар решительно достал мобильный телефон, который выглядел в этом полном старинных вещей кабинете на редкость чужеродным, и решительно набрал странно длинный номер.

— Операция входит в завершающею фазу. Готовьте изделие, свинцовый футляр в саквояже готов, — быстро проговорил он твердым голосом. — Бриллианты получите через неделю...

Игра началась, ставки сделаны...

Действие десятое (Виктор)

Два часа пополудни, окраина Империи...

Весенние солнышко пристально смотрело на посеревшие сугробы, весело искрилось в лужах, и дерзко заглядывало в магазинные витрины, чисто вымытые по причине скорых праздников. В двух высоких с толстыми стеклами витринах были выставлены горки, уставленные ружьями всех систем, а на подоконниках, красиво обитых зеленым сукном, лежали симметрично разложенные пистолеты, револьверы, охотничьи ножи и ящики с патронами. Все эти хитроумные механизмы, гордо разложенные в витринах, были новенькие и ярко блестели своими гладкими полированными частями. Тут же постоянно выставлялись чучела зверей и птиц. Они скалили зубы на проходящих людей, которые останавливались смотреть на их блестящие стеклянные глаза и восхищались искусством тех, кто с поразительной тщательностью придал им жизнь, выгнув их спины и оскалив их страшные челюсти. Гимназисты, возвращаясь из гимназии, постоянно толпой останавливались у этих окон и мечтали об оружии и охотах, никогда ими вблизи не виданных, но казавшихся особенно заманчивыми, потому что оружие было изящно и блестело, а звери и птицы красиво изгибались блестящими шкурками и пестрыми перьями.

Случайный прохожий, в тот день, ненароком заглянувший в глубь лавки, мог бы увидеть двух модно одетых господ, придирчиво выбиравших пистолеты.

— Посмотри, это ведь первый пистолет под патрон .45 ACP, — Виктор бережно достал из коробки большой пистолет.

— Калибр 11,5мм, казалось бы совсем не много. А разница, например, с патроном "Браунинга модели 1900 года" огромная.

Вот сравни...

Виктор взял два патрона и положил на прилавок:

— Как видишь разница заметна сразу...

— История появления этого патрона весьма занимательна... Новый, XX век принес не только новые надежды и технические чудеса. Сегодня уже мало кто помнит о бушевавшей тогда англо-бурской войне, а уж о войне разразившийся на другом конце света помнят теперь лишь историки. В самом конце бурного XIX века, Америка, пламенно поддержав стремление испанских колоний к независимости, ударила в спину одряхшей Испанской Империи, — держа в руках 'Кольт', Виктор страстно размахивал руками.

'Остапа понесло' — с улыбкой подумал Денисыч, разглядывая своего товарища эмоционально рассказывающего о своем увлечении. Сам он, как всякий мужчина, оружие любил, но в тонкостях оного разбирался слабо.

— В 1898 году, после 'несшей свободу и демократию угнетенным народам' испанско-американской войны, Испания была вынуждена передать Филиппины, Кубу, Гуам и Пуэрто Рико американцам.

Филиппинские партизаны, воевавшие против испанцев, тотчас же объявили обещанную американцами независимость. Но не тут то было...

Американцы были за свободу ИСПАНСКОЙ колонии, а от американцев же свободы, как известно, не бывает. Бывших союзников тотчас же решено было примерно наказать. Так началась Филиппино-американская война. Американцы одержали довольно легкую победу над слабо обученными и плохо вооруженными филиппинцами, в первых битвах. Разбив регулярные отряды, янки было обрадовались, но тут началась изнурительная партизанская война — а с этим американская армия имела большие проблемы. Местное население было настроено воинственно, и предпочитало рукопашный бой. На Филиппинах, в то время жили племена Моро, которые спокон веку резали друг другу глотки и были очень хорошими воинами. Даже само название 'Моро', было дано этим племенам испанцами по созвучию с их заклятыми врагами — свирепыми маврами.

Моро предпочитали партизанскую войну и самоубийственные вылазки, так что во многих случаях американцы не имели возможности использовать свое длинноствольное оружие, и были вынуждены драться с моро в рукопашной. В то время, американцы имели на вооружении револьверы .38 калибра (порядка 9мм), оказавшееся довольно малоэффективными против моро, которые были ребятами в хорошей физической форме, и были не прочь использовать некий местный наркотик. Представь — фанатики, да еще под наркотиками — которые делали туземцев менее чувствительными к боли и всякого рода физическим нагрузкам.

В общем, зачастую смертельно раненый повстанец успевал убить несколько американцев даже после того, как в него разрядили револьверы. Да будет тебе известно — человек с пробитым сердцем сохраняет боеспособность еще целых 10 секунд. А если такой человек имеет исключительные навыки с холодным оружием, и находится в двух шагах от цели, с хорошенько наточенным клинком и с хорошим настроением... — Виктор сделал драматическую паузу, всем своим видом показывая, насколько он не желал бы оказаться на месте такой цели.

— В общем, американцы подняли вопрос об адекватном калибре. Чтоб валил людей. Сразу...

Кольт разработал патрон .45АКП пуля которого весила 14.9 грамм(!), а старина Браунинг переделал модель 1902 под нужный калибр.

Дело было в 1905 году, так что немудрено, что новую модель назвали Кольт, модель 1905.

Армия закупила 200 экземпляров нового пистолета для испытаний. Было проведено много тестов, и после модернизации, и некоторого упрощения (вместо двух серьг у модели 1905, ствол модели 1911 — получил только одну, в казенной части). Пистолет был принят на вооружение, как легендарный армейский Кольт 1911. Жаль, конечно, что усовершенствованная модель 1911 года, пока в Империю не успела добраться.

Но ничего модель 1905 года тоже совсем не плоха.

— Семь патронов сорок пятого калибра весьма серьёзный аргумент в любом споре, — Виктор увлечённо рассматривал грозное оружие. — Конечно, как говорят наши заклятые друзья, "Accurate shot placement is the key" — но мощность никому не вредила. Уж простите за каламбур!

— Ну вот, с основным калибром вроде определились — тебе девятимиллиметровый длинный люгер, мне этот "Кольт". Осталось выбрать пару карманных пистолетиков — так сказать "последнего шанса". Ну и конечно, не могу отказать себе в удовольствии, рассмотреть здешних огнестрельных уродцев — вроде Веблея или Дрейзе...

Действие одинадцтое (интерлюдия)

Январь 1911 года. Москва

В Москве правила бал беспримерная по своей суровости зима 1910-1911 годов. Уже отшумели яркие и веселые праздничные дни, поэтому ранняя морозная темнота за окном была особенно мрачной. В доме было хорошо натоплено, но казалось, что мрак за окном несет в комнату зябкий холод. Женщина не могла оторвать взгляда от причудливых отблесков пламени свечи, что так завораживающе плясали по ледяным узорам на окне. Она была красива, даже не просто красива...

О, она была восхитительна!...

Пепельные волосы, глаза с поволокой, кошачья, ленивая грация...

Натали поежилась и поплотнее закуталась в накинутую на плечи шаль — холод, ледяной холод пронизывал ее насквозь. Ведь казалось, вот ее счастье — тут в ее руках. Их сын, богатство, титул... И вот она одна с детьми в Москве, а он блистает в Орле. Недоброжелатели не преминули донести все подробности его похождений. Ну что же, эта игра ей знакома. Еще в детстве Натали усвоила свой урок — не важно как — топая ли сердито ножкою, очаровательно ли улыбалась до ямочек на обеих щечках, морща ли вздернутый носик, готовясь громко заплакать, но желаемого она добивалась ВСЕГДА.

О нет, она не будет ничего требовать и просить...

Слова ровными строчками ложились на лист бумаги.

Письмо ему...

'Дорогой Миша, мне было очень грустно читать твое письмо и я хочу немного на него ответить.

Напрасно ты на все, что я тебе говорю, смотришь как на укоры. Я часто говорю тебе правду или по крайней мере то, что я действительно чувствую. Последний раз, в моторе, ты меня спросил, во имя чего я порчу наши отношения, на что я тебе скажу, что может быть я выбрала не тот путь (но другого у меня нет). Но вместе с тем то, за что я борюсь, для меня слишком свято и дорого, чтоб я могла равнодушно смотреть, как гибнет наша жизнь и любовь и как ты создал себе свою собственную, отдельную жизнь и отдельные интересы. Вспомни, еще в прошлом году, чуть ли не с первых дней как мы сошлись, ты уже начал скрывать и обманывать меня, теперь фотографии, которые ты передал для Соколова, служили для меня отличными иллюстрациями к твой жизни и к тому, как ты веселишься с дамами в Орле.

Ты все забываешь, что жизнь проходит и с ней молодость и пылкая любовь и первые два или еще не знаю сколько лет ты заставляешь меня жить отдельно от себя и мириться с тем, и равнодушно смотреть, как сам ты живешь отдельной полной жизнью и как приносишь в жертву неизвестно чему всю нашу любовь, все, чем я жила все эти последние годы и в Гатчине и здесь. Ведь ты себе устроил в Орле такую же жизнь, как и в Гатчине, те же скачки, пикники, охота, только все это с другими женщинами, а я должна сидеть здесь, слышать об этом со всех сторон, и ты еще требуешь, чтоб я никогда не протестовала и мирилась бы как с неизбежным. Ты пишешь, что во всем, что с нами случается, я виню тебя, но в этом ты все-таки не прав. Я всегда сумею разобраться в этом и знаю, что от многого, многого ты мог бы избавить меня, но по бесхарактерности и лени тебе не хочется, и виню тебя только в том, что действительно зависело от тебя. Ты захотел избавить меня от лишнего огорчения. Ведь действительно смешно, стоит только кому-нибудь сделать мне больно, как ты сейчас же этого человека приближаешь к себе и награждаешь. Неужели ты думаешь, что этого не учитывают!

Ах, не укоряю тебя, неправильно ты думаешь, но все-таки еще пробую бороться за то, что считаю для себя жизнью и правдой, но уже многое ты убил в моей душе и на многое меня перестало к жизни привязывать.

Не думай так, что я сержусь на тебя за письмо, ведь я и в прошлом году много таких получала и знаю им цену....

Теперь целую тебя крепко и жду послезавтра. Не сердись также на письмо, а ведь пишу все, что думаю и чувствую.

Наташа.'

Действие двенадцатое (Виктор)

— Итак, основным пистолетом у тебя будет 'Парабеллум' под калибр 9x19мм. А я возьму большой 'Кольт' образца 1905, -покупатель указал подбородком на заботливо отложенные приказчиком коробки с пистолетами. — Осталось только еще выбрать пару карманных пистолетиков — так сказать "последнего шанса".

— Пистолет или револьвер? — Виктор резко повернулся к своему спутнику.

— Что?

— Денисыч, что ты хочешь в качестве запасного оружия — пистолет или револьвер?

Покупатель названый Денисычем, несколько сбитый с толку неожиданным вопросом, на секунду задумался и неуверенно спросил: — А что ты посоветуешь?

— Принеси-ка нам братец... — Виктор неопределённо покрутил пальцем в воздухе. — А вынеси нам, пожалуй, несколько "Велодогов" для начала!

— Странное название "Вельдог" — Денисыч проводил взглядом спешившего за товаром приказчика. Было видно, что приказчик окончательно уверился в респектабельности, а главное кредитоспособности странных покупателей, и теперь спешит выполнить каждый их каприз.

— Не "Вельдог", а "Велодог", — Поправил Виктор. — От слов "Velocipede" и "Dog" — это карманный револьвер для защиты велосипедистов от нападений собак (отсюда и название). Собаки просто безумели от вида этих новомодных машин. Первым велосипедистам приходилось не сладко.

Проблема была на столько серьёзной, что в конце 19 века появился целый класс карманных револьверов, объединённых общим названием "Велодог". И хотя такое оружие изначально предназначалось только для защиты велосипедистов от собак, но со временем стали использоваться как компактное оружие самообороны.

Почти сразу это оружие стало пользоваться огромной популярностью, оно копировалось множеством оружейных фирм по всей Европе, так как имело наилучшее в то время сочетание компактности и приемлемой стоимости. Вот посмотри, — Виктор взял принесённый приказчиком револьвер в руки.

— Хороший размерчик, правда? А кроме того, достоинством "велодогов", я считаю обтекаемую форму, за счёт чего револьвер должен был беспрепятственно извлекался из кармана жилетки или брюк. К тому же, как видишь спусковой крючок был как правило складными. Но главное достоинство, это присущая всем револьверам постоянная боеготовность, и при этом безопасность в обращении и ношении заряженного оружия.

— Хорошо, тогда я наверно возьму "велодог" вторым оружием? — Денисыч неуверенно вертел в руках маленький револьверчик.

— Не спеши, я пока рассказал только о его плюсах, а есть еще и минусы — куда же без них. Вот возьмём складной спусковой крючок. Представь, у тебя из рук выбили основное оружие, ну или оно вышло из строя — тебе надо в доли секунды вытащить запасное и сразу же выстрелить. А ты будешь дрожащими руками пытаться разложить микроскопическую фиговину. К тому же, ты еще не видел в каких кобурах эти револьверы предлагается носить!

— Уважаемый покажите моему другу кобуру для "вельдога" — Обратился к приказчику Виктор.

— Вот смотри...

...так и вижу, как ты дрожащими руками достаёшь из кармана такую "партмонэтку". — Виктор веселился вовсю. — Вытаскиваешь револьвер и раскрываешь спусковой крючок. Боюсь твой противник помрёт от старости ожидая твоего выстрела... Если до этого не помрёт от смеха!

— Слушай, завязывай издеваться! — разозлился Денисыч. — Можешь — посоветуй нормально. А насмехаться не надо! Сам же говорил, что "велодоги" были популярны.

— Ладно, прости — увлёкся, — примирительно сказал Виктор. — Решать тебе. Я только пытаюсь рассказать о плюсах и минусах. Я лично, серьёзным оружием эти малокалиберные револьверы не считаю, так как могли гарантированно остановить противника только при попадании в голову. И главным минусом, я полагаю, используемый малокалиберный патрон центрального воспламенения, снаряжённый бездымным порохом и оболочечной пулей — "5,75 мм Велодог".

Правда, револьверы этого типа могли также выпускаться под более крупный патрон "6 мм Франсез" кругового воспламенения с безоболочечной пулей, но все равно эти патрончики совсем маломощные. И хотя такие патроны имели длинные гильзы (что и обусловило характерный внешний признак "Велодогов" — удлинённый барабан) мощность была совершенно недостаточной.

— Остаются пистолеты?

— Ну нет, почему? Маленьких револьверов и не считая "Вельдогов" целая куча:

— Их в каталоге буквально сотни. Но я и правда, предпочёл бы пистолет.

— Посмотрим, что и них есть из карманных пистолетов, — Виктор перелистнул каталог.

— Ну конечно, знаменитый карманный пистолет Браунинга обр.1906 г. под специально разработанный 6,35-мм патрон. Отличный пистолет — плоская, крайне 'зализанная' форма, достаточно мощный патрон, хорошая надёжность. Знаменитый "дамский браунинг". Вообще, популярность маленького 'Браунинга' в России оказалась столь велика, что в разговорной речи слово 'маленький браунинг' надолго стало названием любого маленького автоматического пистолета. Что интересно, обрати внимание — на пистолете отсутствуют выступающие прицельные приспособления.

— Точно... — Денисыч удивлённо разглядывал принесённый приказчиком маленький пистолетик.

— Я считаю очень правильно! В ситуации когда может пригодиться такая малютка (и особенно на тех расстояниях, когда он может пригодится), большие прицельные приспособления могут только мешать!, — Виктор взял в руки пистолетик и выщелкнул "нагрузчик" обойму.

— Прямо как у "Макарова..." — .Денисыч поспешно оборвал последнее слово.

— Смотри, а тут есть похожий "Кольт" — Денисыч поспешно перевел разговор на другую тему, указав на пистолет в каталоге очень похожий на маленький "Браунинг"

— Не просто "похожий", а тот же пистолет Браунинга просто сделан на фабрике "Кольта" — укоризненно смотря на своего спутника, Виктор взял пистолеты и положил рядом.

Это, по сути, те же пистолет — просто Браунинг работал и на американский "Кольт", и на бельгийскую Национальную фабрику военного оружия в Герсталь-Льеже.

— Я, пожалуй, возьму бельгийский Браунинг за 24 рубля, — обратился Виктор к приказчику.

— А я тогда возьму "Кольт" за 35 рублей — выбрал Денисыч. Он бережно открыл маленькую бумажную коробку (точно по размеру пистолетика). Выложил "щёточку для чистки" и развернул английскую инструкцию.

— "Партмонэтку" вместо кобуры не возьмёшь? — Виктор хитро посмотрел на Денисыча. Смотри какая красота! Ты подумай...

— А что, нормальных кобур еще не придумали?

— Ну почему не придумали? Милейший покажите нам кожаную кобуру для маленького "браунинга" — попросил Виктор у приказчика.

— Вот смотри. Ничего не напоминает?

— А патроны тут не очень слабые? — обеспокоенно вспомнил Денисыч разгромные высказывания Виктора о "вельдогах"

— Голубчик, подай-ка мне патрон от "браунинг" 1906 модели, и от большого 'Маузера' и еще какой нибудь — обратился покупатель, названый товарищем Виктором, к приказчику.

— Вот смотри. Самый маленький это наш ".25 AUTO" или 6,35мм от маленького браунинга. Конечно по сравнению с маузеровским, или патроном от нагана — он не смотрится. Но уверяю тебя, как патрон для "пистолета последнего шанса "он работает отлично!

Итак, с пистолетами похоже разобрались, удовлетворённо констатировал Виктор. — Поехали дальше...