| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот немцы порой и говорили себе "Это наши командиры виноваты" — и давали деру с позиций. Если было куда. Или выбрасывали белые флаги. В общем — начинали поступать мудро, особенно по мере распространения слухов о русских колотушках. Мы, правда, этот момент совершенно не продумали и в первое время гвоздили немецкие позиции по разработанному плану. И только когда то с одного направления, то с другого стали приходить сообщения что "фрицы сдались", или "фрицы оставили позиции" — командование начало смекать — "ага ... а не предлагать ли немцам сначала сдаться ?". И такие предложения пошли, правда, не всегда — порой по парламентерам начинали стрелять, ну тогда уж последующие крики "Мы передумали !!!" не влияли ни на что — вырезали всех подчистую. Но сдачи — чем дальше, тем больше — шли, и зачастую сдавались как раз немецкие подразделения, особенно если это были тыловики, да еще если кто-то из них уже побывал в нашем плену или поговорил с побывавшим — получалось, что плен — дело привычное и не страшное ... вот немецкие союзнички предпочитали давать деру, если только ОУНовцы — те тоже могли сдаваться, особенно из тех, кто привез сюда и свою семью — на ПМЖ. Тут уж шли сказки в стиле "Меня заставили", "Меня обманули" — самые-то отпетые все-таки не сдавались, да и из этих еще неизвестно кто чего натворил. Так что пока они попадали под арест "до выяснения".
В общем, машинка получилась хорошая. Жаль только, что не поспели кумулятивные 160мм выстрелы — вообще-то они были, но для авиационных реактивных снарядов — мы уже давно все малоскоростные снаряды делали универсальными — 60 миллиметров, 82, 120, а вот теперь и 160, 240 — боевая часть могла применяться и для гладкоствольных орудий на БМП, и для минометов, и для реактивных снарядов, и гранатометных выстрелов, и СПГ — менялась только хвостовая часть, которая навинчивалась в зависимости от задач. Ну и для выстрелов из малоскоростных орудий дополнительно к хвостовику применялись короткие гильзы, так как требовалась обтюрация, чтобы пороховые газы не проникали в боевое отделение через зазоры между деталями затвора. Так вот — в кумулятивных выстрелах калибра 160 миллиметров было недостаточно прочное крепление этой сложной начинки, и если при выстрелах реактивными снарядами все было нормально, то при выстреле из пушки там все съезжало — начальная скорость была уже не 70, а 240 метров в секунду — вот кумулятивная требуха и не выдерживала нагрузок — воронка сдвигалась, проводки от пьезоэлектрического взрывателя рвались — мы с подобным уже сталкивались на выстрелах 120 миллиметров, так что опыт исследования был — палили выстрелами без взрывчатки вдоль длинного сарая, заполненного сырым торфом — и потом выискивали снаряд и смотрели — что там с ним произошло сразу после выстрела.
Да и бронированность надо было бы повысить, а то если в городе, да под прикрытием танков и автоматчиков еще куда ни шло, то на поле, с его открытыми пространствами — подобьют только так. Но тут уже были проблемы. В принципе, можно было бы ставить орудие в башню наших танков — место бы нашлось, мы все делали немного навырост. И боекомплект выстрелов в десять, может — двадцать. Но сами выстрелы были тяжелыми — сорок килограммов — и ворочать такой груз в стесненном пространстве было бы сложно. Сейчас-то мы поставили орудия в бронетехнику на базе БМП — башня, понятное дело, была побольше, но погон был тот же самый, да еще унифицированный по размеру с танковым, разве что полегче — мы делали все погоны на одном и том же оборудовании, и в теории башню от танка можно было ставить на БМП и наоборот. А объем десантного отделения был заполнен боекомплектом в шестьдесят выстрелов и, самое главное — заряжающим механизмом — вот эту-то механику в танке пихать было особо уже некуда, а без заряжающего тоже не обойтись — если подачу снаряда делала механика, то снаряжение гильзы пороховым зарядом пока приходилось делать вручную — могли ведь стрелять разными зарядами. Правда, по результатам испытаний боем выяснилось, что почти всегда стреляли одним и тем же зарядом, так что от заряжающего по идее можно и отказаться. Ну или возложить эту работу на командира или наводчика — предполагалось, что эти машины будут использоваться под прикрытием другой техники, для подавления огневых точек, где интенсивность боя будет меньше.
Впрочем, сейчас заряжающий следил и за работой механизма — мы вроде бы избавились от явных косяков — за последний год опытные механизмы провели несколько десятков тысяч заряжаний, так что все что клинило мы изменили, все что изнашивалось — упрочнили, а все что ломалось — усилили, но в боевой обстановке могло вылезти что угодно — вот отдельный человек и следил за работой механизмов. В общем, забронировать пока не удастся, но работу продолжим, хотя практика боев показала, что надо применять пневматическую систему, так как гидравлическая менее надежна и более опасна своими жидкостями — пробьет кумулятивная струя или даже бронебойный патрон из ПТР какой-нибудь шланг — и пошла горячая гидравлическая жидкость струячить по всему внутреннему объему, а пневматика малость пообъемнее. Правда, конструктора пока использовали готовые системы, взятые из промышленности — компрессорную систему пневматики — от дорожно-строительной техники для работы тех же отбойных молотков — с них, кстати, были взяты пневмодвигатели, а гидравлические системы были почти полностью взяты с экскаваторов — так что резерв по уменьшению габаритов механизмов был, хотя их и придется делать специализированными под бронетехнику, как минимум частично.
ГЛАВА 3.
Но это ничего, отладим и переделаем. Тем более что кумулятивные снаряды мы все-таки применили, но со штурмовиков. А еще новинку — напалм. Нас достали "арсенальцы", что засели в северной части завода "Арсенал" и в Доме Красной Армии и Флота — напомню — это трехэтажное строение, очень длинное — оно так и просилось, чтобы вдоль него прошлись штурмовкой. Так и вышло — сначала по нему прошли штурмовики и своими кумулятивами вскрыли крышу и перекрытия верхних этажей, а следом прошли штурмовики с реактивными снарядами, начиненными напалмом. Горело жарко. Да еще я при просмотре отснятой кинопленки невовремя вспомнил про группу "Napalm Death" и упомянул это название мимоходом, даже попытался что-то пролаять в их стиле, но быстро заткнулся под непонимающими взглядами, хотя так и подмывало произнести фразу из "Назад в будущее" — "А вашим детишкам это понравится". Как бы то ни было, это название так и приклеилось к новым снарядам, отчего потом западные историки всех убеждали, что Советы опять все украли у Запада. Да и хорошо — вылез, подставился — наш "клиент" — мы на этом потом подлавливали таких недоброжелателей пачками — раньше найдешь — меньше навредит, а "собака лает — ветер носит", потом сам же и будет опровергать свои "гнустные пасквили" (tm). Так что этот Дом выгорел дотла, и мне его было как-то даже не жалко — со своими фасадами в стиле какого-то классицизма, да еще с фальшивыми колоннами оно было настолько невзрачным и безликим, что пусть уж сгорит — за него мы нашу кровь точно проливать не будем. Впрочем, как и за остальные дома, хотя некоторые из них перед тем, как нанести им разрушения, мы пытались фотографировать — покажем архитекторам, чтобы сделали также.
А горело и рушилось в Киеве много чего. Помню, как пятого сентября я прибыл в город, чтобы посмотреть что там творится и как вообще с обстановкой — доклады докладами, а посмотреть глазами всегда нелишне — сразу проникаешься атмосферой действа, а может что в голову придет, пока глаз не замылился, как у непосредственных участников событий — такое бывало не раз. Но в данном случае все шло относительно неплохо — медленно, но в целом тенденция пока устраивала, учитывая то, что мы вообще тут не собирались воевать. В любом случае — пока тут справлялись своими силами, а то я уж подумывал было перекидывать сюда спецчасти, натасканные на городские бои — но нет, можно было пока оставить все как есть, а спецов все-таки задействовать на других направлениях, не меняя планов, которые, правда, были сверстаны еще в середине августа, когда о прорывах к Полтаве и Киеву даже мыслей не было. Поэтому-то, оставив уже запущенные процессы двигаться по своим рельсам, на южном фланге приходилось все верстать на живую нитку.
Так вот, возвращаясь к теме огня — в этот визит мне особо запомнился ночной бой. Наши штурмовали очередной дом, и все эти сполохи огня в ночи, нитки трассеров — очень все это мне навеяло мысли о борьбе с чудовищами, про которых любили рассказывать наши сказки. В последних сумерках дом, из которого отстреливались фашисты, был похож на изрыгающего огонь дракона — яркие вспышки пулеметных выстрелов, пунктиры трассеров, вырывающееся из окон пламя пожаров — дракон стремился уничтожить вокруг все живое. Да и сама темная громада дома, выделяющаяся на фоне быстро темнеющего неба — она кажется огромным чудовищем, и неровное мерцающее освещение его стен сполохами, пробегающие по стенам тени от элементов декора — лишь придает ощущение движущейся драконьей чешуи. Ну, русские витязи с древних времен были привычны к уничтожению летающих тварей, изрыгающих огонь, и современные богатыри ничем не уступали своим славным пращурам — те вполне могли гордиться своими потомками. Дракон временно ослеплялся стрельбой по его глазам-окнам, стрельбой по крышам его заставляли прятать жала стволов — и под этим стальным прикрытием к его ногам проскакивали трудолюбивые и опасные муравьи.
Я даже немного поучаствовал в том бое — меня поставили в качестве стрелка прикрытия залповой стрельбы из гранатометов — это когда засекали огневую точку, расставляли стрелков и по сигналу те высовывались и начинали садить — как по уничтожаемой точке так и по тем, которые могли бы открыть огонь по гранатометчикам. А те, собранные в максимально укрытом месте, через пять секунд после открытия массированного огня выходили на позицию, откуда открывалась директриса стрельбы — и садили по стенам и окну огневой точки — одна-две реактивные гранаты влетали в окно и взрывались внутри помещения, а еще одна-две попадали в стены — все-таки разброс и неточности прицеливания не гарантировали попаданий — но и они, пробивая своими кумулятивными струями стены здания, врывались внутрь, пронизывали тела немцев, отламывали куски стен и били ими тех, кому не досталось металла и ударной волны. После такого залпа точка на время замолкала. Пять-шесть подавленных точек — и гарнизон дома как минимум половинился — не могут же немцы размещать в каждом доме по роте. Вот в очередном таком огневом налете я и высадил два рожка — вспомнил молодость двухлетней давности. Ух. Я бы еще пострелял, но сопровождающие начали меня тянуть в тыл — "Товарищ "Иванов", сейчас немцы устроят минометный налет — пойдемте". Заботятся.
Впрочем, основное время боя уходило не на саму стрельбу, а на перемещения — командиры старались так расставить бойцов, чтобы стрельба шла с максимально возможного количества направлений — ведь чем с большего количества направлений будет идти стрельба по фрицу — тем быстрее он умрет. Да и чем ближе подберешься к немцу — тем точнее в него выстрелишь, тем быстрее он умрет. Поэтому бойцы старались максимально сблизиться с врагом — все из-за гадского рассеивания пуль и ошибок прицеливания — садишь-садишь на триста-четыреста метров, а из сотни попадает хорошо если одна — фриц-то почти полностью прикрыт стенами, это не по наступающему в поле стрелять, где можно надеяться уже на десять процентов попаданий. Так что на дистанциях в сотню и более метров обычно работали только снайпера и гранатометчики — первые брали точностью, вторые — осколками. А остальные на таких дистанциях работали только на подавление, когда надо прикрыть штурмовые группы — они-то и подбирались к зверю, чтобы надежно его добыть — гранатами, пулей, штыком, саперной лопаткой, ножом, кулаком — охотничьих средств хватало. Для этого-то и пробирались группы из двух-пяти бойцов по канавам, за заборами, а то и через подземные ходы, канализацию, пробивали стены, крыши — и крались, ползли, поднимались и спускались. И только потом, расставив бойцов, начинался непосредственно штурм.
Но и после его завершения требовалось обеспечить оборону, поэтому после захвата здания группы выносили огневые точки — пулемет или просто два-три стрелка — вбок, в стороны, вперед — чтобы перекрыть как можно больше директрис на подходах к зданию — и тогда фрицу будет негде спрятаться — он думает, что удачно спрятался за тумбой, а его — бац! — и убили сбоку. Ну а занять средние и верхние этажи — это святое, и не только для обзора и стрельбы на дальние дистанции, но и при стрельбе на ближних подступах, особенно — на них — чем выше сидишь, тем мельче становятся укрытия перед тобой, тем сложнее фрицу спрятаться за ними, а уж стрелять — и подавно — чтобы выстрелить вверх, ему придется открывать тело почти по грудь, тогда как тебе, чтобы стрелять вниз — только часть головы. Тут главное сечь, чтобы тебя самого не подстрелили издали — все-таки, чтобы стрелять вниз, приходится высовываться из-за парапетов и подоконников. "Следи за собой, будь осторожен" — эти слова Цоевской песни, что мы тут запустили в начале сорок третьего, были лейтмотивом всех действий бойцов и командиров. Впрочем, эти же факторы работали и против нас, но те сотня часов обучения городским боям давали о себе знать — бойцы в основном четко секли, откуда по ним будут стрелять — "Вон то чердачное окно далековато, достанет только снайпер или если пулеметом, надо беречься, но в принципе неопасно, а вот тот балкончик — его надо будет подавить, когда будем перебегать открытое пространство — может, там никого и не будет, но надо подстраховаться". Фрицы так тоже порой действовали, но далеко не все, далеко.
К середине сентября мы освободили только северную половину города, да и то там еще оставались кварталы, занятые немцами. А в южной — наоборот — наши вклинения находились среди немецкой территории. Сначала не хватало войск, а потом немцы начали подводить подкрепления из кого только можно. Мы не пробились. Помимо занятых кварталов, в наших руках был лес к северо-западу — между Днепром и Ирпенем — по берегам последнего как раз шли укрепления Киевского УРа — эту северную ветку мы и захватили, и начали на ней закрепляться, заодно восстановив дамбу на Ирпене, за счет чего ширина подзаболоченного участка возросла до километра — танкам тут точно не пройти. В итоге мы успели укрепить западный фас протяженностью в сорок километров — от выходящего из Киева Брест-Литовского шоссе до Дымера, так что на западном берегу Днепра в районе Киева у нас в руках оказался клин со сторонами 20 километров по южной стороне и 40 километров по западной, в него, кстати, попал и знаменитый Бабий Яр — немцы и в этой истории проводили расстрелы, но, как я понимаю, гораздо меньше, чем в моей истории — все-таки наши успели вывезти гораздо больше народа. Рядом располагался Сырецкий концлагерь, на левом берегу Днепра — Дарницкий концлагерь. После их освобождения узники устроили нам целую демонстрацию, требуя выдать им оружие — чтобы как-то успокоить людей, мы отобрали более-менее крепких, остальных же стали готовить к эвакуации, но не успели. Хорошо хоть в городе было захвачено много складов с продовольствием, поэтому было чем восстановить людей, многие из которых находились уже на грани смерти, а истощены были все поголовно. Вообще, немцы устроили в Киеве крупный перевалочный пункт, и на этих захваченных складах с продовольствием, боеприпасами, топливом и прочим снаряжением мы и продержались последующие недели после того, как были отрезаны в Киеве.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
