Серебро и сталь

Очередной новостью стало прибытие нескольких неулыбчивых мужчин. Мы сегодня пересеклись, на стрельбище, где я бываю примерно через день. Тренируюсь там, стреляя из всего, вплоть до крупнокалиберных винтовок. Они не стали зубоскалить, как это обычно делают люди, впервые видящие мою манеру стрельбы из пулемета. Лишь посмотрели с интересом, да потом задумчиво разглядывали мишени.

Лабораторный корпус встретил привычным гомоном. С точки зрения обычных людей здесь кипит какая-то нездоровая суета. Причем не во всем корпусе, а лишь на этом этаже, где работают с документами в основном. При проведении опытов не пошутишь и не подурачишься. Там необходима внимательность, благо аппаратура вполне современная. Вручную ничего загружать не нужно, результаты тоже оцифровываются сразу. Только препараты надо готовить самому, смешивая растворы в нужных пропорциях, выдерживая необходимый уровень температуры и стерильности.

Вопреки представлениям из фильмов, современная наука — это отнюдь не "я вчера на досуге прочитал учебники по матану и сопромату". И даже не "вот новая формула, давайте ее синтезируем". В реальности все гораздо зануднее и скучнее. Исследования — это систематический перебор различных вариантов в поисках нестыковок и флюктуаций. Эволюционные скачки достаточно редки, и в остальное время приходится заниматься рутиной. Этим занимаюсь и я, стараясь наработать нужный опыт и навыки. Для правильной интерпретации результатов моих знаний недостаточно, а вот для понимания процесса — вполне. Это позволяет не идти на поклон к куратору, а самому держать руку на пульсе, изнутри зная подоплеку тех или иных решений.

Боксы для работы с опасными средами располагаются в подвале. Здесь специальный пропускной режим, отдельная фильтровентиляционная установка, кварцевые лампы и работать приходится в костюмах биологической защиты. Умникам, пренебрегающим мерами защиты, сначала устраивают выговор, а затем порой и лишают допуска. Оно и правильно, все же не с ящуром или чумкой работаем.

Про судьбу большинства находок мне ничего неизвестно. Не тот профиль, будь я физиком — возможно, знал бы больше. Мне и здесь удается отслеживать только два направления, имеющих непосредственное отношение к экзоскелету. Первое — цефы, из чьих останков удалось выделить их аналог наших стволовых клеток. Теперь размножаем эту культуру, попутно ее изучая и пытаясь к чему-нибудь приспособить. Второе — сам костюм, незаметно отошедший на второй план. Слишком много других направлений, выдающих куда больший практический выход.

В боксе уже трудился один из моих знакомых. Несмотря на свое имя, Джованни попал в Россию еще ребенком, вместе с родителями. Здесь и вырос, а об иностранном происхождении напоминает только имя, фамилия, да темперамент. В пылу спора он активно машет руками, повышает голос и кажется, что еще немного и полезет в драку. Не полезет, и после будет жутко стесняться за вспышку, но это — потом. На самом деле Джованни Бианки и мухи не обидит, хотя задирать этого маленького крепыша решатся немногие. А вот с чувством юмора у него все в порядке. Как там оно произносилось?

— Buongiorno Giovanni. Come va?

— День добрый, Миша. Все еще пытаешься выучить испоганенную латынь?

— А мне казалось, что плебейскую, сиречь народную. Как движется процесс?

— Ищем температурные режимы, а то воспроизводства материала будем ждать до морковкиного загоговения. Кстати, а что это такое?

— Да хрен его..., у Сергеича спроси, это он у нас филолог по первой вышке. Может, попробуем снова с субстратом пошаманить? Кстати, я с основной партией два бутылька оставлял, с метками....

— Открой криостат, посмотри.

Обе емкости для выращивания клеточных культур оказались на месте. Бутылки, изготовленные из специального стекла, заполненные уже начавшим темнеть питательным раствором, лежали на верхней полке. Еще с десяток располагалось на двух других. Еще два криостата, расположенных по соседству, были заполнены едва ли наполовину. Здесь исследуется влияние различных условий, реальное воспроизводство культуры — дальше, в биореакторах. Там уже действуют спецпропуска, особый контрольный режим и прочее и прочее. Соваться в это нет никакого желания, и так уже подписок как блох на дворняге.

Поместив бутылек на инвертированный микроскоп, я начал рассматривать образцы на предмет изменений. Первая культура заметных изменений не показала. Вторая... в месте контакта культуры с одной из проб, взятых с нанокостюма, проявилась какая-то аномалия. То ли клетки мутировали, то ли на этом месте нарос дополнительный слой материала..., узнаю позднее. Частенько прорывы случаются именно из такого баловства, когда основным движущим мотивом является вопрос "а что если...?". К сожалению, и процент неудач при этом крайне велик, но мне повезло.

Дальнейшие исследования показали, что повезло отнюдь не мне. При определенных условиях отдельные участки некоторых структур костюма выступали в роли подложки, используя культуру цефов в качестве нанофабрикаторов. Проще говоря, появилась возможность наращивать материал, подобно кристаллам в насыщенных растворах. Процесс, конечно, сильно сложнее и даже уже открытое тянет на пяток нобелевок, но принцип тот же. Опускаешь затравку в раствор и ждешь. Дело это небыстрое, но домогаться до моего тела с просьбами взять еще одну пробу..., ну всего одну, чего мне стоит..., уже перестали. Плохо быть незаменимым, хоть убейся — и то не отстанут, пустив на опыты труп. К счастью, теперь это уже в прошлом. Зла я не держу, понимая, что восстанавливаюсь быстрее, чем костюм, но как же это порой раздражало....

Визит оперативников, что с интересом наблюдали за моей стрельбой, имел долгоиграющие последствия. В конце августа меня вызвал к себе куратор, обрадовавший месячной командировкой в Бурятию. Мол, в связи с просьбой смежников из одного силового ведомства решено временно направить на полигон такой-то, с целью проверки навыков и возможностей. Если начистоту, то убедившись в том, что я здесь уже не так уж и нужен, руководство решило упростить себе жизнь. Их можно понять, ведь мое участие в работе лаборатории — само по себе служит весьма сильным раздражающим фактором. По результатам работ пишутся статьи, и начальство встает перед дилеммой. Включить в состав участников нельзя по соображениям секретности, а вычеркивать — несправедливо.

Сборы были недолгими, из вещей только самое необходимое. Да и магазинов здесь нет, все через заказы по каталогам. Прощальную гулянку организовывать не стали, просто немного посидели, запивая тортики и кексики красным полусладким. Остальным завтра работать, а меня теперь алкоголь не берет. Хуже всего то, что и наркотики теперь оказывают только токсическое действие. Морфием и промедолом сейчас можно разве что травануться, благо, некоторые местные анальгетики действуют штатно. Так что, в случае чего анестезию мне будут проводить по Вишневскому.

Транспортом станет военный борт, что позволяет не думать о весе багажа. Костюм пришлось упаковать в специальный кофр, способный выдержать любые дорожные тяготы. Сам я переоделся в полевую форму без знаков различия. Потом, навьючившись рюкзаком в сто двадцать литров и загрузив небольшую самоходную грузовую платформу, направился к аэропорту.

Лететь предстояло на двести четырнадцатом Иле, среднем транспортнике, летающем сюда раз в две недели. Потом пересадка на семьдесят шестой, затем на вертолете. Впору задуматься о собственном самолете, быть может, исполнить одно из мечтаний. Деньги есть, их вполне достаточно для всего. Договаривался я с вполне конкретными высокопоставленными лицами о вполне конкретных вещах. С учетом того, сколько я уже сэкономил государству, даже десятой доли процента этой суммы хватит на безбедную жизнь. Имея на счетах пару сотен миллионов, можно не думать о ценах. А вот о чем помнить стоит — банк государственный.

Наверное, кураторам хотелось бы создать ситуацию, при которой "мой пример — другим наука". Создать имидж успешного человека, сотрудничающего с государством и через это получающего доступ ко многим благам. Аскетом я не был, но большую часть накопившегося за полгода имущества покупать не пришлось. Забавно, но в качестве подарков мне успели вручить даже РШ-12, револьвер калибра "двенадцать и семь". Юмор юмором, но для добивания разных зверушек типа "кабан-секач" он оказался неплох, а вот в людей из такого стрелять несподручно. "Вепрь", переделанный под полностью автоматическую стрельбу, по мнению сторонних людей, на этом фоне смотрелся откровенно бледно. Впечатление было обманчиво, в моем арсенале он — самый убойный в схватках накоротке.

Добраться до пункта назначения оказалось не так уж и просто. Отвык я от долгих путешествий, да и летать до этого приходилось всего пару раз. Непривычно. Пару раз возникли недоразумения с охраной, успешно разрешенные офицером сопровождения. Старлей показывал какие-то документы и проблем больше не возникало. Было в этих бумагах что-то, вызывавшее у военных желание куда-нибудь отойти, по внезапо возникшим делам. Похоже, я чего-то не знаю. Интересно....

Полигон располагался где-то между Бурятией и Забайкальским краем. Территория, размером чуть меньше Москвы со всем ее заМКАДьем, предназначена для общевойсковых учений. Неподалеку от периметра имеется несколько казарм, инженерные и хозяйственные части. В качестве основного транспорта используется железная дорога, есть и аэродром с бетонными и грунтовыми полосами. Автомобильных трасс поблизости нет. Объект режимный, залетные туристы очень быстро оказываются в особом отделе. Во избежание казусов пропуск лучше носить с собой постоянно. Вот так, рассказывая о местных порядках, и вел меня местный Вергилий к очередному кабинету. Проводника придал куратор, уже знавший, что документы придется оформлять с нуля.

Бюрократические заморочки закончились лишь поздним вечером. Оформление допусков, разрешений и приказов о постановке на довольствие и прочем. Даже разрешение на ношение оружия у военных выдается свое и к уже имеющемуся отношения не имеет. Беда была в том, что оформить часть документов задним числом оказалось невозможно. Поэтому то, что у обычного гражданина растягивается на пару лет, в моем случае ужалось в шесть часов. Под конец хотелось просто взять и прикончить того, кто придумал все эти инструкции.

Приписывать меня к какому-либо подразделению не стали, оставив дожидаться прибытия группы. Даже четырехместный офицерский номер выделили отдельный, во избежание возможных проблем. Большую часть оружия пришлось сдать в оружейку, при себе оставил только пару ножей. Заодно посетил местный магазин, докупил лейтенантские знаки различия. Так нужно, для большего соответствия легенде.

Происходи дело в армии НАТОвского образца, мне бы просто дали звание уоррент-офицера, технического специалиста, не имеющего права командовать людьми. У нас же при необходимости на взвод могут поставить даже прапорщика. Мне же просто вручили документы лейтенанта запаса и теперь придется озаботиться изучением необходимого минимума информации. От того, что меня представили как "пиджака", прибывшего для испытания новой техники, необходимость ориентироваться в армейских нюансах не исчезнет. Но, как завещала Скарлет О'Хара из "унесенных ветром", об этом я подумаю завтра.

Утренняя пробежка оказалась весьма познавательной. Переодевшись в полевку, я обратился к одному из местных летех, по поводу маршрута на пятерочку. Километров, разумеется, не баллов. Потом, после пробежки и позднего завтрака, мне захотелось испытать полосу препятствий. Получилось неплохо, особенно для первого раза. Рекорд побить не удалось, однако, судя по табличке с нормативами, уложился на "отлично". После обеда отправился осматривать местное стрельбище. Там оказалось довольно тихо и безлюдно, хотя еще заметны стреляные гильзы. Их соберут в конце дня, потом отправят на переработку с прочим ломом.

Мои оппоненты прибыли на следующие сутки. Группа молодых ребят лет двадцати пяти, с тридцатилетним командиром. Смелые, веселые, готовые горы вручную свернуть и море вычерпать ложкой. Одетые с иголочки, с обвесами крутыми, да оружием специальным. Видя подобную роскошь и понимаешь, почему "кадровые" "специальных" держат за мажоров. Нет, многих и уважают тоже, но не слишком любят. Обидно, когда тяжелую повседневную работу выполняешь ты, а они приезжают исключительно по особым случаям, и закачивают все сами за пару часов. Впрочем, причина моей неприязни была в другом. Ребята оказались слишком похожи на морпехов, а тех мне доводилось видеть только через линзу прицела.

Пересеклись мы рядом с местным штабом. Они шли отмечаться, я — уточнить у местного куратора порядок ведения снайперской стрельбы на дальние дистанции на местном стрельбище. Там и познакомились. Ну а вечером капитан Неверов навестил мою комнату. Поздоровавшись и сев напротив, он сразу перешел к делу:

— Мне сказали, что во время сценариев мы будем использовать боевые патроны. Мне непонятны причины, по которым был отдан этот приказ.

Открыв дверцу гардероба, я показал на костюм:

— Экзоскелет обеспечивает защиту тела от автоматных пуль. Главной задачей для вас станет не перестрелять друг друга. И крайне не рекомендую пытаться вступить в ближний бой, это опасно. Соизмерять усилия довольно сложно, и в лучшем случае результатом станут сломанные кости.

— Зачем это вам?

— Комплекс уже испытывался... в другом месте, однако контрольную аппаратуру пришлось уничтожить. На слово не верят, а взять на себя ответственность за риск никто не решается. Начальство решило проверить выкладки в тепличных условиях, сочтя вашу подготовку подходящей для этого дела. Пожуем-увидим. Надеюсь, вы потом не сильно обидитесь... на то, что произойдет при обкатке сценариев.

— Вы слишком самоуверенны. — С каменным лицом ответил мне Олег Неверов. Я философски пожал плечами.

— Мое дело — предупредить.

Разговор на том и завершился.

Полигон включал в себя разные территории. Пара "поселков", остатки фортификационных укреплений, лес, редколесье, лесостепь. Предполагалось, что первым будут отработаны сценарии поиска в лесу, выхода из под засады и уничтожения разведгруппы противника. После того разговора планы изменились. Поэтому сегодня будет штурм. Ну, как штурм... скорее зачистка здания.

Раньше, лет пятьдесят тому назад, здесь был неплохой колхоз, но со временем население отсюда ушло. Потом местность оформили под полигон, и теперь здесь не только отрабатывают ведение боевых действий, но и тренируют военных строителей. Поэтому здания находятся в приемлемом состоянии, и не собираются обрушиться от неловкого движения. Это хорошо, мой вес в костюме больше ста десяти килограмм.

Школа была типовой, советского проекта. Вытянутое двухэтажное здание, два входа рядом с торцами, один длинный коридор. Противников все же маловато, да и куда привычнее этим ребятам в роли атакующих. Спецназ ведь, они обычно сами выбирают, куда и как бить. Что поделать, по всей видимости, у групп ведомственной охраны нужных допусков нет.

Штурм протекал... своеобразно. Засев в хрущевке, я подкараулил одного из наблюдателей. Выстрел. Желатиновый полимер попал ему в грудину, расплескавшись по бронежилету. Накрученный вместо дульного компенсатора ПМС заглушил вспышку и ослабил звук, не позволив противнику сразу определить место выстрела. Вторым выстрелом удалось подстрелить их снайпера, а затем пришлось переходить в ближний бой. Режим маскировки я не использовал, с имеющимся оружием и в заданных условиях он не даст весомого преимущества.