Серебро и сталь

Пролог

Играя в "Масс Эффект", я порой задавался вопросом, о чем же именно думал командор Шепард, падая с орбиты. Скорее всего, он просто боролся за живучесть, по вдолбленным в учебке алгоритмам. Военные всегда умели ставить нужные рефлексы, их выживаемость напрямую зависит от этого.

Шепард был героем, которому волей сценариста выпало остановить вторжение гигантских роботов-кальмаров. Ему даже смерть оказалась нипочем: тело восстановили, разум — вернули. Моя участь куда незавиднее, хреново быть лабораторной крысой. После проведения опыта их уничтожают, но сейчас и этого не потребуется. Я падаю, и вскоре войду в верхний слой атмосферы. Недолго осталось.

Мимо проплывали обломки. Часть — обычный мусор, переброшенный сюда телепортом, остальное — осколки космических аппаратов. В непроглядной черноте космоса светились мелкие точки звезд. Подо мной открывался чудесный вид на нашу родину, частично прикрытую пеленой облаков.

Детонация и последующий взрыв перегревшегося лазера орбитального базирования отбросил меня не прямо вниз, к Земле, а скорее в сторону Северного Полюса, изменив наклонение орбиты. Сообщенной мне кинетической энергии хватит разве что на один отскок от атмосферы. И даже это не спасет, аббляционной защиты, как у спускаемых аппаратов, на моем скафандре попросту нет.

Вход в плотные слои атмосферы ознаменовался красочным фейерверком. Ничего хорошего в этом не было, я быстро спекся, сначала в переносном, а затем и прямом смысле этого слова. Было горячо, очень больно и сбоил БИУС костюма. Потом наступила тьма.

Сознание возвращалось рывками. Первым пришло понимание, я лежу на спине. Потом — что вокруг холодно. Хруст снега. Слепящая белизна, режущая глаза. Моя кожа была неестественно светлой, но переохлаждение еще не наступило. Отморожений тоже пока нет, но осталось недолго. Чувствительность тела никакая, сознание заторможено. Боли нет, ощущение холода — слабое. Плохо. Очнуться голым зимой, да еще посреди леса — гарантированный приговор. Смерть будет весьма мучительной.

Щурясь, оглядываюсь по сторонам и замечаю костюмчик, выручавший меня уже лет восемь. Осталось только его нацепить и о холоде можно будет забыть. Эта броня не спасовала перед космическим вакуумом, что ей этот морозец?

Забраться в нанокостюм оказалось непросто, одеревеневшие пальцы то и дело соскальзывали с замков. Активация систем заняла минут десять, хотя индикаторы на забрале загорелись практически сразу. Энергия пополнялась крайне медленно, здесь слишком холодно. Скорость восстановления заряда батарей находится в прямой зависимости от температуры, чем выше — тем быстрее. В разумных, понятное дело, пределах.

Система глобального позиционирования выдала невнятный бред. Судя по представленным данным, я нахожусь на крайнем севере, ниже шестидесятой, а чем черт не шутит, и семидесятой широты. Так что, здесь сейчас время около полудня, а вовсе не поздний вечер, как казалось ранее. Солнышко-то над горизонтом низенько, и светит не так уж и ярко. Сам я сейчас пребываю на каком-то маленьком, невысоком плато. Плоская вершина покрыта стелющимся кустарником, низины заполнены хвойными лесами. Южный склон крутой и обрывистый, постепенно становится более пологим. Внизу виднеется блеск небольшой речки, текущей сквозь ущелье.

Проверка радиоэфира показала полное отсутствие привычной спутниковой группировки. Несколько слабых, обрывистых сигналов с геостационарных спутников не в счет. Что-то мелькает на сверхдлинных радиоволнах, но у меня нет подходящей антенны. К сожалению, кабелей, длиной в пару сотен метров и более, сюда не завезли.

Придется ждать ночи и ориентироваться по звездному небу, раз уж недоступен ни ДжиПиэС, ни ГЛОНАСС.... Интересно, уж не во вторую ли половину двадцатого века меня занесло? То, что это не две тысячи сорок седьмой год — понятно сразу, по девственно чистому УКВ радиодиапазону. А значит, мне приготовили новый лабиринт. Суки.

Ярость схлынула очень быстро, оставив после себя лишь опустошение. Вокруг не оказалось даже завалящего камушка или бревнышка, чтобы хоть садануть по чему-нибудь от души. Мне ведь даже умереть нормально не дали, выдернув из безнадежной ситуации относительно целеньким. Понять бы еще, нахрена? Таких как я — двенадцать на дюжину. Возможно, причиной стал наработанный опыт?

Опыта у меня и в самом деле отнюдь не мало. Сначала это был "день сурка", когда мне пришлось отрабатывать прохождение локаций на максимальной сложности. Потом, очнувшись в Манхэттене одетым в костюм, я был вынужден действовать один против всех. Бабочка Бредбери или резиновая лента Андерсона? Скорей уж железобетонный лабиринт, в который постеснялись даже положить кусочек сыра. Точка выхода известна, действия отработаны, но лезть на главную базу цефов мне очень не хотелось, однако, пришлось. Других вариантов закончить эту историю попросту не нашлось, а людей было жалко. Вирус цефов не делал разницы между взрослыми и детьми, а их дроны перерабатывали на биомассу абсолютно всё.

Забавно, но еще полгода тому назад мне казалось, что удалось вырваться на свободу. Свалить в Сибирь, построить небольшой домик подальше от людей. Это и в самом деле получилось, только счастье продолжалось недолго. Крысу взяли за шкирку, и сунули в новый лабиринт. Сыра в нем не оказалось, а финал был весьма печален. Эта рубка хвоста по частям мне уже надоела изрядно, но надежду всегда убивают последней, очень уж эта дама живуча и приставуча. Самоубийство — крайне радикальный и действительно, последний довод. Оно для меня неприемлемо, даже в нынешней ситуации.

Обследование территории по расходящейся спирали дало определенную пищу для размышлений. Последний снегопад был не меньше недели тому назад, корка довольно толстая и проламывается с заметным трудом. Снежный наст нетронут, отсутствуют даже следы птиц и животных. Меня перекинули прямо сюда... и, похоже, не только меня. Под снегом обнаружились ошметки щупалец альфа-цефа и останки контейнеров с оружием. Следов воздействия высоких температур на них не оказалось, что было достаточно странно. Как бы то ни было, из обломков даже удалось собрать две гауссовки и один микроволновый излучатель. Модульная конструкция, стандартизация и все дела, самым сложным оказалось синхронизировать катушки и набрать рабочие батареи.

Гаусс-винтовки и "Майк", вернее "MIKE" — оружие весьма специфическое и не слишком гуманное. Последний, собственно, одно из самых садистских средств убийства ближнего своего. Воздействие направленного микроволнового излучателя вызывает сильные ожоги, вплоть до четвертой степени. Смерть от болевого шока при этом — обычное дело, а живые порой завидуют мертвым. Однако в условиях тотальной войны всех против всех выбирать не приходится, работаешь тем, что попадется под руку. Еще им неплохо разогревать консервы, надо только заранее выложить их на тарелку. Надо ли говорить, что все это оружие не годится для охоты? Видимо, карма такая, добывать зверя придется голыми руками.

Сканирование эфира ушло в фон, периодически напоминая о себе значком, мерцающим на периферии зрения. Лишь через пару часов мне повезло зафиксировать переговоры самолета с диспетчером. Новостей собственно три: я на Земле, в России и здесь пятое декабря две тысячи сорок третьего года. Двигаться придется на юг, к Байкало-Амурской магистрали и Транссибу. Зная масштабы Сибири, рискну предположить, что впереди десятки километров пути. Хакасия ли это, ХМАО, Якутия или Магадан, людей здесь по определению не может быть много. Придется искать рельсы.

Перед тем, как двинуться дальше, я старательно собрал все обломки и останки цефа. Тащить их с собой было неразумно. Пришлось постараться, молодецкими ударами ломая стволы деревьев. Без топора собрать из них сруб было нереально, пришлось ваять снежный курган, армированный деревом и обрывками металлического листа. Спустя двенадцать часов мне наконец удалось закончить задуманное. Двенадцать часов каторжного труда, после которого хотелось никогда больше не заниматься подобной работой.

Двигаться по тайге оказалось на удивление легко. Настолько, что унять злость и начать обращать внимание на окружающую обстановку получилось отнюдь не сразу. Так, пребывая в крайне скверном расположении духа, я наткнулся на волчью стаю. Правильнее было бы сказать, что они на меня наткнулись, но вот по результатам.... Костюм держит крупнокалиберные пули, что ему волчьи клыки? Бить кулаками приходилось редко, все больше раздавать пинки подставившимся серым. Обескураженная и потерявшая больше половины своего состава, стая предпочла слинять.

Настало время подводить итоги. Большая часть шкур оказалась необратимо испорчена отломками костей, но зато хоть удалось отвести душу по полной. Прикинув затраты на снятие шкур, мездрение и прочие процедуры, понимаю, что оно того не стоит. Нет у меня сейчас необходимости заниматься этим делом. На морозе все быстро замерзнет, для нормальной выделки требуется теплое помещение. Мясо хоть и годится в пищу, однако необходимости в нем попросту нет. Да и добыть другую пищу не так уж и сложно, БИУС подсвечивает отнюдь не только человеческие следы.

Триста километров за десять суток, пройденные по гористо-лесистой местности, иссеченной множеством речек — неплохой результат. Причем эти триста — по прямой, реальный путь был гораздо более извилистым. Не будь у меня компаса — заблудился бы в первый же день. Впрочем, без нанокостюма здесь вообще нереально выжить. Слишком суровые условия, усугубляемые отсутствием необходимого имущества и информации.

На охотничью заимку я наткнулся уже ночью. Повезло, что не прошел мимо неказистого сруба, поставленного недалеко от речки. Небольшой, неказистый домик оказался изрядно заметен снегом. Низкая дверца, влезать в которую пришлось изрядно согнувшись, чуть ли не на карачках. Убранство было небогатым: пара полок, стол, лавка да кровать напротив и небольшая печь в уголке. Небольшой запас дров с растопкой, по всей видимости, предназначен для застигнутых ненастьем туристов. Им давненько не пользовались, слишком уж здесь толстый слой пыли вокруг. С лета, наверное, никто не убирался.

Обыск длился недолго, имущества оказалось раз-два, и обчелся. Особо порадовали соль, сахар и чай в жестяных коробах. Питаться зайцами, белками и барсуками, с десертом из орешков — удовольствие сильно ниже среднего. Мерзлые ягоды, конечно, вкус улучшали, но отсутствие соли, лука и перца компенсировать не могли.

Обрывки распечаток газеты полугодичной давности, лежащих с растопкой, пожелтели и покоробились. Краска облупилась, листы слиплись между собой. Добыча информации напоминала работу с археологическим образцом, приходилось быть очень осторожным. Выяснить удалось немногое, разрозненные обрывки не складывались в единую картину. Сама газета была местного издания, родом из Норильска. Меня, оказывается, закинули в красноярский край, хотя по климату больше похоже на новосибирскую область, или Бурятию. Россия по-прежнему едина и неделима, во главе — президент. Европа уже четвертый год в огне гражданских войн. Что еще?

Неоднократно повторялось словосочетание Туманный Флот. Понять бы еще, что это такое? Судя по контексту, эти ребята топят все, что плавает. А что пришвартовано — отдирают от причальной стенки и тоже топят. Звучит похоже на старого доброго Жюля нашего Верна, с его индийским раджой — капитаном подводного корабля. Интересно, этих чем обидели и откуда технологии подобного уровня? Неужто и здесь не обошлось без пришельцев? Вопросы множились, но взять новую информацию было неоткуда.

Определившись с местоположением, я предположил, что разумнее всего двинуться на запад. Выйдя к Енисею, можно будет спуститься по течению. Города здесь выстроены вдоль рек, и рядом с местами разработки полезных ископаемых. Старые добрые рассказы Фенимора Купера и его современников плохого не подскажут, те писатели неплохо разбирались в выживании посреди дикой природы.

Глава первая.

Я так и не вышел к Енисею. На первый же день пути после ночевки в охотничьей избушке мне встретились первые ретрансляторы связи. Небольшие, массового изготовления, размещенные на нескольких соседних горных вершинах. Скорее всего, устанавливаемые дистанционно, путем сброса с беспилотного вертолета. Лезть на верхотуру для проверки этих догадок не хотелось, зима все-таки, можно и сорваться. Костюм многое может, но вот системы мягкой посадки создатель не предусмотрел. Прыгать безопасно этажа с восьмого, не выше.

Следующей находкой стали останки упавшего вертолета. Старые, уже вросшие в землю, пролежавшие не один десяток лет. Ми-8, с композитными лопастями, что так и не сгнили, только потрескались на солнце до основания. Горы кончились через десяток километров вдоль очередной речки, перейдя в высокие холмы. Там, осматриваясь на одной из высот, и удалось мне засечь направление на крупное скопление радиоэлектронных шумов. Оставалось лишь выдвинуться на дальнейшую разведку.

Буквально в трех километрах от меня, в устье реки раскинулся небольшой городок. Действующий аэропорт, вышки сотовой связи и ретранслятор радиовещания и создавали весьма заметный фон. Цифровые пакеты пока расшифровать нереально, здесь другие стандарты, но вот само радиочастотное излучение БИУСом костюма определялось на раз-два.

Позиция для наблюдений нашлась достаточно быстро, на одном из деревьев, росших на сопке. Загрубленный камуфляж в "криптекоском" стиле расходовал минимум энергии, отлично скрадывая фигуру. Подобные фишки и отличают реальную жизнь от игры, в которой наличествовала только полная оптическая маскировка.

Ничего поражающего воображение за время наблюдений я так и не увидел. Город как город, только небольшой и относительно новый. Даже небольшая пристань имеется, с парой козловых кранов. Вот чего нет — так это высотных зданий, застройка в основном малоэтажная. Население — тысяч пять, а может и все десять. Над улицами то и дело курсируют квадрокоптеры, и, скорее всего, полно камер. Попытка влезть в город наобум может очень плохо окончиться. Придется действовать иначе, вскрывая самое незащищенное звено системы.

Собеседник у меня появился достаточно быстро, всего через пару часов после очередного этапа рекогносцировки. Турист-одиночка, "легкоход" с небольшим рейдовым рюкзаком, одетый в одежду военного кроя.

Скрутить его оказалось одновременно легко и сложно. Очень просто было подкрасться в режиме невидимости. Сложнее — провести атаку из-за спины, правильно зажав горло. Очень непросто оказалось не убить этого туриста, отчаянно сопротивлявшегося даже после потери сознания.

Турист, скрученный найденной при обыске веревкой и укутанный термоодеялом, лежал на импровизированном гамаке из тента. Ножи и сигнальную ракетницу я предусмотрительно отложил подальше, во избежание неприятностей. Благо, сейчас парень проблем не доставлял, всего лишь пытаясь понять, что же происходит вокруг. Прислушивался, пытался приглядываться, однако безрезультатно — угол обзора невелик, а дергаться бесполезно.

Добиться от парня интересующей меня информации можно было двумя способами. Первый — жесткий допрос, что явно излишне. Это не вражеский тыл, парень лично мне ничего не сделал. Куда красивее извлечь нужную мне информацию безболезненно. Тем более что не так уж много мне и нужно. Только разговор вести следует, формируя своими вопросами у собеседника искаженную картину происходящего. Проще всего исказить правду, заставив его самому додумать несуществующие детали. И какие возможны шаблоны? Пожалуй, амнезия. А вторым слоем что?

Присев рядом, в изголовье, виновато прошу:

— Ты уж прости парень, ситуация так сложилась. Убивать тебя не собираюсь, просто поговорить нужно.

— Глушить и связывать было зачем? — Нервно воскликнул он. Беспокоится? Наверное.

— Очень уж в психушку не хочу. — Продолжил я в том же духе. — Очнулся неделю назад, в голове хоть шаром покати. Документов нет, имени и фамилии не помню, места незнакомые.... Можешь сказать, год хоть какой?

— Сорок седьмой. — После короткого, истеричного смешка, парень дополнил. — Год, в смысле, две тысячи сорок седьмой. Пятница, тринадцатое декабря. Может, сейчас развяжешь?

— Перед уходом. Мне так спокойнее.

— Зима ведь! Как ты выживать собрался в тайге? Напорешься на стаю волков и звиздец настанет.

— Отобьюсь. — Встав, нервно прохаживаюсь, все больше вживаясь в роль. Теперь главное — поддерживать нужное состояние. — От зверья проблем меньше, защититься проще. Не заберут в психушку, так менты затаскают и федералы могут прицепом подтянуться. Мне оно надо — с людьми из органов безопасности связываться?

— Стоп, у нас же полиция..., — перебил меня собеседник, — причем лет сорок уже, ментами их только старшее поколение и называет. Они еще времена до потопа застали, говорят, многое иначе было.

— Какой потоп...? — Этого в моем сценарии не было. Теперь даже играть ничего не нужно, известие вышибло меня из колеи. А вот собеседник почувствовал почву под ногами, став вести себя гораздо увереннее.

— Потепление было, уровень океана на шестьдесят метров поднялся. Хм. — Ненадолго задумавшись, он резко спросил. — Ельцин...?

— Алкаш и мудак. — Вырвалось у меня помимо воли. Парень же совсем освоился.

— О, точно. Ветеран девяностых. Да не волнуйся, долго процедура не продлится, сейчас единая база данных позволяет опознать кого угодно и где угодно. Архивы оцифровали, так что с этим проблем не возникнет, даже если тебе лет девяносто. Хотя ты даже на шестьдесят не тянешь, судя по голосу. А Примакова знаешь?

— Примакова? — Фамилия царапала память, но этого человека я так и не вспомнил, что отнюдь не помешало моему визави.

— Президента, который после Ельцина был. Если бы не он, да премьер тогдашний — Путин, страна могла и не вытянуть.

— А Путин разве премьером был? — Мне он всегда виделся в несколько иной роли. Хотя да, был период, когда Владимир Владимирович перешел на эту должность. Тем временем парень буквально разливался соловьем.

— Так президентом он стал после. Мы тогда чуть в войну с Китаем не ввязались, помирились, правда, потом. Европейцы еще пытались наехать, но обломились крепко. Очень уж им помирать не хотелось. Ситуация тогда была... мда. Тяжкая была ситуация. Города-миллионники переселять пришлось, сельское хозяйство подымать с нуля и промышленность. Сейчас все гуманнее, а тогда очень жестко относились ко всяким... несознательным.

— В тюрьмы сажали? — Усмехнулся я. Парень попытался пожать плечами, но не вышло. Веревки помешали.

— По-разному. Народ понимал, что если не справимся — сожрут. Сейчас все проще: русский знаешь, принимаешь культуру, знаешь историю, считаешь родиной Россию — добро пожаловать. Главное — вести себя нормально, а то быстро вышвырнут обратно. Тебе это явно не грозит, у нас здесь людей не хватает, даже с учетом мигрантов. Те отбудут положенный срок, лет эдак пять, и сваливают куда-нибудь поюжнее.

— Что, из Сибири бегут даже сейчас?

— Народ от чего-то считает, что здесь жизнь не очень. Странные люди... природа отличная, это в тундре сейчас болота сплошные, от оттаявшей мерзлоты. Охота, рыбалка, ягод полно... да и железку наконец протянули, самолеты, опять же, летают. Работы полно, промышленность на подъеме второй десяток лет и конца этому не видно. Гнус, только вот, летом заедает.

— Прямо кисельные берега и молочные реки. — Резко перевожу тему, на более актуальную. Интересно, по электронике он чего расскажет? — Мне бы новости местные послушать, радио не ловит ничего.

Парень удивленно посмотрел вдаль, потом его осенило:

— Так у нас цифровое вещание, лет пятнадцать уже. Да и оно все больше отмирает, проще роутер поставить и через сеть организовать трансляцию. Компьютеры помнишь? Теперь сотовые телефоны позволяют и музыку слушать и фильмы смотреть и в игры играть.

Забавный мобильник. Словно из старой доброй линейки "Самсунгов", размером сто тридцать на семьдесят, толщиной примерно в полтора сантиметра. Весит только многовато, около трехсот грамм. Похоже, рама стальная, прикрыта резиновым противоударным чехлом. И так, что меня может удивить?

— Да и камера у них, как я смотрю, тоже имеется. А вот кнопок....

— Он сенсорный. Реагирует на прикосновение пальца к экрану.

— Забавная штука. Ладно, спасибо за рассказ, пойду я уже. Не дергайся....

Потянув за торчащий конец, развязываю узел. Теперь парень освободится достаточно легко, только времени это займет немало. Впрочем, это не помешало мне при отходе включить оптический камуфляж. Отойдя на безопасное расстояние и затаившись, убеждаюсь, что у туриста все благополучно и подстраховка не требуется. Он уже звонит в соответствующие инстанции. Весь сеанс был заботливо перехвачен и сохранен в памяти костюма. Через десяток-другой таких записей можно будет начать искать совпадения. Рутина из мероприятий РЭБ, благо, шифрование не должно дотягивать до армейских стандартов.

Последующие дни занял марш вверх по течению Енисея. Как назло, по пути встречались лишь небольшие поселки, в которых, пользуясь маскировкой, удалось разжиться тетрадкой, несколькими карандашами и даже почтовым конвертом. Ситуация не располагает к излишней разборчивости, главное сейчас — выйти на связь без лишних засветов.

Написав краткое письмо, я запечатал его в конверт. Потом долго выбирал, что бы приложить в качестве доказательств. Выбор остановил на флешете для гауссовки и коллиматорном прицеле. Завернув все это вместе с письмом в бумагу, запаял в пластик. Теперь необходимо найти почтальона. Пожалуй, капитан будет в самый раз.

Подходящее судно было обнаружено через сутки. Длиной порядка ста сорока метров, ширина — семнадцать, высота борта — около трех метров. Характерные черты речного транспорта: низкая осадка, невысокие борта, дополнительный якорь на корме. Надстройка на корме, небольшая, в два этажа. Экипаж — человек десять-пятнадцать. Две спасательные шлюпки закреплены на слипах.

Существует два основных варианта проникновения на борт судна. Первый — на присосках или магнитах. Второй — с помощью штурмовых лестниц или веревок с крючьями. Такого оборудования у меня как-то не завалялось, поэтому пришлось импровизировать. Сломать небольшую ольху, диаметром в пяток сантиметров, с развилкой у комля. Потом обломал все лишнее. Извращение, конечно, но получившийся крюк мой вес выдерживает. Осталось дождаться сумерек, это недолго.

Судно стояло на якорях, очевидно, накрылись двигатели. Запах горелой смазки ощущался даже с берега. Забраться на судно оказалось несложно. Слега с импровизированным крюком на конце послужила неплохой заменой штурмовой лестницы. Можно было таким макаром проникнуть даже на движущееся, но зачем рисковать? Здоровье не казенное, а на винты может намотать за секунды.

Забраться на борт труда не составило. Выкинув слегу за борт, тихонько забираюсь на крышу надстройки. Распластавшись на ней, я стал внимательно наблюдать за происходящим на борту. Костюм способен усиливать работу органов чувств. Так, в реальности, маршруты патрулей определялись отнюдь не тепловизором, вовсе нет. Я их чуял, как хороший охотничий пес, верхним нюхом. Обостренный слух и зрение не раз выручали в сложных ситуациях. Только цена велика — перенапряжешься, будешь валяться с сенсорной перегрузкой.

Было довольно интересно послушать разговоры экипажа. Быт не меняется, все те же приколы с зарплатой, налогами, инфляцией и пенсией. Не слишком понятно в деталях, но так знакомо. Разговоры об отпуске, бабах, выпивке. Нет, определенно, люди все те же, и вместе с этим — неуловимо другие. Такое сложно описать, отличия в интонациях, терминах и идиомах. Влиться в это общество будет непросто, а инфильтроваться — невозможно. Впрочем, избранный мной путь подразумевает несколько иной подход. Поживем-увидим.

Отставание от графика и прочие мелочи меня интересовало слабо, а вот обещание механика управиться до утра — внимание привлекло. Вычислив "шумовой портрет" капитана, и отслеживая маршруты его передвижений, я прикидывал место для разговора. Пакет в руках, на мне натянута плащ-палатка. Нашлась в развалинах, среди груды всякого старья. Пришлось постараться, отстирывая эту ветхую брезентовую тряпку.

Удачный момент представился лишь спустя пару часов. Вахтенный спустился вниз, на камбуз, наполнить опустевший термос. Теперь у рубки остался только капитан. Мужчина лет сорока задумчиво смолил сигарету у леера, рядом с лестницей. Пожалуй, пора.

Тихо спуститься за его спиной было секундным делом. Оставалось лишь подойти к лееру, протянуть пакет и сказать:

— Вячеслав Игоревич, посылку необходимо передать в местное отделение государственной безопасности. Это важно и срочно.

Интересно, что же чувствовал капитан, когда его окликнули со спины? Сомневаюсь, что это стало приятной неожиданностью. Да, конечности, торчащие из под плащ-палатки похожи на обычную броню. Наиболее выдающиеся детали остались под тканью. Красный визор, рельефные мышцы и весьма примечательный респиратор-противогаз редко кого оставляли равнодушным. Дизайнеры хорошо постарались..., хотя да, тут же чистый функционал. Обнаженные жгуты синтетических мышц, казалось бы, неприкрытые ничем, и изредка перемежающиеся металлическими вставками. Впечатлений от подобного — полные штаны, и зачастую — в самом, что ни на есть, прямом смысле. К счастью, не в этот раз.

Капитан, ошеломленный неожиданной встречей, на автомате вцепился в протянутый ему пакет. Осталось лишь повторить:

— Посылку необходимо передать безопасникам. Сведения дойдут, даже если вы этого не сделаете. Будет потеряно только время, и за это спросят. До встречи.

Думаю, прыжок с высоты в восемь метров со стороны был дольно красив. Возможно, даже удалось войти в воду без плеска. Заодно избавился от ветхой тряпки, сразу же уходя на глубину. Вынырнул я метров через пятьсот, ниже по течению, рядом с берегом. Найдя промоину, выбил в ней полынью и выбрался на крепкий лед. Потом, сделав крюк, вернулся обратно: теперь мне с этим судном по пути. Сомневаюсь, что посылка оказалась выкинута с борта. Куда вероятнее ее вскрытие, с изучением содержимого. Вреда подобное не нанесет.

Составляя письмо, я немало размышлял, чем именно можно зацепить людей, к которым оно попадет. Желательно, не раскрывая лишних карт. Так, чтобы при попадании не в те руки содержимое нанесло минимум вреда. Потому и приложил коллиматор вместе с флешетом. Стрелка из карбида вольфрама, с легирующими добавками редкоземов — весьма примечательная вещь. Коллиматорный прицел — предмет весьма обыденный, пока не приглядишься повнимательнее. Сомневаюсь, что здесь существует эта северокорейская фирма, но даже если и так, беды не будет. Сборка платы и маркировка всех деталей — нестандартная. Пусть думают, благо, вопросы по содержимому возникают при системном анализе.

Набрасывая на бумагу текст обращения, я переписывал его раз восемь. По некоторому размышлению, слова о попадунстве из альтернативной реальности были вычеркнуты, осталась лишь просьба о встрече и порядок ее организации. Причина — сведения особой важности, в доказательство — смотри приложенные вещи. Желательно, показать соответствующим экспертам и так далее. Может и выгорит. Если же нет — придется идти другим путем.

Маршрут судна стал мне известен из разговоров экипажа. Туруханск, местный областной центр, расположен в месте слияния Нижней Тунгуски и Енисея. Туда я сразу и двинулся, направившись вверх по течению реки. До города удалось добраться часов за семь. Несмотря на небольшие размеры населенного пункта, неподалеку виднелся аэропорт. Для лучшего наблюдения за пристанью мне пришлось перебраться на противоположенный берег нижней Тунгуски, притока Енисея. Корабль прибыл спустя полтора часа, теперь осталось лишь дождаться соответствующих сигналов.

Две зеленые ракеты взлетели в условленное время, но лишь через сутки после швартовки корабля. Саму команду особо никуда не тягали, хотя ограничение по сходу на берег было налицо. Связной появился лишь вечером следующего дня. "Любитель подледного лова" решил порыбачить неподалеку от леса, на берегу Тунгуски. Условленные знаки — оранжевый рюкзак и ядовито-бирюзовая туристическкая "пенка" — присутствовали и были хорошо различимы. Последние сомнения развеяла засевшая неподалеку команда поддержки, и висевший на высоте беспилотник.

Удостоверившись в отсутствии поблизости лишних глаз и сняв маскировку, я вышел навстречу. При взгляде на безопасника, мне вспомнилась шутка. Та самая, где "мужики, я медведя поймал". Впрочем, немолодой мужчина неплохо держал лицо. Тем не менее, заговорить он не решился. Первый шаг мне пришлось сделать и в этом смысле тоже:

— Здравствуйте, посылку отправил я. На мне надет симбиотический экзоскелет, предохраняющий от воздействия неблагоприятных внешних факторов.

— Вы хотели встретиться с представителем органов государственной безопасности? — Спросил "рыболов", показывая красные "корочки". Кузнецов Игорь Вячеславович, значит?

— Так и есть. Я из альтернативной реальности, шансы вернуться — минимальны. Меня интересует получение гражданства в особом порядке. Взамен могу предложить несколько образцов армейского хай-тека. Гаусс-винтовка, прицелы, аккумуляторы высокой емкости.

— Значит, вы не из туманного флота?

— О таковом впервые услышал только здесь. У нас уровень моря остался прежним, неопознанных кораблей не появлялось.

Игорь Вячеславович ненадолго задумался, затем сказал:

— Мне необходимо связаться с руководством. Вы поедете с нами или предпочтете здесь подождать?

— Пожалуй, лучше здесь. Если возникнут... осложнения, то мне не составит труда тихонько умереть. Только, как-то не тянет использовать эту возможность без серьезных причин. Однако лабораторной крысой я становиться не собираюсь. Советую, на будущее, это учесть.

— Я передам. — Кивнул он, с серьезным выражением лица.

По правде говоря, это был отчаянный блеф. Но не говорить же мне, что при необходимости все присутствующие были бы перебиты минут за пять-десять. В лучшем случае это прозвучало пустым бахвальством, а то и настоящей угрозой. Силовики подобного очень не любят. Хуже только угрожать побегом, это сразу же включает охотничьи инстинкты и вас переводят в категорию добычи. Мяса, трофея, быть может. Зачем подставляться заранее?

Переговоры продолжились через пару часов. Чтобы не маяться в ожидании, я все это время занимался художественной резьбой по дереву, выводя затейливый орнамент на ольховой палке. Жребий брошен, теперь осталось лишь дождаться ответа.

— Руководство согласилось с вашими требованиями.

— Тогда я схожу за вещами.

— Вы оставили их так близко?

— Это имело смысл при любом развитии ситуации. Как я понимаю, более предметный разговор будет не здесь и с совсем другими людьми?

— Самолет прибудет утром. Приглашаю дождаться этого момента у нас.

— Согласен.

Глава вторая

"Правду говорить легко и приятно" утверждал один всемирно известный персонаж на допросе у римского прокуратора. Любители русской классики знают, куда это его привело. У меня пока все в порядке не в последнюю очередь из-за привычки недоговаривать отдельные моменты и порой — смещать акценты. Пока все идет сносно, за исключением отдельных моментов. Понять ученых можно, но за три дня сцедить около полутора литров крови — это уже за гранью всех приличий. Пусть и с использованием инфузионных растворов, замещающих отобранный объем. Не в последнюю очередь именно из-за этого я старательно саботировал все предложения проведения инструментального анализа. Да и прочие их просьбы временами тоже стал игнорировать.

За все ту же неделю мне пришлось надиктовать немало информации. К счастью, здесь были программы, достаточно корректно переводящие речь в текстовый формат. Последующая редактура была вполне удобной и быстрой, позволяя на данный момент не задумываться об освоении десятипальцевой печати вслепую.

Вступлением стала короткая автобиография. Ничего выдающегося: родился в России, в девяносто четвертом. Рос в Казахстане. Учиться поехал на родину предков по отцовской линии, в Армению. Так получилось, хотя первоначально собирался поступать в Томске или Новосибирске. Окончил бакалавриат, отучился в магистратуре и собирался уже защититься. Не сложилось, в один из вечеров заснул я в ереванской квартире, а открыл глаза в Нью-Йорке. И было бы счастьем, окажись это город моего родного, две тысячи шестнадцатого года. Да пусть хотя бы и будущее, но моего родного мира — тоже неплохой вариант. Однако, характерного дизайна экзоскелет с эмблемой "CryNet Systems" не оставлял пространства для фантазии.

Описывалось все это без эмоций, максимально сухо и коротко. События в Нью-Йорке — так вообще просто расчертил по трехмерной электронной карте, с комментариями относительно того, что и где происходило. Дал короткую выжимку по сторонам конфликта. Описал примерный расклад по технике и оружию, немного прошелся по тактике сторон.

После представления этого доклада руководству, мне передали целый список вопросов. Наибольшее любопытство закономерно вызвали цефы, да и другими сторонами конфликта интересовались немало. По вопросам было заметно, что привлекли спецов из разных областей. В то же время поиск исторических различий и развилок оставили напоследок, а то вообще посчитали малоперспективной темой. Это куда важнее было бы при попадании в прошлое, а здесь... так, разминка для ума.

Держали меня и в курсе хода поисковой экспедиции. Первоначально туда отправили вертолет с десятком оперативников. После подтверждения наличия артефактов, по всей видимости, обследовать местность стали уже всерьез, крупными силами. Находки, опять же, стали рассылать по учреждениям соответствующих направлений. Мне ведь не одну и не две фотографии показали, после того, как один из поисковиков серьезно пострадал при неосторожном обращении с фрагментом огнемета. Трагическое, но вполне закономерное происшествие, показавшее необходимость моих консультаций. Сначала дистанционных, по видеосвязи, а в будущем и... посмотрим, но оружие цефов здесь могу активировать только я.

Спустя две недели после начала нашего сотрудничества обстановка начала меняться. Наверху наконец определились с отношением ко всему происходящему. Окружающие стали держаться гораздо проще, пусть и не признав своим, но став заметно дружелюбнее. Резко увеличился поток вопросов и их разнообразие. Дали доступ к части ведомственной библиотеки и материалов с категорией "для служебного пользования". Даже в столовой удалось наладить отношения с несколькими разносчицами.

Начальство решило, что пора придать мне официальный статус, со своим куратором я встретился через день. Меня и о его назначении-то предупредили всего за сутки до прибытия. Стоявший посреди уже осточертевшего мне помещения для брифингов мужчина средних лет не особо походил на работника тех самых служб. Щеголеватый голубоглазый шатен был одет в костюм с галстуком, пошитые по индивидуальному заказу из весьма дорогой ткани. Понятия не имею, сколько это все ему стоило, но было понятно, что зарплата у куратора явно выше обычной офицерской. Сочетание дорогой одежды и весьма выразительной внешности как-то смущало своей неуместностью на фоне остального контингента.

Протянув ладонь для рукопожатия, он спросил:

— Михаил Серебряков? Проходите, присаживайтесь. Меня зовут Генрих. Генрих Владимирович Драгунов, капитан ФСБ. Возможно, ваш будущий куратор.

— Время покажет, ведь в этом случае нам работать вместе долгие долгие годы. — Ответил я, садясь за стол. Генрих присел напротив, открыв папку с бумагами. Мое личное дело..., это настолько шаблонно, что даже забавно.

— В архивах так и не нашлось материалов даже по твоим предкам. А так как твоего профиля в соцсетях нет, то собирать психологический портрет и подбирать совместимых кандидатов пришлось с нуля. Слишком уж нестандартный попался случай. Как оказалось, у нас разучились делать это быстро... досадное упущение. Но ты ведь не в обиде?

Безразлично пожимаю плечами:

— А смысл? Мне сейчас важнее понять окружающую обстановку. Твои сослуживцы новости комментировать отказываются, да и политических тем всячески избегают. Все очень непросто?

Генрих поморщился, отставив в сторону опустевшую кружку. Судя по запаху там было что-то из готовых холодных чаев наподобие "MaxTea" или "NesTea".

— Обсудим это позднее, мне все равно тебя вводить в курс нынешних реалий. Сейчас важнее понять, что делать будем? Начальству нужны результаты, мне — звездочку на мундир и прочие радости, а тебе?

— Будь это сказкой, просил бы я меч булатный, коня вороного, да место в детинце княжеском. Однако у нас реальная жизнь, поэтому хотелось бы, чтобы мои действия оплачивались адекватно их полезности. Немаловажно и прикрытие от особо рьяных научников. — Немного подумав, добавляю. — Да, первым делом стоит посетить лабораторию, занимающуюся останками цефов. Есть пара идей, которые могут ускорить исследования, но они требуют моего непосредственного участия в экспериментах. Если лабораторий будет несколько, предпочтительна та, в которой не будет авторитетных старцев. Могу и с оружием цефов помочь, пострелять по стендам, но там быстрого прорыва не будет. Американцы десять лет бились впустую, об этом в отчетах упоминалось не раз. Если не захотят допускать к находкам, готов работать на полигонах или в поле.

— А с местными медиками что не поделил? — Задал несколько неожиданный вопрос Генрих. — Они жалуются, просят как-нибудь повлиять.

Тихая и негласная война с этими... профессионалами продолжалась вторую неделю. Мне перед ними стелиться резонов не было, да и куратор вроде как человек адекватный. Должен понять....

— Понимаешь, для них я — рабочий материал. Так что, пусть идут дальним лесом, если же будут упорствовать, то добром это не кончится при любом исходе. Не люблю работать с подобными личностями.

— То есть с другой командой ты сотрудничать согласен? — Уточнил он, достав записную книжку. Хех, страницы все же пластиковые, а не бумажные. Практичность превыше пижонства.

— Это зависит от них. — Кивнул я, наблюдая за движениями перьевой ручки. Значки похожи на стенографические, но точнее не определить. Скорее, скоропись, а не шифр. — Если не будут видеть во мне лабораторную крысу, то вероятнее всего, сработаемся.

Следующие полчаса мы утрясали текучку и согласовывали разные мелочи. Потом зашли в столовую, перекусить. Не то, чтобы это было так необходимо, но здесь отлично готовят. Сев за угловой столик, мы неспешно принялись за первое, потом спокойно расправились со вторым и уже за десертом Генрих стал вводить меня в основы современной геополитики:

— Все очень просто, но весьма неоднозначно. На континенте имеется три полюса силы: Евросоюз, Китай и мы. У всех своя роль и свое место в системе сдержек и противовесов. В свое время европейцы помогли нам отстоять Дальний Восток и южную Сибирь. Им было выгодно не дать усилиться Китаю. Нам даже продали производственные линии с затопляемых территорий, с самовывозом. Потом, с постепенным восстановлением нашей промышленности, отношения ухудшились. Хотя, куда большую роль в этом сыграл постепенный переезд к нам наиболее симпатизирующей части их населения. Сейчас мы соперничаем в борьбе за среднюю Азию: Европе нужны ресурсы, Китаю — земли, а нам — чтобы это все не досталось им. Все это осложняется борьбой внутренних фракций. Это не гражданская и не тридцать седьмой, однако и существующий накал отбивает всякое желание лезть в политику.

— А Индия и Иран? Они ведь не могли просто так исчезнуть....

— Индо-Пакистанский конфликт был весьма похож на Ирано-Иракскую войну восьмидесятого-восемьдесят восьмого годов. Победителей не было и в этот раз, разве что Китай уменьшил свои войска в том регионе. В свою очередь, персы сцепились с турками. К междусобойчику подключился Ирак, а затем заполыхал весь Ближний Восток. Исключением стали Сирия, Иордания, Ливан, Израиль и Египет. Там не обошлось без эксцессов, но полноценной войны удалось избежать.

— Вот оно как. Киргизия, Узбекистан, Туркмения, Таджикистан — что в этих странах творится? — Интерес у меня был отнюдь не праздный, эти "соседи" друг друга терпеть не могли. Так, из-за нерационального использования воды узбеками практически высохло Аральское море. Сейчас оно восстановилось, но за это не их нужно благодарить, а изменившийся климат.

— А что может твориться в нашем предполье? — Задал риторический вопрос Генрих, и сам же ответил. — Все тихо, все спокойно... лишь время от времени караваны с бармалеями ходят, а наши погранцы их ликвидируют. Основные брожения в Афгане и Пакистане, но там тихо не было никогда. У китайцев основные проблемы с Синьцзянь-Уйгурским районом и Тибетом, у нас — с турками. Мы в Армении закрепились, а они подмяли под себя Азербайджан. Получилось не слишком удачно, но это лучше, чем если бы те легли под Иран. Персы бы их ассимилировали относительно спокойно, а вот турки получили себе ту еще головную боль.

— Осталось самое интересное. Что такое Туманный Флот?

— Нам и самим это весьма интересно. Первые встречи с этими "кораблями" приходятся на двенадцатый год. Поначалу это даже казалось безобидным, но в тридцать восьмом они стали атаковать обычные суда. В тридцать девятом США и его сателлиты собрали все свои флота в Тихом Океане, попытавшись задавить туманников числом. Бойня длилась два дня, закончившись оглушительным разгромом звездно-полосатых. С тех пор по и над океанами никто передвигаться не рискует. И знаешь, первоначально тебя посчитали их агентом, возможно, играемым втемную. Потом, осмотрев находки, эксперты этот вариант отмели. У Туманного Флота технологии основаны на принципиально иных принципах.

— У вас есть образцы их технологий? — Закономерно поинтересовался я.

— Тебя к ним никто не подпустит. — Жестко обломил меня Генрих. На том наша беседа и закончилась.

Научный центр по изучению Туманного Флота оказался запрятан даже не в Сибири. Когда я впервые услышал о местоположении, то чуть не выпал в осадок. Слишком уж неоднозначно прозвучало предложение слетать на Колыму. Особенно, на фоне первых переговоров с дорвавшимися до меня научниками. Их тогда интересовало очень многое, беседы длились по нескольку часов. Лгать не имело смысла, я лишь умалчивал отдельные детали, и отказывался отвечать на некоторые вопросы.

Костюм у меня отнять даже и не пытались. Хватило небольшого эксперимента, когда доброволец поносил его один денек, а затем отправился на МРТ. Понятия не имею, что именно диагностировали ученые, однако, больше подобных экспериментов не проводилось. Видимо, выявили лавинообразное изменение нейронных связей. Шутки шутками, но конкретно эта модель экзоскелета берет за эталон организм первого владельца и в соответствии с этим шаблоном изменяет последующих пользователей. После обнаружения этого факта энтузиазма у ученых сильно прибавилось... а потом они посчитали примерную стоимость изготовления реплики. Получилось что-то около миллиарда рублей, и это только на первом этапе.

Пожалуй, самым большим сюрпризом для меня лично стали изменения организма. Моего организма, превратившегося в... даже не знаю. Киборга, пожалуй. Да еще и выяснил это чисто случайно, проверяя остроту ножика. Тогда, бреющим движением проведя лезвием по предплечью, я ошалело уставился на собственную кожу. Не каждый день видишь, как она за мгновения превращается в чешуйчатую наждачку. Потом были эксперименты с маскировкой. Затем — обследование у врачей и неутешительный вердикт — изменения затронули весь организм. Подтасовать результаты у медиков бы не получилось при всем желании. Все же, исследования велись при моем непосредственном участии на всех стадиях.

Есть определенная ирония в том, что изменилось отнюдь не строение органов. Заместило ткани, в которых обычные клетки теперь соседствовали с синтетическими полимерными включениями. Выявить это обычными средствами практически невозможно, у меня даже электроэнцефалограмма вполне обычная, не говоря о кардиограмме и общем анализе крови. Отклонения проявились на УЗИ, где картинка по контрастности напоминала черный квадрат Малевича, в сером исполнении. Рентген и КТ высветили неясные контуры с отвратительной детализацией. Сеанс МРТ закончился, даже не начавшись толком. За те одиннадцать секунд я на себе познал "прелести" наркоманской ломки пополам с приступом эпилепсии. Магнитно-резонансный томограф восстановлению не подлежит, что довольно прискорбно. Для ученых, разумеется, ведь стоит такая установка весьма немалых денег, за которые и танк можно приобрести в личное пользование. На самолет уже не хватит.

При рассмотрении микробиологических препаратов стало ясно, что изменения тканей оказались даже не кардинальными, а радикальными. Под микроскопом все это напоминало лишайник, подобно переплетению грибных гифов с вкраплениями водорослей. Исследования затянулись на месяцы. Сейчас на исходе уже шестой, и не видно ни конца, ни края. Очень много нового материала, мне это напоминает копирование американского "B-29", когда пришлось проделать титаническую работу по переоснащению целого ряда отраслей. Слишком много находок обнаружилось в районе переноса, и не все из них людьми были созданы. При взгляде на карту с отметками найденного возникает ощущение, что несколько раз переносился некий объем со всеми предметами меньше определенной массы.

Находки распределили по профильным группам, с дублированием исследований в разных институтах и обменом полученными результатами. Уровень секретности — как у Лаврентия Павловича. В качестве прикрытия запустили слухи о некоей находке, связанной с Туманным Флотом. Конкретики не знаю, ребята из "первого отдела" лишь беззлобно отшучиваются.

Очередной новостью стало прибытие нескольких неулыбчивых мужчин. Мы сегодня пересеклись, на стрельбище, где я бываю примерно через день. Тренируюсь там, стреляя из всего, вплоть до крупнокалиберных винтовок. Они не стали зубоскалить, как это обычно делают люди, впервые видящие мою манеру стрельбы из пулемета. Лишь посмотрели с интересом, да потом задумчиво разглядывали мишени.

Лабораторный корпус встретил привычным гомоном. С точки зрения обычных людей здесь кипит какая-то нездоровая суета. Причем не во всем корпусе, а лишь на этом этаже, где работают с документами в основном. При проведении опытов не пошутишь и не подурачишься. Там необходима внимательность, благо аппаратура вполне современная. Вручную ничего загружать не нужно, результаты тоже оцифровываются сразу. Только препараты надо готовить самому, смешивая растворы в нужных пропорциях, выдерживая необходимый уровень температуры и стерильности.

Вопреки представлениям из фильмов, современная наука — это отнюдь не "я вчера на досуге прочитал учебники по матану и сопромату". И даже не "вот новая формула, давайте ее синтезируем". В реальности все гораздо зануднее и скучнее. Исследования — это систематический перебор различных вариантов в поисках нестыковок и флюктуаций. Эволюционные скачки достаточно редки, и в остальное время приходится заниматься рутиной. Этим занимаюсь и я, стараясь наработать нужный опыт и навыки. Для правильной интерпретации результатов моих знаний недостаточно, а вот для понимания процесса — вполне. Это позволяет не идти на поклон к куратору, а самому держать руку на пульсе, изнутри зная подоплеку тех или иных решений.

Боксы для работы с опасными средами располагаются в подвале. Здесь специальный пропускной режим, отдельная фильтровентиляционная установка, кварцевые лампы и работать приходится в костюмах биологической защиты. Умникам, пренебрегающим мерами защиты, сначала устраивают выговор, а затем порой и лишают допуска. Оно и правильно, все же не с ящуром или чумкой работаем.

Про судьбу большинства находок мне ничего неизвестно. Не тот профиль, будь я физиком — возможно, знал бы больше. Мне и здесь удается отслеживать только два направления, имеющих непосредственное отношение к экзоскелету. Первое — цефы, из чьих останков удалось выделить их аналог наших стволовых клеток. Теперь размножаем эту культуру, попутно ее изучая и пытаясь к чему-нибудь приспособить. Второе — сам костюм, незаметно отошедший на второй план. Слишком много других направлений, выдающих куда больший практический выход.

В боксе уже трудился один из моих знакомых. Несмотря на свое имя, Джованни попал в Россию еще ребенком, вместе с родителями. Здесь и вырос, а об иностранном происхождении напоминает только имя, фамилия, да темперамент. В пылу спора он активно машет руками, повышает голос и кажется, что еще немного и полезет в драку. Не полезет, и после будет жутко стесняться за вспышку, но это — потом. На самом деле Джованни Бианки и мухи не обидит, хотя задирать этого маленького крепыша решатся немногие. А вот с чувством юмора у него все в порядке. Как там оно произносилось?

— Buongiorno Giovanni. Come va?

— День добрый, Миша. Все еще пытаешься выучить испоганенную латынь?

— А мне казалось, что плебейскую, сиречь народную. Как движется процесс?

— Ищем температурные режимы, а то воспроизводства материала будем ждать до морковкиного загоговения. Кстати, а что это такое?

— Да хрен его..., у Сергеича спроси, это он у нас филолог по первой вышке. Может, попробуем снова с субстратом пошаманить? Кстати, я с основной партией два бутылька оставлял, с метками....

— Открой криостат, посмотри.

Обе емкости для выращивания клеточных культур оказались на месте. Бутылки, изготовленные из специального стекла, заполненные уже начавшим темнеть питательным раствором, лежали на верхней полке. Еще с десяток располагалось на двух других. Еще два криостата, расположенных по соседству, были заполнены едва ли наполовину. Здесь исследуется влияние различных условий, реальное воспроизводство культуры — дальше, в биореакторах. Там уже действуют спецпропуска, особый контрольный режим и прочее и прочее. Соваться в это нет никакого желания, и так уже подписок как блох на дворняге.

Поместив бутылек на инвертированный микроскоп, я начал рассматривать образцы на предмет изменений. Первая культура заметных изменений не показала. Вторая... в месте контакта культуры с одной из проб, взятых с нанокостюма, проявилась какая-то аномалия. То ли клетки мутировали, то ли на этом месте нарос дополнительный слой материала..., узнаю позднее. Частенько прорывы случаются именно из такого баловства, когда основным движущим мотивом является вопрос "а что если...?". К сожалению, и процент неудач при этом крайне велик, но мне повезло.

Дальнейшие исследования показали, что повезло отнюдь не мне. При определенных условиях отдельные участки некоторых структур костюма выступали в роли подложки, используя культуру цефов в качестве нанофабрикаторов. Проще говоря, появилась возможность наращивать материал, подобно кристаллам в насыщенных растворах. Процесс, конечно, сильно сложнее и даже уже открытое тянет на пяток нобелевок, но принцип тот же. Опускаешь затравку в раствор и ждешь. Дело это небыстрое, но домогаться до моего тела с просьбами взять еще одну пробу..., ну всего одну, чего мне стоит..., уже перестали. Плохо быть незаменимым, хоть убейся — и то не отстанут, пустив на опыты труп. К счастью, теперь это уже в прошлом. Зла я не держу, понимая, что восстанавливаюсь быстрее, чем костюм, но как же это порой раздражало....

Визит оперативников, что с интересом наблюдали за моей стрельбой, имел долгоиграющие последствия. В конце августа меня вызвал к себе куратор, обрадовавший месячной командировкой в Бурятию. Мол, в связи с просьбой смежников из одного силового ведомства решено временно направить на полигон такой-то, с целью проверки навыков и возможностей. Если начистоту, то убедившись в том, что я здесь уже не так уж и нужен, руководство решило упростить себе жизнь. Их можно понять, ведь мое участие в работе лаборатории — само по себе служит весьма сильным раздражающим фактором. По результатам работ пишутся статьи, и начальство встает перед дилеммой. Включить в состав участников нельзя по соображениям секретности, а вычеркивать — несправедливо.

Сборы были недолгими, из вещей только самое необходимое. Да и магазинов здесь нет, все через заказы по каталогам. Прощальную гулянку организовывать не стали, просто немного посидели, запивая тортики и кексики красным полусладким. Остальным завтра работать, а меня теперь алкоголь не берет. Хуже всего то, что и наркотики теперь оказывают только токсическое действие. Морфием и промедолом сейчас можно разве что травануться, благо, некоторые местные анальгетики действуют штатно. Так что, в случае чего анестезию мне будут проводить по Вишневскому.

Транспортом станет военный борт, что позволяет не думать о весе багажа. Костюм пришлось упаковать в специальный кофр, способный выдержать любые дорожные тяготы. Сам я переоделся в полевую форму без знаков различия. Потом, навьючившись рюкзаком в сто двадцать литров и загрузив небольшую самоходную грузовую платформу, направился к аэропорту.

Лететь предстояло на двести четырнадцатом Иле, среднем транспортнике, летающем сюда раз в две недели. Потом пересадка на семьдесят шестой, затем на вертолете. Впору задуматься о собственном самолете, быть может, исполнить одно из мечтаний. Деньги есть, их вполне достаточно для всего. Договаривался я с вполне конкретными высокопоставленными лицами о вполне конкретных вещах. С учетом того, сколько я уже сэкономил государству, даже десятой доли процента этой суммы хватит на безбедную жизнь. Имея на счетах пару сотен миллионов, можно не думать о ценах. А вот о чем помнить стоит — банк государственный.

Наверное, кураторам хотелось бы создать ситуацию, при которой "мой пример — другим наука". Создать имидж успешного человека, сотрудничающего с государством и через это получающего доступ ко многим благам. Аскетом я не был, но большую часть накопившегося за полгода имущества покупать не пришлось. Забавно, но в качестве подарков мне успели вручить даже РШ-12, револьвер калибра "двенадцать и семь". Юмор юмором, но для добивания разных зверушек типа "кабан-секач" он оказался неплох, а вот в людей из такого стрелять несподручно. "Вепрь", переделанный под полностью автоматическую стрельбу, по мнению сторонних людей, на этом фоне смотрелся откровенно бледно. Впечатление было обманчиво, в моем арсенале он — самый убойный в схватках накоротке.

Добраться до пункта назначения оказалось не так уж и просто. Отвык я от долгих путешествий, да и летать до этого приходилось всего пару раз. Непривычно. Пару раз возникли недоразумения с охраной, успешно разрешенные офицером сопровождения. Старлей показывал какие-то документы и проблем больше не возникало. Было в этих бумагах что-то, вызывавшее у военных желание куда-нибудь отойти, по внезапо возникшим делам. Похоже, я чего-то не знаю. Интересно....

Полигон располагался где-то между Бурятией и Забайкальским краем. Территория, размером чуть меньше Москвы со всем ее заМКАДьем, предназначена для общевойсковых учений. Неподалеку от периметра имеется несколько казарм, инженерные и хозяйственные части. В качестве основного транспорта используется железная дорога, есть и аэродром с бетонными и грунтовыми полосами. Автомобильных трасс поблизости нет. Объект режимный, залетные туристы очень быстро оказываются в особом отделе. Во избежание казусов пропуск лучше носить с собой постоянно. Вот так, рассказывая о местных порядках, и вел меня местный Вергилий к очередному кабинету. Проводника придал куратор, уже знавший, что документы придется оформлять с нуля.

Бюрократические заморочки закончились лишь поздним вечером. Оформление допусков, разрешений и приказов о постановке на довольствие и прочем. Даже разрешение на ношение оружия у военных выдается свое и к уже имеющемуся отношения не имеет. Беда была в том, что оформить часть документов задним числом оказалось невозможно. Поэтому то, что у обычного гражданина растягивается на пару лет, в моем случае ужалось в шесть часов. Под конец хотелось просто взять и прикончить того, кто придумал все эти инструкции.

Приписывать меня к какому-либо подразделению не стали, оставив дожидаться прибытия группы. Даже четырехместный офицерский номер выделили отдельный, во избежание возможных проблем. Большую часть оружия пришлось сдать в оружейку, при себе оставил только пару ножей. Заодно посетил местный магазин, докупил лейтенантские знаки различия. Так нужно, для большего соответствия легенде.

Происходи дело в армии НАТОвского образца, мне бы просто дали звание уоррент-офицера, технического специалиста, не имеющего права командовать людьми. У нас же при необходимости на взвод могут поставить даже прапорщика. Мне же просто вручили документы лейтенанта запаса и теперь придется озаботиться изучением необходимого минимума информации. От того, что меня представили как "пиджака", прибывшего для испытания новой техники, необходимость ориентироваться в армейских нюансах не исчезнет. Но, как завещала Скарлет О'Хара из "унесенных ветром", об этом я подумаю завтра.

Утренняя пробежка оказалась весьма познавательной. Переодевшись в полевку, я обратился к одному из местных летех, по поводу маршрута на пятерочку. Километров, разумеется, не баллов. Потом, после пробежки и позднего завтрака, мне захотелось испытать полосу препятствий. Получилось неплохо, особенно для первого раза. Рекорд побить не удалось, однако, судя по табличке с нормативами, уложился на "отлично". После обеда отправился осматривать местное стрельбище. Там оказалось довольно тихо и безлюдно, хотя еще заметны стреляные гильзы. Их соберут в конце дня, потом отправят на переработку с прочим ломом.

Мои оппоненты прибыли на следующие сутки. Группа молодых ребят лет двадцати пяти, с тридцатилетним командиром. Смелые, веселые, готовые горы вручную свернуть и море вычерпать ложкой. Одетые с иголочки, с обвесами крутыми, да оружием специальным. Видя подобную роскошь и понимаешь, почему "кадровые" "специальных" держат за мажоров. Нет, многих и уважают тоже, но не слишком любят. Обидно, когда тяжелую повседневную работу выполняешь ты, а они приезжают исключительно по особым случаям, и закачивают все сами за пару часов. Впрочем, причина моей неприязни была в другом. Ребята оказались слишком похожи на морпехов, а тех мне доводилось видеть только через линзу прицела.

Пересеклись мы рядом с местным штабом. Они шли отмечаться, я — уточнить у местного куратора порядок ведения снайперской стрельбы на дальние дистанции на местном стрельбище. Там и познакомились. Ну а вечером капитан Неверов навестил мою комнату. Поздоровавшись и сев напротив, он сразу перешел к делу:

— Мне сказали, что во время сценариев мы будем использовать боевые патроны. Мне непонятны причины, по которым был отдан этот приказ.

Открыв дверцу гардероба, я показал на костюм:

— Экзоскелет обеспечивает защиту тела от автоматных пуль. Главной задачей для вас станет не перестрелять друг друга. И крайне не рекомендую пытаться вступить в ближний бой, это опасно. Соизмерять усилия довольно сложно, и в лучшем случае результатом станут сломанные кости.

— Зачем это вам?

— Комплекс уже испытывался... в другом месте, однако контрольную аппаратуру пришлось уничтожить. На слово не верят, а взять на себя ответственность за риск никто не решается. Начальство решило проверить выкладки в тепличных условиях, сочтя вашу подготовку подходящей для этого дела. Пожуем-увидим. Надеюсь, вы потом не сильно обидитесь... на то, что произойдет при обкатке сценариев.

— Вы слишком самоуверенны. — С каменным лицом ответил мне Олег Неверов. Я философски пожал плечами.

— Мое дело — предупредить.

Разговор на том и завершился.

Полигон включал в себя разные территории. Пара "поселков", остатки фортификационных укреплений, лес, редколесье, лесостепь. Предполагалось, что первым будут отработаны сценарии поиска в лесу, выхода из под засады и уничтожения разведгруппы противника. После того разговора планы изменились. Поэтому сегодня будет штурм. Ну, как штурм... скорее зачистка здания.

Раньше, лет пятьдесят тому назад, здесь был неплохой колхоз, но со временем население отсюда ушло. Потом местность оформили под полигон, и теперь здесь не только отрабатывают ведение боевых действий, но и тренируют военных строителей. Поэтому здания находятся в приемлемом состоянии, и не собираются обрушиться от неловкого движения. Это хорошо, мой вес в костюме больше ста десяти килограмм.

Школа была типовой, советского проекта. Вытянутое двухэтажное здание, два входа рядом с торцами, один длинный коридор. Противников все же маловато, да и куда привычнее этим ребятам в роли атакующих. Спецназ ведь, они обычно сами выбирают, куда и как бить. Что поделать, по всей видимости, у групп ведомственной охраны нужных допусков нет.

Штурм протекал... своеобразно. Засев в хрущевке, я подкараулил одного из наблюдателей. Выстрел. Желатиновый полимер попал ему в грудину, расплескавшись по бронежилету. Накрученный вместо дульного компенсатора ПМС заглушил вспышку и ослабил звук, не позволив противнику сразу определить место выстрела. Вторым выстрелом удалось подстрелить их снайпера, а затем пришлось переходить в ближний бой. Режим маскировки я не использовал, с имеющимся оружием и в заданных условиях он не даст весомого преимущества.

Запрыгнув в окно, отправляю вперед гранаты. Бросок рассчитан так, чтобы они детонировали рядом с противником. Вместо осколочных используются кинетические, с резиновыми шариками, не дающие осколков. С момента первого огневого контакта прошло всего двадцать девять секунд, осталось "уложить" еще семь человек.

Очередь из пистолет-пулемета прожужжала над моей головой злым роем. Попытка подавить огнем сыграла против них, минус один. Минус два, попытка атаки с фланга — незачет. Попытка забросать гранатами — незачет, одного удалось ранить в руку, гранату он уронил и на ней же и "подорвался". Позиционный пат длился недолго. Мне всего-то нужно было немного времени, вычислить точное местоположение противников.

Обладая преимуществом в маневре, я с легкостью обошел остаток группы через улицу и атаковал сверху, с лестницы. Бой завершился за четыре минуты и тридцать три секунды. Запас энергии показал дно лишь один раз, когда я запрыгивал на второй этаж. Адреналина не было, да и вообще..., быстро все прошло и без огонька. Разочаровывает. Сюда хотя бы взвод засунуть, а лучше и целых два, но это лишь мои хотелки. Начальство не станет резко менять свои планы, пополнение прибудет далеко не сразу.

— Ты ведь воевал? — Спросил Неверов по пути назад.

— Выжил, побывав в нескольких переделках. — Подтвердил я его подозрения. Мою легенду собирали на базе реальных событий, происходивших в этой реальности. В ней не было прямой лжи, зато хватало нюансов. Понимающие люди в подобном копаться не станут, подозревая подставу. Слишком уж много совпадений, так не бывает в нормальной жизни. А если учесть количество слоев, наложенных друг на друга... придется изрядно постараться, отделяя домыслы от вымыслов. Там много всего, но сшито нарочито криво, с наслоением противоречивых фактов. Это позволяет активно маневрировать, оперативно перестраивая легенду, меняя детали словно мозаику в калейдоскопе.

— Расскажешь? — Спросил кто-то из бойцов, идущих позади.

— На трезвую голову о подобных вещах не говорят. Да и товарищ майор не одобрит.

— Какой майор? — Заинтересовано спросил другой боец.

— Который все слышит и все знает. — Не смог удержаться я. — И его уши торчат из каждой розетки.

— Это старая хохма. — Перебил меня Неверов. — Потом расскажу.

Больше вопросов не было. Ребята шутили и дурачились, не обидевшись на столь быстрый разгром. На совещаниях довольно быстро начали разрабатывать тактику противодействия, но противопоставить ничего не могли из-за малого количества бойцов. От мысли привлечь другие отделения — отказались, обосновав недостаточным уровнем подготовки и опыта взаимодействия. Пока что все ограничивалось демонстративной скоростной зачисткой противника в различных условиях. Это закономерно, в Нью-Йорке на меня меньше чем взводом и не совались-то никогда. И мальчиками для битья те бойцы тоже не были, гасить их приходилось быстро и жестко. Группа Неверова тоже состоит из профессионалов, но перевес слишком велик и он не в их пользу. Здесь не помогает даже ограничение по оружию, я их превосхожу качественно.

Пополнение прибыло только через десять дней. Сводный взвод матерых волкодавов, по всей видимости, только-только из командировки. Обычно такие больше чем отделениями и не ходят никуда, но в этом случае было сделано исключение. Чувствовалось, что они очень злы из-за того, что их вместо родной части перебросили сюда. Знакомство как-то не заладилось, а вот отработка сценариев на полигоне уже не напоминала игру в одни ворота. Быстро адаптировавшись к моим возможностям, спецы смогли за эту неделю подловить меня дважды. Первый раз — когда ценой части бойцов заманили в тупик и "подорвали" гранатами. Второй — долбанув по моему укрытию из дымовой версии "Шмеля". И откуда только успели достать?

Большинство раундов заканчивалось ничьей, по истечению времени. Мне, как правило, удавалось "уничтожить" большую часть группы, но при этом провалить основное задание. Условности по времени, условности по вооружению... они мешали побеждать. В реальной жизни коридор возможностей куда шире. Будь у них средства усиления в виде крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек, это могло резко осложнить мою жизнь. Очередь из "Браунинга" пережить еще можно, а вот КПВ с его противотанковым калибром..., увы, но и у костюма есть свои пределы. Впрочем, будь это реальный бой — мы все бы действовали иначе. Жестче. Используя абсолютно все доступные средства поражения, как это было в Нью-Йорке. Тот мир остался в прошлом, но полученный опыт по-прежнему актуален. Просто, применить его пока негде.

Боевые действия в Нью-Йорке, закончившиеся переносом в этот мир, носили совершенно иной характер. Густозаселенный город стал полем битвы четырех непримиримых противников. Первые два дня бойцы "Селл", корпоративной ЧВК, пытались поймать меня, чтобы забрать костюм. Потом из под земли (в прямом смысле) полезли цефы — пришельцы в экзоскелетах. Спустя несколько часов к междусобойчику присоединились военные, первым делом оцепившие мосты. Из-за крайне быстрого развития событий и специфики местности люди тяжелую технику в город не вводили. Даже авиацию применяли ограничено, и по большей части — против летающих штурмовиков цефов. Артиллерию использовали крайне ограничено, предпочитая давить сосредоточения противника короткими массированными залпами.

Цефы, казалось бы, никуда не торопились. Вылезли, ввергнув весь город в хаос, и спокойно стали отстреливать наемников и военных. Мне тоже пришлось участвовать в этом междусобойчике, в качестве четвертой стороны. Опыт — сын ошибок трудных, я там несколько десятков раз едва не погиб. Во многом именно поэтому большая часть действий в первые дни свелась к максимально быстрой ликвидации свидетелей и дальнейшему отрыву от подкрепления. Таскать с собой целый арсенал смысла не имело, незаменимой оказалась только снайперская винтовка под винтовочный патрон. Автоматы слишком прожорливы и их всегда можно снять с трупа или затрофеить на одном из опорных пунктов. Зато с боеприпасами — беда, поэтому частенько приходилось действовать кулаками, чей удар с легкостью способен вмять грудину в позвоночный столб. От пистолета броня еще могла спасти, а вот силушка богатырская неизменно убивала супостата. На учениях такой подход не используешь, это смертельно.

Спецов сменили спустя десять дней после их прибытия. Остаток командировки мне пришлось отрабатывать в одной команде с группой Неверова. Оппонентами выступали погранцы этого года выпуска. Курсанты-контрактники мало что могли и пока не обладали большим опытом, однако их было много. По факту, нам противостоял личный состав двух пограничных застав. Каждая включала в себя стрелковые отделения и кинологов, остальное, за ненадобностью, было исключено. Получилось, в общей сложности, около пятидесяти человек.

Работа в составе группы оказалась весьма интересным опытом. Даже немого жаль, что командировка оканчивается завтра. Хотя, понимание основ уже получено, а остальное имеет смысл отрабатывать только в составе постоянной группы. Когда это будет, и будет ли вообще — сейчас непонятно.

— Ребята собираются немного погудеть перед отъездом. Присоединишься? — Вырвал меня из раздумий о будущем Неверов.

— Отчего бы и нет. Думаю, будет лучше, если мясом займусь я.

— Спокойно, Ринат свое дело знает. — Это обнадеживало. Этот веселый татарин с хитрым прищуром неплохо готовил и с мясом обращаться умел.

— Ну, тогда двинули в магазин, ибо в спиртном я не разбираюсь.

Зато в хорошей выпивке разбирался Олег. Алкоголь находился в свободной продаже, нам лишь напомнили о нежелательности эксцессов. "Приключенцев" отправляют на гауптвахту, отмечая этот факт в личном деле. Карьере подобное, мягко говоря, не способствует. Рецидив приводит к собеседованию с психологом, а там — как фишка ляжет. Могут и неполное служебное влепить, а то и чего похуже.

Здесь вообще сложилась интересная ситуация с очень многими вещами. Прямых запретов нет, наказывают именно за последствия неправильного применения, злоупотребление и прочие аналогичные вещи. За неправильное использование, если коротко. Здесь даже сильнодействующие анальгетики продают по упрощенной схеме. Что-то по рецепту врача, а многое и без, по предъявлению удостоверения личности. Только вот, тех же наркоманов сильно урезают в правах. Запрет на вождение, лишение права владения оружием всей семье, а детей заберут органы опеки..., там много разного, направленного на ограничение социального вреда. Подход весьма циничный, можно сказать социал-дарвинистский, направленный на отсев неадекватов. Да и медицина затачивается, главным образом, на профилактику и выявление заболеваний на ранних стадиях.

Местом для посиделок выбрали одну из полянок. Здесь уже имелось все необходимое, вплоть до мангала. Стол и лавки — самодельные, из металлических уголков и нестроганых досок. Все это прикрыто видавшим виды арочным тентом. Часть ребят столпилась рядом с мясом, еще трое приглядывали за лежащими в ручейке бутылками. Положив в небольшую запруду свой груз, я пристроился на одном из пеньков, в небольшом отдалении. Было довольно забавно наблюдать за суетой, хаотичной на первый взгляд, но вполне упорядоченной при более внимательном изучении.

— Не любишь большие компании? — Спросил примостившийся рядом Олег.

— Тяжелое детство, деревянные игрушки, прибитые к потолку. Дальнейшие события лишь усугубили эту черту моего характера. Вы тоже отбываете завтра?

— Через день. Неплохо поработали, надеюсь, еще свидимся.

— Возможно. — Только, сомневаюсь, что с этой группой.

— Как думаешь, нам такую броньку когда-нибудь выдадут?

— Маловероятно. Она предназначена не для антитеррора, да и выигрыш относительно штатных средств будет не столь велик. Учитывая некоторые другие факторы, таким скорее обзаведутся те волкодавы.

— Почему такая разница?

— У них каждая операция — как последняя. Ошибка равносильна смерти.

— Ты действовал в похожем стиле.

— Ну, так я и бывал в подобных условиях. Порой случается так, что задачу нужно выполнить любой ценой. И на помощь никто не придет, а порой и о подвиге не узнают. И ты сознательно идешь на смерть, но порой случается и выжить. — Я прервался ненадолго, затем продолжил. — Знаешь, умереть — не страшно, страшно — умирать. Мы к этому готовы, ты мог видеть, как меня уделали в первый раз. Они бы и в реальности полегли сами, но меня задержали. — Принюхавшись, встаю на ноги. — Ладно, пойдем, пока они там все мясо прямо с шампуров не схарчили.

Глава третья

Возвращение в ставшую уже родной научную базу оказалось весьма нерадостным. Меня кинули с доступом к интересующим направлениям. В силу успешности исследований был повышен уровень секретности, и вот.... Печально не это, куратор вылетел в Москву на пару дней, и связаться с ним все это время будет крайне проблематично. Для решения некоторых вопросов придется ждать возращения. Ну а пока я просто развлекался, сидя в столовке и медленно поглощая вино.

— Надираешься от тоски? — Спросил заведующий лабораторией, подошедший к столику. Игоря Осташкова нельзя было назвать моим другом, скорее, просто знакомым.

— Ты же знаешь, что алкоголь на меня не действует. — Мрачно ответил я ему.

— Тем хуже. — Ответил завлаб, севший напротив. — Тогда ты просто переводишь хороший продукт.

Немного покачав бокал с красным сухим, я сделал очередной глоток.

— Это не мешает мне наслаждаться отличным букетом.

— Пить в одиночку — неправильно. Дурной пример заразителен....

Взяв с подноса еще один бокал, наполняю его вином на треть:

— Так тебя устроит?

— Вполне. — Согласился Игорь. Затем, обратился к официантке. — Вера, принеси, пожалуйста, буженины. — Дождавшись своей любимой закуски, он заключил. — Пожалуй, теперь можно и к делу. Отстранение тебя от дела глупо и по твоему мнению — несправедливо. Понимаешь, как только появилась возможность подгадить, конкуренты этот шанс упустить не могли. Слишком многим ты оттоптал ноги, умудрившись походя обломать сразу нескольких зубров, не дав им сходу вписать свои имена в скрижали истории. Присвоить те открытия себе они не могут, мы их застолбили первыми. Отчеты уже на столе у большого начальства, равно как и статьи, но указывать тебя соавтором запрещено, по соображениям секретности. Жаль, что обстоятельства сложились так, сейчас я даже пропуск выписать не могу, в отсутствие начальства у меня связаны руки. Они вернутся на днях, и мы эту проблему решим.

Подоплека интриги была вполне понятной, а сама она — весьма эффективной. Повысив уровень секретности, "доброжелатели" резко усложнили допуск новых сотрудников, да и жизнь старых проще не стала. Но нет худа без добра, это развязывает мне руки для других дел. Неприятной неожиданностью стала лишь оперативность конкурентов, быстро сработали, сволочи. Была у меня пара идей, но их теперь нескоро получится реализовать. Хотя, мне такое развитие событий даже в чем-то выгодно, но первым делом стоит уточнить:

— Меня и из отчетов вымарали, или это касается только статей?

— Из статей и документов ниже определенной категории секретности. — Завлаб слегка закашлялся, потом сделал небольшой глоток, промочить пересохшее горло. — Начальству доложили как есть, мы все заинтересованы в сохранении хороших отношений с тобой.

— Имена вы, конечно, не назовете. — Игорь кивнул. — Если они продолжат гадить, маякни, пожалуйста, на известный тебе ящик. Мне будет весьма интересно позаботиться о столь недальновидных людях. Ведь я не из вашего болота и профессиональной этикой не связан. — Мы обменялись понимающими ухмылками. — У меня еще есть пара вопросов по тематике, но это лучше в твоем кабинете.

Миновав миловидную секретаршу в предбаннике, мы зашли в комнату размером примерно четыре на шесть. Массивный Т-образный стол, несколько диванов по периметру, проектор... обстановка мне понравилась еще при первом посещении. Особо можно отметить массивные шторы из бархата и неброскую цветовую гамму, отделка выдержана в оттенках темно-зеленого, с инкрустацией серебром. Стильно.

Сев за стол и включив какую-то глушилку, изрядно загадившую радиоэфир, Игорь сказал:

— Можешь говорить спокойно, отсюда ничего не уйдет.

— Вы ведь уже вышли на промышленные масштабы воспроизводства культуры?

— Зачем тебе? — Заинтересовался завлаб.

— Мне нужно сорок литров раствора, с сухой массой не менее четырех килограмм. Желательно, около шести.

— Тебе никто столько не даст. — Поморщился Игорь. — У нас и из-за меньших объемов подключают административный ресурс.

— Это в общей сложности. На первых порах хватит и пары литров, но покрытие облезет за несколько часов активного использования, проверено.

— Какое покрытие?

— Оружейное. Адаптивный камуфляж, необходимый для нормального ведения боевых действий, потому что никакой краски и тряпок не напасешься раз за разом перекрашивать все свое добро.

— Не дам! — Категорично заявил Осташков, малость охреневший от таких запросов. Он только-только начал накручивать себя, готовясь устроить разнос, когда я негромко начал рассказывать:

— Экзоскелет позволяет маскироваться на местности, но возникают определенные проблемы с оружием и снарягой. Зато, если обработать их раствором, при взаимодействии с экзоскелетом оптический камуфляж проявляется и на поверхности предметов. Первоначально оружие мне приходилось вымачивать в трупах цефов, а сам эффект обнаружился случайно. Сейчас сообщать об этом бессмысленно, но когда появятся первые экзоскелеты.... И да, не хочешь отдавать продукт — поделись технологической картой, а мощности по воспроизводству я откуда-нибудь достану.

— Будьте реалистами, требуйте невозможного? — Резко спросил Игорь, начавший нервно крутить между пальцами свою цельнофрезерованную металлическую ручку. Не "Паркер", но один из его аналогов. — А у тебя ничего не треснет?

— Это — просто экономия времени. При необходимости весь процесс можно повторить с нуля, ведь исходники остались у меня. Не хочу изобретать велосипед по новой.

— И чем же ты займешься дальше?

— Организую свое хозяйство где-нибудь в глуши и займусь изучением процессов терминальной баллистики в сложных биологических объектах антропоморфного вида.

— Гуманоидного типа. — Поправил меня Игорь. — Кого отстреливать собрался?

— Врагов отчизны. Наше государство хоть и не выдает лицензии на подобную деятельность, но порой специально уполномочивает своих сынов вершить управу.

— Тебя уже уполномочили?

— Нет пока, но за этим дело не станет.

Последующий час мы потратили на предварительные договоренности. Ничего особенного, просто наводили мосты, на случай моего убытия... куда-нибудь. Осталось только дождаться возвращения куратора из Москвы. Его зам может решить только часть вопросов, а с "первым отделом" отношения у нас не сложились. Местные безопасники то и дело гадили по мелкому, а сейчас... это отстранение — в том числе и их рук дело. Зубры, оттесненные на обочину, имели зуб на меня и Игоря, безопасники — на куратора.

Да и вообще, "товарищу майору" в первопрестольную надо бы позвонить уже сейчас. Обозначить ситуацию, предполагаемые действия по легенде отхода. "Старший брат" самодеятельности не любит, любую импровизацию на месте считая за собственную недоработку.

Вечер был встречен в баре, в обнимку с очередной бутылкой. Симулировавшаяся на публику безнадега игралась со вкусом. Благо, здесь немало людей, отлично разбирающихся в винах и общими усилиями собравших очень неплохую коллекцию. Выбор очень большой, и было над чем подумать, выбирая очередную бутылку. Грузинские и молдавские вина пьются легко, в них нет терпкости, присущей итальянским и армянским маркам. Немецкие и польские не отличаются крепостью, некоторые люди даже сравнивают их с дюшесом. Французские... тут все очень сильно зависит от региона, сорта винограда и даже личности винодела. А еще здесь были русские вина, которые отличались еще большим разнообразием. Даром, что институт закрытый, условия здесь обеспечивают очень даже хорошие, компенсируя удаленность от цивилизации.

Надеюсь, Джованни не обидится за опустошение бара, в котором он вина и заказывал-то полстакана в день, на обед. Традиция, возникшая из-за паршивого качества воды в греческих полисах. Оттуда она перекочевала в римские города, особенно распространившись в средневековье. Тогда в Европе случилось перенаселение, и возникла напряженка с дровами. Кипятить воду банально стало дорого, а спиртное в цене особо не поднималось.

Собственно, Джованни и подсел ко мне вечером. Соскучился, видимо, за месяц отсутствия. Поздоровался, налил себе немного вина, разбавил.... Оно и правильно, крепкое и сухое красное вино не содержит в себе сахаров и при этом имеет весьма специфический, терпкий вкус. Такого много не выпьешь, что отнюдь не помешало мне оприходовать пять с половиной бутылок и начать симулировать легкое опьянение. Недолго осталось, еще полчасика и можно валить домой в обнимку с парой бутылок хорошего коньяка. Так нужно для дела, мне еще предстоит получить выговор и неполное служебное соответствие. Нужно соответствовать.

Молчание длилось довольно долго, Джовани успел прикончить половинную порцию тушеной свинины и приступить к блинчикам. Он предпочитает итальянскую кухню, и наверняка заказал бы бы ризотто или пасту, но тогда пришлось бы ждать, пока это приготовят. А так принесли практически сразу, минут через пять после заказа.

— За месяц случилось много интересного. — Наконец решился он. — Сейчас рассказать не могу, но как....

Согласно кивнув, перебиваю Джованни:

— Да понимаю я, что не можешь. Ты не мучайся, никуда эта информация не денется. Дадут допуск — ознакомлюсь, не дадут... ну, сами себе злобные буратины.

— Должны дать, ведь твои идеи.... — Вновь попытался вклиниться он. И вновь был оборван:

— Зато работа по их развитию — ваша. Думаешь, мне неизвестно, что реагенты и субстраты на "страдание херней" списывались в качестве утраченных по неосторожности и другим аналогичным статьям? Благо, их и нужно-то было не так много. Понятно, что это делалось во избежание лишней писанины, неприятностей с первым отделом и вообще так было сильно проще. Меня это тоже устраивало, до поры до времени. Сейчас так уже не получится, ведь лаборатория подотчетна и ресурсов на затратные опыты с формулировкой "просто, мне это интересно" никто не выделит.

— Но ведь тебя уже знают.... — Несчастным голосом попытался привести последний аргумент мой товарищ. Мне чисто по-человечески было понятно его стремление вернуть все в прежнее русло. Мы неплохо работали вместе, изредка устраивали посиделки, да и вообще неплохо сошлись на почве общих интересов. Только, порой, чтобы двигаться дальше, необходимо перелистнуть страницу в книге своей жизни. Это не значит резкого разрыва отношений со старыми знакомыми, просто многое придется начинать с нуля и на новом месте. А посему:

— Ну да, знают. Только бумажек об образовании нет, а без них адекватного финансирования не будет. Чиновников за "нецелевое" расходование средств ведь с потрохами сожрут администраторы от науки. Мне бы сейчас разобраться с ближайшим настоящим, чьи перспективы чрезвычайно туманны.

— Если я могу чем-то помочь.... — Очень осторожно заметил Бианки, уже оценивший не только количество бутылок, но и их примерную цену. Это — половина его месячной зарплаты, а ведь раньше я особо не шиковал, предпочитая одеваться в казенное и пользовался штатными часами и телефоном. А поскольку жлобства за мной замечено не было, большинство закономерно полагало, что причиной подобной экономии было хроническое безденежье. Наивные.

— Возможно, что от нашего ведомства будет создана лаборатория по той же тематике. Нужен список приборов и требования по помещениям. В нынешних обстоятельствах мне с подобными запросами лучше не светиться. Игорь это разрешил, его потом и спросишь, куда отослать. Спешить с этим не стоит, сейчас безопасники будут лютовать со страшной силой. — Затем я встал и заметно громче сказал. — Пойду я, Джованни. Было приятно работать вместе. Ауфидерзейн, надеюсь, еще свидимся. — Затем двинулся в сторону бара, напевая "вихри враждебные веют над нами".

Питие продолжалось двое суток без просыху, не смотря на все попытки руководства института меня образумить или хотя бы привести в чувство. Им очень повезло, что все документы по командировке я оформил сразу же после прилета, даже не став распаковывать вещи. Контраст получился отличным: энтузиазм первых часов, сменившийся полной безнадегой. Очень приятно было сидя в кабинете у директора то и дело прикладываться к бутылке коньяка его любимой марки. Мелкая и даже мелочная месть, о которой он наверняка знает. Скупить часть спиртного было неплохой идеей, оно мне еще пригодится.

Была еще пара попыток "примирения", уже от замов. Ничего интересного, простая формальность ради того, чтобы прикрыть себе тылы.

Куратор прилетел утром третьего дня. Был он зело спокоен и доволен, словно отожравшийся удав. Вскоре мы уже сидя в кабинете, пару часов решали, куда бы двинуться дальше. Вариантов было немало, но наиболее интересным был признан переезд в Климовск. Именно туда, в одно из отделений ЦНИИточмаш доставили все найденное вооружение. Был еще вариант с изучением цефовских экзоскелетов, но там ничего интересного. А по остальным направлениям мне особо ничего не известно, ибо в электронике не разбираюсь, программирование не знаю и военного образования не получал. Все, что было можно — вытрясли в первый же месяц, когда опросы продолжались часами.

Отстраняли тихо, не на показ, без лишних свидетелей. Можно не сомневаться, что эта новость уже распространяется со скоростью звука. В любом замкнутом коллективе кости моют всем и всегда.

Глава четвертая

Середина осени выдалась особенно дождливой. Определенно, далеко не все изменения климата произошли в лучшую сторону. Дожди, длящиеся неделями. В Подмосковье. Подмосковье, а не Питере! Впрочем, окружающие территории хотя бы не затопило море, да и смыть не должно. Ливневая канализация работает без эксцессов, вода штатно отводится с улиц. Но как же это достало....

Меланхолию неплохо помогал разогнать камин с живым огнем, находившийся в небольшом ресторанчике неподалеку от моей новой квартиры. Ведомственной, разумеется, и Генрих живет по соседству. За прошедший месяц мы успели облюбовать пару заведений неподалеку от нашей многоэтажки, и сейчас я засел в одном из них, заняв полюбившееся место за угловым столиком. Остатки чая уже успели остыть, а от яблочного пирога остались лишь крошки. На часах четыре с половиной пополудни, "мертвое" время. Народ начнет собираться через час-полтора. Это у меня сейчас затишье — физики обрабатывают результаты очередного эксперимента, заняться пока решительно нечем. Пора бы и повторить заказ.

За окном к обочине притерлась черная "Волга", ставшая здесь весьма своеобразной заменой "Мерседесов". Над дизайном особо не заморачивались, он уже лет двадцать похож на "Хонду Аккорд". Классика, впрочем, военные до сих пор гоняют на "Луноходах", так что здесь это — норма. Дверь открылась довольно резко, вошедший сложил зонт, повесив его над соответствующей стойкой. О степени спешки Генриха свидетельствовало то, что куратор не стал снимать с себя пальто, что было по его меркам вещью неслыханной. Я счел правильным расплатиться сейчас, затем направился к выходу.

— У нас срочный выезд. — Огорошил меня Генрих. — Прямо сейчас садимся в машину и выдигаемся в аэропорт, все остальное — по дороге. Времени крайне мало.

Дождавшись, пока мы разместимся на заднем сидении, водитель дал по газам. Спустя полчаса мы ненадолго остановились и вышли из машины и куратор начал вводить меня в курс дела:

— У китайцев на границе Таджикистана и Афганистана упал спецборт. Обломки лежат в горном озере, на глубинах в десять-двадцать метров. На данный момент там погода нелетная, но через пять часов будет не протолкнуться. Нас уже предупредили, что любую попытку вмешаться в ход их работ расценят как агрессию, с соответствующими последствиями.

— Я к этому каким боком?

— Судя по тому, как они всполошились, на борту было что-то очень интересное. Ты говорил, что можешь скрытно провести под водой несколько суток. Это очень нужно, у нас просто нет других вменяемых вариантов.

— Выбираться оттуда как?

— Вниз по вытекающей реке. Сплавишься ночью, тебя подберут ниже по течению.

Вылетал я на борту транспортника, одетый в экзоскелет и запакованный в опломбированный контейнер. Впереди восемь часов лежания в этом гробу, благо можно и музыку послушать и кино посмотреть. Неделю тому назад мне, наконец, удалось частично решить проблему с незнакомыми форматами данных. Кодеки пришлось формировать с нуля. Учитывая мою косорукость помноженную на незнание основ, справиться с этим за три недели без помощи специалистов — неплохой результат. Благо хоть все спецификации были на руках, иначе бы это не получилось так быстро.

Садились в Ишкошиме, там же мой контейнер перенесли в вертолет. Летчиков настоятельно, но вежливо попросили "потерять" "посылочку" по пути, рядом с озером. Заодно, по пути на борт, мне скинули уточненную информацию по местоположению обломков. Чудненько.

Все прошло неплохо, за исключением жесткого приземления. Слишком жесткого, из-за порядком разреженного воздуха на высоте в четыре тысячи метров. Парашют не смог погасить всю скорость. Это не могло повредить мне, однако оказалось весьма неприятно и довольно болезненно. Возможно, если бы мы не догрузили еще тридцать килограмм полезной нагрузки, приземление прошло бы штатно.

Контейнер был аккуратно спрятан под осыпью, а я тихонько пополз к прибрежной линии. Где-то вдалеке летали два беспилотника, выдавать себя — нежелательно. Восхищаться прекрасными видами некогда, да и ночь на дворе. Вдали видны огоньки таджикско-российского бивака, неподалеку от них — лагерь китайцев. Озеро сильно вытянуто с востока на запад, и по форме напоминает восьмерку. Вокруг — горные хребты и путь наружу здесь только один — вниз по Памиру (реке). Самолет упал в восточном овале, я нахожусь около середины западного.

Под водой оказалось довольно весело и заметно холодно. Градусов шесть-восемь по Цельсию. Если бы еще было хоть что-то видно, приходилось время от времени всплывать и привязываться по окрестным вершинам и звездному небу. И как здесь будут работать водолазы? Спутниковая навигация ведь благополучно скончалась вместе с появлением Туманного Флота. Тогда же изрядно сократились в количестве водолазы и моряки. Морпехов чуть не влили в ВДВ, благо хоть успели одуматься. Но в море флотские сейчас выходят исключительно редко, убедившись, что неподалеку никого нет.

Найти самолет удалось буквально на ощупь, вернее, на запах (и вкус) топлива из пробитых баков. Хвост лежал отдельно, метрах в тридцати. Нос тоже оторвало, центральный отсек изрядно покорежило и сильно измяло крылья. Похоже, при посадке одна из законцовок крыла чиркнула о воду, и дальше самолет приводнялся "блинчиком", разваливаясь на куски.

Обследование было начато с носа. Трупы фрагментированы и уже не всплывут. Ничего интересного. Обычный такой узкофюзеляжный бизнес-джет, с двумя мотогондолами в хвосте. Рассчитан на десяток обычных, или пяток очень непростых пассажиров. Способен на межконтинентальные перелеты. Летает довольно быстро, всепогодный. По хорошему, так и не должен был упасть.

Центральная секция пострадала не столь сильно. Впрочем, пассажирам не помогли даже ремни безопасности — судя по всему, их сначала оглушило, а затем и утопило. Двое из них — в кителях военного образца, третий — в штатском. Небольшие чемоданчики оказались пристегнуты к своим владельцам штатной цепочкой с браслетом. Заветный ключик удалось найти только к одному из наручников, остальные пришлось снимать силовыми методами. Подумав, осматриваю тела на предмет посторонних включений. Может и здесь будет свой Джонни Мнемоник?

Удалось найти и вырезать пять имплантов неопределенного назначения. Сами трупы я отволок на глубину и предпринял ряд мер против их обнаружения. Найти их под слоем донного ила будет весьма проблематично.

Обыскивать багажный отсек — приятного мало, там слишком много острых кромок. Китайцам однозначно придется его поднимать. Наиболее разумным я счел поиски на этом прекратить и тихонько уходить на запад. Всплывать было нельзя, над восточным озерным овалом постоянно висят беспилотники. Идти приходится по счислению, примерно представляя собственное местонахождение. Хорошо хоть на доставку подводных дронов требуется время, они теперь — редкость.

Поиск притопленного буйка занял пару часов, дальше все пошло как по маслу. Прикопанный на дне мешок оказался на положенном месте. Сплавляться предстояло на байдарке. Металлопластиковый скелет я собирал под водой, обтяжку получившейся конструкции провел уже на берегу. Даже отсюда было заметно, что у китайцев что-то не ладится, уже полночь, а весь лагерь буквально утопает в свету и все бегают как наскипидаренные. Удачных поисков ребята, ловите конский топот.

Закончив обтягивать байдарку и убедившись в ее непотопляемости, тихо отчаливаю. Впереди шестидесятикилометровый рафт, а учитывая прошедшие дожди... будет весело. Ради пущей маскировки переворачиваюсь днищем к верху. На губы наползла ухмылка, и как потом оказалось, я начал напевать: "Я — маленькая лошадка". Угу, гиппокамп, а то и кэлпи.

Вздувшаяся река скрыла под водой все пороги и перекаты. Теперь главной заботой стало ускорившееся течение. Порвать оболочку я не боялся, она состоит из толстого слоя сверхвысокомолекулярного полиэтилена высокой плотности. Прикольная штука, из которой даже бронежилеты делают. Если бы еще не плавилась при нагреве до сотни градусов... хотя, у всех подобных материалов своя ахиллесова пята. Тот же кевлар воды боится со страшной силой.

Добраться до нужного места удалось за пять часов. Под утро, можно сказать. И вот здесь возникли очевидные проблемы с выбрасыванием на берег. Пришлось здорово понервничать, а затем еще и пешим ходом подниматься пять километров. Условная точка достигнута, теперь осталось дождаться транспорта.

Спустя шесть с половиной часов к условленному месту подъехал старый, потрепанный жизнью армейский "Урал". Остановился. Из кабины выбрался один из моих сопровождающих. Я к этому моменту уже успел переодеться в камуфляж без знаков различия. Все же, светить броней рядом с границей — опрометчиво. Мали ли чьи глаза могут ее увидеть и запомнить.

Пароль, отзыв — все как по нотам. Оставалось лишь забрать с собой груз и залезть в кузов. До Мургаба шесть часов пути, и заняться все это время будет решительно нечем. Только лежать в обнимку с автоматом, в полной готовности применить его по назначению.

Проехав мимо местного административного центра, вскоре мы добрались до летного поля. Там нас уже ждал Ил-76. "Урал" мы по факту бросили, хотя, наверное его кто-нибудь заберет. Но это будет потом, а сейчас мы уже находились на борту самолета, летящего на родину.

Лететь, вцепившись в тщательно оберегаемый груз — не слишком приятно. Но все понимали, что с нами сделают при его утере. Спокойно выдохнули мы только спустя девять часов, сдавая все трофеи под опись с росписью. Посмотрели друг на друга и не сговариваясь, хором произнесли:

— Надо выпить. — Оглушающий хохот продолжался несколько минут.

Следующее утро радостным было только для меня. Моих спутников мучило жесткое похмелье, а ведь нам всем еще доклады писать. Прошлый вечер — послабление, обычно отчеты пишут сразу по прибытии. Просто, я скинул на "флешку" двадцать часов записей о жизни подводного мира. Мог бы и все сорок с лишним, от момента приземления у озера и до сдачи трофеев, но зачем им знать, что я так могу?