Старые новые Боги

— Ты откуда знаешь?

— База закрыта, офицеры, — еще раз напомнила Нина. — Открывать проход сюда более нецелесообразно.

— Но мы-то здесь! — зло выкрикнул Михайлин. — Должны же они заметить, что мы не вернулись!

— Нет, офицеры, за вами не придут. Я обнаружила в резервной базе данных записи, о том, что вы прошли на ту сторону. Вас никто здесь искать не будет.

— Что?!

Это был удар ниже пояса. Офицеры пришли в ярость. Они кричали, требовали, ругались, но Нинка не могли ничем помочь. Да они и сами это понимали. Мирзоев всегда относился к ним неприязненно, и особенно в последнее время, когда стало понятно, что слежка за перемещениями начала сокращаться. Для него бабки были важнее каких-то людей.

Через тринадцать часов, как и предсказывала Нинка, портал не открылся, и никто не спрыгнул на бетонную площадку в поисках пропавших. И в час следующего открытия проход не открылся и в следующий. Их бросили.

Офицеры запили. На складах нашлось огромное количество алкоголя, съестного и многого прочего. Хватило бы на годы. И потому они себя не ограничивали. Вламывались в склады, вскрывали бутылки и хлестали из горла, заедая мясными консервами. Жаловались друг другу на несправедливую судьбу, кляли ненавистного Мирзоева и ругали Большую Землю за ее тупость. Ну и Нинке перепадало за компанию. Попаданцы материли ее так, что будь она настоящей девушкой, то давно бы умерла от стыда.

В пьяном угаре прошло несколько дней, которые плавно перешли в неделю. Алкоголь полностью заместил кровь, и офицеры творили на базе такое, отчего трезвый человек потом сгорает от стыда. Таблетки "Фориина" помогали им держаться на ногах, и еще больше и больше заливать в глотку. Но даже так, продолжаться это долго не могло. Наступил предел.

Первым из запоя вышел Михайлин. Проснулся с мерзким настроением, посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся. Мятое лицо, опухшие глаза, жесткая с проседью щетина и нечто бесформенное на голове вместо строгой прически. Опустившийся алкаш — вот кто смотрел на офицера через зеркало. И от этого вида его передернуло. Никогда он не опускался до такой степени, чтобы смотреть на самого себя с отвращением. И потому он взял себя в руки. И зажевав таблетку легального "форри", он не потянулся как в прошлые дни за бутылкой и не опрокинул ее в глотку, а совсем наоборот — швырнул ее полную в угол, да так, что та разлетелась мириадами мелких брызг.

Приняв душ и приведя себя в порядок, он нашел своего друга. Вольгин спал в своей комнате, источая ароматы перегара. Рядом с ним под кроватью валялись пустые бутылки, на столе рядом стояла початая.

Он растолкал друга. Когда тот открыл пьяные глаза, то заставил его прийти в себя и вырвал из рук бутылку:

— Хватит, Антоха. Мы кто с тобой? Офицеры или Машкины ляжки?

Аргумент для Вольгина был весомый. И потому он, сев, поежился. Повел зябко плечами:

— Офицеры, — буркнул он.

— Ну а раз так, то надо прекращать пить.

Друг согласно кивнул.

— А что тогда делать будем? Нас кинули и обратно мы уже не вернемся.

— Жить, просто жить.

— Здесь? Вдвоем? А смысл?

— Здесь, — согласно ответил Михайлин. — И не обязательно вдвоем.

— А как тогда? — удивленно спросил друг.

— А с аборигенами жить будем, — последовал ответ. — К цивилизации их будем приобщать. Да и росточком бы их потомство повыше сделать, а то совсем мелкие.

Это была идея ради которой стоило жить. Не прозябать вдвоем на территории огромной и безлюдной базы, медленно деградируя, а жить! Дышать полной грудью, творить и изобретать. И эта жизнь обещала быть намного ярче и насыщеннее той прошлой жизни, жизни под погонами и под присягой. И Вольгин воспрянул.

С помощью Нинки офицеры провели полную ревизию складов и с удивлением обнаружили массу полезных мелочей, способных значительно облегчить жизнь не одного племени — лопаты, ножи, топоры, пилы, семена, клубни и удобрения. Пять дизельных генераторов и сотня тонн топлива, которого должно хватить не на один год. А также знания. Огромная база знаний, сохраненных в памяти Нины.

Тяжелый трак прибыл в поселение. Сломав тяжелым бампером несколько деревьев, выехал на самый центр и замер. Вокруг собрались жители. Вышел счастливый вождь:

— Тафарис маё!

Его поддержали соплеменники, радостно заголосив:

— Тафарис маё! Тафарис маё!

Михайлин взобрался на капот и поднял руку. Люди затихли. Он смотрел на пять десятков кучерявых голов и казался для них могущественным, творящего чудеса, богом. Они ждали его слова. И тогда он с помощью Нинки громко пробасил:

— Мы с вами давно знакомы. Уже больше года вы нас встречаете со всем радушием, оказываете любую помощь. И мы вам тоже помогали, дарили ценные подарки и совершали хорошие обмены. Нам с вами хорошо. И потому мы решили не уходить от вас, а остаться с вами. Мы решили поддерживать вас и помогать во всем. Защищать и оберегать.

Толпа одобрительно загудела. Им понравились слова. Михайлин улыбнулся и продолжил:

— И потому сейчас настало время открыть вам наши настоящие имена!

Он сурово окинул их взглядом. Толпа замерла и затрепетала в ожидании. И даже вождь, самый сильный и здоровый мужчина в племени словно ребенок воздел глаза и замер, боясь пропустить откровение:

— Меня, — Михайлин ткнул в грудь пальцем, — зовут Егор!

По толпе пролетел искаженный шепоток:

— Гор..., Гор....

— Его зовут Антон!

И снова по толпе пронеслось:

— Атон..., Атон....

Они оценили доверие. В племени настоящее имя человека скрывали, боясь, что через него можно украсть душу. А эти двое не испугались, назвались именами данными от рождения. А это означало то, что они были сильны духом и ничего не боялись. Они были настоящими и добрыми Богами.

Михайлин упер руки в бока. Сверху он глядел на шепчущуюся толпу, с улыбкой разглядывал их потрясение. А потом, когда шепот стих, по-русски громко спросил:

— Ну что, чумазые, будем приобщаться к настоящей цивилизации? — и кинул в людей горсть шоколадных конфет.