Князь Холод

Когда весьма довольный самим собой Калашников удалился восвояси, мы с Сушковым еще некоторое время посудачили о нем, порассуждали на тему мотивов его поступка и порадовались удачной сделке. В том, что мне эта помолвка со вчерашней купеческой дочерью не нужна было абсолютно ясно, но чтобы вот так просто разрешить вопрос без материальных потерь, да еще оставить известного своей хваткой нувориша в положении должника — это можно было считать удачей. Впрочем, мой управляющий утверждал, что Юрий Калашников подыскал для своей дочери более выгодную партию — ходил слух, что якобы сговорились они породниться с семейством Чемезова. А Чемезов тоже был купцом, недавно получившим дворянство из царских рук. Вот и правильно, они одного поля ягоды, так и пусть роднятся между собой.

Афанасию я ничего говорить не стал, но про себя ехидно усмехнулся несуразности этой ситуации. Человек богаче меня раз так в пятьсот, а поди ж ты — брак с его дочерью будет ущемлением именно моего достоинства. О, времена! О, нравы! Придет время, когда ситуация перевернется с ног на голову, но не сейчас, не сейчас.

Кузьмич умчался решать вопросы с покупкой лошадей для полковых фургонов. А я попытался в очередной раз 'влезть' в память князя. Как и прежде безрезультатно. Память Михаила Бодрова в данном теле отсутствовала напрочь, поэтому ни единого факта из его жизни я вспомнить не мог. И это являлось громадной проблемой, ибо в каждом человеке существуют тысячи маленьких мелочей, которые идентифицируют его для окружающих: все эти взгляды, движения, интонации, привычки. А у меня нет ничего для подтверждения личности князя. Я совершенно другой человек: по-другому говорю, по-другому двигаюсь, по-другому думаю. Удастся ли объяснить произошедшую с Бодровым метаморфозу последствиями ранения? Ладно еще здесь, на севере, где общаться приходится в основном с княжеской челядью и малознакомыми людьми из Белогорска, но со дня на день предстоит отправляться в столицу, а в Ивангороде князя знали слишком многие, там острых ситуаций не избежать.

И как, скажите на милость, выкрутиться из этой ситуации? Ведь я даже не знал, в каком качестве должен появиться в Ивангороде: полковника Белогорского полка или обычного 'гражданского' князя? Дело в том, что поручение знатным людям формировать новые полки было обычной практикой пытающегося создать боеспособную армию Ивана Шестого. Наследник престола царевич Федор сформировал уже два пехотных полка и один драгунский, командирами назначив в них доверенных людей. Князь Григорянский сформировал Зеленодольский пехотный полк и был назначен его полковником. Граф Воронцов набрал Клинцовский драгунский полк и стал его командиром. Но распространится ли эта практика на опального Бодрова? Насколько осерчал государь на своего воспитанника? Как он вообще относился к Михаилу? Договаривались ли они с князем о чем-то на словах? Ответов на эти вопросы у меня не было. А поскольку никакого документального подтверждения о моем назначении командиром полка не было, то я и боялся попасть с этим делом впросак. Уж мне ли не знать, кем является человек без бумажки.

Поеду в столицу в гражданской одежде, а там уж попытаюсь сориентироваться. По крайней мере, за сам полк краснеть не придется — к этому делу я отнесся со всей ответственностью. Тем более что каждодневная рутинная работа отлично отвлекала мою голову от дурных мыслей. Я старался принимать участие в решении любых вопросов от набора и обучения рекрутов до качества пищи и вооружения. И здесь нашел-таки несколько проблемных мест, где благодаря своим знаниям и личным средствам удалось внести кое-какие улучшения.

Самой большой моей удачей на этом поприще стала переделка штыка. Существовавший здесь штык вставлялся прямо в ствол фузеи, в народе именуемой просто ружьем. Подобная конструкция ровно вдвое сокращала возможности солдата-пехотинца, заставляя заранее делать выбор между стрельбой и штыковой атакой, а решение проблемы настолько лежало на поверхности, что я поначалу никак не мог поверить в то, что окружающие не видят этого. Каким бы невероятным ни казался этот факт, но в земной истории происходило то же самое — лишь спустя несколько десятилетий после своего изобретения штык стали насаживать на ствол ружья. Не знаю, сколько лет здесь прошло с момента принятия на вооружение штыка, но с моей стороны было бы большой глупостью не воспользоваться ситуацией. Так что кузнецы Белогорска готовы были на руках меня носить после получения заказа на переделку тысячи штыков.

Узнав о том, что в полках царевича Федора держат помимо двух уставных пушек еще две-три дополнительных, я тоже решил проявить инициативу, справедливо рассудив, что многочисленная артиллерия лишней никак не будет. С этой целью я за свои кровные деньги приобрел еще две пушки и две гаубицы, позволявшие вести стрельбу по навесной траектории. Ну и на боеприпас пришлось потратиться — должна же быть практика у пушкарей.

Не знаю, как у кого, но у меня на основе исторических книг и фильмов сложилось впечатление, что в семнадцатом-восемнадцатом веках пушки стреляли исключительно ядрами, взрывавшимися в гуще врагов и поражавшими живую силу противника взрывной волной и массой осколков. Все было совсем не так! Такие снаряды были, но назывались они бомбами, взрывались не когда ударялись о землю, а когда догорал фитиль, и считались весьма дорогим и ненадежным боеприпасом. Поэтому в основном во вражеские ряды швырялись цельные чугунные ядра, тупо сносившие на своем пути любые препятствия, будь то люди, кони или легкие защитные заграждения. Стрелять полагалось по пологой траектории, чтобы ядро могло сбить как можно большее количество врагов, а потом, срикошетив от земли, продолжить свое черное дело. Впору было вспомнить старый анекдот о каучуковой бомбе, которая 'продолжает прыгать'. Кроме бомб и ядер были еще зажигательные снаряды — брандскугели, и картечь — для близко подошедшей пехоты или конницы.

Настильная стрельба весьма ограничивала дальность полета снаряда. Чтобы стрелять дальше, нужно было задирать ствол пушки, но посланное навесиком ядро не рикошетило, зарываясь при падении в землю и теряя свою поражающую способность. Я рассудил, что положение смогут исправить гаубицы, имеющие возможность стрелять как по пологой, так и по навесной траектории, но из-за низкого качества бомб желаемого прогресса пока добиться не удавалось. Ничего, поэкспериментируем с фитилями и количеством пороха — авось найдется оптимальное решение.

Ну и еще я взял на себя смелость докупить в полк фургонов и лошадей к ним, ведь чем больше в моем подразделении будет колес, тем мобильнее оно будет.

Наказуема ли в этом мире и в этой стране инициатива я должен был узнать в скором будущем, по приезду в Ивангород. До отъезда в столицу оставалось всего два дня.

5

Столица произвела на меня крайне неприятное впечатление. Глядя на кривые и грязные улочки Белогорска я всегда помнил, что это небольшой провинциальный городок и с готовностью прощал ему и непродуманную застройку и неухоженность. От Ивангорода ожидал гораздо большего. Не сплошных дворцов с фонтанами и аккуратными лужайками, но хотя бы широких и чистых улиц. Нет, все оказалось не так. Город мало чем отличался от центра северной провинции страны, разве что был в раз в десять больше.

За разросшимися во все стороны посадами уже с трудом угадывались обветшалые городские стены. Улицы были замысловато кривыми и узкими. Та, по которой мы въехали в город, являлась продолжением северного тракта и только поэтому была замощена потемневшей под воздействием осадков и времени доской. Боковые улочки подобной чести не удостаивались.

Заборы и стены убогих, крытых соломой домов сжимали жалкую 'транспортную артерию' с боков, а балконы редко встречающихся двухэтажек нависали в опасной близости над головами хаотично двигающихся с черепашьей скоростью всадников и пешеходов. По крайней мере, в этой части Ивангорода с движением творилось полное безобразие, благодаря которому моей карете пришлось тащиться почти час только до ворот во внутренний город. За стеной ситуация немного изменилась — дома стали-таки побогаче и поопрятнее, но узость улиц, а также грязь и мусор с мостовой никуда не делись. Только на подступах к внутренней крепости, так и называвшейся 'Крепость', улицы чуть раздались вширь, а мостовая укрылась камнем.

Охранявшие въезд в Крепость часовые пропустили карету внутрь, довольствовавшись всего лишь голословным утверждением кучера о том, что, мол, прибыл князь Бодров собственной персоной. Проходной двор, да и только!

Карета 'подрулила' к парадному входу, где мы с Сушковым вышли. Игнат с кучером и лакеем покатили к черному входу разгружать сундуки с вещами. Я с опаской бросил взгляд на широкую лестницу, обрамленную мраморными перилами с точеными балясинами.

По лестнице вверх и вниз фланировали разряженные в пух и прах дамы и кавалеры, и взгляды большинства из них уже были прикованы к моей скромной персоне. Интересно: это Бодров так популярен у подножия местного Олимпа или в отсутствие Интернета и телевидения любое событие является развлечением? Как-то не учел я этого, хотелось бы появиться в царском дворце более скромно. Внезапно меня охватило жгучее желание осмотреть двор Крепости, я с облегчением повернулся к парадной лестнице спиной и буквально нос к носу столкнулся с молодой темноволосой дамой.

Она куда-то спешила полностью поглощенная своими мыслями и скорее всего, рассчитывала обойти меня стороной, да я так не вовремя развернулся. Застигнутый врасплох, я так и не нашел что сказать, девушка тоже не произнесла ни слова, только вздрогнула от неожиданности, а потом выражение ее лица из сосредоточенного резко перетекло в опасливо-брезгливое. Ни приветствия, ни извинений — дамочка так и помчалась вверх по лестнице, аккуратно подхватив подол платья красного цвета, а я удивленно смотрел ей в след, озадаченный неприятной метаморфозой, приключившейся с ее хорошеньким личиком при виде меня. Не вызывал сомнений тот факт, что она была знакома с Бодровым и, определенно, он ей не нравился.

Мои размышления по данному поводу оказались прерваны самым беззастенчивым образом. От появившейся откуда-то сбоку группы блестящих придворных отделился молодой офицер и громко, так чтобы услышали не только сопровождающие, но и все находящиеся во дворе, воскликнул:

— А-а! Наш князенька прибыл! Жив и здоров! А что паразиту сделается? — повернувшись к друзьям за поддержкой, он дождался одобрительного взрыва хохота от компании и продолжил. — Как самочувствие? Не растрясло ли в дороге?

— Игнат! — сдавлено прошипел у меня за спиной Сушков, но моего денщика-телохранителя с нами не было, решать проблему придется самим. То есть мне самому.

— С кем имею честь говорить? — сухо осведомился я.

— Ах, да, — офицер глумливо усмехнулся, — князенька же у нас тронулся умом и потерял память! Очень удобно, не правда ли, совершить гнусную мерзость и тут же забыть о ней!

На этот раз никто не засмеялся, а 'добрые' лица людей, сбившихся в уже довольно порядочных размеров толпу, недвусмысленно указывали на распределение симпатий между князем Бодровым и оппонентом. Стоп. Не так. Между мною и оппонентом. Хватит уже этого раздвоения личности, пора свыкнуться с мыслью, что теперь я и есть Михаил Бодров. Теперь и навсегда.

— Это разные вещи, — как можно более спокойно сказал я, краем глаза подмечая, как Кузьмич дает какое-то поручение пробегавшему мимо слуге.

— Разные вещи — это что? — офицер брезгливо усмехнулся, словно счел мои слова жалкой попыткой оправдаться. — Мерзость и гнусность?

— Тронуться умом и потерять память, — со вздохом уточнил я, уже понимая, что неприятностей не избежать, — поэтому еще раз повторяю: с кем имею честь разговаривать?

— А что, Бодров, в Холодном Уделе серебро так и не нашли? Нормальную одежду купить не на что? — в разговор вмешался разряженный в шелка и бархат франт, и, белозубо улыбаясь, повернулся к дамам, уверенный в том, что произнес удачную шутку. К моему удивлению, вокруг действительно радостно засмеялись. Ах, вот как? Я почувствовал, что буквально закипаю от злости и попытался взять эмоции под контроль, чтобы не выставить себя полным дураком. Кидаться на насмешника с кулаками не стоит, но осадить просто необходимо.

— А кто это у нас такой дерзкий? — грозно сверля шутника взглядом, я демонстративно взялся за рукоять шпаги.

Франт испугано попятился, его лицо вытянулось и побледнело. Ну, а как он думал? Травить толпой одного легко и весело, а ответить за свои слова один на один — это уже совсем другое дело. Понятно, что изначально не предполагалось решительного отпора от жертвы, но тут уж ему не повезло.

— Ого, Бодров! — с веселой беззаботностью воскликнул офицер. — Какой решительный настрой!

— Я дважды задал тебе вопрос, — я перенес агрессию со старательно пытающегося затеряться в толпе франтика на первого наглеца, — ты соизволишь представиться или в приличном обществе стыдно произносить твою фамилию?

— Поручик третьего драгунского полка Владимир Сахно! — мои слова явно задели поручика за живое, ибо всю его веселость словно рукой сняло. — И это ты должен стыдиться произносить свое имя вслух!

— Прекратите говорить загадками, поручик! Или объяснитесь или катитесь к черту!

— Вот как? — глаза Сахно сузились, сразу делая его лицо злым. — Ты предал и оклеветал достойного человека, а потом, когда я прибыл призвать тебя к ответу, приказал своим наймитам удалить меня из Белогорска! Ты — негодяй, подлец и предатель! Я вызываю тебя на дуэль! — и прежде чем я успел что-либо возразить, драгунский поручик залепил мне пощечину.

— Его светлости не по статусу с тобой драться! — попытался втиснуться между мной и Сахно Кузьмич, но я решительно его отстранил. Дело зашло слишком далеко и в любом другом раскладе, кроме принятия вызова, моя репутация сильно пострадает. На дуэли, правда, убить могут, но тут уж как карта ляжет.

— Прекрасно, господин Сахно! Где и когда? — с трудом сдерживая гнев, осведомился я, хотя выбирать время и место, по идее, должен был я.

— К чему тянуть кота за хвост? Здесь и сейчас!

— 'Шоу маст гоу он'! — усмехнулся я. Господин поручик у нас шоумен, явно любит работать на публику, быть в центре внимания. — Прекрасно!

— Что ты там бормочешь, Бодров? — нахмурившись переспросил драгун, то ли не расслышавший, то ли не понявший моей реплики.

— Я говорю, что ты клоун! Шут гороховый! — любезно уточнил я, сбрасывая камзол и треуголку на руки насмерть перепуганному Сушкову и извлекая шпагу из ножен.

— Ну, князенька, готовься отправиться в преисподнюю! — процедил сквозь зубы поручик, вслед за мной освобождаясь от камзола, шляпы и ножен. — Капитан Данилов, не изволите быть моим секундантом?

— Охотно, Владимир, — с готовностью отозвался на протяжении всей перепалки стоявший рядом с ним офицер, — но князю тоже нужен секундант.

— Выберите сами, господин Данилов, у меня нет повода не доверять вам, — поскольку я здесь пока никого не знал, мне действительно было все равно, кто будет моим секундантом.