Смерть зверя с тонкой кожей

— Вы считаете, что он сумасшедший? — спросил министр.

Он посмотрел на Смита, тот пожал плечами.

— Сомневаюсь.

— А я — нет, — вмешался старший суперинтендант Шеппард, — только псих может заранее предупреждать о намерении совершить убийство.

— А если он не рассматривает это, как убийство? — спросил Смит, — Если для него это — только выполнение задания? Данного, между прочим, нами.

— Естественно, — сказал Шеппард, — психи всегда смотрят на вещи иначе, не так ли?

— А почему мы изменили своё отношение к Нджале? — продолжал министр, — да ещё так резко? Я не был в то время...

— Ну, причин много, — начал Контролер.

— Нефть, — пояснил Смит.

— Были и другие причины...

— Уран.

— Конечно, конечно, — сказал министр, — как раз для того он теперь и здесь — для перерассмотрения своей доли.

— Должен всё-таки отметить, что были и другие причины, — настаивал Контролер.

— Оставьте, оставьте, — отмахнулся министр, — как бы то ни было, нам будет не слишком сложно остановить его? Эбботта, я имею в виду.

На несколько секунд повисло тяжёлое молчание. Все посмотрели на министра. Наконец заговорил Смит.

— Он работал на департамент пятнадцать лет. Досконально знает всё, что мы предпримем для защиты Нджалы и как это будет делаться. И ему, похоже, наплевать на собственную жизнь. Да, справиться с ним будет несложно. Не сложнее, чем остановить камикадзе.

— Да ладно вам, — сказал министр, — мы тут говорим о человеке, не об армии.

— С армией было бы проще. По крайней мере, её нельзя не заметить.

— Мне кажется, у нас есть хорошие шансы остановить его, — сказал Шеппард.

— Хорошие шансы? — взвился министр, — Чтоб было понятно. Мне нужна полная определённость. Не может быть и речи о каком-то риске для Нджалы. Он — не какой-нибудь голландский бизнесмен, он действующий глава государства, прибывший с оффициальным визитом.

Опять пауза.

— Тогда отправьте его домой близжайшим же рейсом, — посоветовал Контролер.

— Невозможно. Переговоры продлятся неделю, потом должны быть согласованы и подписаны договора. И Нджала не из тех, кого можно торопить.

Контролер пожал плечами. Он свою точку зрения уже высказал.

— Мы сделаем всё возможное.

— Меня не интересует, что возможно, а что нет. Мне нужно, чтобы Нджала был надёжно защищён — сколько бы людей и денег для этого не понадобилось. Так что действуйте.

Он сделал паузу, чтобы дать присутствующим проникнуться, обвёл их взглядом и добавил:

— Иначе будете уволены. Все. Прослежу лично.

Сказав это, он понял, что зашёл слишком далеко. Он был дилетантом, и профессионалы смотрели на него равнодушно и бесстрастно. Он растерянно вздохнул, убрал из голоса металл и подпустил "йоркширского мужичка":

— Беру свои слова обратно. Я не собирался никого запугивать. Просто вся эта история... Это чёртов кошмар какой-то. Прошу прощения, джентльмены.

Он чуть было не сказал "парни", но вовремя остановился. Переигрывать не следовало. Тем не менее, чистосердечное признание плюс йоркширская простота вызвали одну или две одобрительные улыбки, и министр расслабился.

— На текущий момент Нджала больше всего озабочен состоянием своего счёта в швейцарском банке. Он очень любит делать запасы на чёрный день, и это делает его относительно удобной для нас фигурой. Относительно — потому что никто не может знать , что черномазым обезьянам взбредёт в голову завтра. Особенно этой.

При этих словах он улыбнулся, представив, как дико слышать их в наше время от известного социалиста и министра правительства. Но в компании этих реакционеров такие мысли не смущали. Ему казалось, что присутствующие должны развеселиться. Реакции не последовало, и он подумал, что опять ошибся. Широко улыбнулся, стараясь загладить свой промах.

— Теперь, — быстро проговорил он, — какие непосредственные меры предосторожности мы предпримем для безопасности нашего уважаемого гостя? Учтите, вчера он пил чай с королевой, а ужинал с премьер-министром. Будет большим упущением, если завтра его ухлопают. Не следует полагаться на чудеса.

Это было принято благосклоннее и министр снова расслабился.

— Ну, — сказал Контролер, — я предлагаю объединённую операцию Специального отдела и DII. Целью операции будет , разумеется, остановить Эбботта.

Министр заколебался:

— Остановить? Что это значит?

— Убить, — коротко пояснил Контролер.

Министр зачем-то выглянул из окна, будто не слышал ответа на вопрос, которого не стоило и задавать. Есть вещи, которых министру Её Величества лучше не знать. Своё удивление он будет выражать оффициально и позже, когда всё уже закончится.

Контролер заметил его смущение и быстро перевёл разговор на принятые им меры: усиление охраны у гостиницы Нджалы, наблюдение за квартирами друзей и родных Эбботта, полное описание и фотографии Эбботта, разосланные по всем полицейским участкам Лондона и графств, с указанием задержать и изолировать.

Министр слушал вполуха. Он чувствовал, что всё, от него зависевшее он выполнил: председательствовал на экстренном ночном совещании, воодушевлял, направлял, угрожал. Словом, сделал всё, чего можно ожидать от политика. Теперь ему хотелось только одного — вернуться в ту квартиру на Фалхэм-роуд и зарыться между двух шоколадных ножек.

Элис тоже не слушала. Она думала об Эбботте. Итак, его собираются убить. Что ж, это только его вина, он сам накликал на свою голову. В любом случае, она не станет переживать, — говорила она себе, а на душе было так же больно, как когда ей сказали, что Ричард в Англии. Нет, она не станет переживать. И всё же было что-то странное — сидеть и слушать, как планируют убить человека, которого она любила и с которым спала. Его тепло, его страсть — пуля превратит в ничто. Элис пыталась, как когда-то, вспомнить ту их ночь. Вспоминались какие-то обрывки. Прикосновение его рук, его губы, язык, "жар его чресел". Не вспоминалось главного — того ощущения, когда он заполнял её. Она могла представить, но не вспомнить. А ведь тогда ей казалось, что забыть это невозможно.

Её размышления оборвал голос министра:

— Какой он?

Шеппард взял со стола копию разосланного описания:

— Пять футов, десять дюймов, темноволосый, крепкого сложения...

— Как человек, — устало уточнил министр, — какой он человек?

Пауза. Ответил ему Смит:

— Хороший он человек.

6.

В машине, припаркованной под окнами Джоан Эбботт сидело трое: двое из спецотдела и прикоммандированный местный констебль. Все устали. Двое из спецотдела — на самом деле, а констебль — за компанию. Если выдохлись они — значит выдохся и он, если зевают они — значит можно и ему.

— Не придёт он, — сообщил инспектор из спецотдела, — не идиот же.

Сержант кивнул:

— Он наверняка знает, что дом под наблюдением.

Констебль открыл рот, чтоб высказаться, но вовремя передумал и притворился, что борется с очередным зевком. Когда рядом такие большие парни, благоразумнее помалкивать.

С дальнего конца улицы донеслась какая-то возня и нестройное пение.

— Это ещё что? — спросил инспектор.

Констебль почувствовал, что настал его звёздный час:

— Местные алкоголики, селятся у канала, — сообщил он, — денатурату нажрались. И изрядно, судя по голосам.

К этому моменту уже можно было разглядеть пять неаппетитных фигур, приближающихся шаткой походкой. Пение стало громче.

— Гос-споди, — выдохнул инспектор, — бомжи-алканавты. Только их нам и не хватало.

Под фонарём у подъезда бомжей застопорило. Их качало, как в десятибалльный шторм и, похоже, они к тому же переругались.

— Видели когда-нибудь такую мерзкую компанию?.. — начал инспектор.

В этот момент началась драка. На шум мгновенно примчались двое, наблюдавшие за квартирой со двора. Инспектор с сержантом выскочили из машины.

— Оставайся и продолжай наблюдение, — бросил констеблю инспектор .

Заметив полицейских, трое бомжей бросились удирать. Двое других продолжали дубасить друг друга.

— Какого чёрта вы тут...— проревел инспектор, разнимая их.

Один из бомжей обернулся и инспектора аж отшатнуло волной концентрированной вони.

— Это всё вот этот грёбаный козёл...

— Ты кого козлом назвал?!..

— Заткнитесь оба! — рявкнул инспектор, — и пошли отсюда, пока обоих не замёл! Марш!

Бомжи испарились.

Инспектор с сержантом вернулись к машине, вторая пара — на свой пост во дворе.

— Ну, сынок, — спросил инспектор, водворившись в машину, — есть, что доложить?

— Нет, сэр, — ответил констебль, — только вот, один из этих бомжей забежал во двор дома.

— А как ты думаешь, зачем он это сделал?

— Ну, там есть проход на соседнюю улицу.

— Следовательно, удирать так проще всего?

— Я просто докладываю, — обиделся констебль, — как вы и приказывали.

— Отличный доклад, сынок. Большое тебе спасибо.

У констебля создалось тягостное ощущение, что его считают кретином.

Инспектор передал свои позывные и отрапортовал "Без происшествий".

Но происшествия были. Или, по крайней мере, могли быть, если бы на доклад констебля обратили чуть больше внимания.

Джоан Эбботт проснулась внезапно. Кто-то стучал в заднюю дверь — тихо, но настойчиво. Она встала, накинула халат и вышла на кухню, вовремя вспомнив, что включать свет не нужно. Стук прекратился. Она прислушалась, а сердце билось оглушительно — от страха и радости. Потом постучали снова. Она подошла вплотную к двери пожарного выхода. Через толстое матовое стекло ей удалось разглядеть на фоне ночного неба мужской силуэт.

— Кто это? — тихо спросила она.

— Джоан, это я.

Она открыла дверь и впустила его.

— Ричард...

Она рванулась к нему.

— Осторожно, от меня воняет, как из канализации. И я кошмарно грязный.

— Ванну принять хочешь?

Звучало глупо, но Джоан не знала, о чём говорить.

— Поставлю наполняться, — добавила она.

— Только свет не включай.

— Мне нужно чего-нибудь выпить. Как ты?

— Вполне.

— Виски?

— Отлично.

Вообще-то он бы предпочёл чашку чая, но просить не стал.

...Они сидели в тёмной кухне и пили виски.

— Что всё это значит, Ричард?

— Фрэнк Смит не объяснил тебе?

— Нет. Он сказал, что Департамент ищет тебя, и это срочно. Я спросила, что ты натворил, а он сказал, что это из-за того, что ты можешь натворить.

— Да, м-м... — Он на секунду задумался, — знаешь, тебе лучше не знать.

— Это опасно?

— Со мной всё будет нормально.

— Это не то, что я спрашивала.

— Да, это опасно.

Джоан не стала развивать тему. У неё свои проблемы. Но видеть его было очень приятно. Он обладал замечательным качеством, той самой надёжностью, в которой она так нуждалась.

Она осушила свой бокал. Виски и присутствие Ричарда подняло ей настроение. Особенно виски.

— Ещё по одной?

— Я и эту пока не допил.

Она налила себе ещё бокал, чуть разбавив водой из-под крана.

— Как ты прошёл мимо них, полицейских, то есть?

— Они ловят одиночку. Набрал несколько бродяг, поставил им выпивки, ну они и устроили представление перед домом. А сам прошёл с заднего входа.

— Разумно.

— Нет. Инстинкт, тренировки. Я знаю, как они работают. Все их схемы, все ритуалы, — он скупо улыбнулся, — у любой охоты свои ритуалы. Это как в сексе.

Да, секс, подумала она. Если б нам только удалось возродить этот маленький ритуал... Только вот разлука вышла слишком долгой, и в какой-то момент понимаешь, что ничего исправить нельзя...

— Я застелила тебе постель в той комнате. Там никого не бывает, — сказала она. Ей хотелось прибавить: "...кроме меня", но сил не оставалось.

Они посидели ещё немного молча, потом Джоан наполнила ванну и приготовила пижаму — из тех, что он оставлял ей перед отъездом в Африку.

О, ванна! Первая настоящая ванна за два года. Чувство непривычное, но успокаивающее — лежать в темноте в душистой пене, ощущая её ласковое прикосновение. Он нежился, пока вода не стала остывать.

Потом он вышел на кухню и обнаружил Джоан, спящую прямо за столом.

Он поднял её, перенёс в спальню и мягко уложил в кровать. Она что-то пробормотала.

— Что?

— ...кроме меня.

Спит. Он укрыл её и вышел.

Экстренное совещание в Холландер-парке завершилось. Остались только Контролер, Фрэнк Смит и старший суперинтендант Шеппард — согласовать детали операции. Контролер считал, что проще всего переселить Нджалу в одно из зданий, принадлежащих Департаменту, где всё будет под контролем. Отель слишком открыт, слишком легко вычисляется и его почти невозможно надёжно охранять. Здание же департамента легко превратить в настоящую крепость. "И Эбботту придётся ещё найти его. Что само по себе задача ещё та".

— Ему приходилось решать задачи и посложнее, — сказал Смит, — намного сложнее. Впрочем, эту возможность он предусмотрел наверняка.

— Хочешь сказать, он знает, что мы переведём Нджалу?

— Я говорю, он скорее всего предусмотрел и это.

— Если всё-таки не рехнулся.

Шеппард был человек упрямый. Раз вбив идею себе в голову, он терпеть не мог отказываться от неё.

Смит рассматривал его. Маленькие тёмные глаза, мясистое лицо, стрижка, настолько короткая, что голова казалась вырубленной долотом, да ещё и непропорционально маленькой по отношению к туловищу. Шея отсутствовала, о ней напоминала только мясистая складка пониже затылка. "Мистер Дубовые Мозги, — думал Смит, — тупой и упрямый".

— Есть ещё один аспект, который мы не рассмотрели, — сказал он вслух, — Предположим, Нджала не пожелает переселяться?

— Убедим.

— Судя по тому, что я о нём слышал, заодно придётся переселять и всю труппу Кабаре-Клаб.

— Он что, настолько?.. — сказал Шеппард.

— Да, — подтвердил Контролер, — и даже хуже. Что ж — ему нужны девочки — будут девочки. Лишь бы из отеля выметался.

— А стоит ли вообще затевать переезд? — спросил Смит, — Кто знает, может безопаснее всего там, где он теперь?

— В отеле, где встречается половина Лондона? — хмыкнул Шеппард, — Где фойе набито, как вокзал в час пик, где кто попало может заходить, выходить, пользоваться барами, туалетами, телефонами...

— И, четыре входа, насколько мне помнится, — добавил Контролер, — это кроме служебных. Плюс, наверняка, грузовой въезд.

— Я расставил там своих людей, — сказал Шеппард, — но они могут только наблюдать и надеяться, что ничего не случится. Мы не сумеем контролировать ситуацию там. Мы не можем никого останавливать и допрашивать. Это отель. Никому не запретишь заходить или выходить — все в своём праве. И Эбботт может — и зайти, и выйти. А мы ничего не заметим — пока не будет слишком поздно.

— Подождите, — сказал Смит, — это же не Чёрный Сентябрь, и не японская Красная Армия. Он не станет палить в фойе из автомата, и укладывать народ штабелями, только чтобы добраться до Нджалы.

— Не станет? — уточнил Шеппард.

— Нет.

— Вы можете дать гарантию?

— Могу.

— Чёрта с два. Ничего вы не можете гарантировать.