А свадьба пела и плясала

На плечо мага опустилась ладонь его отца, и Азель легонечко подтолкнул опешившего целителя в зал. Зал был полон людей, большую часть из который Никериал видел впервые и честно сказать, не горел желанием видеть дальше. Это был высший свет королевства, которым было глубоко плевать на Ника, его невесту и само торжество, о нет, они использовали его свадьбу лишь для своих корыстных целей. Каждый гость ему кланялся, дамы скрывали за веерами презрительные усмешки и мило приседали в реверансе, но спина мага горела от шепота. Все шептались, одаривая нового герцога заинтересованными, неприязненными, а, порой и равнодушными взглядами и для Никериала этот небольшой поход вдоль рядов "гостей" стал настоящим испытанием его мужественности. Его оценивали и просчитывали, как использовать.

Как порой красив зал, и как омерзительно его содержание...

Ник присел за свое место и обернулся, высматривая друзей. По сравнению с остальной безликой массой их было не так уж и много, но зато они на правах гостей жениха заняли первые ряды. Свидетели: Филгус, Дариан и даже юный Максимилиан, заняв свое место в ритуале, ему искренне улыбнулись. На душе у мага потеплело, а его отец, обычно строгий и скупой на проявление отцовских чувств, впервые за долгое время позволил себе вольность. Азель Гарриус крепко сжал ладонь сына, на пару мгновений, но это хватило Нику, чтобы ощутить так необходимую в этот миг поддержку.

Заиграла торжественная музыка, перекрывая гул голосов, и в зал, под поклоны подданных величественной поступью вошел Его Величество король Ариан Келионендорский, ведя за собой невесту, дабы передать оную в ходе ритуала в семью жениха.

Ник крепился несколько аккордов, но не вытерпел и нарушил наставления заносчивого распорядителя торжеств, обернувшись. Красота зала меркла перед его невестой, и маг заворожено смотрел на Ирен, не в силах поверить, что эта красавица и вправду та самая юная девчонка, что из-за своего упрямства и безрассудства осталась в его замке. Принцесса, скромно потупивши взгляд, осторожно ступала по ковру выдерживая определенный ритм и явно высчитывая в уме, через сколько тактов ей нужно будет сделать следующий шаг. Ее золотые кудри были спрятаны под ажурной фатой, расшитой жемчугом, а голову венчала диадема с сапфирами. На ней было пышное платье нежно-голубого оттенка с открытым лифтом, и в нем девушка казалась такой хрупкой и невинной, что Нику в тот же миг захотелось спрятать ее ото всех. Подальше от масленых взглядов, что одаривали ее "гости".

За ней шли ее свидетельницы. У Ирен не было близких подруг среди ее круга, и она предложила эту честь Лире, Зое — супруге магистра Нестелл, с которой неожиданно для всех, сдружилась, помогая в госпитале, и, поддавшись на уговоры брата поставить в свою свиту хоть кого-нибудь значимого, супруге министра финансов графине Нот-Аленской.

Когда все заняли свои места, музыка смолкла, и в церемонию вступил жрец.

По традиции, перед началом ритуала каждый мог молвить слово против, но после же — ничто иное не имело действия, ибо сама Пресветлая вслушивалась в слова, что звучали в храме, и вплетала судьбы обрученных в одно полотно жизни, тем самым скрепляя их навек.

— Кто против этого брака, — прогремел в тиши его голос, — молвите сейчас или же сомкните уста навек.

Зал замер в ожидании, даже, признаться, Нику стало не по себе — а вдруг все же сорвется? Он скосил глаза на свою невесту, заметив, что она тоже была необычайно взволнована; девушка вцепилась пальцами в свой подол платья, кусала губы и явно чего-то опасалась, хотя понять причину ее волнения для мага не составляло труда. Но ее брат благоразумно молчал, хмуро насупившись, а его друзья Адриан и Дар крепко держали вырывающуюся Мариан, закрыв ладонями ей рот. Судя по ее несчастному взгляду, она бы и хотела сказать что-то против, но ее надзиратели цепко держали свою жертву в узде.

Ник обвел взглядом зал, задержавшись на каждом госте и участнике ритуала, пытаясь выявить их на чистую воду, но два самых ярых провокатора молчали, а иллюзионист куда-то подевался и, судя по беспокойному взгляду Алии, не без ее помощи.

Жених облегченно вздохнул, успокаивающе улыбнулся Ирен и кивнул жрецу, чтобы тот продолжил церемонию.

— Ну что же, — развел руками служитель Пресветлой, взметнув длинными расписными рукавами одеяния, — а теперь настало время для...

Неожиданно для всех, со скрипом открылись тяжелые створки двери зала церемоний, и в ореоле света возникла фигура.

— Не позволю!!! — прогремел ее тонкий женский голосок.

Жрец замолчал на полуслове, с изумлением смотря на выход из зала.

Ник резко обернулся, признав в нем знакомые нотки, и шокировано замер, не в силах поверить своим глазам. На него медленно шла пунцовая от злости Ирен.

Маг повернулся к Ирен, которая стояла с ним рядом; оглянулся на ту, которая к нему приближалась, и на миг подумал, что это просто его кошмар. Но машинальный щепок не помог, а следующая фраза предрешила все.

— А ну отошла от него быстро, самозванка! — тыкнула пальцем в невесту Ирен номер два, вцепляясь в ошарашенного Ника в с другой стороны. Все ее свадебное одеяние было в какой-то пыли, а в чудесной, но уже как-то потрепанной прическе, запуталась паутина.

Зал шокировано замер, даже жрец притих, отработанным за годы службы приемом, спрятавшись за своей стойкой. Он повидал за свою жизнь много скандалов, но такой в его практике назревал впервые.

— Ну вот, — печально и как-то обреченно вздохнула невеста, — я упустила свой последний шанс.

Целитель начал подозревать неладное, особенно, когда у его невесты слегка поплыли черты лица, обнажая скрытую натуру синеволосого и, как оказалось, очень хитрого иллюзиониста.

— Микио? — одними губами пролепетал Ленге, которого от осознания того, кого он мог сейчас поцеловать, стало дурно. Он бы даже упал в обморок, но настоящая Ирен держала его цепко, став чем-то вроде несгибаемой подпоркой для вмиг ослабевшего мага.

— Но ведь вышло забавно, неправда ли? — улыбнулся неунывающий Микио, невинно хлопая глазками залу.

Только никто не смеялся, лишь отошедшая от шока Мариан по-детски жалобно простонала в пространство:

— И почему я до этого не додумалась первой?

Ее возглас в полной тишине стал, словно прорывом в плотине.

Сперва встрепенулся король и его телохранители, потом Алия, которая браво встала в защиту своего безрассудного мужа, после придворные и маги — Ник не заметил как, но все в одно мгновение превратилось в большую свалку, плавно перетекшую в драку.

Сама же причина скандала незаметно успела улизнуть. А когда это заметили — уже было поздно: половина почетных гостей красовались с фингалами, министру финансов вырвали клок волос из его напыщенного парика и, судя по мальчишеской ухмылке магистра Гоннери, данную диверсию совершил именно он. Сами же виновники торжества стояли в стороне, прижавшись к друг другу, и молча наблюдали за творившимся бесчинством.

— А знаешь, — усмехнулся Ник, когда все немного подуспокоилось, и гости вспомнили, что находятся не где-то там, а в храме. — А это вышло даже забавно.

Ирен одернула руки, отстранившись от жениха и, чуть не плача, вопросила:

— Забавно? Что тут может быть забавного!

— Нашу свадьбу точно запомнят надолго... — и, повернувшись к стойке, за которой, будучи в почти предобморочном состоянии прятался жрец, молясь своей Богине, чтоб она испепелила на месте этих богохульников, дополнил. — И я стану фигурой нон грата. Опять.

Девушка робко прильнула обратно к Нику, чтобы тот ее пожалел и утешил. Маг поцеловал невесту в лоб, пригладив рукой сбившуюся прическу, и тихо вздохнул:

— Но Микио я все равно убью.

Глава 3. А свадьба пела и плясала

Мариан Нестелл никогда не считала себя глупой, трусливой и некрасивой.

Она была хороша собой: у нее было милое округлое личико, аккуратный носик, выразительные глаза — темные-темные, что не видно зрачка; она была весьма округла в нужных местах и со стройной талией. У нее были густые черные кудри до лопаток — лоснящиеся, словно смазанные маслом. И сама она была похожа на дорогую фарфоровую статуэтку — мимо такой не пройдешь, она выделялась и ей это нравилось.

Женщина была и пригожа в общении — Мариан знала, когда можно было кокетничать, а когда и притвориться глупенькой, ведь матушка ей всегда говорила, что мужчины не любят умных женщин. Магесса знала, как поддержать беседу о погоде, притвориться, что не знает об энергетических структурах объектов и сделать вид, что ей очень интересно слушать собеседника.

Она не была робкой, застенчивой и знала себе цену. Мастерица любовной магии тонко чувствовала мужчин, умела их очаровывать и ими манипулировать — она по праву нашла свое призвание в любовной магии и если бы захотела, могла очаровать любого. И мужчины падали к ее ногам, молили Мариан о снисхождении, задаривали ее дорогими подарками и посвящали ей поэмы. Все, кроме Никериала Ленге.

Этот заносчивый целитель не замечал ее, одаривая женщину равнодушным взглядом. Госпожа Нестелл не сказала бы, что он был красивым, родовитым и богатым, он не имел и веса в обществе, а наоборот, был его изгоем — он не обладал тем, ради чего можно было стараться, но в нем что-то было такое, что заставляло неприступную красавицу раз за разом искать его внимания. Мариан часами думала об этом, анализировала свои поступки, искала причины, почему ей было так нужно увидеть Никериала своим, игнорируя призывы матери одуматься и перестать терять время с "этим бесперспективным тюфяком".

И однажды, сидя на очередном сборе друзей Никериала, поняла.

Он, как и она, умел нравиться, но если Мариан использовала для этого свою внешность и очарование, то маг использовал иное: доброту, заботу, сочувствие, внимание. В его серых глазах, которые природой не предусматривали теплых оттенков, проскальзывало такое тепло, что неприступное сердце Мариан таяло, словно масло на солнце.

Она понимала, почему ее брали на эти сборища, видела, как на нее смотрел Дариан, пропуская все его намеки, намеки своего брата и его друзей мимо своих ушей, знала, что от нее ждут за этими встречами. Что ждала от нее мать, вложив в свое время солидную сумму на образование дочери, на знакомство с нужными людьми, на хорошую красивую одежду и дорогие мази, и крема для ухода за собой. Но ничего не могла с собой поделать.

Никериал Ленге ее манил, став для мастерицы любовной магии объектом вожделения, словно она сама выпила любовное зелье и стала им одержима.

Не добившись внимания целителя традиционными методами, Мариан решила прибегнуть к своим профессиональным навыкам, но и тут ее ждало разочарование. На магистра Ленге не действовали любовные лексиры в привычном понимании этого слова, она его не смогла ни заворожить, ни навести нужные сны, чтобы он подсознательно стал к ней тянуться, ни утянуть к себе с помощью разнообразных ритуалов приворота. Он был, словно заговоренным и никак не давался ей на зубок.

Для Мариан это стало вызовом.

И сейчас, магистр женился. Она пыталась его добиться больше десяти лет, а одна вертихвостка королевской крови сманила ее мага меньше чем за год. Мариан была уязвлена, но не собиралась так просто сдаваться.

Никериал Ленге должен быть ее. И если ей не удалось это раньше, потому что она щадила его разум и личность, то сейчас он, забывшись, будет на собственной свадьбе ползать на коленях, моля Мариан о снисхождении.

Она заполучит его, даже если ей для этого придется сделать так, чтоб он и дня не смог без нее прожить.

* * *

Колокол прозвенел над столицей, провозглашая о свершившемся венчании.

Толпившиеся возле ворот храма рыцари издали дружный протяжный вздох. Некоторые несчастные зарыдали на плечах сотоварищей, другие стали проклинать колдуна, что загубил несчастную принцессу, но в целом, стихийный митинг разобиженных доблестных рыцарей сошел на нет, и они дружной гурьбой пошли заливать свое горе в кабаках.

Столицу охватил неудержимый огонь празднества. Отмечать свадьбу принцессы вышел весь город, улицу украсили разноцветные фонари, на площадях выступали акробаты, фокусники, факиры. По приказу короля выставили столы, выкатили бочки, и каждому желающему предлагали вино и еду, приготовленную королевскими поварами. Люди восхваляли щедрого короля Ариана, пили за здоровье молодых и веселились до упада, под заводную музыку приглашенных уличных артистов.

Никто и не догадывался о страстях, что вершились в сию минуту на свадьбе.

Большая часть аристократов, оскорбленная массовой потасовкой, демонстративно удалилась, прикрывая веерами увечья. Жрец, призывая себе в свидетельницы саму Пресветлую, пригрозил всем собравшимся анафемой, но его вскоре задобрили и успокоили, пообещав сгладить "небольшое недоразумение" щедрым вложением. На короля служитель Пресветлой старался не смотреть. Оставшиеся гости, преимущественно со стороны жениха, тоже.

Ариан был зол, и испытывать терпение монарха никому не хотелось. Жрец, для приличия немного поворчав, быстро присмирел и провел церемонию. Ее участники, стараясь на друг друга лишний раз не смотреть, сделали все свои действия: произнесли ритуальные клятвы, испили из чаши, надели кольца и только после того, как прозвенел колокол, дружно выдохнули.

Звон колокола стал для Мариан хуже набата. Она готова была разрыдаться, но лишь гордость не позволяла ей ронять слезы на потеху остальным. Все гости ринулись поздравлять молодых, зазвучал радостный смех, и зал, будто до краев наполнило ощущение легкости и веселья — все улыбались, шутили, смеялись и главное, глаза молодых и гостей светились от счастья.

Мариан отошла в сторонку, пропуская вперед поздравляющих и впилась взглядом в ненавистную соперницу. Невероятная злость и гнев в ней поднялись удушающей волной. На месте невесты должна была стоять она, принимать поздравления и счастливо улыбаться, ловя на себе восхищенные взгляды она, а не эта... принцесса. Тогда Мариан и решила окончательно заполучить свое по праву любой ценой.

Ее участливый брат подтолкнул женщину за плечо, призывая подойти и поздравить молодых, и она подчинилась. Дрожа от гнева и впив ногти в ладони, чтобы совладать с собой, магесса мило улыбнулась невесте, горько, слегка наигранно, чтобы все посмеялись "ее несчастной любви", посетовала жениху, что он разбил ей сердце, и она отказывается от своих притязаний на его руку, сердце и состояние. Все посмеялись, пожалели несчастную "дуреху Мариан" и как обычно посоветовали ей обратить внимание на других мужчин.

Никто, даже ее брат-близнец не догадался, что ей далеко было не до смеха. Матушка хорошо ее научила прятать за маской простушки свои настоящие эмоции.

После церемонии, все гости в ней участвующие и даже те, которые по статусу не были приглашены на торжество, через портал прибыли в замок Никериала на банкет. С содействием короля пристанище новоявленного герцога восстановили полностью и мрачный, нелюдимый замок, прежде заросший плющом и побитый непогодой, воссиял. Нику, после исчезновения призрака, было в нем неуютно: он ощущал себя одиноко без колких шуточек Джека, наивной простоты и доброты Ирен, ворчания домовихи Милены и внимания кота, когда тот вбирался вечерами на его колени, и, тарахтя, сворачивался клубком. Поэтому целитель и жил в общежитии целителей, даже, когда его прежний дом восстановили — в небольшой комнатке на двоих было и то уютнее, чем в огромном холодном замке, насквозь пропахшим свежим деревом и лаком.