Она осторожно заглянула за угол. Главный коридор подвала освещался редкими лампочками. Только когда школа закрывалась на ночь, свет выключали. Сюда достаточно часто спускались: в нескольких комнатах хранились учебно-наглядные материалы.

Но сейчас-то уроки закончились, и школа практически опустела.

Когда Таня увидела в дальнем конце три фигуры: одну девчоночью и двух парней, она тут же, со смешком, подумала о возможной цели их появления здесь. А когда увидела, что это — Сонька с двумя из параллельного класса, у неё пропали все сомнения. Тем более что они свернули именно в тот коридор, о котором она думала.

Сонька был на год моложе и известна всей школе. Таня как-то подслушала реплику физкультурника в разговоре с директором, после того как он разогнал на переменке целую кучу мальчишек, облепивших у стены Соньку как мухи мёд. Вообще-то такие дела на переменках были в порядке вещей, но тут уж слишком далеко зашло.

"Красивая девка, но настолько уже слаба на передок...", — кинул тогда Владимир Васильевич, провожая её взглядом. Сонька застегнула кофточку — собственно, её практически обнажённая грудь и заставила вмешаться проходивших мимо учителей, — оправила задранную почти до трусов юбку и, как ни в чём не бывало, отправилась, покачивая бёдрами, в сторону буфета. Директор, тоже глянув ей вслед, утвердительно хмыкнул.

И мужчины обменялись понимающими взглядами.

Куда именно Сонька вела — а именно она шла впереди, прокладывая путь — парней, Таня прекрасно знала. Это место было известна всем старшим классам. Впрочем, во-первых, Таня точно не помнила в каком именно классе узнала она сама, а, во-вторых, неоднократно слышала, как то одному, то другому приходилась шугать там не в меру любопытную малышню. Так что, похоже, более верно было бы сказать, что об этой комнате в подвале знали все старшеклассники, а также большинство средних классов.

Дверь в эту комнату закрывалась совершенно разработанным замком, который можно было открыть простой отвёрткой. Внутри располагался невесть откуда взявшийся топчан без ножек с кем-то принесённым широким матрацем, накрытым опять же из анонимного источника появившимся здесь верблюжьим одеялом. С парой дырок по краям, но вполне ещё годным.

Очень важно, что изнутри дверь закрывалась щеколдой, а закрывавшая подвальное оконце, понятно, что с внутренней стороны, дощатая ставня, тоже, и изнутри же, была снабжена щеколдой. Так что снаружи топчан и место вокруг него, закрытое от взглядов с улицы (вернее со школьного двора — именно туда выходило окно) негодным мебельным хламом, не просматривались, а при нужде оконце быстро открывалась и, пользуясь отсутствием уже давно выбитого стекла, через него можно было легко вылезти. Кроме того, в комнате была лампочка с собственным выключателем.

Таня подождала, пока не скрипнула дверь и не щёлкнула, чуть слышно, затворяясь, щеколда, и, выйдя из-за угла в центральный коридор подвала, сделала несколько шагов в том направлении.

Поколебавшись, она на цыпочках стала продвигаться вперёд.

Раз нет книги, то можно посмотреть кино.

Таня оглянулась. Подвальный коридор был пуст. Сверху тоже не доносилось никаких звуков, школа почти опустела.

Она, стараясь не шуметь, поставила сумку на пол и заглянула в то ответвление, куда завернула Сонька. Подвальных оконцев под потолком, как в главном коридоре, тут не было, и слабая лампочка, закрытая грязным, никогда не протиравшимся, стеклянным колпаком, почти не давала света.

Нужная дверь была вторая от поворота. Таня прислушалась. Оттуда донеслось несколько Сонькиных смешков и неразборчивая фраза, сказанная мужским голосом.

Таня осторожно подошла ближе.

Голоса смолкли. Таня подкралась вплотную к двери, ища в ней глазами какую-нибудь щель.

Вдруг оттуда донеслось слабое, но в тишине чётко слышимое постанывание.

Таня вовремя зажала себе ладонью рот, чтобы не прыснуть слух.

Стоны следовали с ритмичностью маятника. "А-а-а, — звучало, неуклонно усиливаясь, чтобы резко прекратиться подобием всхлипывания, а через секунду вновь возникнуть, усиливаясь, — а-а-а...". И вновь всхлипом прерваться.

Это постанывание было фирменной Сонькиной фишкой. "Ну не могу сдерживаться, — объясняла она как-то Вике, не мало не смущаясь, что её слова слышат все окружающие (такие мелочи её вообще не волновали, Таня про себя завидовала этой Сонькиной свободной бесшабашности), — не могу и всё. Весь кайф ломается".

Куча историй ходило про это по школе.

"Представляешь, — рассказал ей не далее как на прошлой неделе Саня, — подхожу я в подвале.... Ну, знаешь.... Слышу, Сонька стонет. Дай, думаю, посмотрю. Да ладно тебе, будто сама ни разу там не подсматривала. Ну так вот. Подхожу. А около двери пацан. Штаны спустил.... Ну сейчас, думаю, накрою. Иду прямо на него, а он ноль внимания. Только темп усилил, покраснел весь — вот-вот кончит. Не фига, думаю, совсем отвязалась молодёжь. А потом вижу — он глаза закрыл. Там Сонька стонет и он на этот стон...".

Таня представила себе эту сцену. Только сейчас она на месте того пацана.

Она закрыла глаза и прислушалась к ритмичным постаныванием. Затем приподняла подол и накрыла ладонью промежность. И неотчётно начала поглаживать её.

Её рука двигалась в такт постаныванием Соньки, глаза были закрыты и она полностью погрузилась в свои ощущения.

Постанывание Соньки участилось и стало более коротким и отрывистым.

Таня залезла ладонью под трусы, пальцы тут же стали влажными, трусы натянулись, мешая движению, она второй рукой чуть спустила их и так придерживала.

И тут перед закрытыми глазами Тани появился Саня. От неожиданности она даже вздрогнула, но его образ, наложенный на Сонькины постанывания, настолько усилил наслаждение, что она сама чуть не застонала, представив, что это не собственные Танины, а его пальцы находятся сейчас между её ног.

"А-ах!", — внезапно вскрикнула Сонька и замолчала.

"Что-то рано", — недовольно подумала Таня. Без этих ритмичных постанываний, как оказалось, острота ощущения снизилась.

Она выпростала из трусов руки, машинально оправила юбку и прильнула к двери.

Доски примыкали другу к другу достаточно тесно, но можно было отыскать места, где щёлочка была достаточно широка, чтобы разобрать, что происходит внутри. Тане повезло и она, прикрыв один глаз, чтобы было удобней, тут же, без долгих тыканий, нашла одно из этих мест.

Сонька, без трусов и с задранным подолом, полулежала на топчане, согнув ноги в коленях. Она только что закончила подтираться. Один из парней стоял спиной к двери и тоже вытирался рукой.

А другой стоял, спустив штаны перед Сонькой и ждал, когда она снова откинется на топчан.

Тогда он лёг между Сонькиных ног, помог там себе рукой и стал резко двигаться вперёд-назад. С силой впечатываясь в Соньку так, что даже очень устойчивый топчан стад дрожать, тыкаясь в стенку, у которой стоял. Сонька откинула голову и вновь застонала в такт двигающимся на ней голым ягодицам.

Таня вновь запустила под подол обе руки, отводя одной трусы с тем, чтобы второй было свободней двигаться. Глаз она по-прежнему нацеливал в щель, только чуть отодвинулась, чтобы нечаянно не стукнуться лбом о дверь.

Вдруг чья-то рука мягко, но твёрдо закрыла её рот, предотвращая возможный из-за неожиданности выкрик.

— Тихо, — шепнул ей в ухо голос Сани.

И тут же его вторая рука, скользнув ей в трусы, легла между ног на её руку.

— Подсматриваешь? — Санины губы, шевелясь, целовали её ухо.

Ритмично постанывала Сонька. Таня выдохнула в Санину ладонь, закрывающую её рот, его внезапная близость которую она представляла себе несколько минут назад, настолько усилило наслаждение, что она помимо воли, уподобляясь той, за дверью, испустила чуть слышный стон. Её рука в паху отодвинулась, подталкивая Санину руку на своё место.

Саня заметил, что Сонька повела двоих, и тут же догадался куда именно. Он бы увязался следом, Сонька — он знал — была бы не против (она, говорили, как-то с пятерыми одновременно уединялась), но с этими двумя у него отношения были, мягко говоря, мало дружественными. Так что поучаствовать ему не светило.

Что было очень некстати. Он ещё не остыл после Тани.

Она-то хоть кончила, а он своё продолжение, на которое рассчитывал, так и не получил — Анна Ивановна помешала.

Саня думал встретить Таню на выходе и прослонялся у дверей, пока поток выходящих из школы почти не иссяк, и стало ясно, что девушку он, похоже, пропустил.

Решив получить хоть что-нибудь, Саня отправился в подвал.

Здесь и наткнулся на Таню, еще издали сориентировавшись, чем она там занимается.

Его желание от этого так невыносимо возросло, что Саня почти с обидой отверг предложенный ею — этим перекладыванием рук в промежности — вариант и стал заваливать девушку на пол прямо у двери, за которым Сонька ловила кайф уже со вторым.

Но Таня, тут же всё поняв, отступила на шаг, обхватив, тем не менее, его за шею, так что губы её могли шептать Сане прямо в ухо.

— Они же услышат.

— Да она с ними ещё по разу пройдёт. Что ты, Соньку не знаешь? — так же шепотом в самое ухо ответил Саня.

— Нет, не надо.

И Таня сделала ещё шаг, продолжая держать его за шею, и одновременно коснулась губами его уха, а затем — щеки.

У Сани кровь ударила в голову, и окружающее стало каким-то мало реальным. Он мотнул головой вправо-влево.

В сознании стучало: куда?

И он повлёк девушку в дальний конец коридора, где были навалены старые парты. Они протиснулись за них, оказавшись зажатыми у стены. Лампочки здесь не было и заметить их никто бы не смог, если не подходить вплотную.

Саня быстро расстегнул брюки и вложил туда танину руку. Девушка шумно вдохнула, наткнувшись на плотную и горячую плоть. Под рукой Сани, которую Таня продолжала держать у себя между ног, стало ещё теплее и уже не просто влажно, а откровенно мокро. Тело девушки обмякло, словно отдавая себя ему в полную власть.

Но Таня не знала, что её делать дальше. Лечь здесь было некуда, воспользоваться какой-нибудь партой — могло всё обвалиться, уж очень ненадёжно они были нагромождены друг на друга. И Таня полностью отдалась на волю юноши, одновременно потихоньку задвигав рукой в его брюках. Она не сомневалась, что он понимает её предложение.

Но Саню такой вариант уже не устраивал, хотя, честно говоря, он искал Таню именно для такого. Острое желание, их уединённость, сводящее с ума податливость девичьего тела требовало того, что — Саня знал — теперь произойдёт.

Он осторожно попытался снять у Тани трусы. Она не сопротивлялась, покорно подняла одну ногу, затем вторую, затем расставила их пошире, продолжая ласкать Саню одной рукой, а второй не переставая привлекать к себе его голову, целуясь с ним уже взасос.

Саня полностью расстегнул свои штаны, спустил их, затем за ними последовали трусы. Таня скосила глаза вниз.

Саня поднял её ногу и поставил на сиденье парты. Затем помог себе рукой и ощутил слабый выдох на своей щеке.

Таня не постанывала, как Сонька, но каждое Санино движение отдавалось рядом с его ухом волной горячего воздуха от её полуоткрытого рта.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Стас скосил глаза. Не видно. Тогда он как бы невзначай, откинулся на спинку парты. Теперь уже можно было увидеть у Ирки, сидевшей рядом, её красивые бёдра, прикрытые едва на одну треть коричневым форменным платьем.

Чулок на ней не было и там, где платье слегка провисало между ног, так как они не касались друг друга — Ира сидела расслаблено... Стас ёрзнул и полез в карман брюк, чтобы незаметно поправить. Представление о том, что находится там, под слегка провисшим подолом, вмиг сделало брюки тесными в паху.

Каблук его стукнулся о подножку для ног. Ира скосила глаза на этот звук как раз в тот момент, когда он перекатывал бугор в левой штанине вправо и вверх, чтобы скрыть его под плотным центром ширинки.

Девушка прыснула. И чтобы подразнить его, чуть раздвинула и сдвинула ноги. Стас тут же положил руку на её бедро. Ира прыснула ещё раз, уже значительно тише, почти про себя, так, что услышал лишь Стас, и чуть подалась вперёд, чтобы закрыть эту руку Стаса от парты соседнего ряда.

Сидевшая перед ними Клава обернулась на этот звук.

Ира тут же выпрямилась и резко сбросила руку Стаса со своего бедра.

— Тебе чего? — грубо бросил Стас Клаве.

Та была отличница, пример всем (по мнению учителей). И была ближайшей подругой Иры. На этих правах она и посмотрела сейчас на неё осуждающе. Шашней с мальчиками она не любила и не одобряла. А Ира ей подражала.

Поэтому сейчас сделал неприступный вид.

Клава отвернулась и прошуршала листом учебника, который, пользуясь свободным временем, читала. Ира тоже пыталась читать учебник. Во всяком случае, сейчас демонстративно уткнулась в него.

Стас мысленно послал Клавку. Читает — ну и читала бы, чего в чужие дела лезть. Он опять попытался положить руку на притягательное бедро соседки, но Ира вновь сбросила его руку и чуть отодвинулась.

Стас вспомнил, как встретил Иру вечером, идущую из магазина, у её подъезда. Он увязался за ней и на лестничной клетке залез под юбку. Тогда Ира молчала и словно ждала от него чего-то. А он забирался всё дальше, залез в трусы — к границе волос. Ира лишь согнулась вперёд, но не отбрасывала его руку. И только когда на каком-то этаже хлопнула дверь, быстро выскользнула и побежала по лестнице наверх.

Медленно, чтобы Клава не слышала, Стас придвинулся к Ире и так же неслышно положил руку рядом с её бедром, слегка тронув его. Она лишь покосилась, но ничего не сказала и не отодвинулась. Тогда он залез пальцами под её подол, затем — так как реакции не было — стал потихоньку просовывать руку дальше, пока не уткнулся пальцами во второе бедро. Здесь он повернул ладонь вниз, поместив её между внутренних поверхностей Ириных бёдер, а большим пальцем оттянул резинку трусов, со сладкой истомой нащупав край нежных волосиков.

Ира упорно смотрела в книгу перед собой, но Стас заметил, что она чуть зарделась и несколько раз исподлобья глянула на Клаву. Но та была поглощена тем, что с остервенением отнимала свой учебник у Виталика, который ради хохмы резко выхватил его у неё из-под носа.

Сзади загоготали.

Стас и Ира синхронно обернулись.

В проходе, Денис, залезший на свою парту, последнюю в ряду, схватил Марину Смирнову, самую высокую девушку в классе, и резко перевернул её вниз головой. Марина стояла к нему спиной и не видела его приготовлений. Подол её форменного, как и у Иры, платья откинулся на голову, открыв голубенькие трусики.

Марина заверещала и попыталась лягнуть Дениса. Тот, увернувшись от её ног, спокойно и осторожно — он был, пожалуй, самый сильный в классе, перевернул её обратно и поставил на пол. Девушка, вся пунцовая, оправила платье и отошла. Причем, Стасу её взгляд, брошенный на Дениса, не показался ни злым, ни враждебным. Денис же был невозмутим, словно то, что он только что проделал с Мариной, было в порядке вещей.