| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Какая-то доля иронии в этом предложении позабавила Лондо
— Да. Вполне ясно. И позвольте предположить: вас будут сопровождать эти
призрачные охранники, не так ли?
— Я буду лично охранять вас, если вы сочтете это нужным, Ваше
Величество.
— Вы будете поражены, Дурла, если узнаете, как мало мне сейчас нужно, —
сказал Лондо, — Собирайтесь. Поупражняетесь в свободомыслии. По крайней
мере, хоть кто-нибудь вокруг будет на это способен.
Вот так Лондо отправился на прогулку по великой столице Примы Центавра,
которая, как он предчувствовал, была его последней прогулкой.
Он вышел из дворца и направился к часовне, где днем раньше проводилась
инаугурация. Но сейчас он шел, куда глаза глядят. Лондо пересек город,
выбирая произвольное направление. Все это время небольшой взвод вооруженных
солдат, сохраняя дистанцию, следовал за ним вместе с Дурлой, который
воинственно наблюдал за ними.
Прогуливаясь, Лондо пытался запомнить каждую черточку города, каждую
линию каждого здания. Даже запах горящих домов и щебня были впечатлениями,
которые он хотел вкусить.
Он никогда не думал, что обнаружит в себе такие желания: смотреть на
вещи так, будто он больше никогда их не увидит. Когда он готовился к
вступлению на пост императора, вся жизнь пронеслась перед его глазами.
Каждое мгновение, которое хранилось в памяти, теперь было окрашено болью.
Прошлое и даже будущее... особенно тот момент из снов, когда одноглазый
Г'Кар вершил его судьбу. Что ж, он, несомненно, уничтожит конец этого
предсказания. Лондо испытывал небольшое удовлетворение при мысли об этом.
Он долго думал о том, что является ничем иным, как орудием рока, не
способным контролировать свою судьбу. Его намерения не имели значения, он
скатывался вниз по темному пути, по которому никогда не намеревался идти.
Ну, по крайней мере, он изменит свое будущее. Вовсе не Г'Кар закончит его
бренное существование... это будет он сам. Никто не сможет помешать ему уйти
из жизни, конечно, если только он сам...
И тут камень ударил его по голове.
Глава 2
Лондо пошатнулся от удара. Он не сразу понял, что случилось. Первая
паническая мысль — в него стреляли из PPG. Странно, что это так его
встревожило. Он же сам мечтал покончить с собой этим вечером, так что вряд
ли стоило злиться на того, кто пытался избавить его от этой обязанности.
Тот факт, что он все еще способен связно мыслить, оказался достаточным
намеком для того, чтобы понять: его поразил какой-то простой метательный
снаряд. Он отскочил от его лба и упал на землю. Это был камень, одна сторона
которого была обагрена кровью.
Гвардейцы отреагировали немедленно. Половина из них образовала
непроницаемую стену из тел — барьер против вероятного нападения. Остальные
бросились в том направлении, откуда вылетел камень. Лондо мельком увидел
маленькую фигуру, скрывшуюся в тени ближайших домов.
— Уходим, Ваше Величество, — сказал Дурла, сжав руку Лондо, — Нам надо
уходить... вернуться во дворец...
— Нет.
— Но мы...
— Нет! — загремел Лондо с таким пылом, что охранники вокруг него
буквально опешили. Это дало Лондо возможность прорваться сквозь их ряды и
поспешить к группе, которая преследовала того, кто напал на него.
— Ваше Величество! — в ужасе закричал Дурла, но Лондо уже был далеко.
Тем не менее, мгновением позже гвардейцы поспешили вслед за
императором, пытаясь догнать его ... это не представляло особого труда, ибо
они были моложе и лучше натренированы. Что касается Лондо, то он обнаружил,
уже начинает выдыхаться, и почувствовал страшную досаду оттого, что довел
себя до столь жалкого состояния.
Возможно, мрачно подумал он, ему стоит взять пример с Вира. В последнее
время Вир находился в хорошей форме.
— Как ты этого добился? — однажды спросил он у него.
— Голодал, не пил спиртного и тренировался.
— Круто, — ответил Лондо, презрительно фыркнув.
А теперь его сердца бешено стучали, в горле першило, и он чувствовал,
что это вовсе не было таким уж радикальным решением.
Дурла держался всего в нескольких шагах позади и окликнул его:
— Ваше Величество! Это никуда не годится! Там может быть засада! Это
безумие!
— Почему там ... должна быть засада? — пропыхтел Лондо, — Вы же сами
... сказали... что это безумие... Так кому же ... понадобилось...устраивать
засаду... которая нужна лишь для того... чтобы поразить какого-нибудь ...
безумца?
Погоня значительно замедлилась. Здесь лежал обломок разрушенного
здания, преграждавший дорогу. Он, однако, не остановил гвардейцев, и они
вскарабкались по обломку с такой ловкостью, на какую только были способны.
Они были увлечены погоней за тем, кто столь подло напал на их императора.
Потом они притормозили и разбежались в разные стороны, окружая
выжженную площадку. Было совершенно очевидно, даже издалека, что они поймали
нападавшего.
Лондо замедлил бег, а потом остановился, поправляя свою одежду и жилет,
чтобы привести их в подобающий вид. Дурла, следовавший за ним, выглядел до
отвращения здоровым и лишь слегка запыхался.
— Ваше Величество, я действительно должен настоять... — начал он.
— Ох, вы должны, — сказал Лондо, повернувшись к нему, — На чем именно
вы должны настоять?
— Позвольте отвести вас обратно во дворец, где вы будете в
безопасности...
И тут они услышали женский крик:
— Отпустите меня! Отпустите меня, вы, придурки! И не трогайте их! Они
ни в чем не виноваты!
— Это же детский голос, — сказал Лондо, посмотрев на Дурлу с
нескрываемым скептицизмом, — Вы предлагаете мне вернуться во дворец в
сопровождении вооруженных гвардейцев, дабы избежать гнева маленькой
девчонки?
Дурла казалось, хотел что-то ответить, но явно не знал, что именно
нужно говорить при таких обстоятельствах.
— Нет, Ваше Величество, конечно же, нет.
— Хорошо. Ибо мне определенно не хочется думать о том, что вы ставите
мою храбрость под сомнение.
Дурла тут же ответил:
— У меня даже мысли такой не было, Ваше Величество.
— Отлично. Тогда мы поняли друг друга.
— Да, Ваше Величество.
— Ну, а теперь... я хочу узнать, как мы поступим с ними, — и он указал
на несколько фигур, выстроившихся перед ними.
Дурла кивнул и направился к гвардейцам, которые захватили
"преступника". Он выслушал полный отчет о ситуации, а потом вернулся к
Лондо, явно испытывая от этого всего неловкость.
— Оказывается... вы были правы, Ваше Величество. Это девушка, ей не
больше пятнадцати лет от роду.
— Был ли кто-нибудь еще вместе с ней?
— Да, Ваше Величество. Семья... или, по крайней мере, то, что от нее
осталось. Они построили грубое убежище собственными руками. Они приютили эту
девчонку, потому что она бродила по улицам, и им стало жаль ее.
— Ясно.
— Да, и они явно несколько... рассержены... ибо она подвергла их жизни
риску, вызвав на них гнев императора.
— И это так. Пусть знают, что мой гнев сегодня не будет столь сильным,
несмотря на явные провокации, — сказал он, осторожно прикоснувшись к своему
разбитому лбу. Он уже начал опухать. — Однако будет лучше... если я скажу им
это лично.
— Это может быть ловушка, Ваше Величество, — предупредил Дурла, —
Своего рода, западня.
— Если это случится, Дурла, и они вдруг выхватят PPG или другое похожее
оружие, — сказал Лондо, хлопнув его по плечу, — то я абсолютно уверен, что
вы загородите меня своим телом от выстрела и умрете, восхваляя своего
любимого императора, ведь так?
Дурла содрогнулся при такой мысли.
— Для меня... было бы большой честью, Ваше Величество, послужить вам
таким способом.
— Будем надеяться, что вам еще представится такая возможность, — сказал
ему Лондо.
Расправив плечи, Лондо направился к гвардейцам, окружившим ту, что
напала на него. Гвардейцы сначала замялись, но потом расступились, повинуясь
молчаливому кивку Дурлы. Почему-то это раздосадовало Лондо. Он был
императором. Если он не может подчинить себе горстку гвардейцев без
чьей-либо помощи, то как же он сможет править миром?
Но они отошли в сторону, давая Лондо возможность встретиться лицом к
лицу с воплощением оскорбленной и израненной Примой Центавра.
Там, в жалком убежище, стояла семья центавриан. Отец с коротко
постриженным гребнем, и молодая мать. Она носила длинный хвост из волос, как
было принято среди многих молодых женщин, большинство женщин тщательно его
заплетали. Но она просто распустила волосы по плечам, что придавало им
растрепанный и неопрятный вид, большая часть волос росла посреди ее выбритой
головы, но от наклона они стали похожи на фонтан фолликул. С ними так же
были двое мальчишек и девочка, в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет.
Даже не зная, кто именно из этих юнцов решил попрактиковаться на нем в
метании камней, Лондо определил это, просто взглянув на них. Мальчишки,
подобно родителям, смотрели в землю, боясь даже поднять глаза на императора.
Отец — отец, — заметно дрожал. Великолепный образец центаврианского
мужества.
Но девчонка... она вела себя совсем по-другому. Она не прятала глаз и
не трепетала от страха в присутствии Лондо. Вместо этого она стояла твердо и
гордо, подняв непокорные глаза. Кожа на ее голове была несколько
красноватой, Лондо отлично знал, что это значит: она совсем недавно начала
сбривать волосы, как того требовала традиция, это указывало на то, что она
стала взрослой. Она была худа, с высокими скулами и опухшими губами, которые
выделялись на ее лице. Кровь на губе была свежей.
— Кто тебя ударил? — требовательно спросил Лондо, а потом, не дожидаясь
ответа, повернулся к гвардейцам и произнес: — Кто это сделал?
— Я, Ваше Величество, — сказал один из гвардейцев, шагнув вперед, — Она
сопротивлялась, и я ...
— Вон! — незамедлительно сказал Лондо, — Если ты не можешь без
жестокости справиться с простым ребенком, то тебе не место на службе у
императора. Нет, не смотри на Дурлу! — продолжал Лондо с возрастающей
яростью, — Здесь командую я, а не капитан гвардейцев. И я говорю: убирайся.
Немедленно.
Гвардеец больше не медлил. Он быстро поклонился императору и ушел
прочь. Лондо снова повернулся к девушке и не увидел на ее лице ничего, кроме
презрения.
— Ты не одобряешь мой поступок? — спросил он.
Это был чисто риторический вопрос, но она немедленно огрызнулась в
ответ:
— Разжаловали простого гвардейца и уже воображаете себя защитником
народа? Не смешите меня!
— Какое нахальство! — разозлился Дурла, как будто она обращалась к
нему, — Ваше Величество, пожалуйста, позвольте мне...
Но Лондо удержал его, подняв руку, и присмотрелся к девчонке более
внимательно.
— Я ведь видел тебя раньше, не так ли? Я прав?
На сей раз она ответила не так быстро.
— Немедленно отвечай императору! — рявкнул Дурла, и Лондо не стал его
одергивать. Юношеская дерзость — это одно, и терпимость к ней определенно
являлась добродетелью, но если император задает вопрос, то, Великий
Создатель, или на вопрос отвечают, или терпят последствия.
К счастью, девушка определенно обладала неплохим чутьем, помогавшим
распознавать эти нюансы, и понимала, что в данном случае было плохо, а что —
нет.
— Мы... случайно встречались пару раз раньше. Во дворце. Во время
официальных приемов.
Когда Лондо посмотрел на нее, пытаясь узнать, она добавила:
— Моей матерью была леди Целес... а моим отцом — лорд Антоно Рифа.
Это поразило Лондо, подобно удару молота. Лорд Рифа, его бывший
союзник, чьи политические махинации стоили Лондо всего, что было ему дорого.
Пока Лондо принимал множество дурных решений, толкнувших его на путь
тьмы, Рифа сломя голову стремился к тому же самому, упиваясь ложью,
коварством и предательствами, которые были частью продвижения к власти в
великой Республике Центавр. Он был стратегом и манипулятором старой закалки,
опытным в области различных уверток, которые превратили старую республику в
скопище жадных до власти ублюдков. И он нес прямую ответственность за смерть
тех, кто был близок Лондо. Лондо сумел отомстить за некоторых из них,
устроив Рифе жестокую и страшную смерть от рук разъяренных нарнов.
И лишь позднее Лондо узнал, что и его, и Рифу использовали Тени.
Допустим, когда это случилось, Рифа действительно был фанатиком, одержимым
властью, но Лондо также заставил Рифу ответить за действия, в которых тот не
был повинен. Лондо часто представлял, что чувствовал Рифа, умирая от кулаков
и дубинок нарнов. Тогда это доставляло ему удовольствие. Теперь это
воспоминание вызывало у него только отвращение и ненависть к себе.
Но сейчас, глядя на лицо этой юной девушки, Лондо впервые почувствовал
себя виноватым.
Затем что-то в ее словах привлекло его внимание.
— Твоей матерью была леди Целес? Значит, она...
— Мертва, — ровно ответила девушка. Если она и скорбела о матери, то
старательно скрывала это чувство от других. — Она была среди первых жертв
бомбардировок.
— Я... сожалею о твоей утрате, — сказал ей Лондо.
Дурла быстро добавил:
— Однако сочувствие императора к вашему положению не дает вам права
совершать против него столь отвратительное преступление.
— Преступление? Да я просто швырнула в него камень! — сказала
девушка, — А что же, бога ради, может искупить его преступления?
— Мои преступления, — Лондо подавил горький смешок, — Да что ты знаешь
о моих преступлениях, дитя?
— Я знаю то, что император должен защищать свой народ. Вы обвинили в
том, что нас постигло, регента, но ведь именно вы были среди тех, кто его
назначил. Если бы вы были здесь, слушая свой народ, а не зря тратили время
на какой-то далекой станции, то, возможно, вы бы сумели это предотвратить.
— И куда же вы теперь нас ведете? — добавила она, а потом указала на
него пальцем, — Что это за речи о центаврианском народе "стоящем в гордом
одиночестве"? Что это за ... чванливая глупость? Мы были пострадавшей
стороной! Вместо этого мы вынуждены платить репарации, которые повергают
нашу экономику в состояние кризиса! Мы проглотим обиду и будем дуться во
мраке? Да нам надо требовать, чтобы Альянс всячески помогал нам!
— А как же центаврианская гордость? — спокойно спросил Лондо, — Как
насчет этого, кхм-м?
— Да гори она синим пламенем, эта гордость! — вспыхнула она, — А
центаврианская кровь? А как насчет тел центавриан, сваленных в кучи? Я
видела плачущих младенцев, которые пытались сосать грудь своих мертвых
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
