Выбирая судьбу

— Женщина! — взревел здоровяк, я же пожала плечами, мол, что я могу сделать, сами мы не местные.

— А договор у вас составляется? — да, мы докатились, что без бумажки ты никто.

— Хватит слова перед советом! — очень величественно молвил этот здоровый, я хотела вслух посомневаться, но встретила его предупреждающий взгляд и передумала, я же не враг самой себе, — Итак, кого ты выбираешь защитником?

Хороший вопрос... Я судорожно стала обводить взглядом зал, вдруг кто приглянется, такой хороший, добрый (наивная, но помечтать же можно), а главное, честный, чтоб если сказал, то сдержит слово, а не будет манипулировать фактами. Та-да-дам, я внимательно глянула на Вепря, надо бы уточнить.

— А если я выберу мужчину, а у него уже есть женщина для защиты или единственная, это ничего?

— Хм, точно, всем свободным встать, — дружно поднялась толпа, большая такая толпа, я даже немного прибалдела, у них что, тут женщин нет?

— А мне как, пальцем ткнуть, или что-то особенное надо сделать?

— Подойди к тому, кого выбираешь, и подай руку, — здоровяк ерзал, как на представлении, и явно был не доволен незнанием действий актрисы, но это его проблемы.

Кого же я выберу, а потом захотелось дать себе подзатыльник, ведь я не одна, а с сыном.

— А ничего, что я с сыном?

— Это честь для любого! — так мне нужна женщина, как источник информации, а то эти пафосные реплики и урезанная информация меня доконает.

— Сынок, есть тот, кто тебе особенно не нравится или особенно нравится? — очень тихо уточнила у сына, присев перед ним на корточки, а что, мы с ним семья, и выбираю я того, кто будет рядом с нами, так что мнение сына важно.

— Чтобы он не захотел меня выгнать и тебя не обижал, и кормил, — одними губами проговорил последнее слово мой ребенок, и я сглотнула ком в горле.

Надо заканчивать этот балаган и выбрать защитника, а потом уже попросить у него еды для ребенка. Я выровнялась, еще раз обвела взглядом зал, многие мужчины были хмурые, это они видимо наш диалог услышали, мне все равно (ложь конечно, но лучше так). Привлек мое внимание Вепрь, он, кстати, так же стоял, вот только бровями, как стрелками на кого-то показывал. Я аж залюбовалась, какие активные у него брови, а потом, спохватившись, попыталась понять, на кого он показывает. А сбоку от меня все так же стоял этот, с ирокезом, как отчитывающийся по приведенной женщине (это я так для себя определила его присутствие здесь). Еще раз на Вепря, тот правой бровью чуть ли не пляшет, как бы его не заклинило с таким выражением бровей.

Я бы еще посомневалась, но толку, все равно никого не знаю, а этот сюда притащил, вначале спас, потом предложи уйти, да и сейчас правду про защитника сказал (надеюсь, что правду). Будь что будет.

Я, все также не отпуская руки сына, повернулась и сделала несколько шагов в его сторону, он удивился (мягко сказано это, пожалуй, самые сильные эмоции, помимо до этого проскочившей досады на его лице). Получай, вражина, подопечных. С этими мыслями я торжественно протянула ему руку. Стоит, молчит, ничего не делает. Я для видимости рукой потрясла, помогло. Спохватился и медленно взял мою ладошку в свою. Жду, все молчат, и я молчу. Так и стоим. Неудобно, скосила глаза на Вепря, слезы вытирает (надеюсь, умиления, а не смеха).

— Мы так еще долго стоять будем? — очень тихо уточнила у своего защитника, — А то у меня ребенок уже проголодался...

Активизировались все, поздравили нас с союзом (ох, как-то странно это, ну да ладно, потом выясню и, если что, накостыляю). После предложили отвести женщину с ребенком в дом (что-то я уже о себе мысленно тоже думаю, как просто о женщине, безликой, надо бы исправить). А после предложили продолжить совет. Мой, все так же держа меня за руку (вот так цепочкой и бегаем), подошел к самому здоровому и попросил не обсуждать военные действия без него, он скоро вернется. Тот что-то поулыбался и посоветовал не спешить, мой шикнул.

Из дома советов мы выбежали, просто этот с ирокезом шел своим шагом, мы с Дани бежали. Когда я споткнулась в третий раз, уже собралась открыть рот, но мужик заметил видимо разницу в строении нашего тела, и что у меня ноги, наверное, в два раза короче его, а у Дани еще короче. Скорость снизил, и мы пошли чуть медленнее. И на том спасибо. Все так же, за руку прибуксировал нас к сектору, где начиналась зима, но на границе остановился.

— Мой дом в секторе 'Зима', но, если вам будет некомфортно, мы переедем в более удобный климат, — читай между строк, я переезжать не хочу, но, если ты упрешься, придётся, но ты не возрадуешься.

— Мне нравиться зима, — очень тихо сказал сын.

— Если ты хочешь что-то сказать или попросить, не стесняйся, в этом нет ничего плохо или зазорного, и тебя за это никто не поругает, — я промолчала, но на душе чуть потеплело, может, и правда, нам будет хорошо в его доме, хотя бы Дани.

— Ходить нужно в центре улицы, здесь поддерживается температура, при которой нет необходимости одеваться теплее, если сместиться с этой тропинки, — он указал на дорогу, и я разглядела более синюю тропу, красиво, — то будет холодно, очень холодно. Теплую одежду принесут в дом, — мы двинулись по тропе, я хотела подхватить сына, просто втроем на ней не разместиться, вдвоём комфортно, но мужчина не дал, сам взял на руки, я разнервничалась, но постаралась не показать виду.

Я очень волнуюсь, когда к Дани прикасаются чужие, был опыт не из приятных.

— Я оставлю вас в доме, вы можете чувствовать там себя как дома и распоряжаться всем, теперь ты хозяйка этого дома, так что все решения за тобой, а ты, малыш, там младший хозяин, так что выше нос, — он дружелюбно кивнул Дани, который настороженно сидел у него на руках, напряжен, но не противится.

— Вот и дом, — в своих мыслях я не заметила, как мы подошли к небольшому домику, тут среди 'Зимы' их было не так и много, этот был крайним, дальше всех остальных, — Юнас! — на крик выбежал парень лет пятнадцати (высокий, не здоровый, но задатки явно есть, просто пока он длинный и нескладный), — я привел хозяйку, теперь я защитник ее и сына. Покажи тут все.

Вот и все его слова, после он поставил Дани на ноги, кивнул мне, предварительно выразительно посмотрев в лицо этому Юнасу, развернулся и вышел, я переступила с ноги на ногу. А дальше что?

— Мама, я кушать хочу... — вот и понятно, что дальше.

— Мне бы ребенка накормить, — но парень понял все и сам, сразу развил бурную деятельность и позвал за ним, по ходу движения рассказывая про дом и что где находиться.

Надо будет повторить экскурсию, у этого ноги тоже длинные, быстро бегает. Ничего не рассмотрела, стараясь за ним успеть.

5

Кухня небольшая, все есть, но такое ощущение, что в ней никогда не было женщины, все такое мужское, минимализм чистой воды. Дани быстро сел за стол, к слову, надо будет попросить табуретку специальную, а то с этими огромными, все такое крупное и не особо удобное для мелких. Тут разносолов особо не было, но еда была вкусная, картошка с мясом и овощами и лепешки. Пока ребенок уплетал за обе щеки, Юнас куда-то убежал, а вернулся с пирогом, который Вепрь предлагал в доме советов.

— Тут Вепрь принес, сказал, обещал, — парнишка пристроил пирог на столе и сам замер, теребя в руках полотенце кухонное, — что-то еще?

— Садись с нами, ты уже обедал?

Он неуверенно кивнул, а я вспомнила свое детство, когда парнишки пятнадцати лет вечно голодные, их даже если очень накормить, через полчаса не откажутся от кусочка чего-нибудь вкусненького.

— Я есть не хочу, может, отвар выпьем с пирогом?

— Так ведь пирог для ребенка, — очень неуверенно проговорил мальчишка, вот только глазами он его уже доедал.

Мне стало грустно, этот парень явно живет без матери, и вот в свои максимум пятнадцать он считает, что уже вырос, а как по мне, так он еще ребенок. Все мы дети, пока мама самые вкусные кусочки подкладывает, а когда уже ты начинаешь отдавать кому-то самые вкусные кусочки, то все — вырос. Вот только не для своей мамы...

— Я Дани, и для меня одного тут очень много, так что давай с нами, — только кивнула на слова сына, зачем еще что-то говорить, сын правильно все озвучил.

— Меня зовут Хелена, а то мы не познакомились. Ты здесь живешь? — вот чем так страшен этот вопрос, что парень весь сжался и опустил голову так низко, практически уткнувшись в стол.

— Надеюсь, что да... — после, наверное, минуты молчания ответил он, мы все это время с сыном одними выражениями лица переговаривались, не понимая, что не так.

— А что может быть не так? — Дани облизал палец, увидел мое хмурое выражение лица и тяжело вздохнул.

— Если женщина захочет, то может высказать свой протест по поводу проживания родственников единственного.

— И часто такое бывает? — парень совсем с лица спал, но продолжал отвечать подробно.

— Когда мама умерла, через год папу выбрала женщина защитником, а еще через год, когда она стала его единственной, — ага второй в списке единственных, — она потребовала, чтобы меня в доме не было, что я уже взрослый.

— Когда это было? — спросила очень тихо.

— Пять лет назад...

То есть ребенку максимум десять лет, тут какая-та тетка, мачеха решает, что он ей мешает, и выгоняет ребенка на улицу, а мужик счастлив, угодил единственной. Да, слишком сладкое это их отношение к женщинам, аж приторно, козлы.

— Мне надо собрать свои вещи? — вот, вроде, и спросил, а больше утвердил и попытался сбежать из-за стола.

Как говорила моя кормилица, из-за этого стола еще никто голодным не сбежал!

— Сидеть! — грубовато, но тут необходимо, — ты еще не доел — это раз. Два — ты живешь в этом доме и точка, мы с Дани никогда не станем причиной твоего ухода отсюда, если уж что-то будет совсем плохо, то уйдем мы, — он с ужасом, протестующе замычал, при этом как сумасшедший махая головой, — но надеюсь этого не случится.

— Не уходите, пожалуйста, от Кьелла, это будет слишком даже для него, — о как интересно.

— Да мы и не собирались, а ты давай, ешь, а то больше говоришь, — я улыбнулась, когда мальчишка робко, а потом все более уверенно стал есть кусок пирога, при этом его лицо разглаживалось.

Значит, этого с ирокезом зовут Кьелл, хоть имя узнала. За практический целый день я так много узнала, имя своего защитника, читай, жениха, просто показатель знаний!

Когда мальчишки доели пирог, я скромно съела маленький кусочек, вкусный сладкий морковный пирог, надо бы узнать, кто печет, и попросить рецепт. Юнас повел нас знакомиться с домом и выбирать спальни. Дом небольшой, но очень хорошо спланирован, и пусть в нем не хватает уюта, но это наживное. На первом этаже была кухня, которая символически была отделена от гостиной, где стоял стол и пара диванов. Еще на первом этаже была ванная, кладовая, где стоял аппарат неизвестного мне назначения (впоследствии это оказался аналог печи, для нагрева воды) и коморка без определенного назначения. После входа в дом ты оказывался в маленьком коридорчике, налево была гостиная и все что мы уже рассмотрели, а направо еще одна дверь, где была не то мастерская, не то склад мужских очень нужных вещичек. Кроме этого, на первом этаже находилась дверь на задний дворик с большой верандой, полностью застекленной, думала, будет очень холодно там, все-таки вокруг зима, но нет, она была вся светлая и теплая, с горячим полом, здорово.

На второй этаж вела спиральная лестница, которая выводила в небольшой круглый коридорчик с пятью дверями. Юнас, очень стесняясь, открыл дверь спальни хозяина дома, там была низкая кровать, шкаф, стол, заваленный бумагами, и стеллаж с, хотелось бы сказать, книгами, но это было что угодно, но не книги в том виде, в котором я когда-либо их видела. Чуть заторможено обдумывая увиденное, вышли обратно в коридорчик и зашли в следующую дверь. Это была пустая спальня с кроватью и шкафом и больше ничего, еще одна сестра — близняшка предыдущей комнаты, вот в следующей были личные вещи. И потому, как покраснел Юнас, сразу без слов стало понятно, это его комната.

Когда он попытался заикнуться, что, если я захочу, он переедет на первый этаж, я так удивилась, где он там может разместиться, что не сразу отреагировала на его слова, а вот потом меня прорвало. Эти комплексы надо на корню пресекать, иначе так и буду все время проживания здесь уговаривать мальчишку, что все хорошо, и он тут не лишний (если быть честными, тут лишние мы с Дани).

— Еще хоть раз заикнешься о том, что тебе надо куда-то съехать или переехать, или ты нам мешаешь, не посмотрю, что такой большой, накажу, будь здоров! — мальчишка огромными глазами смотрел на меня. Я же, уперев руки в боки, хмурилась на него (к слову, даже этот ребенок выше меня на пол головы, страна великанов, а говорят, их не существует, ага, конечно).

Еще посверлив его суровым взглядом, развернулась и, как ни в чем не бывало, пошла смотреть последнюю оставшуюся комнату.

— Ох, не серди ее, Юнас, она в гневе страшна это я тебе как специалист говорю, — сын прямо всем своим видом показывал, что он в этом деле изучения мамы давно не новичок, а мне хотелось хихикать. — Было дело, я над девочками смеялся и их глупыми занятиями, считал, что быть девочкой легко. — Тяжелый протяжный вздох. — Мама показала, что быть девочкой это каторга. Сначала я вставал вместе с ней, готовил завтрак, убирал, готовил одежду, после мы ели, я все убирал, мама уходила на работу, а мне необходимо было прочесть книгу — это мое занятие, а после чинить одежду, я шил, представляешь? — и столько трагизма, — после я гладил, потом вышивал, а когда мама приходила, мы опять готовили есть, убирали, мыли посуду, а потом я не уходил играть, нет, у них развлечение это разные поделки, — сын закатил глаза к потолку, я же тихонько, вроде не замечая их, изучала пустую спальню, прислушиваясь к стенаниям сына, — так вот, она заставила меня научиться рисовать, делать разные поделки, печь пирог, и все это целую неделю.

— Как ты смог?

— На третий день я не чувствовал рук и ног. Я уже не мог ничего делать, но мама не разрешила все бросить, я так и пробыл девочкой. А в воскресенье я пошел и признался Миле, что быть девочкой самая сложная и тяжелая задача в мире, после мы стали друзьями, и я всегда старался ей помогать, хотя бы оттащить белье в прачечную.

— Жутко... — тихонько проговорил этот взрослый ребенок и посмотрел на меня с опаской, я уже закончила изучение комнат и, веселясь в душе, смотрела на ребят.

— Так что, будь благоразумным, не серди маму.

— Понял! А она все это умеет? — я решила, что пора вмешаться в разговор обсуждения меня, поэтому ответила сама.

— Да, я умею шить, вязать, рисовать, готовить есть, убирать, следить за домом и хозяйством, женщины универсальные существа, — смешок с налетом сарказма над собой получился веселым, — ты чему-то хочешь научиться? — вопрос был больше способом подтрунивать над мальчишкой, но он неожиданно ответил очень мудро.

— Конечно, ведь новые знания не бывают лишними, да и навыки могут пригодиться любые, а картины — это очень красиво, у нас только старик Молли умеет рисовать, — он немного смутился, я же решила помочь ему.