Матаи

— Оставьте нас! — шуршание тянущейся по полу сутаны, лязг железной двери и... в камере не осталось никого, кроме меня и ... моего загадочного гостя.

Я всем своим телом ощущало напряжение, исходящее от фигуры мужчины, стоящего предо мной. Давящая тишина, по всей видимости, отнюдь ему не мешала. Дыхание его было спокойно и размеренно, в отличие от моего. Я втягивала воздух, смакуя его, словно изысканный напиток. Железный ошейник, державший мою голову прикованной к стене, не давал дышать полной грудью, потому сейчас я наслаждалась представленной возможностью.

— Встаньте!

Медленно, подтягивая свои конечности к телу, я поднялась на ноги, чтобы тут же рухнуть на колени.

— Хотите пить?! — мой ослабевший организм, измученный жаждой за те дни, что я провела в башне, ничего так не желал, как глоток воды. И мужчине это было прекрасно известно.

— Да, — я с трудом ворочала распухшим языком.

— Тогда встаньте, матаи!

Собрав остатки сил и собственного достоинства, не позволявшего мне более стоять в этой унизительной позе, я поднялась.

— Пейте! — в мою руку была вложена железная фляга, обтянутая кожей. Сделав несколько глотков, я заставила себя остановиться. Вода тоже может убить, если её пить бездумно и жадно.

— Благодарю, — и я вернула вещь её хозяину.

— Что ж, пора нам поговорить.

— О чём?! — прислонившись к стене, я повернула голову в сторону мужчины. Я не могла видеть его, ибо железная полумаска плотно сидела на моих глазах, но этого и не требовалось. Кое-что я могла сказать о нём уже сейчас.

Лет ему около сорока, или слегка за сорок. Такая уверенность и властность приходят только с годами. Но голос еще достаточно силён, чтобы в нём прорезались нотки старческой хрипотцы. Высок, судя потому, под каким углом мне была подана фляга. Имеет достаточно мощное телосложение.

— О том, что на самом деле произошло в Холмах Смерти и Санхейме, — и еще, он прекрасно владел собой: ни излишних эмоций, ни движений. Военный из высшей знати?! Возможно, но скорее всего...

Я прислушалась к тому, как он ходит. То, с каким хрустом ломалась солома, устилавшая пол в камере, дало достаточно сведений, чтобы с высокой вероятностью сделать такой вывод. Он хромал на правую ногу, слегка приволакивая её при ходьбе. Возможно, еще вчера этот человек пользовался тростью.

— Дознаватели уже были здесь, спросите у них — я продолжала изучать моего незваного гостя.

— От чего вы считаете, что я не из их числа и не пришёл еще раз восстановить хронологию событий?! — и лёгкий намёк на удивление промелькнул в этом вопросе. Он также изучает меня, только у него возможностей больше, хотя бы потому, что он меня видит.

— Вы — не дознаватель. И не из лордов-командующих, — теперь я уверилась в этом.

— Тогда кто я?! — ожидание сквозило во всей его фигуре, стоящей чуть поодаль от меня. Этот запах, исходящий от одежды мужчины, что-то мне напоминал... что-то из далёкого прошлого... из детства.

— Инквизитор, — мой вердикт был встречен оглушительными хлопками аплодисментов.

— Браво, матаи! Вы превзошли мои ожидания, — я чувствовала усмешку в голосе мужчины, но не могла понять, допустила ли я ошибку, — я даже сожалею, что мне придётся... вынести решение не в вашу пользу. Воистину, вы весьма интересная... личность.

— Кто вы?! — мои голос сел. Теперь я ощущала не только интерес, но и угрозу, явную и неприкрытую, исходящую от мужчины, который удовлетворял своё любопытство, придя сюда.

— Великий инквизитор Святой Церкви к вашим услугам! — я понимала, что мои дела плохи, но до сего момента даже не представляла насколько. Что ж, теперь всё прояснилось. Мне не жить. Осталось молиться Создателю о скорой и безболезненной смерти.

— Александр д'Орсини, герцог Аркур?! — мой ужас был сравним только с чувством нереальности всего происходящего.

— Он самый! И раз уж мы выяснили, кто есть кто, не приступить ли нам к предмету нашего разговора?!

— Что вас интересует?! — козырей, припрятанных в рукаве, у меня не осталось, потому придётся тянуть время до приезда аббатисы. Одна надежда на неё.

— Меня?! Я бы сказал, многое, и не слукавил. Но я упрощу вам задачу, меня волнует только один вопрос: как вам удалось выжить?! — подтянув деревянный стул, инквизитор сел и вытянул свою искалеченную ногу.

— Что здесь интересного?!

— Вы не правы. Лорд Торнхейм и его отряд, сплошь состоявший из элитных воинов Святой Церкви, погибли все как один. Кроме вас, беспомощной молодой девушки.

— Я не человеческая девушка, и далеко не беспомощна. Я — матаи, как вам известно. А матаи всю свою жизнь готовятся к битве с исчадиями Ада, — пояснять прописные истины?! К чему эти странные вопросы?!

— Тогда почему, имея опыт уничтожения нечисти, вы не вмешались и не спасли своих спутников?! Думаю, не только мне, но и уважаемым судьям будет интересно узнать сей факт!

— Матаи не имеют право обнажать оружие в присутствии людей, не имея на то специальной буллы Святой Церкви. И вы прекрасно осведомлены об этом.

— У вас есть это разрешение?! — с некоторой ленцой в голосе спросил мой... инквизитор.

— Нет.

— Почему?!

— Задайте этот вопрос епископу Витолли, дважды отказавшему аббатисе Мейерхолда.

— Будьте спокойны, задам, — со смешком утешил меня мужчина, — что ж, тогда позвольте спросить, как вы оказались в боевом отряде Торнхейма, не имея возможности даже защитить собственную жизнь, не говоря уже о других?!

— По распределению, как и многие сёстры до меня.

— И это всё?!

— Всё. Всё, что знаю я, — уточнение — никогда не повредит... в разговоре с инквизитором.

— Вы достаточно откровенны, что я, безусловно, ценю, так будьте откровенны до конца. Вы осознавали, что идёте на верную смерть?! — аристократ, обличенный еще и церковной властью, поднялся и подошел ко мне. Я чувствовала его взгляд... на моих губах.

— Да.

— И всё же решились?!

— Матаи не может ответить 'нет'. Иначе будет изгнана из Ордена Святой Вифинии.

— Понимаю. И вот мы с вами снова вернулись к тому, что вы мне так и не поведали. Как вы выжили?!

— Обнажила клинок... когда люди были мертвы...

— Ложь.

— Что?! — опешила я.

— Вы лжёте мне, матаи. И это то ли величайшая дерзость, то ли грандиозная глупость с вашей стороны.

— Почему вы решили, что я лгу?!

— Вы вступили в бой... гораздо раньше. Тела некоторых из воинов... недостаточно истерзаны, что говорит о том, что демонам, как и низшей нечисти, помешали. Некоторые из тел совсем нетронуты. И я еще раз вас спрашиваю, как вы выжили?! Почему не защищали жизни рыцарей с момента нападения?!

Мне нечего было сказать. Вернее, нечего из того, что следовало знать Великому инквизитору.

— Молчите?! Я знаю, почему вы храните молчание. Аббатиса Мейерхолда. Так?! Та-а-ак, я вижу это по вам. Что ж, должен вас разочаровать. Вы более не принадлежите Ордену Святой Вифинии и не находитесь под защитой аббатства Мейерхолда.

Я с трудом сглотнула ком, подступивший к горлу. Этого не может быть! Просто потому... что не может! Сёстры никогда не бросают друг друга, на этом зиждется вся жизнь Ордена.

— Кому же теперь я принадлежу?! — прошептала я, когда хотела кричать. Кричать до боли в горле, до сорванных связок.

— Вы действительно хотите это узнать сейчас?! До суда?! — всё правильно, на суде объявляли защитника подсудимого. Как правило, эту миссию возлагал на себя сюзерен, господин преступившего закон божий или человечий. И часто подсудимому не говорили, кто будет вершить его судьбу... по многим причинам, одна из которых — милосердие, ибо высшей знати было наплевать на чернь, которую они судили. Для аристократов же был свой суд. Суд чести — равных и привилегированных.

— Да, — я сжала кулаки.

— Мне.

— Что?! Но это невозможно! — эмоции, низкие, непозволительные для матаи захлестнули меня.

— Возможно, поверьте мне. Когда достаточно влияния и сил, возможно практически всё, — спокойно возразил мой высокородный собеседник.

— Святая инквизиция не может владеть матаи. Это противоречить всем устоям Святой Церкви. Матаи ... на положении низших. Мы — дочери Луны, признанные отродиями Сатаны. Мы не можем быть в услужении карающей десницы божьей.

— А разве я сказал, что вы принадлежите инквизиции?! Нет, матаи. Вы принадлежите мне, герцогу Аркуру, лорду д'Орсини.

— Невероятно...

— Привыкайте, — я чувствовала, как его взгляд блуждает по моему телу... оценивая.

— Но... сюзерен не может быть и защитником, и обвинителем.

— В этом вы правы. Потому, кем я буду завтра для вас, зависит только от ваших следующих слов. Итак, почему вы остались в живых?!

Я была в тупике. Вот так просто меня обыграли. Предчувствие меня никогда не подводило. Я знала, с самого начала, что этого человека обмануть будет невозможно, потому я и не пыталась. Я лишь хотела скрыть некоторые из фактов. Но даже это я не смогла сделать. Теперь же я стою перед выбором, быть верной сёстрам, аббатству и ордену, сложив свою голову на плахе, или же заключить сделку с д'Орсини и, оставшись в живых, выяснить, кто подставил меня. Выбор не всегда лёгок, даже между жизнью и смертью, кто бы что ни говорил. Бесчестие, призрение своих соратниц и шанс найти истину или же добрая память обо мне в стенах аббатства и... безнаказанность поправших все человеческие добродетели и... жизни.

— Асшаи, — жребий брошен. Да простит меня аббатиса Мейерхолда.

В наступившей тишине я буквально слышала, как напряженно думает инквизитор, стоит ли верить мне.

— Высший демон?! Тогда почему вы стоите предо мной?!

— Асшаи появился внезапно, на крылатом кхарге, демоническом скакуне. Он влетел в самую гущу сражения и... уничтожил дюжину нечисти из низших.

— Дальше.

— Когда мои силы уже были на исходе, он призвал демонов к себе. Они беспрекословно послушались его, хоть были и из другого клана. Я не знаю, кто он, но Асшаи был невероятно силён.

— Что стало с вами?!

— Я была ранена. И моя кровь могла бы привлечь внимание низших. Асшаи забрал всех, на мили вперёд. Тем самым он дал мне шанс на спасение.

— Он что-то передал вам или же сказал?

— Нет. Но хотел... ему помешали. Он тоже был призван.

— Я верю вам, но хотел бы знать наверняка, — пауза, а затем я ощутила угрозу, исходящую от мужчины, с примесью брезгливости и настороженности, — Раздевайтесь.

Мне послышалось или...

— Снимите одежду, матаи! Всю.

— Я... не буду этого делать! Матаи не обнажают своё тело пред мужчинами! — об этом обете, который давала каждая из сестёр во время посвящения в Орден, знали все... и он-то прежде всего.

— Мне плевать! Или вы сделаете это сами или...

— Или?

— У вас широкий выбор: я могу позвать стражу, и тогда свидетелей вашего позора будет гораздо больше или же... я могу сделать это сам. Итак?!

Я молчала, всё еще надеясь на ... не знаю, на что. Но обнажаться я не желала.

— Что ж. Выбор сделан, — моё тело сковал стазис — редкое, но встречаемое умение у инквизиторов подчинять другого человека своей воле. Некоторые из карающих десниц Господа обладали нешуточными магическими способностями. И, по всей видимости, Великий инквизитор был из их числа.

Я чувствовала его дыхание на моих волосах и ощущала жар его тела. Он подошел слишком близко даже для того, чтобы раздеть меня.

— Вы передумали?! — горячее дыхание опалило мою щеку. Я молчала, сцепив зубы. Посмотрим, как он справится с кожаным доспехом матаи. Эти ленивые слуги правосудия даже не потрудились снять его с меня, прежде чем заковать. Теперь я была рада этому. Но умелые пальцы герцога д'Орсини справлялись споро — пряжка за пряжкой, шнуровка за шнуровкой сдавалась на милость Великого инквизитора.

Я резко втянула воздух, когда костяшки пальцев задели мою ключицу, стягивая с моих плеч жилет. Будто раскалённый клинок обжёг мою кожу, оставив саднящий след. Тяжёлый ремень с заклёпками из серебра и перевязь для метательных ножей звякнули, ударившись о камни. Следом корсет. И вот полы моей рубахи расходятся в сторону.

— Хватит!

— Ну что вы, мы только в процессе. Я и не предполагал, сколько всего носит на себе матаи, — с явным сарказмом заметил мужчина. Господь Всемогущий, мужчина!

— Перестаньте! — тяжёлая мужская рука распутывала завязки широкой шёлковой юбки, то и дело опаляя кожу живота прикосновениями.

— Нет. Вы сами вынудили меня...

— Я согласна. Только... отойдите. Не прикасайтесь ко мне.

Молчание. Но раздевать меня перестали.

— Прошу вас. Я сама.

Мужчина отошел от меня, сделав два шага назад.

— Будьте любезны, не томите меня ожиданием, — и я снова могла контролировать собственное тело. Как бы горько мне не было, но пришлось подчиниться.

Лёгкий ветерок из небольшого зарешеченного окна гулял по моей коже. Я стояла молча, вздернув подбородок вверх. Обнаженная. Совершенно открытая перед взором незнакомого мне мужчины. Полностью зависящая от его прихотей. Унижение, что я перенесла, я забуду не скоро. А может и вовсе — никогда.

— Поднимите руки! — что же, это не сложно. Марионетка покорно исполняет приказ хозяина. Горячие солёные слёзы всё-таки скользнули за край полумаски и сорвались вниз, на грудь. Но ни единым звуком я не показала, что мне есть дело до мнения инквизитора. Он шагнул ко мне ближе. Затем еще раз, подступив вплотную. Я чувствовала, что он рассматривает моё лицо. Затем его взгляд опустился ниже, и еще ниже.

— Повернитесь спиной! — слегка отступив в сторону, чтобы не задеть герцога д'Орисини, я развернулась на пятках.

— Наклонитесь вниз!

— Нет! — я обещала себе молчать, но слово вырвалось вопреки моей воли. Это уже слишком.

Широкая ладонь легла на мою спину, чуть ниже лопатки и надавила.

— Наклонитесь! — я дёрнулась и отскочила.

— Не прикасайтесь ко мне! Никогда!

Меня тут же схватили и прижали к сильному мужскому телу. Ворс его одежды колол мою кожу, а пряжка ремня врезалась в живот.

— Я буду делать с вами всё, что пожелаю! Вы слышите меня?! Теперь вы — моя собственность! И никто не в силах это изменить! — бешенство сквозило в каждом сказанном слове, в каждом обещании, которое мне выплюнули в лицо. Я знала, что предо мной опасный противник, тот, по желанию которого на костёр отправляли целые семьи, но ... вколоченные в аббатстве принципы не давали мне отступить.

— Я... убью вас! Чего бы мне это не стоило!

— Это лишнее! И без вас найдётся немало желающих, — меня тут же отпустили. Моё тело сотрясала мелкая дрожь, а слёзы, не переставая, катились по щекам, хотя этому уже не было причин. Моей чести и достоинству уже ничто не угрожало.

— Вы — чисты! Ни укусов, ни меток, ни следов проклятия! Одевайтесь!

Нашарив рукой одежду, грудой сваленной на полу, я спешно оделась.

— Не принимайте всё, что сейчас произошло, на свой счёт. Я был обязан проверить, прежде чем вы выйдите из этой камеры... Риск эпидемии или чего-то похуже был слишком велик.

Я молчала, затягивая шнуровку рубахи на груди. А вот с ремнями пришлось повозиться. Нервно стягивая пряжку на рукаве, я всё никак не могла найти отверстие для шнурка. Иногда слепота доставляет столько неудобств.