Зеркало надежды

— Ты — уже не пойдешь, — утешила подругу Малена. — Молись за детей.

Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким... и девушку реально затрясло.

— Ни за что! Сама пришибу!

Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро.

— Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше...

— Как — подарила?!

Толстые пальцы выхватили бумаги, вчитались...

— Обязательно оставлю это — здесь, — поморщилась Малена. — Коробит.

— Да уж. Хорошо, копии есть, а то я бы оригиналы хлоркой протирала, — поддакнула Матильда. — Ишь ты, гадина, приперлась она из своего Помойкина! За наследством и любовью! А не дождется!

До Марии доходило минут на пять дольше, чем до участкового, но все же...

— Н-но... как же так? Мама не могла так поступить! Она была не в себе...

— Там есть и заключение врачей, — Малена не собиралась никого щадить. — Бабушка была абсолютно нормальна.

— Это ты ее настроила! Ты!!!

— Против дочери, которую она пятнадцать лет не видела?

— Я маму любила!!!

Малена посмотрела на участкового. С ее точки зрения, дискуссии здесь были неуместны.

— Семен Семенович, я вам еще нужна?

— Нет, Матильда Германовна. Вы можете идти. До свидания.

— До свидания.

Подняться, попрощаться со всеми присутствующими вежливым наклоном головы, и выйти, пока не разразилось.

И уже из-за двери.

— Ах ты...

И голос участкового.

— Мария Ивановна, послушайте меня. Все права у Матильды Германовны...

Дальше Малена подслушивать не стала. И медленно пошла вниз по лестнице.

— Какая ж бабуля молодец!

— Она тебя защитила, — грустно вздохнула Малена. Без зависти, близким не завидуют, но с тоской. И Матильда поспешила ее утешить.

— А тебя защитил отец. Насколько смог.

— Женившись на этой суке!

— Судя по завещанию, он потом пожалел.

— И отправив в монастырь.

— А думаешь, Лорена бы тебя пощадила? Или отравила, или еще чего...

— Вполне вероятно. Интересно, что она сейчас делает?

— Судя по времени — спит.

— А что будет делать, когда проснется? — Малена решила отвлекать подругу и дальше.

— Если не дура...

— А мы в этом уже убедились...

— То поедет в столицу.

— И мы с ней там столкнемся, — мрачно заключила Малена.

— Учтем и будем осторожнее, — припечатала Матильда. — Интересно, это все?

Ага, как же!

На улице, облокотившись на стену здания и покуривая на редкость вонючую сигаретку, ждал Петюня.

* * *

При виде Матильды сей достойный представитель рода ишачьих чрезвычайно оживился. Выкинул щелчком сигаретку, сплюнул под ноги, и раскинул в стороны руки.

— Мотя! Радость моя!

Малена выпрямилась.

— Ага... Петюня, зайчик, солнышко, рыбка...

Лицо парня все сильнее расплывалось в широкой улыбке, но Малена не собиралась давать ему спуска.

— Ты всерьез считаешь, что после такой подставы я к вам ближе, чем на километр подойду?

Лицо парня выразило недоумение.

— Какой подставы?

И ведь не врал, просто был слишком туп...

— Объясни матери, что я разобралась, кто навел на меня эту... р-родительницу. Я очень благодарна ей, и при случае выражу свою благодарность в доступной форме. Я внятно выразилась?

— Эммм...

— Ничего, передай, как запомнил.

Выглядела Малена настолько разъяренной, что дошло даже до дурачка Петюни. Он поежился, не рискуя задержать девушку, и проводил ее взглядом.

— А чего мы сделали-то такого? А?

Вопрос остался без ответа.

Кипя, словно чайник, Малена удалялась в сторону дома.

— Может, нам спортом заняться?

— Эммм?

— Ну, боксом, к примеру?

— Это — как?

Матильда спроецировала подруге картинку.

Она, в боксерских трусах и майке-алкоголичке, яростно лупит по груше, на которую прилеплена фотография Петюни.

Малена поежилась.

— Думаешь, стоит?

Матильда подумала минуту и заменила картинку в боксерских перчатках на картинку с бейсбольной битой. Потом поменяла ее на саперную лопатку, а то непатриотично.

— Как-то мне эта перспектива не нравится. А какие еще варианты?

Малена задумалась о карате, дзюдо, стрельбе, причем из пистолета, арбалета и лука — поочередно, потом о метании ядра в цель...

До плавания дошло далеко не сразу. Но идея утопить всю честную компанию Малене понравилась.

— Всегда мечтала научиться плавать.

— Так за чем же дело стало?

— А... можно?

— Конечно! Куплю купальник — и в бассейн!

— Купальник?

В ответ на картинку с мини-бикини Малена зажмурилась и затрясла головой, едва не встретившись со столбом.

— Нет! Не надо! Молчи! Не хочу это видеть... а у вас правда такое носить можно?

— Да.

— На людях?

— Я тебе сегодня покажу 'Спасателей Малибу'. Тогда поймешь, что можно, а что нельзя.

Фильм Малене понравился. Но на бикини она все равно не согласилась. Только закрытый купальник. Не стоит слишком рьяно демонстрировать себя, это непристойно!

Матильда спорить не стала. Как ни странно, вкус у герцогессы был лучше, чем у нее. И чувство стиля тоже. А раз так... Прислушаемся.

И то сказать...

Что такого принципиально нового может продемонстрировать женщина? Чего там мужчины не видели, если брать общую анатомию?

Все видели.

А раз так, возможно, имеет смысл не открываться, а закрываться. Пусть гадают, вдруг там есть что-то новенькое?

С этой мыслью Матильда и отправилась спать. То есть — наблюдать за подругой и лишний раз благословлять зеркала за то, что они есть.

Что бы она сейчас делала без Малены?

Бог ли, дьявол, и чем там придется платить...

Иногда любая цена кажется невысокой.

Рид, маркиз Торнейский.

— Привет, братик.

Остеон улыбнулся младшему брату, который без стука вошел в кабинет, отстранив секретаря.

— Ваше вели...

— Рид!

— Извини, привычка.

— Тогда привычно налей себе вина.

— А тебе?

— А мне такие радости не грозят, — вздохнул Остеон.

— Ост?

— Желудок болит. Сильно.

— Может, травы какой заварить? У нас на границе травницы есть, хорошие...

Остеон махнул рукой.

— Джель успокоился?

— Куда там! Ходит, фырчит, что тот ёж.

Его величество усмехнулся.

— Ладно, успокоится. Никуда не денется.

— Что тут у тебя интересного, и когда я смогу вернуться на границу?

— Письма, как обычно. От Риния, от Самдия...

— И?

— Шарлиз Ролейнская прибывает первой. Через два месяца, примерно так.

— А Джель?

— Дилера Эларская будет через три месяца. Даже чуть позднее...

— Как раз и скандал утихнет, и Джель успокоится.

— Будем надеяться на лучшее, — вздохнул Остеон. — Вот ведь... ему править, а он штаны не может удержать завязанными!

— Были и мы молодыми, — показно вздохнул Рид.

— И? — заинтересовался Остеон.

— Ну... бывало всякое, — Рид расплылся в улыбке, вспоминая дочку мельника. И папашу, который гонялся за ним с вилами, и ткнул бы точно, плевать, что маркиз... И кухарку, с которой они тесно общались под столом, благо, вышитая скатерть позволила относительно уединиться...

Остеон покачал головой.

— Коты мартовские. Женить вас надо!

— Хорошо хоть не кастрировать.

Остеон посмотрел так, что Рид поднял вверх руки.

— Понял-понял! Молчу, я вообще благочестив, как сам Брат.

— Побогохульничай мне еще...

Рид мило улыбнулся и развел руками.

— Если что — я каяться буду. Авось, грех и отпустят, ибо больше радости Брату с Сестрой об одном грешнике раскаянном, чем о сотне праведников, кои впали в грех гордыни.

Учитель богословия при королевском дворе свой хлеб даром не кушал.

— Есть в чем каяться? — не то, чтобы Остеон доверял брату, но ведь и сыну доверял тоже! Вдруг Рид что-то отмочит?

Рид задумался.

— Лофрейнские нам могут доставить неприятности?

— Нет. Ты кого из них огулял?

— Диану.

— А, эта... пусть ее.

По работе, Остеон знал о всех придворных куртизанках. Диана, конечно, в их стройные ряды пока не влилась, но стремилась. И упорно работала над собой и окружающими мужчинами.

Что ж, тоже дело нужное...

Рид кивнул. И даже улыбнулся, вспомнив сегодняшнее пробуждение, на смятых простынях, с красавицей под боком. Вот еще бы говорила она поменьше, а то ведь рот только одним способом ей заткнуть можно... ладно, двумя. Балаболка!

— Проблем не будет?

— Не ты первый, не ты последний. Муж все знает, просто ему так удобнее. Дуэли или наемников можешь не опасаться, к-котяра.

Рид показно невинно улыбнулся.

— Я хороший...

— И чего тебе нужно, хороший?

— Почему сразу — нужно?

— Так я и поверю, что ты пришел помочь мне в бумагах копаться, — огрызнулся Остеон. Брата он отлично знал, и понимал, что того осенила какая-то идея.

Авось, не слишком опасная.

— Ну... — Рид выглядел не особенно виноватым. — Ост, я тут с ума схожу.

— И?

— Можно я поеду, встречу Шарлиз?

— Хм-м...

— Возьму с собой приличный эскорт...

— Человек сто гвардейцев.

— Дядюшку Стива, который нас с Джелем меч учил держать, он тоже загрустил...

Остеон недолго подумал, а потом согласно кивнул.

— Давай. Ты как поедешь?

— До Арвеста, а потом к Инкору. Вдоль Интары.

— Езжай.

Остеон и не подумал сопротивляться брату или запрещать.

Рид — не придворный. Ему удобно в седле, в походе, в битве... и пока у него есть такая возможность. Пусть развлекается. Это одна из причин.

Вторая — выказать уважение к соседям, в преддверии намечающегося союза, это не лишнее.

Третья же...

Его величество искренне желал брату только добра и счастья. При дворе Шарлиз наденет маску, подготовится, и предстанет во всем блеске. А вот так, неожиданно...

Пусть брат посмотрит, кого берет в жены. Если у них не срастется, для Ролейнской найдется другой муж. Конечно, долг для Рида превыше всего, но быть на всю жизнь привязанным к смазливой стерве или круглой дуре, к примеру?

Нет, такого Остеон брату не желал.

Так что на следующее утро дворец покинули сто гвардейцев под командованием брата короля. Они собирались проехаться по Аллодии и встретить Шарлиз Ролейнскую на границе, у крепости Инкор.

Мария-Элена Домбрийская.

— Ваше сиятельство.

— Ваша светлость...

Граф Ардонский и герцогесса переглянулись, и обменялись улыбками.

— Дядюшка Астон, вы отправили письмо в столицу?

— Да, Малена. На всякий случай — нескольким людям.

— Они надежны? Поймите меня правильно, дядюшка Астон, я верю в ваши таланты, но я всего лишь девушка. И я волнуюсь...

Астон улыбнулся.

— Мария-Элена, доведись мне пережить столько же, сколько вам, я бы, наверное, с ума сошел. А вы держитесь великолепно. Что касается моих людей... Я не стану вам пока называть имен, но расскажу о них.

— Замечательно!

— Один из них вращается в высшем свете. Есть такая порода людей, которые не могут жить без балов, приемов, охоты...

— И при этом все обо всех знают, и в какой-то момент такие люди — незаменимы?

— Именно. Второй — рангом пониже. Вы слышали о королевских дознавателях?

— Дядюшка Астон, ну что я могла слышать в своем монастыре?

— Примерно лет тридцать назад, его величество Аррель учредил департамент дознания.

— Полиция? — заинтересовалась Матильда.

— А чем они занимаются? — принялась уточнять у графа Малена.

— Есть вещи, которыми надо, увы, заниматься.

— Шпионы? Враги королевства?

— Эти проходят по ведомству департамента иностранных дел, — отмахнулся Астон Ардонский. — Но иногда... в жизни бывает всякое. Случаются убийства, тяжбы за наследство и прочее...

— И их расследованием занимается этот департамент?

— Да.

— Такие люди должны много знать...

— Один из этих людей мне обязан.

Малена не стала спрашивать — чем, она просто посмотрела восхищенным взглядом.

— Дядюшка Астон, я в вас не сомневалась. Если ваш сын такой же умный, как и вы... влюблюсь! Честное слово!

Астон отечески улыбнулся девушке. Он прекрасно все понимал, но даже союз — уже неплохо. А там...

Если получится — он выдаст Марию-Элену замуж за Динона. Нет? Всегда можно заключить договор на внуков... да и хорошие отношения с соседями, и прямая выгода...

— Поживем — увидим, не так ли?

— Дядюшка Астон, скажите, а среди ваших знакомых в столице — никого нет из простонародья?

Эту идею подсказала Малене Матильда. И она имела определенный успех.

— А зачем?

— Если есть кто-то, кто может устроиться на работу в дом Домбрийских...

Граф удивился совершенно искренне.

— Это можно устроить. Но — зачем?

— Дядюшка Астон, ведь моя мачеха... я буду очень удивлена, если Рисойские сейчас не мчатся в столицу. И им потребуется полный штат прислуги. А это те люди, которых не замечают. Они все видят, слышат, могут рассказать, но слугам почему-то совершенно не уделяется внимания. А если у нас будет кто-то свой в доме....

— Нам смогут рассказать, кто друг, а кто враг, кто будет шпионить в пользу вашей мачехи, кто ворует.... Мария-Элена, будь я лет на двадцать помоложе — я бы плюнул на все и украл вас! Даже из храма!

Астон сообразил, о чем ему говорят, и исполнился... ну, не восхищения, но одобрения — точно. Его бы дочери подумали о слугах?

Да нет! И Астела, и Даранель искренне считают, что слуга — это такая одушевленная вещь. С которой что хочешь, то и делай. А ведь они действительно — рядом. Все видят, слышат...

— Мария-Элена, я напишу в столицу, своим знакомым. И у нас будет как минимум, двое-трое своих людей в вашем доме.

— Причем, о ком-то не буду знать даже я? — чуть-чуть пококетничала Мария-Элена. — Дядюшка Астон, будь я лет на десять-пятнадцать постарше, я бы ни перед чем не остановилась. И бросилась бы вам на шею...

Граф весело рассмеялся, и поцеловал руку девушки.

— Малена, вы чудо.

Ответом ему была сияющая улыбка.

— Ну, своего он не упустит, — вздохнула Матильда.

— И доверяться ему глупо.

— Но больше пока — некому. Вот ведь беда...

Малена только вздохнула в ответ.

Монастырь. И этим все сказано. Там были и девушки из знатных родов, но... о, это вечное 'НО'!!!

Это — гадюшник. Это вечное кто кого подсидит, кто подсмотрит, кто наябедничает, это место, которое выявляет худшие качества в воспитанницах. И особых подруг у Марии-Элены просто не было.

Герцогесса же...

Из благородных и с некоторыми привилегиями, а потому особенно ненавистная.

Поэтому обратиться было не к кому. оставалось лишь держать ушки на макушке. А больше всего угнетало, что Мария-Элена не знала ничего о Рисойских. Предполагать могла, а вот знать...

Рисойские были в том же положении, но у них было больше опыта, возможностей и... чего уж там! Желания призвать отбившуюся от рук падчерицу к ответу.

А вот получится ли у них это осуществить?