Шаг в аномалию (Зерно жизни)

— Конечно, у вас какие-то данные?

— Да, данные состава воздуха, — ответил учёный, немного нервничая. — Отойдёмте?

В небольшом закутке близ нераспечатанных ещё коробок с оборудованием и инструментами профессор, сияя, словно начищенный самовар, доложил:

— Можете смело передавать в Москву: показания приборов дают основания полагать, что та атмосфера, по сути, является полной аналогией земным условиям. То есть на той стороне аномалии мы имеем уникальную среду, которая присуща живой планете!

— Это замечательно! — воскликнул Павел. — Теперь наиболее важным условием дальнейшей работы является недопущение утечки информации. Вы меня понимаете, профессор?

— Да, я вас понимаю, Павел Константинович. Я готов к этому, я шёл к такому шансу всю свою жизнь в науке, — торопливо проговорил Николай.

— Мне нужна конкретная информация по атмосфере, — остановил его Павел.

А отличалась она на той стороне аномалии в гораздо лучшую сторону от своего земного аналога. Так, концентрация углекислого газа была гораздо ниже здешней, а кислород присутствовал в большем соотношении. Наличия же в воздухе последствий промышленных выбросов в атмосферу не наблюдалось вовсе.

— Планета без разумной жизни? — спросил начальник проекта.

— Возможно, — согласился профессор. — Или же социум не достиг нужного уровня развития.

Но при этом профессор пояснил, что соотношение кислорода и углекислого газа меняется на планете регулярно и это не всегда зависит от человека. Так же как и с глобальным потеплением, — роль человека тут чрезвычайно преувеличена. В одном только мировом океане, в этой толще воды растворено до девяноста пяти процентов углекислого газа. Если вода прогревается хотя бы на полградуса, следует выброс углекислого газа. Так что теория парникового эффекта предполагает обратную последовательность.

— Ясно, — Павел задумался. — Ясно лишь то, что этот мир либо не достиг высокого уровня развития, сопряжённого с загрязнением атмосферы, либо...

— Либо вышел на иной уровень, — закончил Радек.

— Ваш вывод? — Павел поднял глаза на профессора.

— Нужно смело входить внутрь, — выдохнул Николай и подрагивающими пальцами попытался вытащить сигарету из чужой пачки. Наконец, с большим трудом смог это сделать, чиркнул зажигалкой и, отбросив таки сигарету, проговорил:

— Сомнения уже должны быть отброшены. Обратного хода нет, Павел, — Радек внимательно посмотрел на собеседника, как бы проверяя его. — Я уверен, что аномалия может поддерживаться в открытом состоянии сколь угодно долго.

А в будущем, быть может, удастся и расширить её канал. Пока что на это требуются запредельные энергии.

Выйдя из ангара на свежий воздух, Павел в задумчивости присел на ступеньки. После нескольких минут размышлений, он потянул из широкого кармана куртки спутниковый телефон.

Лето на Новой Земле уже вступило в свои права, буйство полярных цветов и сочной зелени соседствовало с лежавшим ещё кое-где рыхлым, ноздреватым снегом. Но люди, проведшие на Северах не один сезон, не в пример остальным, были рады и такому лету. Пусть сильный и холодный ветер, но зато этот ветер не несёт в лицо колючий снег. Пусть и еле согревающее, но зато — солнце. Десятки, сотни уток, гусей и других полярных птиц, прилетевших на архипелаг для вывода потомства, кружили над лагерем, расположенным на полуострове с говорящим названием Утиный.

А в лагере кипела работа. Аппарат, благополучно вернувшись из аномалии по команде оператора, снял гору с плеч научной части экспедиции. Итак, канал двухсторонний и это подтверждено. Новый мир является планетой земного типа, полностью готовой к колонизации.

Павел сидел в своей палатке и с задумчивым видом выстукивал пальцами мелодию. После сеанса связи с Москвой он был крайне озадачен прытью кураторов проекта, которые потребовали немедленно организовать базовый лагерь на той стороне аномалии. Объяснения Павла о преждевременности такого решения, его сетования на малый диаметр окна, отметались. Люди в Москве хотели максимально быстро обустроиться в новом мире, официально застолбив его, как первооткрыватели. Начальник проекта всё же смог уговорить подождать совсем немного до того момента, как произойдёт максимальное расширение точки перехода. А пока можно ограничиться наблюдательным аппаратом или группой разведки. Он предложил задействовать профессионалов, а не десантников срочной службы, пусть и с сержантским и офицерским составом, служащим по контракту. Однако в Москве были непреклонны — высылать группу людей и без промедления.

Вероятно, вариант с колонизацией планеты уже был поддержан в самых высоких кругах. По-видимому, возникла необходимость обустроить местность вокруг аномалии на случай возможных требований по интернационализации проекта. Как бы то ни было, Павел получил приказ немедленно начать колонизацию планеты, до прибытия основных сил, выделяемых на проект государством.

Собрание руководящего состава экспедиции проходило в палатке Павла. Перезнакомившимся в рабочем порядке людям не нужно было представляться, поэтому начали сразу с главного. Первая группа заброса была составлена и утверждена.

Несколько дней спустя. Вечер 21 июля 2008

Собрав руководителей среднего звена и отдельных ценных специалистов в ангаре с расставленными там рядами кресел и президиумом, Павел для начала зачитал в порядке необходимой формальности список начальствующего состава экспедиции:

— Исполняющий обязанности начальника экспедиции полковник Андрей Валентинович Сорокин, командир 61-ой отдельной Киркенесской Краснознаменной бригады морской пехоты ВМФ России.

Встал сидящий слева от Павла, невысокий коренастый мужчина с выбеленными висками и бульдожьей челюстью.

— Майор морской пехоты Алексей Сазонов, военный комендант гарнизона экспедиции и майор морской пехоты Ярослав Петренко, начальник штаба экспедиции, — заместители полковника Сорокина.

Павел представил двух офицеров по правую руку от начальника. Два майора, лет по тридцать пять на вид, подтянутые и ладные.

— Начальник научной части экспедиции — Радек Николай Валентинович, профессор.

Плотный, среднего роста человек в шерстяном свитере устаревшего фасона, сидевший слева от Павла, приподнялся и коротко взмахнул рукой.

— И, наконец, начальник партии рабочих специалистов, Соколов Вячеслав Андреевич.

Из первого ряда кресел поднялся высокий мужчина с роскошными усами, приветствуя собравшихся.

— Я же, собственно, от лица Правительства Российской Федерации осуществляю контроль и общее руководство экспедицией. Меня зовут Павел Константинович. Можно просто Павел, — начальник сделал паузу, оглядев собравшихся, после чего неспешно продолжил:

— Итак, дорогие друзья, — торжественно объявил Павел Константинович, — я рад сообщить вам, что наша работа началась. На завтра намечено открытие окна аномалии на максимальный уровень. Мы начнём переходить на ту сторону, чтобы приниматься за дело там.

В зале раздались одобрительные возгласы, поднялся небольшой гул. В основном люди восприняли это сообщение буднично. Все уже знали, что должно произойти завтра. Павел продолжил рассказывать организационные моменты, отвечал на вопросы. Особенный акцент он сделал на соблюдении абсолютной секретности проекта и дисциплине личного состава.

— Должен быть идеальный порядок, как на Новой Земле, так и на той стороне, — Павел снова сделал паузу, ожидая вопросы. Зал молчал.

— Начальники групп, завтра утром у меня должны быть списки допускаемых людей. Получите по ним контракты для согласных к участию в переходе. Всё, до завтра!

— Говорили, что аномалия раскроется только на двое суток. Как бы нас там не закрыло! — кто-то вдруг выкрикнул из зала.

— Это исключено, уверяю вас! — с недовольством воскликнул Павел. — Профессор Радек, расскажите товарищу!

— Мы четвёртый день удерживаем увеличенное окно аномалии без каких-либо проблем. Я уверен, что мы так же сможем удерживать и большее окно, — объяснил людям профессор. — Опыт у нас уже наработан. Никаких проблем в удержании контура возникнуть не может.

Начальник проекта последним вышел с собрания и направился к аномалии. Там уже происходил конечный этап подготовки к завтрашнему погружению. Монтаж оборудования, бытовых узлов, отделочные работы, освещение и прочее. Рабочие сновали, словно муравьи. Был готов и ленточный транспортёр для быстрой переброски грузов на ту сторону. А в центре ангара плавало подсвеченное марево аномалии.

— Завтра, — негромко произнёс Павел.

Кубрик БДК-91 "Оленегорский горняк". 21 июля 2008

Карпинский после всех новостей ужасно нервничал и при виде Новикова, присутствовавшего на собрании, состроил такую рожу, что Василий в голос рассмеялся.

— Что, Петенька, уже боишься в аномалию прыгать?

— Нет, я не испугался! Просто как теперь выкручиваться? Мне же потом надо незаметно на корабль вернуться, а туда Саню ставить.

— Ты что, Карп, уже перехотел романтики межпространственных путешествий? — Новиков деланно прищурился и Карпинскому стало непонятно, то ли Васька придуривается, то ли издевается.

— Нет, не перехотел, — твёрдо сказал Пётр.

Норвегия, Вардё, РЛС США "Have Star"

— Сэр, сегодня опять замечена активность русских недалеко от Полигона.

— Да мы следим за этой ситуацией, какие-либо перемены зафиксированы?

— Пока всё также, сэр: большой десантный корабль, классифицированный как объект серии 'Ropucha', научный корабль "Профессор Штокманн".

— Что ещё?

— Активное обустройство, куча народу, сэр.

— Что по аномалии?

— Всё также, сэр. Состояние стабильное.

— Вашингтон постоянно требует отчётов по данной ситуации, усильте наблюдение. Вероятен вариант того, что нам придётся влезть в эту заварушку.

— Ясно, сэр.

Новая Земля, полуостров Утиный. Полдень 22 июля 2008

— Ра-авняйсь, смирно!

Майор Сазонов, доложил о построении полковнику Сорокину.

— Вольно!

Сто двадцать бойцов, сержантов и офицеров сводной роты были построены в две шеренги. Карпинский притулился крайним левым во второй и старался не смотреть на полковника. Тот начал говорить речь, начал издалека, по-советски прошёлся по международному положению. Потом об аномалии. Как плохо кончилась безумная затея гринписовцев, как пропали два офицера из научно-исследовательской части ещё в 1991 году, как въехал и вернулся из аномалии научный аппарат. Рассказал про картинку, полученную аппаратом. О полной идентичности атмосферы той планеты земной среде. И о том, что канал двухсторонний и оттуда можно без проблем вернуться.

Последующий ввод в аномалию аппаратов прошёл успешно и передаваемые ими в рабочем режиме данные положительные. В конце полковник предложил отказаться от экспедиции тем, кто сомневается или считает это опасным. Никто отказываться не стал, хотя многие неуверенно переглядывались и прятали нервные смешки.

— Отлично, с этим разобрались. Теперь, мичман Карпинский и прапорщик морской пехоты Новиков после выполнения задания будут подвергнуты взысканию и прочим прелестям, которые этому сопутствуют! Ясно, орлы?

— Так точно, товарищ полковник! — слитно гаркнули проштрафившиеся.

— Всё, теперь проверить снаряжение и быть готовыми. Выдвигайтесь к ангару, — полковник направился к группе рабочих:

— Вячеслав, как у тебя?

— Нормально, Андрей Валентинович, только двое отказались от перехода. Заменил. Вот список ребят, шестьдесят два человека.

— Хорошо, готовность десять минут, становитесь шеренгой за бойцами.

Оглядев спокойных и деловитых работяг, Сорокин подошёл к учёным:

— Профессор Радек, вы готовы?

— О да! Конечно, полковник! У нас всё готово, нас тридцать восемь человек.

— Хорошо, у вас десять минут, выходите к ангару, становитесь шеренгой за партией Вячеслава.

Бойцы и специалисты выстраивались в колонну по одному, каждый был нагружен под завязку. Первым ушёл в марево аномалии робот, для загрузки в него данных и первичной обработки результатов.

— Марш! — скомандовал Сорокин.

Люди, один за другим, стали пропадать в аномалии. Процесс несколько затянулся, последним в аномалии скрылся сам полковник. Павел, развернувшись, пошёл в свою палатку — докладывать в Москву о переходе первого десанта на колонизируемую планету.

Пётр, следуя за идущим впереди него коренастым морпехом, не отрываясь, смотрел на покачивающийся хлястик его рюкзака. Карпинский судорожно думал, хотел ли он такого испытания, где чёрт его знает, что будет дальше вообще, где ничего не понятно и вероятно слишком опасно. И с удивлением понял, что хотел он именно этого, что именно этого и не хватало в его жизни. Вот и оно.

Надвигалась почти достроенная конструкция над бетонной коробкой, рабочие оторвались от инструментов и молча провожали бойцов взглядами. Тень закрыла Петра, возник сумрачный свет от ламп. Карпинский, зажмурив глаза, входил в бетонный коридор. Над головами впереди идущих людей висело парящее марево — то самое жидкое стекло, о котором говорил Новиков. И вот оно всё ближе, люди один за другим пропадали во мгле его зева. Со стороны казалось, что их, поначалу самостоятельно вошедших в воронку, потом затягивало туда насильно. Карпинский зажмурил глаза и вошёл в аномалию, в тот же миг она его обволокла тёплым и сухим объятьем, с силой затянув в себя. Машинально сохраняя темп шага, мичман вдруг ощутил ослепительно-белый свет, бьющий в закрытые веки, и почувствовал тёплый ветер с хвойным ароматом. Мгновенно и резко зашумело в голове, пришлось хватать ртом воздух, которого вдруг стало очень мало.

— Ах ты, ёшкин кот! Я уже там!

Мысли так и прыгали, голова раскалывалась, а глаза были буквально ослеплены ярким солнцем и, лишь наткнувшись на чей-то рюкзак, Петр, не удержавшись на ногах, упал в высокую траву. Цепкие руки схватили его за плечи. Мичман открыл глаза и понял, что двое бойцов оттаскивают его бесчувственную тушку в сторону от аномалии, дабы он мешал выходу остальных.

— Парни, я сам! — запротестовал Пётр.

— Сам, так сам, — пробасил невидимый голос, и морпехи тотчас отстали от него.

Оклемавшись, Пётр отошёл в сторонку и, присев, начал наблюдать за ошалелыми рабочими, выходящими из... Да из ничего! Просто вот так вот вдруг из пустоты появляются люди. На выходе из аномалии никакого марева, как на входе, не висело, абсолютно ничего. Карпинский начал оглядываться, и от увиденной картины аж дух захватывало, а сердце просто таки выпрыгивало из груди. Люди находились на невысоком и довольно пологом холме, покрытом травой и мелким кустарником. Слева за кустами начинался редкий лесок. Хвойные деревья группками росли и на соседних холмах. А дальше! О, дальше было нечто — высокие горы со снежными шапками и лес, зелёное море леса.

Боже мой! Справа тоже было море, но море удивительно голубого, да нет, скорее бирюзового цвета, песочный пляж бело-светлого цвета, прибрежные скалы, мелкие островки, на которых тоже росли деревца. Всё это напоминало японские миниатюры, сходство было просто потрясающим.