Шаг в аномалию (Зерно жизни)

Хван Дмитрий Иванович

Зерно новой жизни

Гибнет в потоке времени только то,

что лишено крепкого зерна жизни и что,

следовательно, не стоит жизни.

В. Г. Белинский

Пролог

СССР, архипелаг Новая Земля, залив Рогачёва. Июль 1991.

Со свистом рубя лопастями воздух, Ми-8 совершал второй круг над небольшой группой людей в защитных костюмах красного цвета, которые спешно выгружали из доброго десятка моторных лодок свёрнутые транспаранты и прочее барахло. Высадившиеся на берегу советского полуострова Утиный люди были членами организации "Гринпис", которые на сей раз оставили в покое японских китобоев и решили озаботиться радиационной безопасностью северо-восточной Европы. Флагманский корабль флотилии экологов, носящий яркое имя "Arctic Sunrise", пришёл ещё вчера утром из норвежских территориальных вод и стал на якорь неподалёку от каменистого берега.

Поначалу гринписовцы хотели нахрапом высадиться в Белушьей Губе, но перед входом в бухту их жёстко блокировал пограничный корабль, поэтому судну экологов пришлось отойти к острову Ярцева. А через некоторое время на имя начальника военного гарнизона была принята телефонограмма из Москвы, как потом выяснилось, родившаяся в недрах комитета Верховного Совета СССР по экологии, призывающая выдворить иностранцев из советских территориальных вод. Но выдворить, не применяя силы, действуя лишь убеждением и увещеваниями. Чуть позже гарнизонное начальство получило ещё с дюжину сообщений из столицы.

В ночные часы полярного дня корабль пасли, но саму высадку экологов погранцы всё же проморгали — сказались невнятные и противоречивые приказы разнокалиберного начальства. Бывалые же борцы за чистоту природы, а заодно и кое-чьи интересы, спустив юркие моторки с "Арктического восхода", успешно высадились на советской земле.

В составе экспедиции, заявленной советской стороне несколько дней назад, были экологи из США, Канады, Норвегии, Дании, Южной Кореи, Швеции и других стран. "Гринпис" заранее направил запрос на право посещения и высадки на Новой Земле в министерство обороны СССР, но ответа не получил. Несмотря на это, ведомые не только экологическими, но и политическими, а также разведывательными целями, гринписовцы намеревались даже в случае отказа высадиться на Новой Земле и провести митинг, чтобы привлечь внимание всего мира к проблеме загрязнения окружающей среды радиоактивными отходами и последствиями ядерных испытаний. А часть митингующих, далёких от экологических проблем, хотела внимательно прощупать реакцию пограничников советской страны, находящейся на последнем издыхании. Окраины лихорадящего красного гиганта уже продолжительное время заявляли о себе: кто-то устанавливал таможенные посты, проводил митинги и референдумы о своей независимости, кто-то, в отсутствие крепкой руки, снова увлечённо занялся межконфессиональной и межплеменной резнёй, кто-то просто был недоволен полупустыми полками, нелепыми запретами и ограничениями, перебоями с товарами народного потребления. Основная масса людей находилась в состоянии напряжённого выжидания, до конца не понимая, что же происходит на свете и куда катится их страна? Ведь ещё недавно она казалась огромным материком стабильности в мире, взбудораженном биржевым крахом в США, последующей за ним девальвации американской валюты и вскоре пошатнувшихся цен на нефть. Людям казалось, что эти проблемы далеки от Союза и их повседневной жизни.

К полудню из посёлка Белушья Губа прибыл катер с военными моряками, и экологам было предложено немедленно покинуть берег и взойти на свой корабль. В течение дня посудина "Гринписа" должна быть отконвоирована в Полярный.

На это "зелёные" ответили в своём духе — ругаясь и улюлюкая, они устроили перформанс протеста и, явно провоцируя моряков на применение оружия, стали обступать их, пихать, толкать и оскорблять. Флотский офицер, связавшись с начальством, хмуро приказал морякам грузиться на катер. Отплытие военных гринписовцы приняли за свою победу и устроили настоящий праздник жизни, откупорив заранее заготовленные бутылки с шампанским. Американцы с радостью доложили по радиосвязи последние новости на свою базу в Норвегии.

И теперь "зелёные" устанавливали огромные транспаранты с призывами "соблюдать и прекратить" в разных вариациях, демонстративно брали пробы вод грунта, постоянно снимая друг дружку на камеры, давали сами себе интервью, гримасничали и показывали непотребные жесты облетавшему их лагерь вертолёту, вызванному с базы в Белушьей Губе. По-видимому, они отрабатывали по полной чей-то заказ. Кстати, как потом выяснилось, гринписовцы уже тогда имели на руках совершенно секретные лоцманские карты фарватеров и множество другой закрытой информации. В этом им помогли всё те же депутаты Верховного Совета.

Дважды облетев лагерь экологов, Ми-8 совершил посадку на берегу полуострова. Прибывший из Белушки майор объявил группе нарушителей ультиматум — или они грузятся на пограничные катера и их отвозят на корабль, или они будут выдворены силой и в дальнейшем их ждёт судебное разбирательство за нарушение советского законодательства. В ответ разгорячённые алкоголем и подначиваемые советами кадровых разведчиков из своей группы экологи затеяли свару у вертолёта, освистав майора. Моряки, прибывшие с офицером, пытались мягко оттеснить буянившую публику от винтокрылой машины, но безуспешно. Несколько стоящих поодаль "экологов" довольно улыбались, явно наслаждаясь зрелищем. Двое из их компании снимали процесс на видеокамеры. В конце концов наступила развязка конфликта. Кто-то из толпы кинул в сторону военных бутылку из-под шампанского и тяжёлое стекло точнёхонько врезалось в голову майора. Офицер, потеряв сознание, грузно осел на каменистую землю, придерживаемый одним из подчинённых, по его лицу потекли несколько струек крови. Моряки, синхронно щёлкнув затворами, открыли огонь в воздух — толпа ненадолго отхлынула, продолжая выкрикивать оскорбления в адрес военных. Советским воинам даже пришлось пустить в ход приклады, чтобы ретироваться самим и втащить раненого в вертолёт. "Василиса Прекрасная", как ласково называют свою машину вертолётчики, вскоре взмыла в воздух. А пару часов спустя экипажи подошедших к полуострову пограничных катеров наблюдали сюрреалистическую картину. В лагере экологов происходило что-то непонятное: внезапно вырос высокий, на сколько хватало глаз, столб света, простреливший даже облака. После чего неожиданно всех поразила ослепительно белая вспышка, заставившая даже моряков в заливе зажмуриться и отвернуться, прикрыв ладонями глаза. Раскатистый громкий треск, схожий со звуком ломающихся деревьев, услышали все. Ярко-белое свечение продолжалось в течение нескольких минут и затем, как внезапно появившись, так же внезапно и исчезло. Радировав о произошедшем ЧП на базу, катерники получили задание подойти к берегу и узнать, что произошло в лагере экологов. Сходить на берег им запретили.

Визуально обследовав берег, моряки передали в Белушку информацию о состоянии дел. В районе взрыва была повышенная температура воздуха, к тому же он был пропитан запахом серы, над головами раздавались частые затухающие щелчки. По берегу слепо бродили, спотыкаясь, обожжённые люди, одежда которых ещё дымилась. Многие сидели или лежали на земле, обхватив головы руками. К морякам, находившимся на открытых площадках катеров, долетали разноязыкие мольбы о помощи, стоны и крики боли ещё недавно торжествующих людей.

На борту подошедшего к полуострову МРК 'Рассвет' бородатый мичман, ошарашено оглядывая берег в бинокль, проговорил окружавшим его матросам:

— Мужики, отсюда надо срочно уматывать! Тут работа для химиков, ещё схватим дозу, как в Чернобыле! — Верно, мичман! Эти умалишённые, походу, взорвали какую-нибудь хрень из натовских арсеналов, — согласился старпом и хмуро посмотрел на небо, в котором до сих пор возникали белого цвета всполохи да продолжалось непонятное потрескивание.

— А скоро умники с радио "Свобода" во всём этом обвинят нас, вот увидите! — добавил бородач.

Полярный день, как и ночь на широте Новой Земли длится долго, почти четыре месяца. Солнце не заходит за горизонт, и даже глубокой ночью светло, как днём. Сейчас, когда солнечный диск завис на небосклоне, а на часах было три ночи, к бывшему лагерю гринписовцев подошёл малый десантный катер. Аппарели опустились и на берег вышло два десятка человек из научно-исследовательской части в костюмах химической защиты. Едва они ступили на землю, к ним тут же начали подходить, подползать и тянуться люди в обгорелых одеждах, с обожжёнными руками и лицами, сгоревшими волосами. Многие слепо спотыкались и падали.

Старший группы майор Евдокимов вёл радиопереговоры с Рогачёво.

— Группа, каков уровень радиационного фона? — голос с едва заметной тревогой прозвучал в наушниках майора.

— В норме, база! — с облегчением выдохнул Евдокимов.

После Чернобыля ещё один возможный очаг заражения был бы дополнительным ударом по престижу страны. Да и обустраивать близ Рогачёво ангар для облучённых людей не хотелось. Теперь всех пострадавших нужно было эвакуировать в медпункты новоземельских посёлков, а тяжёлых отправить в Мурманск.

Вскоре майор понял, почему люди падали — глаза всех без исключения гринписовцев невидяще смотрели перед собой. Все люди, находившиеся в эпицентре светового столба, полностью ослепли. После того, как медики приняли на борт всех экологов, Евдокимов с подчинёнными внимательно обследовали участок берега, где произошла трагедия. Медленно ступая по тёплой ещё земле, военные специалисты обошли несколько тел, буквально вплавленных в каменистый грунт.

— База! Температура воздуха к эпицентру повышается, ощущаются вибрации в воздухе!

— Группа! Продолжайте осмотр, при любой опасности действуйте по обстоятельствам.

— Понял! — ответил майор и через пару минут добавил:

— Становится жарковато. Подходим к эпицентру вспышки. База! Наблюдаю яму в земле.

— Уточните характер ямы.

— На поверхности земли изъят грунт в виде полушария. Диаметр около двух метров, глубина до полутора метров. Края ямы оплавлены, крупные камни буквально срезаны, как... как картошка!

В непосредственной близости от отверстия в земле грунт был сухой и горячий, а в самой яме, на дне, уже собиралась вода. Температура вблизи ямы, судя по показаниям прибора, была в норме.

— База! Вибрации в воздухе заметно усилились, нарастают неприятные ощущения, появилось чувство тревоги. Яма... Засасывает мою руку! База!

— Заканчивайте осмотр, майор, — услышал после некоторой паузы Евдокимов, с усилием выдернувший руку с измерителем из ямы. — Возвращайтесь, как только посчитаете нужным.

— База, понял вас! Продолжаю работу.

Евдокимов вдруг заметил нечто странное, лежащее неподалёку на земле. Приблизившись к предмету, он с удивлением узнал в нём сильно обожжённую человеческую руку с остатками одежды. Рука была отсечена по локоть, причём рана была чистой, а место отреза даже не опалено. Ожог начинался примерно с двух сантиметров от края раны. Позже по часам на этой руке будет установлено — она принадлежала канадцу Жану-Мишелю Вернье, единственному, кто был объявлен пропавшим без вести. В результате этого происшествия сразу погибло пять человек, а в военном госпитале Мурманска позже скончались ещё двое пострадавших.

Выжившие экологи были оставлены в военных госпиталях, несмотря на ультимативные требования США и прочих стран, чьи граждане пострадали в 'результате атаки Советов на мирную экологическую миссию' о передаче всех погибших и раненых на американские корабли, находившиеся в непосредственной близости от советской границы. Северный Флот, тем временем, был приведён в состояние повышенной боевой готовности. На второй день после происшествия в советской зоне Баренцева моря были замечены американские субмарины, которые ушли в нейтральные воды лишь после недвусмысленных манёвров советских подлодок, надводных кораблей и флотской авиации.

А в госпиталях тем временем шла работа с пострадавшими. На вопросы оперативников второго главного управления комитета госбезопасности они отвечали с трудом, речь их была бессвязна и малопонятна. Иностранцы уже без былого задора обвиняли военных, что те испытали на них свои новые разработки и это им даром, мол, не пройдёт. Некоторые находили в себе силы грозить властям СССР различными карами за неправомерное применение силы и обещали раздуть это происшествие в неслыханный доселе скандал. Корейский Боинг — это ещё цветочки, предупреждали они работников Комитета, предвкушая скорые съёмки, статьи в топовых журналах и газетах, конференции и интервью. А ещё гонорары, много гонораров всего лишь за пару-тройку недель страданий в плену у Советов. Нужные люди, скорее всего, уже хлопотали за несчастных экологов перед властями СССР и скоро они очутятся дома.

В течение нескольких следующих дней после тщательнейшего осмотра места трагедии не было обнаружено никаких следов взрывчатых, а равно и химических веществ, способных вызвать наблюдаемые ранее световые и тепловые эффекты. Военные специалисты продолжали работать круглые сутки, пытаясь обнаружить любые следы, оставленные экологами при активации вспышки. С отверстием в земле, уже ограждённым по кругу, работа велась отдельно. Поначалу специалисты лишились двух измерителей, которые пытались поднести к стенкам ямы. Казалось, неведомая сила вырывала приборы из рук, будто втягивавшихся внутрь отверстия в земле. Стенки ямы постоянно осыпались, но грунт и камни сразу исчезали, как бы растворяясь в воздухе. В яме исчезало всё, что попадало в неё целиком — от небольших приборов и до рукавиц. В связи с этим было решено использовать для изучения этой аномалии специальное оборудование, а пока предварительные данные исследования были переданы в Москву. Специалисты были перевезены в Рогачёво. А аэропорт посёлка уже готовился принимать рейсы из Мурманска. Боевое охранение местности вокруг Аномалии и у самой ямы было выставлено из офицеров и матросов научно-испытательной части, дислоцированной в Белушьей Губе .

Собравшись у только что поставленной военной палатки размером с железнодорожный вагон, офицеры из НИЧ обсуждали аномалию, делясь своими наблюдениями. Сходились на одном — в этой таинственной ситуации есть лишь вопросы, ответов нет никаких и в целом абсолютно всё произошедшее абсолютно непонятно. Чертовщина, говоря простым языком. Но чертовщина сугубо научного свойства, ибо новомодные веяния про НЛО считались товарищами офицерами выдумками для скорбных умом индивидуумов.

Общими усилиями собрали офицеры и факторы физического воздействия Аномалии на человека. Получалось, что все, кто находился неподалёку от эпицентра былого светового столба, постоянно чувствовали непонятный зуд в теле, у любого человека явственно нарастало волнение. Единично наблюдался даже тремор конечностей. Однако эта яма одновременно не только пугала, но и притягивала к себе. Каждый, кто оказывался с ней рядом, чувствовали вибрацию и даже слышали неясные звуки, доносящиеся из чернеющего провала, будто где-то там гудел далёкий трансформатор.

Через некоторое время все направились в палатку, оставив дежурить рядом с ямой лейтенантов из первой лаборатории Васильева и Сафарова. Но когда пришло время следующей смены, офицеры не застали своих коллег на месте. Такого не могло быть! Все члены этого подразделения были высоко дисциплинированными и настоящими профессионалами, поэтому самовольно покинуть пост не могли. Значит, что-то случилось! Известив о чрезвычайном происшествии остальных, офицеры немедленно прочесали берег, в поисках пропавших лейтенантов. Однако их следы найдены не были.

— Стоп! Пройдём ещё раз! — приказал командир подразделения капитан третьего ранга Левченко. И тут же недоуменно произнёс:

— Ничего не понимаю. Не белый же медведь их сожрал.

Белый медведь, конечно, тварь опасная, зимой отирается возле поселковых помоек или камбузов, жрёт отбросы и гарнизонных собак, а при случае может закусить и бойцом. Но не здесь же и не сейчас! Ещё раз обшарив каменистый берег и ближние холмы, люди вернулись к палатке, радировав о происшествии в Рогачёво. Вскоре на Утиный должны прибыть специалисты из посёлка. Капитан Левченко, тем временем, подошёл к зияющему провалу. Аномальная воронка буквально манила его к себе. Левченко протянул руку к стенке ямы. Рука тут же начала втягиваться внутрь неведомой силой. У капитана, к его удивлению, не было сил этому сопротивляться и только окрик стоявшего рядом лейтенанта-сейсмиста из второго отдела, почувствовавшего неладное, заставили его отдёрнуть руку, неуклюже завалившись набок. Теперь в том, что в аномалии пропали его товарищи, Левченко не сомневался.

Норвегия, Вардё, РЛС США "Have Star"

— Сэр, срочно! Вышел на связь наш агент на Новой Земле.

— Слушаю тебя, говори!

— Сэр, по всей видимости, сотрудники разведывательного управления получили ранения при операции. Получена следующая информация: лагерь экологов, которым удалось высадиться на Новой Земле, накрыло новейшим бесконтактным оружием Советов. Возможно удар с орбиты, со спутника. Точной информации нет.

— Характер оружия?

— По словам агента, это было лазерное либо тепловое оружие. Столб чрезвычайно горячего и яркого света тянулся из-за облаков.

— Советы испытали лазерное оружие? Мы займёмся этим. Ведите наблюдение.

— Да, сэр. Полный отчёт будет прислан через два часа.

Московская область, Протвино. Июль 1997

Подмосковный научный центр — небольшой уютный городок на берегах реки Протвы, неподалёку от её впадения в Оку славен своими традициями. Здесь находится крупнейший государственный институт физики высоких энергий, а также филиалы многих других отечественных исследовательских центров. Ещё в 1960 году руководство СССР приняло решение о строительстве среди сосновых лесов научно-исследовательского комплекса, включающего крупнейший ускоритель заряженных частиц и установки для физических исследований. Город строился по плану, поэтому уникальна не только архитектура жилых кварталов, но и ландшафтный дизайн улиц.

Николай Радек начал работать в Протвино в 1987 года. А в 1991 году он попал на Новую Землю, участвуя в первом исследовании новоземельской аномалии. С того времени Радек опубликовал два десятка статей по входящей в моду эвереттике, касающейся возможности сосуществования параллельных вселенных и переноса между ними материи, правда, на квантовом уровне. Несколько хороших грантов и безупречная репутация учёного вместе с личным обаянием помогли ему организовать в институте исследовательский отдел, куда он привлёк таких же увлечённых людей, как он сам. И вот спустя шесть лет после возникшей аномалии был получен первый результат. После чего Радек прекратил публиковаться, а объект его исследований был засекречен, лаборатория обзавелась внутренними пропусками и охраной. С весны 1997 года по коридорам, курилкам и лабораториям института физики высоких энергий начали гулять слухи. Они заставляли учёных вспоминать о новоземельском происшествии шестилетней давности, которое списывали то на НЛО, то на происки американцев или советские секретные разработки.

За прошедшее время об инциденте близ бывшего Полигона несколько раз имели неосторожность написать и бульварные газеты, и респектабельные издания, которые вскоре напрочь забывали о своих публикациях. А после пары несчастных случаев, произошедших с теми журналистами, кто особенно настойчиво интересовался "взрывом", о проблеме предпочли забыть.

Устоялась и более не подвергалась сомнению официальная версия о взрыве самодельного взрывного устройства самих гринписовцев. Скандальный имидж самой организации "Гринпис" этому всецело способствовал. Для ищущих двойное дно в официальную печать с подачи заинтересованной стороны просочилось известие о детонации схрона вооружения и боеприпасов, которое было украдено группой военнослужащих из местного гарнизона. В доказательство приводилось два факта: процесс военного трибунала в Архангельске и после него найденные ещё три схрона, один из которых, ввиду его взрывоопасного состояния, пришлось подорвать. Эту "правдивую" версию озвучила и оппозиционная правительству радиостанция, за что поимела некоторые проблемы, после которых её режимоборческий имидж значительно укрепился. Впрочем, версии с участием зелёных человечков так же всячески продвигались в желтушных СМИ.

Но вот группой молодых учёных под руководством кандидата физико-математических наук Николая Валентиновича Радека было установлено наличие у аномалии так называемого цикла активности. В институте лишь очень немногие знали что в действительности стоит за исследованиями лаборатории Радека. Знали, что он работает по госпрограмме по отдельной статье финансирования. Сам Николай Валентинович не спешил раскрывать коллегам суть собственных исследований, справедливо полагая, что результатом его работ заинтересуются в Москве. Уже на следующий день после установленного наличия цикла некоторые выводы и предложения были отправлены по адресу, что был в своё время вызубрен Радеком.

Миновал год, за ним другой, а гостей из столицы в Протвино всё ждали. И лишь в январе 2000 года в город неожиданно прибыл кортеж из нескольких чёрных машин с тонированными стёклами. Получив приглашение в столицу, Николай Радек без лишней суеты сразу же позвонил домой, предупредив родных о том, что надолго задержится на работе. Позабывший даже снять свой белый халат, профессор, взял папку с результатами многолетних исследований и немедленно отбыл в Москву. Через несколько часов, уже в столице, Николай лично докладывал о свойствах новоземельской аномалии и её цикле узкому кругу высших государственных чиновников и военных.

Через некоторое время финансирование проекта было существенно увеличено, а лабораторией получено новейшее оборудование. Постоянные исследования стали проводится на самой Новой Земле. Над местом аномалии был выстроен ангар и подведены все коммуникации для комфортной работы учёных. Корпуса и лаборатории НИЧ спешно реконструировали под новые исследования. Посёлок бурно оживал после нескольких лет застоя.

Вскоре на основе протвинской лаборатории был образован научно-исследовательский институт с отделением на архипелаге. Сам НИИ расположился в Санкт-Петербурге, а возглавил его всё тот же профессор Радек. И теперь он ждал того дня, когда аномалия проснётся. Этой датой, рассчитанной Радеком на основе колебаний её контура, должно стать 22 июля 2008 года, день максимального расширения воронки. В этот день должна будет полностью подтвердиться его теория семнадцатилетнего цикла. Аномалия должна будет открыться, доказав правоту многолетних исследований учёного.

Глава 1

Мурманская область, Североморск. Июль 2008

Тяжёлые шторы лениво колыхались от дуновения свежего прохладного воздуха, проникавшего в настежь открытое окно тёмной однокомнатной хрущёбы. Вместе с ветерком в комнату залетали и звуки ночного города. Изредка гомонили пятничные подвыпившие гуляки, обрывками музыки проносились машины, спешаще стучали одинокие каблуки. Со стороны бухты доносились редкие гудки и тарахтение моторов, оправдывая приморское положение города. Североморск привычно засыпал, несмотря на висевшее над горизонтом солнце — полярный день был в самом разгаре. Собирался отойти ко сну и обитатель этой квартиры — Пётр Алексеевич Карпинский, мичман боевой части связи, она же БЧ-4, на большом десантном корабле 'Оленегорский горняк'. Петр формально сейчас в отпуске, но отдыхает он не на югах и даже не в Турции, не говоря уж о ведомственных 'Полярных зорях', а на старом, с потёртой обивкой диване, который в прошлом году забрал с квартиры родителей. Одним глазом он поглядывал на экран телевизора, сжимая в руке пустую бутылку 'Кольского тёмного'. Ещё три её товарки стояли на полу у дивана. Смотренный им уже не один десяток раз старый добрый советский фильм, ещё и прерываемый через каждые десять минут порцией идиотских рекламных роликов, Петру невероятно наскучил. Да и глаза порядком устали в сумраке пялится на экран. Поэтому, выключив задорно голосящий на очередной рекламе телевизор, он прошлёпал в ванную, где заставил себя перед сном почистить зубы. По-хорошему, надо бы ещё и побриться. Пётр почесал отросшую щетину, недовольно поглядывая в зеркало.

— Пожалуй, оставлю эту процедуру на утро, — устало позёвывая, пробормотал Карпинский.

'Лучше бы ряженки вместо пива взял, балбес!', — сонно проморгало отражение, недовольное поведением хозяина, — 'Всё, спать!'

Отодвинув штору в комнате, Карпинский с минуту понаблюдал за улицей и, зябко передёрнув плечами, закрыл окно и плотно его зашторил.

Едва он снова завалился на диван, как тут же уснул, провалившись в беспокойные грёзы. Но отдохнуть ему не дали. Из объятий Морфея Карпинского резко выдернул до безобразия противный звонок телефона. Проклятый аппарат трезвонил, не переставая, а мысли Петра хаотично заметались согласно заветам ботаника Броуна.

'Вот чёрт! Ведь уже сто раз хотел заменить это старьё на новый Панасоник! C мелодиями!', — с тоской подумал Пётр, пытаясь прикрыть уши подушкой в надежде, что тот вскоре замолкнет.

Конечно же, звонили со службы. Это было ясно, как Божий день. Кто ещё ему позвонит в такое время?

Петру вообще редко кто звонил, разве что родители из Мурманска да закадыка Васька. Да и, собственно, всё. С девушками после недавнего развода пока как-то не складывалось, серьёзных отношений Пётр не планировал. А телефон всё звонил, скоро уже и соседи начнут по батарее стучать. "Неврастеники", — с усмешкой подумал Пётр и обречённо поднял трубку. Так и есть, голос звонившего принадлежал главному корабельному старшине, Антонычу. И плевать ему, что ты в отпуске, Карпинский!

— Здравия желаю, товарищ главкорстар! Рад слышать! — едко бросил он в ответ, ожидая веской причины для столь позднего звонка.

Однако тот не собирался оправдываться, а лишь сухо проинформировал:

— Сейчас уазик подъедет, Пётр. Общий сбор на площади у Дома офицеров.

— Случилось что, Иван Антонович? — сипло проговорил Карпинский, окончательно проснувшийся от непривычно официального голоса старшины.

— Петя, у тебя минут тридцать. Узнаешь всё, но потом. Мне дальше людей обзванивать надо, — в трубке раздались частые гудки отбоя, отдававшиеся в ушах колокольным звоном.

Да, видимо что-то серьёзное произошло. Иначе зачем на корабле сейчас нужен мичман, находящийся в долгожданном, но по-глупому дома проводимом отпуске. Собираясь, Пётр по инерции зашёл на кухню — проверить холодильник. Тот выглядел как обычно. Старенький трудяга "Апшерон" был образцово холостяцким — яйца, пачка сосисок, кетчуп, полбатона в пакете, родительские закрутки да три пивные бутылки.

Машинально поставленный на плиту чайник засвистел и вскоре Пётр маленькими глоточками с удовольствием стал потягивать горячий чай, пока на плите шкворчали яйца с сосисками.

На столе мяукнул мобильник.

'Здарова, Карп! Тебя тоже на службу вызвали?' — гласило сообщение от друга и одноклассника Василия Новикова. Прапорщик Новиков служил по контракту в составе 61-ой отдельной бригады морской пехоты. Несколько дней назад он звонил и сообщил, что часть их бригады срочным порядком перевезли в Североморск, а их командир полковник Сорокин не вылезает со штабов.

Вот значит как — морпехов тоже собирают. Серьёзное дело, стало быть. Не просто дежурные учения-усиления у пирса. Походу, грядёт выход в море да ещё и с серьёзной задачей.

Подхватив дежурную сумку, Карпинский задержался в прихожей у зеркала. С ненавистью осмотрев щетину, он погасил свет.

На безлюдной улице было очень тихо и весьма прохладно.

'Практически утро, — поёжившись, машинально отметил он, поминутно поглядывая на часы. — Так, ну и где обещанный уазик?'

Не дав Петру времени поёрничать, из туманной дымки вырвался яркий свет фар, а за ним подкатила и машина. Тяжко скрипнув тормозами, она остановилась напротив Петра.

— Карп, братан! — распахнулась задняя дверь. Довольный встречей Новиков развалился на сидении и приглашающе махал пятернёй, — Запрыгивай, давай! Ща ещё моего братишку с отпуска цапанём у трапа и на базу!

Карпинский залез в уазик, закинул назад свою сумку и пожал руку коллеге-мичману, сидевшему впереди. Непьющий Новиков, картинно принюхавшись, тут же отвернулся в сторонку от запаха, якобы исходившего от Карпинского.

— Слышно чего? — пихнув его в бок, поинтересовался Пётр.

Васька пожал плечами, водитель молчал. Паузу нарушил мичман, будто выдавив:

— Знаю только то, что наш БДК отправят к Новой Земле. Пойдём к Южному острову, к Белушке. Что дальше — чёрт его знает.

Новиков вернул тычок в бок и показал Петру дисплей своего телефона с набранным там текстом:

'Ну этот то что-то знает, у него родня в штабах обретается'.

Карпинский после этого вроде бы даже успокоился и попытался задремать.

У "трапа" — длинного пешеходного моста с лестницей, что на улице Душенова, машина захватила ещё одного прапора-морпеха. После чего УАЗ вырулил по направлению к бухте.

Далее ехали молча. Карпинский пытался подремать, Васька отрубился, а второй контрактник вообще не задавал никаких вопросов и слушал музыку в наушниках, обхватив руками свой баул.

Команду собрали на площади перед Домом офицеров. Моряки и морпехи стояли в ожидании, что им скажет родное командование. Ими уже выдвигались разнообразные теории и предположения. Рядом с флотскими начальниками обращали на себя внимание незнакомые люди в штатском. Штатские и отцы-командиры негромко переговаривались между собой. Высшие офицеры, видимо, также находились в информационном голоде и сейчас безуспешно пытались задавать вопросы. Руководил сбором человек, в котором легко угадывались его высокое положение и властные полномочия.

Промозглая погода не радовала с самого утра, а тут с моря ещё задул мокрый порывистый ветер. Карпинский уже порядком продрог, не лучше обстояли дела и у его соседей. Посовещавшись между собой, начальство, по всей видимости, отменило обращение к экипажу.

Наконец, дана команда на построение, в скором темпе произведена проверка наличия списочного состава, вслед за этим все общей колонной направились к месту швартовки 'Оленегорского горняка'. Колонну вскоре обогнала кавалькада чёрных тонированных джипов и микроавтобусов, которые остановились у причала.

Стало ясно, что рейд пройдёт с пассажирами.

В бухте уже давно начался трудовой день. Сновали люди и машины, совершенно не обращая внимания на команду БДК. Мало ли кого куда отправляют, кому есть до этого дело, кроме родных и друзей. Очередной выход в море, один из многих.

Члены команды были напряжены и задумчивы. Конечно, некоторые моряки, пересмеиваясь и ухмыляясь, обсуждали и сегодняшнюю беготню, и повседневные вопросы. Но общее напряжение по поводу экстренного выхода в море чувствовалось. Пётр с другом нагнали главного корабельного старшину, неспешно вышагивающего со здоровенным баулом на плече:

— Иван Антонович, здорово! Что происходит-то? Идём к Белушьей Губе, говорят?

— Видишь, ты не хуже меня осведомлён, Петя, — остановился тот и прищурившись, добавил, — У Белушки сейчас 'Профессор Штокман' стоит и там навалом учёных. В спецодежде.

Добавление было многозначительным и Пётр поднял брови, а Антоныч продолжил, отрешённо глядя в сторону:

— Может радиация, а может химия какая, кто знает? Полигон всё-таки, ети его в душу.

— Херово, — протянул Новиков. — Не просто так нас со Спутника дёрнули.

— Да, не к тёще на блины, — буркнул старшина и развернулся, поправив баул.

— Ну, тогда должны бы и средства защиты уже раздать, — предположил Карпинский.

— Не знаю пока, информацию доведут на местах, — поставил точку в разговоре Антоныч, — А ты бы лучше побрился, мичман.

Наконец, прошла погрузка. В кубрики, помимо команды и отряда морской пехоты, подселили небольшую партию учёных и работяг. Танковый трюм десантного корабля был набит стройматериалами и оборудованием под завязку. 'Оленегорский горняк' взял курс на Новую Землю.

В капитанской каюте сидели двое. Главный человек на корабле — опытнейший капитан второго ранга Юрий Альбертович Давитян и человек, в чьих руках находились бразды управления операцией. Представился он Павлом Константиновичем.

— Хотелось бы от вас, — разливая в чашечки ароматный чай, начал кавторанг, — всё же услышать реальную причину нашего выхода в море.

— Да, конечно, сейчас уже можно, — с улыбкой ответил собеседник.

— Будьте добры, Павел Константинович, — кивнул Давитян. — Люди задают вопросы. Они понимают, что одиночный выход в море со сбором отпускников, с задачами обычного перехода — это несколько натянутое основание, — продолжил капитан.

— Логично. Было бы странно, если бы они думали иначе, — снова улыбнулся штатский и рассказал, наконец, капитану о сложившейся обстановке на Новой Земле:

— Ситуация у нас такая: на излёте СССР, в 1991 году на Южном острове вскрылась странная аномалия природного характера.

Павел сделал акцент именно на явление природы, сделав многозначительную паузу.

— Вы должны были слышать историю про неудачный и весьма наглый рейд гринписовцев, — продолжил он, — тогда погибло несколько человек, многие ослепли и получили обширные ожоги тела. Один человек пропал с концами, его так и не нашли. Нашлась только его рука.

— Да, я помню эту историю, — кивнул кавторанг. — Я был склонен думать, что всё же это наши вояки испытали тогда новейшее оружие. Советские разработки, вы знаете, до сих пор составляют основу нашего ВПК.

— Нет, — покачал головой Павел Константинович. — Отдавая должное советским оружейникам, это были не плоды их труда. Это игра Природы.

Брови капитана взлетели вверх.

— Да-да, Юрий Альбертович, — покивал рассказчик. — В том месте произошло открытие так называемого пространственного канала для выплеска лишней энергии. Мировая общественность, конечно, ни о чём не догадывается, но американское правительство в курсе.

— Они официально обвинили власти СССР в неспровоцированной агрессии, — всё ещё обдумывая услышанное, напомнил Давитян.

— Обвинили. Но далее этого не пошли.

— А что за пространственный канал?

— Дело в том, что в месте прорыва энергии образовался, ну скажем, некий тоннель, — после некоторой паузы продолжил Павел. — В нём пропали два офицера, которые должны были охранять место аномалии.

— Не понял, — насторожился капитан, поставив подостывший чай на столик. — Как это пропали?

— По всей видимости, один из парней каким-то образом исчез. Второй же, в нарушение всех инструкций, бросился его спасать. Так и пропали.

— Это было в девяносто первом?! — воскликнул капитан. — То есть с тех пор прошло семнадцать лет!

Павел Константинович молча кивнул. Давитян, задумавшись, откинулся в мягком кресле.

— Получается, — начал снова кавторанг, — что наш корабль и приданные морские пехотинцы должны обеспечить охрану периметра для безопасной работы специалистов?

— Верно, капитан, — согласился начальник проекта. — Работы ведутся уже восемь лет. Но сейчас замечена активность наших заклятых американских партнёров. Северный флот, возможно, в скором времени будет приведён в состояние повышенной боевой готовности. На днях аномалия должна будет открыться.

— Даже так, — протянул Давитян. — Интересно.

Далее Павел поведал капитану об установке, что везёт на архипелаг БДК. Созданный в Петербурге аппарат должен будет поддерживать открытое состояние аномалии.

— А что там, в этой аномалии? — осторожно спросил капитан.

— По всей видимости, новый мир, — несколько неуверенно пожал плечами Павел. — А скорее всего, слепок нашего мира. Вы слышали ранее об эвереттике, капитан?

— Нет, — помотал головой Юрий Альбертович. — Но вы так буднично говорите о новом мире...

— Может, там ничего и нет! — выставив руки, словно извиняясь, перебил капитана Павел. — Мы пока этого не знаем. На новый мир надеется руководитель научной части проекта. Я вас познакомлю чуть позже. Пока же вы можете довести известную вам информацию до проверенных офицеров.

Новая Земля. Июль 2008

Боевая штурманская часть, как обычно, не подвела. Её командир, старший лейтенант Андрей Жарков доложил капитану об успешном прибытии на место выполнения задачи и сообщил гидрометеорологические данные.

БДК-91 ткнулся носом в недавно освободившийся ото льда берег. Аппарели корабля опустились и началась разгрузка трюма: стройматериалы, оборудование, инструменты, продовольствие, тюки с одеждой, медикаменты, боекомплекты, вооружение и множество всего прочего, что было погружено в Североморске. В ангарах, стоящих на каменистом берегу, уже происходила наладка оборудования и связи. Склады постепенно наполнялись с помощью юрких погрузчиков. Как и в 1997 году, когда началось серьёзное изучение аномалии, здесь снова было многолюдно. Место воронки ещё в 2000 году было заключено внутри огромного ангара, так как аномалию следовало всё же упрятать от чужих глаз. Да и для нормальной работы учёных требовалась прочная крыша над головой. А то постоянно прописанный на Новой Земле резкий, порывистый ветер не давал непривычным к нему людям спокойно заниматься своими исследованиями. Яма, где аномалия была некогда засечена, давно уже была расширена и забетонирована для удобства работы. Вокруг неё, правда, стояло ещё старое оборудование девяностых годов, которое сейчас активно демонтировалось, а на освободившееся место монтажники собирали современную аппаратуру, доставленную на остров кораблём. Отряд морской пехоты тем временем занимал периметр базового лагеря. Часть бойцов из подразделения хозобеспечения убывали в посёлок. Карпинский за этим наблюдал с борта БДК.

На следующий день после полной проверки всех систем учёные начали работать с аномалией. Для начала были определены её границы. Аномалия была зафиксирована по низкочастотным колебаниям давления воздуха с помощью микробарографа. Как оказалось, размеры её на данный момент не превышали диаметр средней обеденной тарелки. Посредством направленных на аномалию инфракрасных лучей удалось и воочию её увидеть. В воздухе висело бесцветное марево, изредка подрагивающее и переливающееся слабыми бликами света, идущими как бы изнутри. По внешнему своему виду это больше всего напоминало жидкое зеркало. Люди, стоящие вокруг подсвеченной аномалии, с застывшим на лицах восхищением наблюдали эту волшебную картину. На их торжествующих лицах играли отблески словно волшебного свечения.

Павел Константинович неспешно подошёл к светящейся аномалии и, преодолев небольшое внутреннее сомнение, мягко дотронулся до её поверхности, несмотря на предостерегающий жест начальника научной части профессора Радека. Пальцы его мягко обволокло. Эта субстанция не была похожа ни на жидкость, ни на эфир, она вообще не была похожа на что-либо объяснимое. Это скорее был сухой песчаный ветер, зовущий за собой. Начальник проекта с трудом отбросил наваждение и отдёрнул руку, при этом отметил — что с сожалением. Радек вопросительно посмотрел на него:

— Притягивает, Павел?

Карпинский на берегу так и не побывал, в отличие от Новикова. Мичман лишь поёживался от ветра, привалившись к лееру и наблюдая за авралом на берегу с палубы БДК. Он начинал завидовать другу, который был столь близко к недоступной ему аномалии. Тот рассказывал Петру удивительные вещи про парящее в воздухе жидкое стекло, воскрешая в памяти друга прочитанные им сотни фантастических произведений да просмотренных фильмов. Наблюдая за берегом, мичман видел, что там затевалось что-то действительно серьёзное, очень важное. Причём Пётр ясно понимал неким шестым чувством, что они — те, кто прибыл сюда на БДК, лишь первая часть. Самый мелкий винтик того процесса, что скоро тут закрутится на полную катушку. Ну и ладно! А всё-таки, чёрт возьми, приятно чувствовать себя причастным к чему-то секретному и таинственному, государственного масштаба.

"Опять меня в романтику потянуло", — кисло усмехнулся Пётр. Успевший до развала СССР немного попутешествовать по огромной стране благодаря отцовской службе, поучаствовать в нарождающемся взамен раскуроченной пионерской организации скаутском движении, полазать в горы, да чуть не утонуть из-за собственной любознательности в Байкале — это был Пётр. Главным своим богатством он считал стопки советских научно-популярных журналов да полки, полные книг.

Друг Карпинского, прапорщик морской пехоты Василий Новиков, был уже давно на берегу, в самом центре событий — нёс караул у пространственной аномалии. О ней он и рассказывал своему другу в кубрике корабля, когда его отделение отправлялось на отдых.

— Ёшкин кот, Васька! Как бы мне хотелось тоже так же быть поближе ко всему этому!

Недавно вернувшаяся с берега группа морпехов прапорщика Новикова отдыхала в офицерском кубрике БДК, когда туда же проскользнул и Карпинский.

— Ну что там сегодня творится, Вася?

— Сегодня закончили наладку оборудования и провели тесты, профессор наш радостный донельзя. Красиво там, чёрт возьми! Аномалия эта разным светом переливается.

— Что ещё? — присел на диванчик мичман, с интересом уставившись на друга.

— Когда подходишь к аномалии поближе, тело начинает ощущать вибрации. Довольно необычно, будто на дискотеке у колонок стоишь. А отходишь — нормально.

— Ничего себе! — с неподдельной грустью выдохнул Пётр.

— Я смотрю, Карп, ты поближе хочешь эту зеркальную аномалию увидеть?

— Спрашиваешь!

— Ну ладно, уговорил, в следующий раз пойдёшь в наряд. А Санёк отдохнёт, ему что-то нехорошо стало от этих трясок, — ухмыльнулся Новиков. — Санёк, ты как, согласен?

Похожий на медведя сержант пробасил, что, дескать, будет весьма неплохо, если он сачканёт разок, а то что-то ему эти научные тряски совсем не по нутру.

— Ну всё, Петя, готовься через четыре с четвертью часа быть в составе десантной бригады нашего славного БДК.

— Есть, быть готовым! — с широкой улыбкой Карпинский приложил руку к пустой голове.

Новая Земля. Июль 2008

Радек с напряжением смотрел на аппарат, через пару мгновений его помощник подаст напряжение и цепь замкнётся. Ионно-плазменные волны начнут раздражать пульсирующее марево аномалии. По мере увеличения мощности аномалия должна начать раскрываться, словно створки ракушки. Перед пуском к группе учёных подошёл руководитель проекта:

— У вас всё готово? — спросил он.

— Да, Павел Константинович. Мы вполне можем приступать, — ответил невысокий человек в очках. — Отлично! От меня в Москве уже давно ждут информации.

Через некоторое время нарастающий гул голосов перерос в ликование. Аномалия, как и было запланировано, открылась. Но ненамного — диаметр её не превышал пятидесяти пяти сантиметров. Немедленно был отрегулирован уровень платформы на вход в аномалию. Теперь пришло время другой группы специалистов. Учёные из ЦНИИ робототехники и технической кибернетики чуть ли не танцевали вокруг своей машинки, похожей на маленький луноход с торчащими в разные стороны антеннами, камерами и манипуляторами. Внутри ангара учёные застыли у приборов, датчиков и экранов. Собрались все участвующие в эксперименте специалисты и управленцы. Вокруг них по периметру ангара стояли морские пехотинцы с невозмутимыми лицами. Всё было готово. Машинка, при полном молчании собравшихся людей, поскрипывая, неспешно покатилась к аномалии, утягивая за собой разматывающийся из бухты толстый кабель. Казалось, что все участники проекта в этот момент боялись даже пошевельнуться. Аппарат двигался очень медленно, люди смотрели, как он буквально растягивался, въезжая в аномалию, словно растягивая и её саму. Но исчез он разом, моментально, его поглотила та сила, что тянула внутрь себя и руку Павла. Люди облегчённо выдохнули и дружно загалдели.

— Связь?! — крикнул начальник.

— Фиксируется, связь стабильная, — ответили ему.

— Есть картинка! Вывожу на экран.

Все, кто был в ангаре, мгновенно повернули головы к большому экрану, на нём уже проступал сквозь белёсую пелену передаваемый аппаратом видеоряд. Люди ахнули, кто-то из женщин вскрикнул. На экране появилось изображение высокой травы, было видно мельтешение насекомых, затем камера, взяв выше, показала стоящие неподалёку высокие деревья, холмы, дальние горы, всё это щедро заливал яркий солнечный свет.

— Поступают первичные данные о климате и составе атмосферы.

Камера, между тем, взяла правее. Перед восхищенными взорами людей предстала идиллическая картина:

также ярко освещенная солнцем гряда невысоких холмов, окаймлённых кустарником, переходящим в густой хвойный лес. Далее камера пошла было влево.

— Стоп! Камеру вправо! — приказал Павел Константинович.

Справа появился пляж с изумительно белым песком и ярко-бирюзовая вода, по всей видимости, неглубокой бухточки. На заднем фоне слева возвышались горы, на которых угадывались белые шапки снега.

— Первичные данные по климату: температура плюс пятнадцать по Цельсию, юго-западный ветер, давление 756 мм, влажность 68 процентов.

— Павел Константинович, — сзади неслышно подошёл Радек, — можно вас на минутку?

— Конечно, у вас какие-то данные?

— Да, данные состава воздуха, — ответил учёный, немного нервничая. — Отойдёмте?

В небольшом закутке близ нераспечатанных ещё коробок с оборудованием и инструментами профессор, сияя, словно начищенный самовар, доложил:

— Можете смело передавать в Москву: показания приборов дают основания полагать, что та атмосфера, по сути, является полной аналогией земным условиям. То есть на той стороне аномалии мы имеем уникальную среду, которая присуща живой планете!

— Это замечательно! — воскликнул Павел. — Теперь наиболее важным условием дальнейшей работы является недопущение утечки информации. Вы меня понимаете, профессор?

— Да, я вас понимаю, Павел Константинович. Я готов к этому, я шёл к такому шансу всю свою жизнь в науке, — торопливо проговорил Николай.

— Мне нужна конкретная информация по атмосфере, — остановил его Павел.

А отличалась она на той стороне аномалии в гораздо лучшую сторону от своего земного аналога. Так, концентрация углекислого газа была гораздо ниже здешней, а кислород присутствовал в большем соотношении. Наличия же в воздухе последствий промышленных выбросов в атмосферу не наблюдалось вовсе.

— Планета без разумной жизни? — спросил начальник проекта.

— Возможно, — согласился профессор. — Или же социум не достиг нужного уровня развития.

Но при этом профессор пояснил, что соотношение кислорода и углекислого газа меняется на планете регулярно и это не всегда зависит от человека. Так же как и с глобальным потеплением, — роль человека тут чрезвычайно преувеличена. В одном только мировом океане, в этой толще воды растворено до девяноста пяти процентов углекислого газа. Если вода прогревается хотя бы на полградуса, следует выброс углекислого газа. Так что теория парникового эффекта предполагает обратную последовательность.

— Ясно, — Павел задумался. — Ясно лишь то, что этот мир либо не достиг высокого уровня развития, сопряжённого с загрязнением атмосферы, либо...

— Либо вышел на иной уровень, — закончил Радек.

— Ваш вывод? — Павел поднял глаза на профессора.

— Нужно смело входить внутрь, — выдохнул Николай и подрагивающими пальцами попытался вытащить сигарету из чужой пачки. Наконец, с большим трудом смог это сделать, чиркнул зажигалкой и, отбросив таки сигарету, проговорил:

— Сомнения уже должны быть отброшены. Обратного хода нет, Павел, — Радек внимательно посмотрел на собеседника, как бы проверяя его. — Я уверен, что аномалия может поддерживаться в открытом состоянии сколь угодно долго.

А в будущем, быть может, удастся и расширить её канал. Пока что на это требуются запредельные энергии.

Выйдя из ангара на свежий воздух, Павел в задумчивости присел на ступеньки. После нескольких минут размышлений, он потянул из широкого кармана куртки спутниковый телефон.

Лето на Новой Земле уже вступило в свои права, буйство полярных цветов и сочной зелени соседствовало с лежавшим ещё кое-где рыхлым, ноздреватым снегом. Но люди, проведшие на Северах не один сезон, не в пример остальным, были рады и такому лету. Пусть сильный и холодный ветер, но зато этот ветер не несёт в лицо колючий снег. Пусть и еле согревающее, но зато — солнце. Десятки, сотни уток, гусей и других полярных птиц, прилетевших на архипелаг для вывода потомства, кружили над лагерем, расположенным на полуострове с говорящим названием Утиный.

А в лагере кипела работа. Аппарат, благополучно вернувшись из аномалии по команде оператора, снял гору с плеч научной части экспедиции. Итак, канал двухсторонний и это подтверждено. Новый мир является планетой земного типа, полностью готовой к колонизации.

Павел сидел в своей палатке и с задумчивым видом выстукивал пальцами мелодию. После сеанса связи с Москвой он был крайне озадачен прытью кураторов проекта, которые потребовали немедленно организовать базовый лагерь на той стороне аномалии. Объяснения Павла о преждевременности такого решения, его сетования на малый диаметр окна, отметались. Люди в Москве хотели максимально быстро обустроиться в новом мире, официально застолбив его, как первооткрыватели. Начальник проекта всё же смог уговорить подождать совсем немного до того момента, как произойдёт максимальное расширение точки перехода. А пока можно ограничиться наблюдательным аппаратом или группой разведки. Он предложил задействовать профессионалов, а не десантников срочной службы, пусть и с сержантским и офицерским составом, служащим по контракту. Однако в Москве были непреклонны — высылать группу людей и без промедления.

Вероятно, вариант с колонизацией планеты уже был поддержан в самых высоких кругах. По-видимому, возникла необходимость обустроить местность вокруг аномалии на случай возможных требований по интернационализации проекта. Как бы то ни было, Павел получил приказ немедленно начать колонизацию планеты, до прибытия основных сил, выделяемых на проект государством.

Собрание руководящего состава экспедиции проходило в палатке Павла. Перезнакомившимся в рабочем порядке людям не нужно было представляться, поэтому начали сразу с главного. Первая группа заброса была составлена и утверждена.

Несколько дней спустя. Вечер 21 июля 2008

Собрав руководителей среднего звена и отдельных ценных специалистов в ангаре с расставленными там рядами кресел и президиумом, Павел для начала зачитал в порядке необходимой формальности список начальствующего состава экспедиции:

— Исполняющий обязанности начальника экспедиции полковник Андрей Валентинович Сорокин, командир 61-ой отдельной Киркенесской Краснознаменной бригады морской пехоты ВМФ России.

Встал сидящий слева от Павла, невысокий коренастый мужчина с выбеленными висками и бульдожьей челюстью.

— Майор морской пехоты Алексей Сазонов, военный комендант гарнизона экспедиции и майор морской пехоты Ярослав Петренко, начальник штаба экспедиции, — заместители полковника Сорокина.

Павел представил двух офицеров по правую руку от начальника. Два майора, лет по тридцать пять на вид, подтянутые и ладные.

— Начальник научной части экспедиции — Радек Николай Валентинович, профессор.

Плотный, среднего роста человек в шерстяном свитере устаревшего фасона, сидевший слева от Павла, приподнялся и коротко взмахнул рукой.

— И, наконец, начальник партии рабочих специалистов, Соколов Вячеслав Андреевич.

Из первого ряда кресел поднялся высокий мужчина с роскошными усами, приветствуя собравшихся.

— Я же, собственно, от лица Правительства Российской Федерации осуществляю контроль и общее руководство экспедицией. Меня зовут Павел Константинович. Можно просто Павел, — начальник сделал паузу, оглядев собравшихся, после чего неспешно продолжил:

— Итак, дорогие друзья, — торжественно объявил Павел Константинович, — я рад сообщить вам, что наша работа началась. На завтра намечено открытие окна аномалии на максимальный уровень. Мы начнём переходить на ту сторону, чтобы приниматься за дело там.

В зале раздались одобрительные возгласы, поднялся небольшой гул. В основном люди восприняли это сообщение буднично. Все уже знали, что должно произойти завтра. Павел продолжил рассказывать организационные моменты, отвечал на вопросы. Особенный акцент он сделал на соблюдении абсолютной секретности проекта и дисциплине личного состава.

— Должен быть идеальный порядок, как на Новой Земле, так и на той стороне, — Павел снова сделал паузу, ожидая вопросы. Зал молчал.

— Начальники групп, завтра утром у меня должны быть списки допускаемых людей. Получите по ним контракты для согласных к участию в переходе. Всё, до завтра!

— Говорили, что аномалия раскроется только на двое суток. Как бы нас там не закрыло! — кто-то вдруг выкрикнул из зала.

— Это исключено, уверяю вас! — с недовольством воскликнул Павел. — Профессор Радек, расскажите товарищу!

— Мы четвёртый день удерживаем увеличенное окно аномалии без каких-либо проблем. Я уверен, что мы так же сможем удерживать и большее окно, — объяснил людям профессор. — Опыт у нас уже наработан. Никаких проблем в удержании контура возникнуть не может.

Начальник проекта последним вышел с собрания и направился к аномалии. Там уже происходил конечный этап подготовки к завтрашнему погружению. Монтаж оборудования, бытовых узлов, отделочные работы, освещение и прочее. Рабочие сновали, словно муравьи. Был готов и ленточный транспортёр для быстрой переброски грузов на ту сторону. А в центре ангара плавало подсвеченное марево аномалии.

— Завтра, — негромко произнёс Павел.

Кубрик БДК-91 "Оленегорский горняк". 21 июля 2008

Карпинский после всех новостей ужасно нервничал и при виде Новикова, присутствовавшего на собрании, состроил такую рожу, что Василий в голос рассмеялся.

— Что, Петенька, уже боишься в аномалию прыгать?

— Нет, я не испугался! Просто как теперь выкручиваться? Мне же потом надо незаметно на корабль вернуться, а туда Саню ставить.

— Ты что, Карп, уже перехотел романтики межпространственных путешествий? — Новиков деланно прищурился и Карпинскому стало непонятно, то ли Васька придуривается, то ли издевается.

— Нет, не перехотел, — твёрдо сказал Пётр.

Норвегия, Вардё, РЛС США "Have Star"

— Сэр, сегодня опять замечена активность русских недалеко от Полигона.

— Да мы следим за этой ситуацией, какие-либо перемены зафиксированы?

— Пока всё также, сэр: большой десантный корабль, классифицированный как объект серии 'Ropucha', научный корабль "Профессор Штокманн".

— Что ещё?

— Активное обустройство, куча народу, сэр.

— Что по аномалии?

— Всё также, сэр. Состояние стабильное.

— Вашингтон постоянно требует отчётов по данной ситуации, усильте наблюдение. Вероятен вариант того, что нам придётся влезть в эту заварушку.

— Ясно, сэр.

Новая Земля, полуостров Утиный. Полдень 22 июля 2008

— Ра-авняйсь, смирно!

Майор Сазонов, доложил о построении полковнику Сорокину.

— Вольно!

Сто двадцать бойцов, сержантов и офицеров сводной роты были построены в две шеренги. Карпинский притулился крайним левым во второй и старался не смотреть на полковника. Тот начал говорить речь, начал издалека, по-советски прошёлся по международному положению. Потом об аномалии. Как плохо кончилась безумная затея гринписовцев, как пропали два офицера из научно-исследовательской части ещё в 1991 году, как въехал и вернулся из аномалии научный аппарат. Рассказал про картинку, полученную аппаратом. О полной идентичности атмосферы той планеты земной среде. И о том, что канал двухсторонний и оттуда можно без проблем вернуться.

Последующий ввод в аномалию аппаратов прошёл успешно и передаваемые ими в рабочем режиме данные положительные. В конце полковник предложил отказаться от экспедиции тем, кто сомневается или считает это опасным. Никто отказываться не стал, хотя многие неуверенно переглядывались и прятали нервные смешки.

— Отлично, с этим разобрались. Теперь, мичман Карпинский и прапорщик морской пехоты Новиков после выполнения задания будут подвергнуты взысканию и прочим прелестям, которые этому сопутствуют! Ясно, орлы?

— Так точно, товарищ полковник! — слитно гаркнули проштрафившиеся.

— Всё, теперь проверить снаряжение и быть готовыми. Выдвигайтесь к ангару, — полковник направился к группе рабочих:

— Вячеслав, как у тебя?

— Нормально, Андрей Валентинович, только двое отказались от перехода. Заменил. Вот список ребят, шестьдесят два человека.

— Хорошо, готовность десять минут, становитесь шеренгой за бойцами.

Оглядев спокойных и деловитых работяг, Сорокин подошёл к учёным:

— Профессор Радек, вы готовы?

— О да! Конечно, полковник! У нас всё готово, нас тридцать восемь человек.

— Хорошо, у вас десять минут, выходите к ангару, становитесь шеренгой за партией Вячеслава.

Бойцы и специалисты выстраивались в колонну по одному, каждый был нагружен под завязку. Первым ушёл в марево аномалии робот, для загрузки в него данных и первичной обработки результатов.

— Марш! — скомандовал Сорокин.

Люди, один за другим, стали пропадать в аномалии. Процесс несколько затянулся, последним в аномалии скрылся сам полковник. Павел, развернувшись, пошёл в свою палатку — докладывать в Москву о переходе первого десанта на колонизируемую планету.

Пётр, следуя за идущим впереди него коренастым морпехом, не отрываясь, смотрел на покачивающийся хлястик его рюкзака. Карпинский судорожно думал, хотел ли он такого испытания, где чёрт его знает, что будет дальше вообще, где ничего не понятно и вероятно слишком опасно. И с удивлением понял, что хотел он именно этого, что именно этого и не хватало в его жизни. Вот и оно.

Надвигалась почти достроенная конструкция над бетонной коробкой, рабочие оторвались от инструментов и молча провожали бойцов взглядами. Тень закрыла Петра, возник сумрачный свет от ламп. Карпинский, зажмурив глаза, входил в бетонный коридор. Над головами впереди идущих людей висело парящее марево — то самое жидкое стекло, о котором говорил Новиков. И вот оно всё ближе, люди один за другим пропадали во мгле его зева. Со стороны казалось, что их, поначалу самостоятельно вошедших в воронку, потом затягивало туда насильно. Карпинский зажмурил глаза и вошёл в аномалию, в тот же миг она его обволокла тёплым и сухим объятьем, с силой затянув в себя. Машинально сохраняя темп шага, мичман вдруг ощутил ослепительно-белый свет, бьющий в закрытые веки, и почувствовал тёплый ветер с хвойным ароматом. Мгновенно и резко зашумело в голове, пришлось хватать ртом воздух, которого вдруг стало очень мало.

— Ах ты, ёшкин кот! Я уже там!

Мысли так и прыгали, голова раскалывалась, а глаза были буквально ослеплены ярким солнцем и, лишь наткнувшись на чей-то рюкзак, Петр, не удержавшись на ногах, упал в высокую траву. Цепкие руки схватили его за плечи. Мичман открыл глаза и понял, что двое бойцов оттаскивают его бесчувственную тушку в сторону от аномалии, дабы он мешал выходу остальных.

— Парни, я сам! — запротестовал Пётр.

— Сам, так сам, — пробасил невидимый голос, и морпехи тотчас отстали от него.

Оклемавшись, Пётр отошёл в сторонку и, присев, начал наблюдать за ошалелыми рабочими, выходящими из... Да из ничего! Просто вот так вот вдруг из пустоты появляются люди. На выходе из аномалии никакого марева, как на входе, не висело, абсолютно ничего. Карпинский начал оглядываться, и от увиденной картины аж дух захватывало, а сердце просто таки выпрыгивало из груди. Люди находились на невысоком и довольно пологом холме, покрытом травой и мелким кустарником. Слева за кустами начинался редкий лесок. Хвойные деревья группками росли и на соседних холмах. А дальше! О, дальше было нечто — высокие горы со снежными шапками и лес, зелёное море леса.

Боже мой! Справа тоже было море, но море удивительно голубого, да нет, скорее бирюзового цвета, песочный пляж бело-светлого цвета, прибрежные скалы, мелкие островки, на которых тоже росли деревца. Всё это напоминало японские миниатюры, сходство было просто потрясающим.

Майор Петренко достал из своей поклажи цифровую видеокамеру и принялся обзорно запечатлевать окрестности. Это было задание от Павла Константиновича для московских кураторов проекта. Сорокин начал раздавать команды. Морские пехотинцы, сбросив рюкзаки и приготовив свои АК-74М, распределялись по небольшому периметру. Солдаты с ручными пулемётами Калашникова и снайпера с СВД занимали позиции немного позади. Остальные ставили огромные армейские палатки и выкладывали амуницию, шустро потроша свои вещи.

К Петру подбежал Новиков:

— Карп, ну что ты рот раззявил? Давай за мной!

Трое бойцов, Карпинский и Новиков заняли позиции за выходом из аномалии.

Тем временем все учёные уже вышли и вместе с рабочими занимались наладкой оборудования. Вячеслав громко и чётко командовал своими людьми, направляя ещё не отошедших от полученной нагрузки людей.

Только через полчаса ситуация более-менее успокоилась и прошёл первоначальный дискомфорт, связанный с резким перепадом давления. Люди, наконец, отошли от шока, вызванного перемещением в пространстве. Сорокин уже проводил первое полевое совещание, собрав вокруг себя офицеров.

— Итак, сейчас у нас несколько задач. Первая, пока самая главная — осмотреться на местности. Майор Петренко, нужны две группы контрактников для работы на местности. Первая группа пройдёт по периметру вокруг лагеря на удалении до километра. Дальше пока не заходить, связь каждые десять минут. Вторая группа прочешет ближнюю к лагерю местность. Если заметите что-нибудь интересное, сразу на связь. Ясно?

— Так точно, товарищ полковник!

— Майор Сазонов организует посты по границам лагеря, ближние секреты, работу хозчасти. Срочников на передний край пока не допускать. Всё, выполнять!

— Есть!

Старшие офицеры быстрым шагом направились к бойцам, которые уже поставили несколько палаток и сейчас размещали в ней амуницию и запасы. Быстрое построение, назначение старших и уже совсем скоро две группы бойцов отправились на разведку. Остальные, кроме назначенных в охрану периметра, продолжили выполнять работы по устройству лагеря.

Сорокин же подошёл к Вячеславу Соколову, отвечавшему за техническое обеспечение первой заброски:

— Вячеслав, как только закончите обустройство, нужно будет получить оружие на своих работников. В моей палатке для вас уже приготовили пистолеты Стечкина в кобурах согласно спискам.

— Ясно, — кивнув, Соколов направился к своим подопечным.

Вечером, из марева аномалии вышел майор Петренко с отснятым на той стороне материалом. Его тут же поместили в изолятор, где провели первичное обследование. Вскоре выяснилось, что кроме прыгающего при переходе давления, все остальные показатели организма были в норме. То есть, никакой видимой опасности для человека в проходе через аномалию нет. Однако карантин пока никто не отменял — мало ли там возможных инфекций? Хотя все совершившие переход и получили полный набор прививок, сам архипелаг был отличным местом для проведения карантинных мероприятий.

Как поделился своими ощущениями Петренко, интересно было и то, что, если в ту сторону аномалия буквально насильно затягивала людей, то обратно пропускала совершенно свободно, без какого-либо воздействия на тело.

Руководитель проекта приказал опять отправить в аномалию аппарат, подсоединив к тому кабель, и держать через него связь с ушедшей группой. Спустя некоторое время стали поступать сообщения.

Уже далеко за полночь Павел смог посмотреть принесённое видео, подключив камеру к своему ноутбуку. Не отрывая глаз и почти не дыша, он созерцал окрестности холма и далёкие перспективы местности, великолепный морской пейзаж бухточки с изумрудной водой и первый поход группы по окрестностям лагеря. Восхищённо наблюдая за дисплеем, начальник экспедиции нервно теребил свой телефон. Вскоре он набрал номер, на той стороне ответили моментально:

— Есть новости?

— Да и очень хорошие: проект абсолютно рабочий! Окно стабильно действует на вход-выход человека без проблем.

— Отлично. Что представляет собой местность за аномалией?

— Планета земного типа. Море, лес, горы, много зелени — внешне ничем не отличается от Земли. Воздух чистый, следов селений или местных жителей пока не наблюдается, я отправил людей на осмотр ближайшей местности. По нашим наблюдениям, эта планета и есть наша Земля, видимо, имеет место темпоральный скачок или параллельная реальность. Готов первый видеоматериал, в скором времени я отошлю его вам для ознакомления.

— Отлично. Докладывайте по мере поступления новостей. Да и вот что, у нас тут наверное уже поздно что-то делать по информационной безопасности и легенде для аномалии. Наши информаторы доложили, что американцы прочно держат руку на пульсе наших работ. На них работает крот из числа участников проекта. Возможно, не один.

— Есть ли соображения, кто именно?

— Только примерные группы подозреваемых, по характеру слива информации. И ещё, ждите бригаду спецов на замену срочников, мы аврально готовим учения Северного флота, заодно навестим вас.

Куратор сообщил, что учения готовят по причине концентрации атлантического флота США в районе Исландии, а вчера утром в районе полуострова Рыбачий были замечены как минимум две подлодки ВМФ США класса "Огайо".

В конце разговора собеседники пожелали друг другу удачи и Павел с тяжёлым сердцем нажал отбой.

Базовый лагерь "Новая Земля"

Солнце постепенно скрывалось за горами, расцвечивая далёкие снежные шапки великолепным багровым цветом. В этом же свете купался триколор, величаво развеваемый прохладным вечерним ветром на установленном недавно флагштоке. Картина была потрясающе красивая.

С час назад вернулись бойцы обеих групп разведки, по сути — с пустыми руками. Ближний осмотр местности не принёс новой информации. Лишь радист первой группы доложил об обнаружении далёкого и еле уловимого запаха мяса, готовившегося на огне. Отметив направление ветра, откуда якобы шёл запах, старший группы предложил полковнику Сорокину добраться до тех мест. Начальник экспедиции добро на вылазку не дал, назначив её на следующее утро, чтобы иметь для разведки весь световой день. В целом, результатов не было, найденные следы животных и остатки процессов их жизнедеятельности — не в счёт. Присутствие человека пока что не наблюдалось.

Перед первой ночёвкой техники запустили дизельный генератор, и в палатках появился свет, но в центре лагеря всё равно загорелся костёр. Эта инициатива Сорокина вызвала у всех полное одобрение. Свободные от нарядов и постов люди немедленно собрались у пляшущего в наваленном хворосте огня. Для завтрашней разведки Петренко составил три группы, первая из которых получила позывной 'Шашлык'. Старшим группы назначен прапорщик Новиков. Карпинский, получив носимую радиостанцию, и бойца-срочника в помощники, так же оказался в составе группы. Василий сразу же собрал людей и распределил задачи на завтра, после чего все немедленно отправились отдыхать в отдельную палатку.

Проходя мимо места выхода из Аномалии, Карпинский обратил внимание на палатку специалистов Радека, в которой ярко горели лампы. Учёные до сих пор проводили наладку какого-то оборудования, суетясь у аппаратуры. Место выхода, обустроенное крепкими деревянными мостками, также было подсвечено.

Работы по обустройству безопасности лагеря были закончены. Периметр поселения ограждала колючая проволока, насаженная на составные колья под метр высотой. Караул на постах сменялся каждые четыре часа, начальник караула, его заместитель и разводящий заступали на сутки. Часть бойцов, чьё время дозора было с десяти вечера до двух ночи, завалились спать.

Василий уже похрапывал, а Пётр лежал с открытыми глазами. Завтра в разведку пойдёт его группа. Как он хотел, чтобы завтра поскорее наступило! Ему лезла в голову всякая чушь про то, как он будет разведывать Новый мир, какой он будет первооткрыватель неизведанного, что-то среднее между Ермаком и Магелланом. Новый мир окружавший его, отзывался звуками природы, плеском воды и жужжанием ночных насекомых.

Напарник Карпинского младший сержант Женька Лопахин, тот самый радист, днём унюхавший запах костра, так же маялся бессонницей. Постоянно ворочался в спальнике да вздыхал. Расстегнув вдруг молнию, он решительно принялся обуваться.

— Выйду до ветру, товарищ мичман, — шепотом пояснил он Петру, когда тот приподнялся, — а заодно подышу. Я быстро.

Пётр покровительственно кивнул, давай, мол, не задерживайся. Своим напарником Карпинский остался весьма доволен — словоохотливый Женёк оказался неплохим специалистом и шарил не только в своей штатной радиостанции. Кроме того, Лопахин уже успел немного рассказать старшему товарищу про родные Боровичи — маленький райцентр Новгородчины да пригласить в гости на отличную рыбалку и баньку. Не было парня минут десять, после чего тот ворвался в палатку, резко откинув полог.

— Товарищ мичман! — яростно зашипел Лопахин, — пойдёмте! Там огонь горит!

— Младший сержант, — менторским тоном отвечал Карпинский, — ты ненормальный? Конечно же, я видел костёр, я даже с дровами помогал!

Лопахин нервно рассмеялся и пояснил, что огонь он увидел на тех сопках, близ которых они были днём и где он чувствовал аромат жареного мяса. Вскоре Женька привёл Петра в тот край лагеря, где были оборудованы уборные. Там уже собирались люди, обсуждая мерцающий огонёк в ночи, горевший на склоне чёрной громады сопки. Вскоре подошли Сорокин и Сазонов, также осмотревшие далёкий костёр в бинокль.

— Отлично, утром доложу Павлу, — кивнул начальник экспедиции, переглянувшись с майором, затем обвёл взглядом небольшую толпу:

— Внимание! Всем свободным от постов и нарядов, немедленно отдыхать! Разойтись!

Уфа. Институт биохимии и генетики Уфимского научного центра РАН.

Июль 2008

— Подпишите здесь и здесь. Спасибо, — улыбнулся приятный молодой человек. — Сейчас вас отвезут домой, мы подождём, пока вы соберёте вещи. Потом поедем в аэропорт.

— Такая спешка? Но зачем? — непонимающе удивилась Катя.

— Это объясняется особой важность работы. Вы уже определились с напарником или нам искать специалиста?

— Да-да, определилась! — торопливо сказала она, передавая подписанные бумаги. — Елена Мышкина — это моя ассистентка, весьма толковый специалист. Я ей сейчас же позвоню.

Молодой человек, ещё раз мило улыбнувшись, кивнул и вышел из лаборатории. За ним следом поспешил поджидавший у двери руководитель научного центра, на ходу выспрашивая о грантах и расширении научной базы института.

Спустя сутки. Архипелаг Новая Земля, аэропорт Рогачёво.

Угрюмо подперев голову руками, Катя безучастно смотрела перед собой. Впервые в жизни она так долго находилась в воздухе — казалось, этот перелёт был бесконечен. Из Уфы биологи улетели в Москву на Ту-154, столицу покинули уже на борту шикарного Боинга, приземлившись в Мурманске. Полёт продолжился на трудяге Ан-12 до новоземельского аэропорта Рогачево. И вот предстоял новый перелёт, на полуостров Утиный, как обещали — недолгий.

А пока был предложен недолгий отдых в жарко натопленном вагончике прямо у посадочной полосы. Большой термос с кипятком, кофе-чай в пакетиках, ряд бутылочек с водой и куча бутербродов. Катя на автомате заварила кофе, пожевала хлеб с колбасой. Их груз прямо перед вагончиком поставил на бетон маленький юркий погрузчик. Ленка же, попив воды, завалилась на топчан, закрыла глаза и затихла.

Допив паршивый кофе из пластиковой чашечки, Катерина вышла из вагончика — рядом стояло еще с десяток таких же. Облегчённо вдохнув прохладный воздух, она подставила лицо под едва тёплые солнечные лучи. В уши ударила какофония звуков. Аэропорт протяжно гудел движками самолётов, где-то рядом трещали и свистели вертолёты. Постоянно двигались порыкивающие грузовики, сновали погрузчики — стороннему наблюдателю казавшаяся неразберихой и суетой, работа аэропорта была налаженной и размеренной.

Привалившись к одному из ящиков, сложенных у вагончика, Катя погрузилась в свои мысли. Огромные деньги, которые предлагали за шесть месяцев работы с возможностью дальнейшей пролонгации контракта, не стали основной причиной того, что Катя сейчас тряслась в шумной тушке вертолёта. После первого, неудачного брака, когда бывший ушёл от неё к другой женщине, Катерина морально была опустошена и её кошёлки с работы не нашли ничего лучшего, как познакомить с другим мужчиной. Борис, этот новый ухажёр, поначалу казался неплохим вариантом — он не торопил события и был весьма деликатен. Но, ох уж эти 'но' — долго ждать он не стал и уже вскоре принялся настойчиво одолевать Катю. Частенько она оставалась на работе дольше обычного, прячась там от назойливого внимания. Так что контракт подоспел очень вовремя — окунуться с головой в работу было бы лучшим решением личных проблем.

После годового контракта Катя смогла бы купить не только квартиру в центре Уфы, но и отличный дом для родителей, а на их жилплощадь въехал бы брат с семьёй, ныне бедствующий на съемных халупах с малышами. Так что сомнений в правильности своего решения у Катерины не было.

— Привет, — рядом оказалась высокая блондинка в вязаном свитере, — чего нос повесила, подруга? — громко, прямо в ухо говорила она.

— Здравствуй, — неслышно самой себе ответила Катя.

Дарья, так её звали, оказалась майором медслужбы, из питерского военного госпиталя. Её, так же как и Катю, выдернули с коллегами со службы и сейчас они вместе мурманской бригадой врачей-хирургов ожидали своего рейса на Утиный.

Медики так же заключили полугодовые контракты с государственной организацией 'Спецпроект'. Контора была секретной, но за секретность в контракте прописывалась нехилая премия.

— Тимофеева! Ваш борт! — неожиданно к женщинам подошёл офицер в полевой форме, указывая на подлетающий вертолёт, ещё казавшийся далёким, словно мошка на горизонте. За ним уже виднелись другие машины.

— Поповских! Ваш следующий! — обратился он уже к Катиной собеседнице.

Не меньше десятка вертолётов, вытянувшись в цепочку, заходили на посадку.

В винтокрылую машину геологи, получив пополнение в виде привезённых УАЗом-буханкой двух юношей, загрузились вместе с подошедшим из соседнего вагончика отрядом агрономов-почвоведов. Весёлые молодые ребята с характерным южнорусским говором споро погрузились в нутро вертушки и быстро разобрались с грузом. Рядом работники в ярких накидках заполняли вертолёты, предназначенные для медиков.

Свистящий гул наполнял чрево пассажирского салона Ми-8, заполненного ящиками, тюками и коробками, в которых находились материалы и приборы, необходимые для работы биологов и присоединившихся к ним почвоведов. Лена Мышкина, до конца путешествия сохранявшая, в отличие от Кати, бодрость духа, играла в Тетрис, привалившись к мягкому тюку с одеждой. Ребята — почвоведы с интересом оглядывали местность в иллюминаторы, то и дело восторженно выражая свои эмоции.

Новая Земля, полуостров Утиный. Июль 2008.

Когда в лагерь прибыло очередное пополнение — группа биологов и агрономов, а потом два отряда военных медиков, руководитель проекта провёл для них недолгое собрание в огромном ангаре, собранном рядом с входом в Аномалию. На нём он максимально быстро ввёл людей в курс дела. Не давая им времени опомниться, Павел сухо и чётко, в нескольких фразах, изложил задачи для новоприбывших:

— Ваша работа будет состоять, прежде всего, в исследовании — местности, почвы, флоры, а главных задач две — предварительный поиск залежей полезных ископаемых. Буровые установки и рабочие для этого будут доставлены в самое ближайшее время. Прежде всего нужны будут нефть, уголь, руда.

Тимофеева, услышав эти речи, округлила глаза, Елена непонимающе посмотрела на начальницу. Почвоведы забубнили неясное. А Павел продолжил, ничуть не смутившись:

— И второе, оценка возможности ведения сельскохозяйственных работ, подбор культур, подходящих под климат и почвы, а также изучение местной флоры.

Тут изумиться пришлось агрономам и Катерина не выдержала:

— Павел! Какая разведка на Новой Земле?! Что тут высевать, что изучать?

— Поясните, будьте добры! — поднялся и самый решительный из агрономов, непонимающе оглядывая товарищей. — Это какой-то розыгрыш, это реалити-шоу какое-то?

— Сядьте! — Павел жестом осадил молодого человека. — Задачи ваши я вам довёл. Теперь поясню общую цель, она состоит в организации базового лагеря и дальнейшее развитие его в полноценный центр колонизации новых территорий. Вас доставят в другой мир и там вы должны будете применить ваши навыки, знания и умения для общей пользы.

В шатре воцарилось ошеломлённое молчание, которое несколько затянулось. Один из агрономов вдруг раскатисто рассмеялся, не найдя, однако, поддержки у коллег, продолжавших переваривать услышанное.

— Я всего лишь хотел заработать денег и получить отличную практику от госконторы в моё резюме, — горько усмехнулся парень, перестав хохотать, — а получил, что — сраный Дом-2?!

Павел вопрошающе кивнул сидевшему с ним за столиком мужчине средних лет в полевой военной форме без знаков различия. Тот ловко выудил из объёмной папки несколько скрепленных листов с фотографией и передал их начальнику.

— Егор Гузенко, Азово-Черноморский институт, нефтегаз и геология с отличием, отличные рекомендации в ВУЗе. Резковат и вспыльчив, но честен и справедлив, — пробежался глазами по личному делу Павел. — То есть для вас, Егор, мы гоняем Северный флот, авиацию, устраиваем стройки на Крайнем Севере, привлекаем спецслужбы и членов правительства для вашего найма и прочее лишь для того, чтобы снять вас, Егор, украдкой и потом показывать по телеку в передачке для домохозяек?

Начальник присел на краешек стола и уставился на парня, а тот смутился, не зная, что ему сказать и что вообще происходит. Мужчина, что подал дело из папки, тем временем, поднялся и подошёл к проектору, что находился за спинами сидевших. Катерина поняла каким-то странным чувством, что всё это взаправду, что происходит действительно что-то очень и очень серьёзное.

— Сейчас вы посмотрите небольшой обучающий фильм, к котором вам расскажут всё. Но! — Павел внимательно оглядел присутствующих. — После его просмотра пути назад для вас не будет. Или мы работаем вместе на общее благо, либо..

Павел не договорил, свет погас и экран за столиком залился светом, послышался голос из динамиков:

— Новая Земля, июль 1991 года, в этот день первый раз проявила себя Аномалия..

Катя смотрела на экран не отрываясь и казалось, не дыша. Как и все, она ловила каждое слово диктора. Мелькали слайды, короткие видео, обзорные съёмки, интервью. Вскоре снова зажегся свет. Фильм был коротким, но достаточным для понимания той миссии, для которой их наняли. В процессе просмотра, оказалось, начальник вышел из шатра, а присутствовавший работник базы предложил всем пройти в медицинский ангар для получения комплексных прививок.

Тимофеева глянула на подругу — Ленка молчала, но глаза её были на мокром месте. Однако она решительно встала с места, шумно шмыгнув носом:

— Где медицинский ангар?

Мужчина молча указал на табличку 'Мед. Ангар' со стрелочкой, указывающей путь налево от выхода из помещения.

— Не забывайте личные вещи. Сейчас на ознакомление прибудет следующая группа.

Егор, подхватив рюкзак и сумку, вышел первым.

— Ты как, Лен? — осторожно заговорила Катя, беспокоясь за состояние подруги.

— Да всё нормально, — выдохнула Мышкина, поправляя лямку рюкзака. — Я готова к работе.

Медицинский ангар был недалеко, в нескольких десятках метров. Над головами людей, лавирующих между сложенными в штабеля ящиками, с превеликим шумом пролетело несколько вертолётов, заходящих на посадку. А Гузенко уже дожидался коллег у входа в ангар, приглашая их внутрь. Галантно приоткрыв металлическую дверь с наклеенным красным крестом, Егор с нарочитым пафосом прокричал:

— Коли всё так будет и самому приплатить не грех за такое приключение!

Когда все собрались внутри, к компании подошёл новый работник базы, в принятой тут полевой форме без знаков различия и разъяснил дальнейшие действия группы. Как оказалось, весь груз уже ушёл на ту сторону, в новый мир. Там же готовы принять и их. Поэтому после процедуры вакцинации сборная группа из двенадцати специалистов полезного копания в земле должна быть готова к переходу.

— А затем я провожу вас в место перехода, — изобразив подобие улыбки, мужчина привычно присел на лавочку у входа и с удовольствием открыл 'Железные паруса' Бушкова.

Вызывали по фамилиям, сразу по три человека. Дежурные вопросы, дежурные ответы, простановка галочек в анкетах. Ватка в спирту, холодящая место укола. Следующий! Процедура заняла у группы чуть менее часа.

С сожалением оставив книгу на лавочке, любитель фантастики посчитал присутствующих и поздравил с началом работы, после чего деловито приказал следовать за ним. Ящиков, сложенных перед ангаром, уже не было, последний из них забирал погрузчик, один из доброго десятка юрких Бобкэтов, урчащих моторами и попискивающих сигналом заднего хода. Разноголосым хором перекрикивались стропальщики и грузчики в оранжевых жилетах и касках. Где-то вовсю продолжалась стройка — выкладывалась арматура, осыпаясь яркими искрами, трещала сварка, заливался бетон.

Никто не обращал внимания на группу, ведомую в Аномалию. В заветном бункере, едва за шедшей последней Катериной закрылась массивная стальная дверь, установилась внезапная тишина.

После первоначальной тишины послышалось характерное гудение аппаратуры, негромкие голоса переговаривавшихся специалистов, гулко звучащие в огромном помещении. Бетонная крошка хрустела под ногами — отделочные работы ещё не были доведены до конца.

— Так, друзья, проходите ближе! — к вошедшим приблизился мужчина в светлой спецовке, приглашая их следовать за ним. Получив от безымянного проводника бумагу с данными приведённой им группы, он отпустил его дочитывать шедевр Сан Саныча.

— Смотри, — пихнула Катю в бок подруга, кивнув в сторону. Там, на возвышении стоял начальник базы, Павел, который весьма эмоционально что-то обсуждал с учёным в белом халате. Внезапно появились какие-то необычные ощущения в теле. Катерина забеспокоилась — появилась одышка, и сердце затрепетало, словно она пробежала немалую дистанцию.

— Товарищи геологи и агрономы, — продолжал человек в спецовке, — сейчас у вас может проявиться учащённое сердцебиение, возможны нарушение дыхания, потливость и беспокойство. Не волнуйтесь, пожалуйста — так и должно быть.

— Минутная готовность! — выкрикнули откуда-то со стороны и новый проводник с энтузиазмом принялся подгонять прибывших.

Катю слепили выставленные на их пути треноги с излишне яркими лампами и она сфокусировала взгляд на идущей впереди неё Мышкиной. На её ярко-красном рюкзаке мерно покачивался брелок в виде улыбающейся пухлой мышки, с огромной ложкой в лапках.

Начался небольшой подъём. Неприятные ощущения в теле тем временем нарастали, рюкзак всё сильнее давил на спину, на лбу резко выступила испарина. Сумка, казалось, стала тяжелее раза в два! Катя старалась дышать ровно и размеренно, вдыхая носом, а выдыхая ртом. Невероятная усталость! Ну когда же всё это закончится?

Неожиданно шедшая впереди в паре метров Ленка вдруг пропала и Катя машинально остановилась как вкопанная. Перед ней висело в воздухе какое-то подсвеченное марево, вяло переливавшееся словно кисель. Рука будто сама дотронулась до этого чудесного видения и её стало засасывать внутрь. Тимофеева отдёрнула её и пискнула от страха, не решаясь сделать шаг вперёд. И лишь толчок сзади от Егора и его бесцеремонный окрик, привёл Катю в чувство — закрыв глаза, она подалась вперёд, тело обволокло сухим ветром и стало вдруг темно.

* * *

Вечером Павел разговаривал с профессором Радеком, вернувшимся с той стороны. Его не имело смысла обследовать в изоляторе, опытным путём уже было установлено, что даже уходившие в дальнюю разведку группы, не приносили на себе каких-либо вирусов. Конечно, от любой заразы не застрахуешься, но основные, опасные для скученных в Лагере людей болезни входили в состав комплексных прививок, полученных всеми участниками Экспедиции и обслуживающие Базу на Новой Земле.

Все, кто выходил из Лагеря и возвращался на Базу, всё равно проходили обработку дезинфицирующими растворами и надевали поверх одежды защитный костюм.

Для начала начальник научной части экспедиции заявил, что планета на той стороне это, несомненно, Земля. Без малейших сомнений. Вопрос только в том, что за время царило на той стороне.

— Старина Эверетт был прав, — проговорил Николай Валентинович. — Многомирие — это реальность. Можно получать Нобелевскую премию, Павел, — кисло улыбнувшись, добавил он.

— Забудьте, — сухо отозвался собеседник. — Утечка любой информации недопустима.

— Понимаю, не дурак, — усмехнулся Радек. — А что ждёт людей, занятых в проекте?

— Вам не стоит об этом волноваться, Николай Валентинович, — заметил Павел.

— Промывка мозгов? — профессор посмотрел на оскорбившегося начальника. — Ладно-ладно, шучу.

Руководитель проекта поинтересовался возможностью расширения окна аномалии на больший диаметр с тем, чтобы появилась возможность использовать технику на той стороне.

— Мы уже увеличивали окно, постепенно, — объяснял Радек, начиная закипать.

Дело шло к тому, что правительственный менеджер проекта начинал диктовать свои условия работы для научного руководства. Профессор ненавидел подобное выкручивание рук от непрофессионалов, понимая, что Павел желает сделать красивый доклад своему руководству.

— Минутная готовность! — на весь бункер прозвучал усиленный аппаратурой голос контролёра перехода в Аномалию.

Начальник вдруг отвлёкся на группу новоприбывших сотрудников Спецпроекта, которые, вытягиваясь длинной гусеницей, постепенно скрывались в портале.

— Фактически, сейчас мы имеем вытянутую линзу размерами примерно метр девяносто на метр, — размеренно пояснял Радек, когда в мареве исчез последний из ушедших. — Насколько это было возможно при имеющихся мощностях, мы увеличили окно. Немного, на сущие сантиметры.

— Но вы же не упёрлись в предел! — воскликнул Павел. — Не изучили максимально возможную границу аномалии!

Радек остолбенел от подобного дилетантизма и Павел, по всей видимости, понял, что его пожелания слишком несвоевременны. Он смягчил тон и попросил попробовать увеличить окно ещё немного, для проведения испытаний. И пока учёные начали готовить аппаратуру, в открытые ворота бункера въехали два автомобиля — нагруженный стройматериалами грузовик ГАЗ-66 и старичок ГАЗ-69.

Вскоре было подано напряжение, и профессор дал отмашку на проведение эксперимента. Павел приказал начинать.

Грузовик взрыкнул мотором и неспешно покатил на металлические мостки, установленные на уровне нижней кромки окна перехода. ГАЗ прокатился насквозь, но не исчез! Ничего не исчезло и внутри машины, а водитель даже ничего не почувствовал, кроме обычных для Аномалии симптомов.

Павел разочарованно посмотрел на специалистов, и стоящий неподалёку учёный развёл руками:

— Аномалия в порядке! Максимально возможное расширение, далее будет опасная работа на отказ. Мы можем не удержать контур, и последствия будут непредсказуемы!

Настала очередь советского джипа, но и он не смог войти в аномалию, проехав портал насквозь вслед за грузовиком.

— Чёрт возьми! Это усложняет дело! — в сердцах бросил Павел. — Ладно, гасите мощности, спасибо за работу. На сегодня всё.

Глава 2

Базовый лагерь 'Новая Земля'

Ранним утром, в предрассветной дымке над лагерем плыли ароматы готовящегося завтрака. Запахи только что испечённого хлеба, свежезаваренного какао и рисовой каши с тушёнкой разносились далеко по округе. Огромная палатка шатрового типа называлась столовой, в которой была устроена кухня, небольшие сборные хлебопечи и выставлены ряды длинных столов и лавок. Лагерь ещё спал, а в столовой уже заканчивали утреннюю работу. Кухонные работники постепенно заполняли поддоны с нарезанным хлебом, выкладывали на выставленных в ряд столах в короба пачки печенья, вафель, пакетики чая, сахара. Симпатичные девушки докладывали на столах салфетки и с металлическим звоном заполняли лотки для приборов. Пересмеиваясь, они то и дело поглядывали на морпехов утренней смены, ударно уминающих свои порции, чтобы вскоре сменить ночную бригаду.

За отдельным столом на улице собралась группа Новикова, обсуждая за едой предстоящий выход в разведку. Майор Петренко, проведя инструктаж, теперь слушал бойцов. Кстати в группу был добавлен оператор — сержант-контрактник Ким, который получил особые указания от начштаба. Кураторы проекта желали увидеть как можно больше о новом мире, который они решили колонизировать.

Наконец, закончив с кашей и допив вкуснейший какао с печеньем, Карпинский упаковал выданный сухпай в рюкзак и всё ещё раз по кругу проверил — каждая мелочь была важна при выполнении задания. Вроде всё в порядке. Готов!

— И парни, ещё раз повторяю, — монотонно проговорил Петренко, оглядывая бойцов, — главное это ваша безопасность и успешное возвращение в лагерь. Действуете с максимальной осторожностью. От маршрута отклоняетесь только в случае визуального обнаружения любых неприродных объектов. Как-то: постройки, развалины, предметы, обработанные рукой или механизмом. Ким! Фиксируешь, всё, что может представлять хоть какой-то интерес.

Сержант с готовностью кивнул, произнеся:

— Есть!

— И ни в коем случае не разделяться! Мы не знаем пока ничего о том, что представляют собой местные обитатели. Скрытность приоритетна, на открытые участки местности не выходить! Всё ясно? — майор встал из-за стола, давая понять, что время пришло.

— Парни, выходим! — скомандовал Василий. — Лопахин, держишься за мной!

Провожаемые взглядами и словами поддержки, группа из семи морпехов покинула Лагерь, миновав блокпост. Вскоре Карпинский, обернувшись, уже не разглядел грозное на вид укрепление, пулемёты которого давали чувство уверенности.

Группа растянулась — двое морпехов впереди, прапорщики Зайцев и Васин, это опытные бойцы, прокладывающие дорогу по маршруту, за ними держался Ким. В центре находился Новиков, около него двигался с рацией Лопахин. Карпинский шёл следом, на некотором отдалении от него — сержант Саляев. Шли цепочкой, соблюдая дистанцию. Бойцы спустились с холма и, пройдя по обширному лугу с высокой травой, углубились в буйно разросшийся высокий кустарник с колючками на ветках. Тут пришлось идти внимательно, чтобы вовремя перехватить ветку, отведённую рукою впереди идущего товарища.

— Лопахин, блин! — Пётр едва не получил по лицу колючей хворостиной, просвистевшей перед носом. — Предупреждай, что отпускаешь!

Поначалу группа старалась действовать аккуратно, но вскоре пришлось ломиться через заросли, словно медведи. Становилось жарковато, лицо взмокло и на него постоянно налипала паутина, мелкая мошка и всякая дрянь. Наконец, вскоре кустарник стал редеть и внезапно закончился. Морпехи оказались на краю невысокого обрыва, обдуваемые столь желанным ветром. Под ними открывался шикарный вид на побережье и пляж со светлым, почти белым песком.

Вдоль берега рукой природы были причудливым образом набросаны большие валуны и небольшие скалы. Хвойные деревья, с выдающимися из земли корнями, словно раскоряченные ноги, растущие на побережье, вдруг напомнили Карпинскому детство. А именно крымское побережье, где он провёл не одно лето. Скалы, белый песок и чёрные камни у воды изумрудного цвета до самого горизонта, где начиналось голубое небо с белыми облаками и яркие лучи тёплого солнечного света — это зрелище восхитило Карпинского до глубины души.

Прохладный бриз делал идиллическую картину почти что законченной, но чего-то не хватало. Единственного фрагмента, делавшего всё по настоящему идеальным.

— Морем не пахнет, — проговорил Карпинский, спускаясь с обрыва вслед за Лопахиным.

Да, не было крепкого солёного аромата и характерного запаха водорослей. Значит, эта огромная масса воды до горизонта, морской пейзаж, скалистые островки, изумрудная вода, всё это, так похожее на море — лишь озеро!

Пётр поделился наблюдением с впереди идущим Новиковым, на что Василий молча кивнул, а затем проговорил:

— В Лагере говорят — это Байкал. Учёные уверены на сто процентов.

Спустившись вниз, морпехи оказались у широкого, но мелкого ручья, заканчивавшего свой бег в огромное озеро, раскинувшегося до горизонта. Дно ручья было устлано мелким камнем, который проваливался под подошвами. Пришлось поискать подходящие камни, выдававшиеся из-под воды. Вдоволь напрыгавшись по камням и умывшись в холодном до изумления ручье, группа вышла к лесу, который стоял стеной, начинаясь на пологой возвышенности.

Отряд двинулся вдоль ручья, постепенно забирая влево, вскоре миновав опушку и углубившись в лес. Тут появились и лиственные деревья, создавая бесподобно красивое зрелище, которое Карпинскому напоминало то склоны горного Крыма, то создавалось полное впечатление нахождения в джунглях. Переплетение веток создавало полную иллюзию лиан. Пышные лиственные шапки деревьев ассоциировались с лесами Амазонии, и всё великолепие дополнялось солнечным светом, играющим бликами в просветах зелени. Пётр, щурясь, подставил лицо свету, остановившись на пару секунд. Шедший впереди Лопахин начинал отставать от Новикова, парень явно устал тащить радиостанцию, то и дело скача по камням.

— Женька, стой! — Карпинский решил дать радисту отдохнуть и самому тащить этот груз, вручив ему свой рюкзак. — Меняемся!

Внезапно с озабоченным лицом вернулся из-за деревьев впереди шедший Новиков, за ним следовал и авангард отряда.

— Карп, возвращаемся к ручью, — на ходу проговорил он, — Ринат что-то нашёл, по рации сейчас передал.

Саляев с нетерпением ожидал товарищей у густого ивняка.

— Пацаны, я короче, шёл — смотрю там в листве вроде как прогал и какое-то пятно, — Ринат эмоционально показывал куда-то сквозь висячие ветви, — а там, вон что!

Сержант нырнул в листву и остальные последовали за ним. Оказалось, что внутри укромное пространство с выходом к ручью. По центру полянки находилось обложенное крупными камнями кострище. Ближе к берегу лежала вытащенная на берег лодка и куча хвороста перед ней. Олег Васин подошёл ближе и присел на колено у кострища.

— Огонь тут горел так давно, что не о чем об этом говорить, — сплюнув и махнув рукой, проговорил он с усмешкой глядя в камеру Кима.

Лодка тоже выглядела довольно непрезентабельно. Борта ввалились внутрь, отчего она была похожа на костяк длинного и крупного зверя.

— Странная лодка, каркасная. Но борта из.. бересты? — насмешливо оглядывая первый артефакт нового мира, говорил Саляев. — Тьфу ты, сгнила вся к херам.

Роман Зайцев, покрутившись у лодки, оглядел всю полянку, заглянув в каждый угол. У самого ручья он остановился и присвистнул, отламывая висячие ветви.

— Новик! У нас труп. Возможно, криминал! — торжествующе проговорил Рома, указывая на скелетированные останки, лежащие в самом тёмном углу, под ветвями ивы.

— По коням, — мрачно буркнул в ответ Василий, подойдя к скелету. — И как его животные не растащили по косточкам по всей округе?

Скелет был прикрыт полуистлевшей рогожей, которую аккуратно приподняли. Одежда на костях напрочь истлела и угадывалась лишь по сохранившимся клочкам. Зайцев, осматривая останки, вынул провалившиеся в грудину пару длинных стрел. Наконечники их были костяные, а вот оперения не осталось вовсе. А вот и удачная находка! Под скелетом сохранился кожаный кисет, который Роман передал Новикову. Василий под камеру разложил его по шву.

Но внутри не оказалось чего-то особенно интересного: разноцветные камешки, непонятная фигурка из белой глины, небольшой слиток железа и несколько слежавшихся перьев. Находки Карпинский сложил в целлофановый пакет и спрятал в кармашек рюкзака, висевшего на спине Кима.

— Рома, пошарьте ещё вокруг, — кивнул в заросли Новиков. — Карп, радировать можно?

— Мы в распадке, — озираясь, проговорил Пётр, — в низине. Давай со склона попробуем.

Ким тем временем, отложил камеру и сделал несколько снимков на фотоаппарат, тщательно осматриваясь по сторонам.

Зайцев, с шумом и треском продравшись сквозь ветки со стороны ручья, проговорил, злобно осматривая промокшие ботинки:

— Новик, нехер тут больше искать!

— Так, парни, собираемся и двигаем дальше, — скомандовал Василий, поправляя лямки рюкзака.

Группа вошла в лес и постепенно забирала влево, поднимаясь по склону холма среди редколесья. Наконец Новиков скомандовал привал и когда все собрались, сообщил товарищам:

— Судя по всему, мы уже совсем близко к нашей цели. Сейчас мы поднимемся на склон холма, где горел огонь. Действуем по обстановке, главное — избежать потерь.

Пётр, привалился к широкому стволу кедра и с удовольствием принялся поглощать шоколадный батончик.

— Новик, а начальство ещё не говорило, где именно мы находимся? — заговорил Ким, меняя батарею на камере взамен разрядившейся.

Тот покачал головой. В Лагере пока ходили разные слухи. Знающие люди уверенно говорили о Сибири и Байкале, кто-то ранее высказывал и иные версии, вроде Северной Америки, а некоторые бредили и совсем уж фантастическими историями. Но карта ночного неба ясно дала непреложный факт — это Земля, северное полушарие.

Васин и Зайцев, обошедшие стоянку широким кругом и внимательно слушавшие лес, вышли к парням:

— Тишина, вообще никаких следов.

Новиков угрюмо кивнул, жестом показав — отдыхайте мол.

— А вообще, тут, Серёг, важнее не где, а когда, — сказал Киму Карпинский. — Судя по той лодчонке и стрелам в груди усопшего, времена тут явно весёлые.

Прикончив батончик, он достал маленький термос с какао и пачку вафель, предложив ароматный напиток подошедшим товарищам.

Бойцы немного передохнули перед последовавшей командой:

— Подъем, парни! До цели осталось совсем немного. Не забывайте про осторожность, смотрите по сторонам!

Группа приготовилась к подъёму, собрав после себя весь мусор, оставшийся от перекуса. Прапорщики уже выдвинулись вперёд, держа оружие наготове.

— Это не сопка, это целая гора, — проговорил Карпинский, оглядывая склон.

— Карп, получай удовольствие, как будто ты в походе, — Василий ухмылялся, снисходительно поглядывая на Карпинского, — сам же хотел.

— Не, ну я был, конечно, в походах. Но в горы мы не лазали... — Пётр осёкся, глядя на склон.

— Ты чего? — прошептал прапорщик, машинально снимая автомат с предохранителя тихо, без лязга, немного оттянув его.

Ким тут же направил камеру на склон, пытаясь кого-то выискать в густой зелени. Васин с Зайцевым остановились, присев на колени и поводя стволами по сторонам.

— Показалось, будто что-то светлое там мелькнуло, — неуверенно произнёс Пётр, так же изготовив оружие. — Движение какое-то точно было.

— Молодец, что заметил. Может это и животное, — предположил Новиков. — Но смотрим в оба! Пошли!

Склон изобиловал корчами, частью совершенно трухлявыми, покрытыми высохшим мхом, который сыпался от лёгкого прикосновения. То и дело приходилось обходить скальные выступы, от которых с глухим стуком сыпались вниз камни. Но чем выше поднимались морпехи, тем более пологим становился уклон, и проще было подниматься. Сосны росли всё реже, сквозь них на склоне угадывался некий амфитеатр — небольшая площадка с выступающими по двум сторонам выходами скальной породы. Новиков остановил группу, указал на площадку и приказал вытянуться цепью, чтобы охватить полукругом открывающуюся цель. Ким снова принялся за съёмку, чем вызвал недовольство у командира. Василий жестом заставил оператора взяться за оружие. Бойцы продолжили движение и вскоре крайний в цепи, Зайцев, поднял руку, привлекая внимание прапорщика. Все замерли. Теперь был отчётливо виден едва заметный белый дымок, поднимающийся в небо из-за скалы.

Бойцы тихонько подбирались к площадке, для скорого броска обходя природный балкон со стороны скал. Жестами сговорившись, морпехи одновременно в двух сторон поднялись на ложе склона сопки, этот причудливый амфитеатр скального выступа.

Карпинский, как и прочие, выглянув, невольно замер — перед ними в кострище с тлеющими углями палкой ковырялся мальчик, а скорее подросток. Наконец выудив из угля и золы нечто продолговатое, он положил его широкий камень и принялся стучать по нему камнем поменьше. Карпинский понял — пацан приготовил рыбу в глине, а теперь разломал запёкшуюся корочку и снял лопухи, в которые он её ранее заворачивал. Даже пахнуло ароматом готовой рыбины с дымком. Новиков и Саляев с одной стороны, а Васин и Зайцев — с другой, очень аккуратно обходили парня с двух сторон, чтобы он не сбежал. Радистам Новиков яростными жестами приказал смотреть в оба.

Пацан же принялся за еду, выковыривая горячие, обжигающие пальцы кусочки и отправляя их в рот. На первый взгляд ему было лет тринадцать, не более.

Серёга Ким, замерев и не дыша, снимал его на камеру. От напряжения даже капельки пота выступили у него на висках.

Вдруг незнакомец замер, вытянув, а затем повернув голову в сторону крадущегося Саляева. Он сжал в руке камень, которым недавно раскалывал глину и медленно, не распрямляя ног, принялся отползать в сторону притаившейся пары прапорщиков.

Откуда-то сверху, на площадку вдруг посыпалось крошево песка и мелких камешков, парень молнией метнулся туда и словно заправский скалолаз принялся подниматься — наверху его ждал такой же пацанёнок. Морпехи, словно ужаленные, рванули за ними.

— Стойте! Мы не причиним зла! — закричал вдруг Карпинский, боясь упустить незнакомцев. — Нам надо поговорить!

— А ты кто?! — изумлённо выкрикнул из-за кустарника невидимый уже парень.

Пётр ошалело переглянулся с замершими от неожиданности морпехами. Что сейчас творилось в головах бойцов, одному Богу известно. Открыли новый мир и сразу же наткнулись на своих!

Карпинский растерялся, остальные тоже находились какое-то время в ступоре и только Ким с каменным лицом снимал на видео первый контакт с местными жителями.

— Парень, как тебя зовут? — наконец нашёлся Карпинский, отступив на шаг и обращаясь куда-то вверху, где среди густого кустарника прятался мальчишка.

Новиков тем временем дал знак остальным бойцам отойти на край площадки и там сесть на камни, оставив в центре, у костра, только Петра.

— Меня Пётр зовут, — буркнул паренёк, уже явно заинтересовавшись чужаками. — А это брат мой, Павел.

— Не бойтесь нас, — как можно мягче проговорил Карпинский, — спуститесь — и мы просто поговорим. Меня тоже зовут Пётр.

Мальчишки не отвечали — между ними завязалась дискуссия, но переговорщик ни слова не понял, о чём они столь яростно шептались. Наконец, братья, по всей видимости, договорились. И назвавшийся Петром принялся осторожно спускаться на площадку, а второй резво ушуровал прочь по склону.

Поглядывая на бойцов исподлобья, с явным подозрением, но уже без боязни, Петя подошёл к костру с еле тлеющими углями и, осторожно присев, снова принялся за рыбу. Одет он был в вонючую и дурно выделанную кожу, под которой была одета на голое тело грубая ткань, напоминавшая мешок из-под картошки с прорезями для рук. Кожаный ремешок подпоясывал это безобразие и был даже украшен какими-то камешками наподобие бисера. Кожаные штаны, сшитые неровным и некрасивым швом, и требующие срочной починки кожаные же мокасины завершали одеяние паренька.

Лопахин в это время пытался связаться с базой, сопел и хмурился, с надеждой поглядывая то на вершину сопки, то на Новикова. Тот жестами пытался утихомирить сержанта, уймись мол, подожди.

— Тут рядом деревня или городок? — заговорил с пареньком Карпинский. — Как называется твоё поселение? Сколько у вас жителей?

— Селение, — после некоторой паузы кивнул парень уверенно. — Селение Данула, да.

Парень посматривал на собеседника и быстро уплетал рыбину, кусочек за кусочком отправляя в рот.

— Сколько у вас народу, Петька? — Новиков, подсел на корточки рядом, изнывая от недостатка информации.

— Бывало что сотня, а то и две, иногда и больше, — пожал плечами парень, — уходят, приходят, иногда остаются, а то и прогоняем, иногда и убиваем, да.

Товарищи непонимающе переглянулись, Карпинский аж поморщился, но продолжил, стараясь сохранять дружелюбный тон:

— Какой сейчас год, ты знаешь?

Парень широко улыбнулся и объявил, что год был очень хороший — зиму прожили, мало народу померло. Пришло в середине зимы с юга несколько хороших охотников, девок с собой привели, остальные у них померли. Соседей за рекой побили под конец зимы.

Пацан ещё что-то тараторил, но Карпинский уже его не понимал, совершенно сбитый с толку речью мальчика и его внешним видом. Непослушные волосы пепельного цвета, серые глаза, но с азиатским прищуром. Плечи широкие и явно видно, что мускулатура развита неплохо.

— Он на метиса похож, у нас под Петропавловском в селе видал таких, — авторитетно заявил вдруг Васин, подойдя ближе. — Соседи через два дома, Ермолаевы. Мать казашка с Алма-Аты, а отец русский. В институте они сошлись крепко. Пацан немного похож на их сынка Никитку.

— Петь, ты на мамкином языке говоришь? — взялся спрашивать парня и Олег. — Как называют её народ?

— Орочон! — с готовностью ответил Петька и выдал пару фраз на незнакомом языке.

Морпехи снова кисло переглянулись — покуда толку от разговора было немного. Парень говорил по-русски грамотно, без архаизмов и акцента. На втором языке он также разговаривал свободно. Но одет он был в какую-то вонючую рванину, а главное — цивилизацией в округе совсем не пахло, ибо найденные отрядом стрелы с костяным наконечником и лодка-берестянка это сущий каменный век.

— Калашников! — парень, доев рыбу и отерев рот грязнущей тряпицей, тыкнул пальцем в автомат Васина, висевший у того на плече. — Отличное оружие, да. У нас тоже есть, но без патронов. Дадите патроны? Отец был бы очень рад, да.

Карпинский аж подпрыгнул от неожиданности, Новиков открыл рот, а Васин от души рассмеялся. Даже чересчур флегматичный Ким и тот усмехнулся.

— Отец часто говорил, что вы придёте, — продолжал Петька, деловито высасывая из рыбьей головы мозг, похожий на студень, — мы с Пашкой не верили и ходили сюда бывало, но даже и костра не жгли.

— Как отца твоего зовут? — нашёлся Карпинский. — Откуда он? Или здесь родился?

— Родился он далёко отсюда, в Свердловске. Это на Урале, — пацан махнул рукой куда-то в сторону.

После чего он принялся собирать в свёрнутый лист лопуха оставшиеся от рыбы ошмётки, выбросил их в ямку у края площадки и добавил:

— Очень далеко отсюда, да. В Советском Союзе — это большая страна такая, самая большая. Туда не дойти. Зовут его Николай Сергеевич Васильев. А я, стало быть, Пётр Николаевич Васильев.

Новиков ошалело слушал размеренный монолог паренька и яростными жестами показал Лопахину лезть на склон выше, чтобы связаться с Лагерем. В помощь ему он отправил Карпинского и Васина на подстраховку.

Пётр первый полез вверх, с некоторым отставанием за ним стал карабкаться Женька Лопахин с рацией на спине. Васин держался чуть поодаль. Довольно долго продолжалось это восхождение, прежде всего из-за того, что приходилось буквально продираться сквозь колючие кусты, прежде чем радист дал добро на остановку. Найдя подходящее место на склоне, он немедленно принялся настраивать рацию. Скоро связь была установлена, и Карпинский доложил Петренко обо всех новостях их отряда. Начштаба предложил выслать в помощь ещё отряд, а местных попробовать привести в Лагерь.

— Проведите разведку близ селения, оцените численность населения этой Данулы сами! — приказал Петренко. — Выйдете на связь после разведки, решим, какие будут наши дальнейшие действия! Жду, отбой!

Лопахин закончил сеанс связи и собрался было уже спускаться, как Карпинский его остановил:

— До вершины сопки всего ничего, предлагаю осмотреться с высоты.

Олег был не против, только Женька остался недоволен — оставить рацию он мог даже на время, а подыматься с ней на самый верх жутко не хотелось.

Через некоторое время бойцы выбрались с заросшего соснами и густым кустарником склона сопки на её вершину — открытую и продуваемую всеми ветрами. Тут деревья росли гораздо реже и уже ничего не закрывало обзор.

Открывшиеся красоты заставили Карпинского присвистнуть. Стянув кепку, он взъерошил мокрые от пота волосы и зашагал к каменному выступу, за которым начинался противоположный склон. И застыл там.

— Олег, Жендос! Давайте сюда! — Пётр с изумлением оглядывал открывшуюся его взорам картину. — Да поставь ты рацию, никто её не упрёт!

Радист подошёл к мичману и тоже оторопел от неожиданности. Все красоты местности были уже не важны. Внизу, на берегу реки, изливающейся из огромного озера, располагался посёлок. Карпинский немедленно отобрал у опешившего Олега бинокль. Итак, первое поселение, открытое исследователями на этой земле. Что же оно из себя представляло? Карпинский жадно вцепился в бинокль и плавно вёл его в сторону от реки. В центре стоит несколько деревянных домов, более всего походивших на большие сараи. С десяток больших дровяных шалашей, покрытых дёрном с растущей на нём травой и вроде как древесной корой. А также множество круглых строений, очень сильно похожих на вигвамы индейцев. Вокруг поселения тянулась ограда, и даже несколько сторожевых башенок стояло по углам.

Рядом с поселением было видно немало аккуратных прямоугольников обработанной земли, ограждённых по общему периметру забором. Ближе к линии леса виднелись ещё несколько больших шалашей. Пётр вернулся взглядом к реке.

У берега реки горело с десяток огромных костров, а на берегу угадывались вытащенные из воды лодки, перевёрнутые днищем вверх. Взяв у Олега бинокль, он насчитал их три десятка, после чего принялся считать людей.

Вокруг центрального костра сидело около двадцати фигурок, перед ними кривлялись и махали руками ещё с десяток. Карпинский, несколько раз сбиваясь, всё же посчитал примерное количество людей — выходило никак не меньше пятидесяти-шестидесяти человек только на берегу огромной реки.

С высоты лежащий у подножья сопки посёлок выглядел довольно опрятным и обжитым, на первый взгляд он должен насчитывать не менее трёх сотен жителей.

Далее Карпинский снова обратил свой взор на реку. Его внимание привлек немаленький скальный выступ, деливший исток могучей реки, вытекавший из огромного озера, на две примерно равные половины.

У скалы качались на воде пара пришвартованных лодок, а на камнях, выдающихся из-под воды, колупалось несколько человек. По всей, видимости, они украшали эти камни, что-то расставляя и расстилая там покрывала. Интересно! И какое же шикарное это место!

— Это чумы? — проговорил вдруг Лопахин, отобравший, наконец, бинокль у старшего. — Сто пудов, это они! Это что же получается, как в Сибири?

— Жека, ты лучше готовь связь, — наконец, нашёлся Карпинский. — Олег, а ты зови Кима с камерой. Господам на той стороне эти волшебные виды очень понравятся, я думаю.

После продолжительных и эмоциональных переговоров с Петренко, а затем и с Сорокиным, мичман понял, что чертовски голоден. Аж до дрожи в руках. Пора спускаться. По пути вниз им встретился раскрасневшийся от нетерпения Ким, а за ним показался и Новиков.

— Чего там? А то Олег понарассказывал всякого, — лыбился Василий. А потом, кивнув на Лопахина с рацией, добавил:

— Петро указания дал по этой Дануле?

— Сказал, не высовываться пока. В Лагере кипиш, Сорокин сюда ещё людей пришлёт, — ответил Пётр.

Он пояснил другу, что завтра рано утром полковник отправит группу морпехов и отряд строителей с целью закрепления на сопке, оборудовав тут постоянную стоянку на площадке и наблюдательный пост на вершине.

— Правильно, — буркнул Новиков, — ладно, самому охота поглазеть с высоты на вигвамы.

Слава Богу, Новиков, который сам полез наверх, давно распорядился готовить обед. Или скорее ужин, ибо смеркалось. И только Карпинский наложил себе миску ароматной рассыпчатой гречки с тушняком, у костра появился Роман.

— Внимание! Движение справа! — зашипел Зайцев, заняв позицию у края скального выступа, и яростным жестом выгоняя всех с открытого места. — Двое, не меньше!

— Это Павлуша и отец! Спешат, — хмыкнув, махнул рукой маленький Пётр, вставая, — и они специально шумят, чтобы вы услышали, да. Отец говорил, что когда-нибудь вы придёте. Вот мы костры тут и жжём по ночам. Последнее время мало жгли — надоело уже, да.

Паренёк пошёл навстречу своим родным, несмотря на предостерегающий жест Олега. И тут же на площадку сквозь кусты с шумным треском продрался Пашка.

— Пришли! Пришли! Отец говорил! — прыгал он от радости. — За нами пришли!

За мальчишкой из-за кустов появилась и взрослая фигура со всколоченной бородой, одетая в ту же дрянную одежду, что и мальчишки. На его усталом, испещрённом морщинами лице читался исступлённый восторг. Открыв беззубый рот, он издал торжествующий вопль и устремился к морпехам. Зайцев оказался первым на его пути и незнакомец тут же заключил его в крепкие объятия. Мужчина, с мокрыми от слёз глазами, с минуту не расцеплял рук, тело его сотрясали словно судорожные движения.

— Долго же вас не было, товарищи!

Борода задралась лопатой вверх, а щербатая улыбка будто застыла на лице. Довольно продолжительное время человек не мог вымолвить и слова, только похлопывал Романа по плечам, по груди и снова обнимал. Петька и Павлуша сыновья стояли рядом, не понимая, отчего у их отца слёзы. Отерев мокрое лицо и обняв пацанов, наконец, он выдохнул:

— Как?! Как вы смогли попасть сюда?

И тут силы оставили его — сказалось и нервное потрясение и усталость от скорого подъёма в гору. Сыновья помогли ему присесть на камень, недалеко от костра. С неподдельной радостью смотрел он на бойцов, как на самых дорогих ему людей и вымолвил:

— Давно прибыли?

— Второй день, — ответил Карпинский. — Мы увидели костёр на сопке, а до этого наш радист при разведке местности унюхал горелое мясо.

Мужчина, поискав глазами морпехов, тут же удостоил благодарным взглядом Лопахина.

Как пояснил мужчина, огонь на этой площадке жгли уже пятнадцать лет, надеясь на то, что когда-нибудь за ними придёт помощь, их не оставят одних посреди дикого леса и не менее диких людей.

— То есть, вы в курсе, что такое рация и вас сын узнает тип автомата, — резюмировал Пётр, — но живёте вроде как вне цивилизации, среди дикарей.

Собеседник морпехов поднялся на предательски подкашивающиеся ноги и, приложив руку к нечёсаным волосам, торжественно проговорил:

— Разрешите представиться, лейтенант Васильев! Первая лаборатория, научно-испытательная часть.

— Так вы один из тех двух офицеров, что пропали ещё в девяносто первом году?! — воскликнул Карпинский. — А где второй? Вы оба сумели выжить?

— Ну, тут такое, — замялся Васильев, сморщившись, словно от кислого. — Игорян немного того. Одичал он, да. Поначалу вроде держался, а потом сломался. Он на хуторе сейчас обитает, не в посёлке.

— Тяжко вам было? — сочувственно проговорил Карпинский. — Может, расскажите, как вы выжили? Только Кима с вершины дождёмся.

Начинало темнеть и Николай отправил сыновей в посёлок, поговорив в ними наедине. Бойцы, тем временем, поставили палатки, и первым завалился спать Зайцев, которому предстояло дежурить полночи. Ринат Саляев, всё ещё недоверчиво косясь на мужчину, подкинул дров в костёр, собравшись заварить пакетик кофе. Заметив умоляющий взгляд Васильева, он молча поставил рядом ещё одну кружку. Николай, немного смущаясь, попросил покушать и с наслаждением слопал ещё тёплую гречку с мясом. Когда он приканчивал свою порцию, вернулись ушедшие на вершину морпехи.

— Охренеть! — Новиков не сразу увидел чужака, стучавшего ложкой. — Это кто и где пацан?! Карп, что тут без меня было?

— Командир, это свой! — рассмеялся Ринат. — Нашёлся летёха с Белушки! Тот, ещё советский. Серёга, а ты резче камеру ставь, свет, микрофон. Сейчас нам товарищ поведает про свои приключения.

— В смысле — ещё советский? — тихо проговорил опешивший и подобравшийся Васильев.

— О, братан! — вмиг поскучнел лицом Саляев. — Давай сначала твой рассказ послушаем, а потом уж и мы обскажем, что к чему.

Карпинский скороговоркой объяснил другу происходящее, пока тот пялился на незнакомца. Сергей Ким, немного повозившись со штативом для камеры и поменяв батарею, доложил о готовности Василию и Новиков предложил лейтенанту рассказать свою историю. Саляев же, сунув в руки растерянному Васильеву кружку кофе и шоколадный батончик, ободряюще прошептал:

— Не боись, братан, всё нормально будет.

Наслаждаясь забытыми вкусами, Николай стал рассказывать, что с ними случилось за эти годы. Попал он сюда по глупости. Молодой лейтенант, двадцати двух лет от роду, находясь на посту у аномалии, решил разглядеть это чудо поближе. Присев на корточки у края ямы, Васильев, испытывая неодолимое любопытство, лишь протянул руку, а аномалия буквально затянула его внутрь. Он не успел даже вскрикнуть, как оказался в густой пряно пахнущей траве. Вместо серого неба, затянутого облаками, вокруг было залитое ярким солнцем колышущееся поле сочно-зелёного цвета. Резко встав, офицер снова повалился наземь — ему вдруг стало плохо, грудь будто сдавило неведомой силой, а голова закружилась. А потом на него неожиданно свалился Сафаров. Из ничего, словно материализовавшись из воздуха.

— Я попытался привстать, — хрипло говорил Николай, — а пошевелиться не могу, и мысли в голове путаются. Хотел тогда крикнуть что-то, но горло пересохло, только сипло воздух выпускаю. Уши будто заложило и муторно так, что сил нету. А потом словно по щелчку все звуки на меня как накинулись! Все сразу: шум прибоя, крики птиц, стрекот насекомых, посвист ветра. Я аж за голову схватился, заорал, — мрачно смеялся бородач, а на лице его играли отблески пламени.

Почему они не вернулись назад сразу, Васильев уже не вспомнил. Находясь в ошеломлённом состоянии, они побрели прочь от места аномалии. Вскоре они наткнулись на труп человека. Облепленный мухами мужчина, лишённый руки по локоть, валялся в траве. Его лицо сохранило то мучение, которое он испытывал перед смертью. Документы франкоязычного канадца до сих пор хранятся у Васильева.

— Я думаю, он умер от потрясения и страха, — уставившись в землю перед собой, проговорил Николай. — Рана была чистой, и кровотечение отсутствовало.

Только тогда они, постояв столбами у трупа, наконец, осознали, что с ними произошло. Похолодевшие от нахлынувшего ужаса, лейтенанты с остервенением стали искать окно аномалии, но так и не смогли его найти. Поиски продолжались несколько дней, пока силы не оставили их и не пришла апатия.

— Окно открывалось тогда лишь на неполные двое суток, — щурясь от дыма костра, проговорил Новиков. — Нам рассказывали на Базе.

Васильев покивал с кислой улыбкой. Сейчас ему это было уже не важно. А тогда два молодых лейтенанта оказались посреди дикой природы чужого мира. Четыре рожка патронов к автомату Калашникова, штык-нож и содержимое карманов — это всё, чем располагал каждый из них. Тем не менее, молодые парни выжили, а вскоре и вовсе были приняты в кочевую семью местных лесных кочевников. Их встреча с лейтенантами произошла случайно — офицеры сами наткнулись на лесную стоянку Данула.

Данул — один из младших сыновей мелкого тунгусского вождя с несколькими соплеменниками был изгнан из племени отца за хуление духов. И теперь он кочевал в тайге в поисках свободной земли для охоты, стараясь никому не попадаться на глаза, ибо у Данула был лишь десяток людей, включая двух детей и пятерых женщин и девушек, а потому любое столкновение с чужим племенем означало жестокий приговор.

В тот день, спустя трое суток после переноса, Васильев и Сафаров валились с ног от голода и усталости. Питались они ягодами, собираемыми во множестве, часто попадались целые заросли черемши. На берегу лесного озерца, больше похожего на болото, Николай выдирал рогоз, чтоб зачистить его вполне приятное на вкус корневище. Кое-как желудок набивался скромной на калории пищей. Осатанев оттого, что им никак не попадались люди, у которых можно попросить помощи, офицеры решили залезть куда-нибудь повыше и оттуда поискать признаки ближайшего жилья.

— И вот там мы и сели на задницы! — вдруг хрипло рассмеялся Васильев, указывая пальцем вверх. — Как вам вид на местность? Красиво, правда?

— Вид, что надо, — кивнул, согласившись, Карпинский, чем привёл лейтенанта в неописуемый восторг.

— Вы же там, с вершины горушки осмотрели исток Ангары и Шаманий камень! А Байкал-батюшка — аж до горизонта! — улыбался Николай, на которого морпехи смотрели уже с жалостью.

— Да мы уже догадались, братан, — махнул рукой непривычно серьёзный Саляев. — Начальники пока не объявляли нам, но мы уже всё знаем. Ты лучше дальше расскажи, как ты местных встретил.

— И как они вас не прибили, — мрачно добавил Пётр.

— И чего тут опасаться, — добавил Новиков, скрестив руки на автомате, висящем на груди. Взгляд его непроизвольно обратился в сторону ушедшего в темноту ночи Васина. Дозорный нёс службу неподалёку, время от времени появляясь в поле зрения командира.

Васильев заверил, что в округе враждебных племён нет, а вот выше по реке — точно есть. И южнее есть.

— Данул тут место держит крепко, — пояснил он. — Очень оно прибыльное для него. Это всё из-за скалы на реке. Священное место для всей округи.

Посмотрев на требовательный взгляд хмурящегося Саляева, Васильев продолжил свой рассказ.

— А по-настоящему мы испугались случившегося с нами лишь там, наверху.

Сафаров едва ли не бегом заканчивал подъём, помогая себе руками и с энтузиазмом повторяя, что теперь всё будет в порядке — посёлок Листвянка внизу! Я всё знаю! Я тут был! И как изменилось его лицо там, как он истошно завопил и осел на каменистую землю. Тогда на него было очень страшно смотреть, рассказывал Николай, оглаживая бороду. Он словно в бреду повторял, показывая перед собой — вот вершина горы — Камень Черского, мы с Тамаркой тут стояли три года назад. Там, внизу, узкой полоской тянется улица Истока Ангары, а вон там — причал Рогатка, к которому пристаёт паром с Порт Байкала, до него плыть чуть более десяти минут. Зелёные крыши посёлка, деревянные заборчики, магазин — всё это исчезло, всё пропало, продолжал перечислять Игорь. И уровень реки вроде не совсем тот — вон, Шаманский камень возвышается над водой не самой вершиной, а чуть ли не скалой. Как рассказывал Васильев, он еле увёл упирающегося Сафарова вниз, словно тот не хотел ближе видеть дикий берег Байкала вместо улиц уютного посёлка.

Офицеры спускались осторожно, стараясь не производить лишнего шума — в этом жутком месте больше не хотелось привлекать к себе внимания. Со стороны реки склон горушки был гораздо гуще — сосны, бурелом, каменные россыпи и кустарник иной раз были совершенно непроходимыми. Сафаров, уже отошедший от шока, предлагал идти либо вниз по течению Ангары до любого населённого пункта либо по побережью Байкала, с той же задачей.

И это звучало вроде и логично, и убедительно, но Васильев отчего то понял, что никаких посёлков они тут не найдут. Пошли они, однако, вдоль ангарского берега, уходя от озера. Первое свидетельство наличия здесь людей лейтенанты нашли довольно скоро — огромная, отдельно растущая лиственница привлекла их внимание тем, что её ствол был обвязан белыми и красными лентами материи. Неподалёку находилось несколько кострищ, на вид довольно давних. Походив меж ними и не найдя ничего, чтобы могло ответить хоть на один вопрос, они побрели дальше. К концу дня, совершенно выбившись из сил, парни разделили и съели свой неприкосновенный запас, что имелся — плитку горького шоколада, что была у Игоря. Переночевать они решили под скальным выступом на порожистом и шумном берегу реки, забравшись в кустарник. У Васильева тогда вертелась в голове одна мысль — что они оказались тут навсегда и им придётся выживать тут самим — никто не придёт на помощь, потому что прийти просто некому. Напарник по несчастью, выслушав слова товарища, спорить тогда не стал, лишь мрачно кивнув головой.

Шум порогов, где пенилась и билась об огромные валуны вода Ангары, скрывал все остальные звуки, поэтому когда Васильев нос к носу столкнулся с вышедшей из-за деревьев девушкой, это стало потрясением для них обоих. Игорь же, шедший в десятке метров, не сразу понял, что произошло и почему его товарищ сначала едва устоял на ногах, будто от удара, а затем устремился в чащу. Последовав за Николаем, он ногой ударил о нечто и на автомате подхватив это, с изумлением узнал котёл, отметив что он едва тёплый и засаленный внутри.

Преследуя девушку, Николай вскоре выскочил на небольшую полянку между скалой и густым высоким кустарником на берегу реки, замерев от открывшейся ему картины. Игорь вскоре ткнулся ему в плечо, так же застыв от неожиданности. Перед ними была стоянка каких-то странных людей. В центре полянки горел костер. У белой стены скалы стояло три чума, составленные из длинных жердей и накрытых шкурами и корой деревьев. У костра столбом встали две женщины, едва успевшие разогнуться над трупиком косули. Девушка, истерично оглядываясь, хватала то одного, то второго ребёнка, пытаясь убежать с ними в чащу.

Увидев в кровавых руках женщин костяные ножи, Васильев словно очнулся. Забрав у Игоря котёл, он протянул его женщинам, знаками показав, что его нужно таки помыть. Одна из женщин что-то коротко рявкнула и девушка, оставив детей у крайнего чума, робко подошла к чужакам. Осторожно забрав котёл, она ушла к реке, постоянно оглядываясь. Николай попробовал улыбнуться и показать пустые ладони, надеясь наладить контакт. Женщины продолжали напряжённо смотреть на офицеров. Игорь же похлопал себя по животу и показал пальцем в открытый рот, а затем указал на косулю. Женщины молча присели у животного и продолжили разделку тушки, уже не обращая внимания на незнакомцев.

— Ну а потом мы знатно поели, — закатил глаза Васильев, вытягивая затёкшие у костра ноги, — они в бульон ещё каши какой-то насыпали, травы накидали.

— А потом вас нахлобучили вернувшиеся с охоты мужья? — рассмеялся Саляев, размешивая кофе в чашке для проснувшегося Зайцева. — Так ведь, братан?

Васильев молча покачал головой и стал рассказывать дальше. Поели они от души, а потом, пока Сафаров на реке песком чистил котёл, Васильев искал по карманам, чем бы отдариться благодетельницам. Нашёл подходящим подарком английскую булавку и расчёску в алюминиевом футляре. После чего парни ушли прочь, сетуя, что место шикарное и для стоянки самое то. Сафаров предложил вернуться на место, где они появились в этом мире и снять отличные ботинки с трупа канадца.

— Братан, — сонно поморщился Ринат, — ты как Шахерезада чешешь, утро уже скоро! Ближе к сути.

Карпинский и остальные слитно грохнули смехом. Рассмеялся и Васильев, смущённо пояснив, что ему очень приятно разговаривать на родном языке с новыми для него людьми.

Продолжив повествование своих злоключений лейтенант рассказал, что ботинки и тёплые штаны канадца позже были подарены Данулу, отчего тот пришёл в полный восторг, а пока они продолжали слоняться берегом Ангары. И вряд ли их путешествие закончилось бы удачно, если бы не та самая девушка, с которой он столкнулся у порогов. Она сама выследила их и приносила им еду раз в пару дней. А потом как-то вышло так, что Уилды, как звали добродетельницу, повела удивлённого Николая в лесок, прогоняя при этом Сафарова и там, в высокой траве, Васильеву пришлось отрабатывать расположение девушки. Поскольку Уилды осталась весьма довольна и отпускать возлюбленного уже не захотела, случилось так, что именно она и привела лейтенантов в кочевье своего брата Данула.

Недоверие юного главы кочевой семьи удалось сломить подарками, а окончательно лёд растаял после того, как, скрипя сердце, Николай отдал ему штык-нож. А может их не убили потому, что из четырёх мужчин Данула трое были уже в почтенном возрасте, а тут два молодых бесхозных удальца нарисовались. Первое время всё было нормально, парни активно вживались в свою новую семью. Сафаров тоже сошёлся с одной из девиц, а потом и со второй. Выучив необходимый минимум языка туземцев, пропавшие во времени товарищи принялись учить русскому своих женщин. Николай говорил, что это сделает их сильнее, чем поощрял изучение языка. Они хвалили каждого, кто делал успехи в обучении, стараясь следовать этому и других членов группы Данула. Остальные, правда, не горели желанием что-то учить, смеясь и отмахиваясь от приставучих соплеменников.

Первые год-два были самыми страшными, приходилось действовать, зубами цепляясь не только за свою жизнь, но и существование новой большой семьи. А тем временем маленькое племя становилось всё больше, всё сильнее, вбирая в себя новых людей. Но идиллия закончилась, Данул желал большего, а именно — покорить ряд мелких кочевий своей родни. Отомстить, стало быть, за нанесённую ему обиду. Русским парням это не понравилось, ведь всё что они хотели — это просто жить и улучшать жизнь вокруг себя. Зачем каждый год срываться с насиженного и обжитого места, уходя в другую часть тайги? Да и тратить бесценные патроны в случае чего не хотелось. Короткая ссора в чуме вождя закончилась соглашением: Сафаров пообещал устроить домницу — он заинтересовал Данула возможностью выплавки железа. Это сулило неплохие шансы на повышения его статуса бесконфликтным способом. Железо могло привлечь и новых людей, а с тем и большую силу его кочевью. Что лучше — палка или палка с железным наконечником? Для начала, лейтенанты решили уговорить Данула перейти к осёдлому образу жизни, добавив к привычной охоте и собирательству ещё и рыболовство, скотоводство и сельское хозяйство. С последним дело обстояло трудней всего. Непривычные к обработке земли тунгусы не отказывались от работы, но совершенно не понимали её важность и всякий раз старались увильнуть от ненужных им забот. Лишь со временем их удалось заставить поверить в собственные силы, когда зимой варили мясо в котле вместе со своим зерном, а не выменянным у соседей. Постепенно увеличивалось поголовье овец, год от года всё больше засевалось проса, ячменя и овса, которое удалось получить от бурят, живших на южном берегу Байкала.

Через некоторое время вчерашние офицеры устроили таки домницу и, пройдя через пробы и ошибки, получали таки из болотной и дерновой руды первое, плохенькое, но железо. Постепенно улучшая качество плавки, бывшее кочевье богатело, обменивая железную утварь соседям на ткани и прочие нужные в посёлке вещи.

А потом остро встал вопрос безопасности. Богатеющее поселение всё чаще привлекало к себе алчные взгляды соседей. Начались нападения, тщательно оберегаемый запас драгоценных патронов таял на глазах. Выручало железное оружие и металлические пластинки, накладываемые на плотные кафтаны воинов. Пришлось обносить частоколом посёлок, названный парнями Листвянкой, в память о своей прошлой жизни. В тайге застучали глухие удары топоров, и со временем Листвянка обрела укрепление, непривычное в здешних местах. Пара башенок позволяли лучникам выцеливать вражеских воинов. Соседям хватило несколько отбитых атак с великим для них уроном, чтобы понять — на странное поселение нападать крайне невыгодно. Ведь после каждого нападения того или иного вождя на это поселение неминуемо следовал ответный рейд, листвянцы забирали у побитых агрессоров молодых девиц и детей, а также уводили подростков, усиливая этим себя и сильно ослабляя соседей.

Заняв удачное место для деревни — близ священной скалы у истока реки, Данулу удалось и тут снимать пенки: брать налог с каждой группы паломников. Многого он не требовал — курицу или ягнёнка, щенка или мешочек зерна. Удавалось ладить со всеми. Через несколько лет посление разрослась до трёх сотен жителей. К вождю Данулу уже начали обращаться мелкие вожди округи как к судье, прося посодействовать в справедливом решении того или иного конфликта между кочевьями.

— Таков итог нашей одиссеи, — зевая, закончил свой рассказ Васильев. — Сейчас мы с Игорем на правах левой руки нашего вождя.

И, словно предупреждая вопрос, поспешил добавить:

— Правая рука — это шаман Уяткан. А за голову — совет стариков, их немного — но мнение совета очень важное.

— Короче, ясно — тут дикие и тёмные времена, — махнул рукой Саляев. — Ну, хоть без динозавров и комаров размером с утку и то пойдёт. Я спать.

Перед сном Пётр ещё раз прокрутил в голове рассказанную Николаем историю и всё же проникся уважением к лейтенанту — не сойти с ума, не погибнуть или не опуститься до уровня дикаря, а суметь найти своё почётное место среди местного населения и чему-то научить этих людей — это дорогого стоит!

— Надо бы утром второго офицера отыскать, — проговорил Карпинский Новикову, так же ворочавшемуся в спальнике.

— Само собой, — пробормотал тот в ответ.

* * *

Утром группа разделилась — Саляев, Лопахин и Зайцев остались на склоне дожидаться группу из Лагеря, а остальные двинулись к Листвянке, ведомые мальчишками Николая. За ними шествовал Васильев, поглядывая, чтобы маленький отряд не заметили местные. Спуск в горы предстоял долгий, около часа и, вероятно столь же неприятный для морпехов, сколько он был для лейтенантов семнадцать лет назад. Всё тот же бурелом, кусты и мелкое каменное крошево, в котором предательски скользили тяжёлые ботинки. А ещё опять эта мерзкая паутина, так противно липнущая на влажное от пота лицо и мелкое крошево с ветвей, осыпающееся за шиворот. Одёжку надо подстраивать под условия местности!

Карпинский молча сносил все неудобства, представляя себе, что он снова в туристическом походе, как в юности. Правда, был он в другой стороне — далёко от этих мест, в окрестностях уютного Северобайкальска да на отрогах Байкальского хребта. Но ландшафт этих мест являлся практически копией северной части озера. Пётр вспомнил, что напевал любимые песни на тяжёлых участках маршрута и замурлыкал Феличиту. Так, за думами о былом и с помощью мелодий прошлого Пётр спустился с горы, и группа углубилась в лес, чтобы обойти посёлок восточнее. Сафаров жил на отшибе, недавно он окончательно переселился в лесную землянку и, по словам Васильева, немного поехал головой.

Чем дальше отряд уходил от Листвянки, тем громче переговаривались пацаны. А вскоре, окончательно разбаловавшись, мальчишки и вовсе стали галдеть без умолку, перемежая иногда русскую речь незнакомыми словами. Невидимая чужому глазу тропинка вилась меж вековых сосен по усыпанной хвоей мягко пружинящей земле.

— Какой воздух! Аж голова кружится, — раздался позади восхищённый голос.

Карпинский хмыкнул — едва ли не первый раз заговорил Серёга Ким, а ведь складывалось впечатление, будто он немой.

Наконец, они вышли на небольшую полянку, покрытую ковром тёмно-зелёного мха. По периметру поляны жердями, привязанными к подступающим деревьям, образовывался своеобразный забор. Пётр сразу обратил внимание на венцы брёвен, торчащих из-под того же тёмно-зелёного мха, образующего крышу подземного дома.

— Землянка? — Новиков указал на тёмный зев входа, пока Николай отставлял в сторону пару жердин, чтобы пройти к жилищу товарища.

— Там раньше берлога была. Папка с дядей Игорем медведя убили, а яму расширили и деревом обстроили, — раньше отца скороговоркой пояснил юркий Павел, первым проскочивший к землянке.

— Дымок вьётся! Значит тут он, — Васильев кивнул на белый дым, на свету едва заметный глазу.

Васильев что-то едва слышно проговорил Новикову, после чего исчез в тёмном лазу, перекрытом сверху лапником. Ребята же беззаботно развалились на крыше жилища, под тёплыми лучами Солнца.

— Подождём немного, — пояснил Василий с улыбкой. — Николай попробует его вывести наружу.

Морпехи расположились на мягкой земле, с удовольствием вытянув ноги. Васин же привычно осматривался и занял позицию на краю полянки, держа оружие наготове. Через некоторое время показался Васильев и попросил войти с ним в землянку кого-то одного. Новиков машинально оглядел бойцов — Васин меланхолично пожал плечами, Ким поморщился, кивнув на камеру. Карпинский же, положив автомат на рюкзак, направился к лейтенанту. Согнувшись, мичман прошёл по короткой траншее, ведущей к небольшому проёму в само помещение. Чтобы попасть внутрь придётся пригнуться ещё больше.

— Ого! — воскликнул Пётр, увидев оскаленный череп с огромными клыками, висевший над входом. Под ним прибитая рейкой к верхней перекладине, скатанная и завязанная ленточками рогожа.

— Медвежий! Это чтобы чужие люди не зашли, — моментально пояснил с крыши Пётр.

Внутри землянки было темно и Карпинский, пытаясь что-то разглядеть, напрасно напрягал зрение. Фонарь был у него в руках, но включать его Пётр пока не спешил — невежливо. К счастью глаза привыкли к темноте довольно быстро. Обстановка в землянке оказалась спартанская — два топчана по краям, покрытые всё той же рогожей, набитой сеном, угловой столик, какое-то подобие рундука в другом углу. Дальнюю сторону землянки занимала кирпичная печь, обмазанная глиной, дававшая немного света. В центре на топчане сидело двое — Васильев и незнакомый мужчина, всё в той же одежде. Николай убеждающим тоном негромко и уверенно втолковывал своему товарищу о том, что за ними пришли, а тот лишь мотал головой из стороны в сторону, мыча что-то несуразное.

— Вот, видишь? — Васильев, прижался своим лбом ко лбу Игоря, удерживая его за затылок. — Видишь, кто пришёл? Посмотри же!

Карпинский, вздохнув, установил фонарик на столике, направив его в сторону от мужчин. Включённый фонарь сразу же осветил небольшое помещение и разговор друзей прервался.

— Лейтенант Сафаров! — обратился к незнакомцу Пётр, добавив в голос официоза. — Наш отряд прибыл обеспечить вашу эвакуацию домой. Предлагаю обсудить этот процесс на улице.

— Кто это, Коля? — послышался тихий голос, Карпинский увидел красные, слезящиеся глаза и возбуждённое лицо, изборождённое морщинами и заросшее начинающими седеть космами. Чёрт побери, а Сафаров выглядит гораздо старше Васильева, хотя они одногодки! Петру вдруг стало очень неуютно тут, даже дыхание сбилось и явственно появилось ощущение, словно он находится в могиле. Жутко! Все на выход, без разговоров!

— Вот дерьмо, — процедил наслаждающийся тёплыми солнечными лучами Саляев, увидев как выводят из землянки еле передвигающегося мужчину, и вскочил на ноги. — Что с ним такое?

Игоря усадили на колоду для колки дров, Новиков нацедил ему чай из термоса и отломил кусок шоколадки, отдав оставшуюся часть плитки ребятне.

Угостившись и затем умывшись с помощью Васильева, Игорь оглядел всех уже более осмысленным взглядом.

— Коля, отдай им... — недоговорил Сафаров, закашлявшись.

Вскоре Николай вынес из землянки два АК-74, как оказалось — в идеальном состоянии. Щедро смазанные костным жиром автоматы были бережно укутаны в материю. И, как говорил Петруша — патронов в наличии не было.

Закинув ногу на ногу и нахохлившись, Игорь прикрыл глаза от света и с видимым удовольствием грелся на солнышке.

— Парни, а покурить у вас есть? — всё тем же бесцветным голосом проговорил он.

Морпехи невольно переглянулись, хотя ответ знали — курящих среди них не было.

— Двигаем в Лагерь, там покуришь, — оглядевшись по сторонам, голосом, не терпящим пререканий, сказал Новиков. — Поговорите с нашим командованием, это важно. А потом домой вас отправим.

— Домой... — снова пробормотал Сафаров, будто пробуя это слово на вкус.

Васильев же предложил Василию сделать по-иному. Морпехи забирают Сафарова, ему же явно требуется помощь — и психологическая, и медицинская.

— За его ребятню не переживайте! Я присмотрю пока, — пообещал Николай. — Да и бабы у него хорошие. А потом всех приведу к горе и дам знать. Если что, пацанов пришлю.

На том и расстались. Группа двинулась в обратный путь, прихватив с собою постепенно оживающего Сафарова.

Базовый лагерь "Новая Земля"

В середине дня Лагерь наполнился рабочей суетой. Из оборудованного выхода Аномалии появлялись всё новые люди: военные, рабочие и специалисты. Сначала вышел сборный отряд морпехов и моряков с БДК, потом группа военных строителей, за ними два десятка бойцов из роты хозяйственного обеспечения и, наконец, гражданские работники буровых установок. Вошла бригада сотрудников "Спецпроекта", часть которой занялась монтажом силового электрооборудования, другие принялись за расчистку места под складской ангар для электрики. Рабочие в тёмно-синих спецовках начинали принимать составные части металлических ферм каркаса, деревянную обрешётку и оцинкованные листы обшивки. Всего прибыло около ста пятидесяти человек. На той стороне в это время готовили к работе ленточный транспортер для передачи грузов через контур аномалии. В основном это были инструменты и материалы для строительства, а так же заказы для уже работающих в Лагере сотрудников.

Кстати сегодня во время открытия контура начальник экспедиции впервые не присутствовал при пополнении персонала Лагеря. Так случилось оттого, что ещё вчера под вечер, едва получив сведения об обнаруженном группой Новикова поселении и контакте с местными жителями, Сорокин немедленно убыл на ту сторону для срочной беседы с правительственным куратором. Начальник экспедиции требовал пополнения Лагеря бойцами и непременно профессионалами, больше вооружения и какую-либо технику для дальнейшей колонизации и обеспечения безопасности. Павел Константинович обстоятельно рассказал, что первую спецгруппу в три сотни бойцов активно готовят на подмосковном полигоне для последующей замены и вывода срочников. В связи с тем, что даже небольшое авто не проходит в Аномалию, людей готовят действовать с использованием квадроциклов и мотоциклов повышенной проходимости. Слаживание группы почти закончено и скоро под Мурманском, а затем и на Новой Земле пройдут финальные тренировки.

Тем временем, новые обитатели Лагеря, после недолгого отдыха от перехода, распределялись по объектам и работам, получали место в устанавливаемых палатках. Поселение становилось тесным.

Немного позже в Лагере появилось и начальство экспедиции — полковник Сорокин и Павел Константинович. Майор Сазонов немедленно доложил о прибытии в расположение части группы Новикова с одним из местных жителей.

— Этот человек — один из двух лейтенантов, пропавших в девяносто первом! — продолжил Сазонов. — Второй офицер так же найден и сотрудничает с нами, но пока находится в поселке в десятке километров отсюда на северо-запад.

— Что же, это великолепно! — широко улыбнулся довольный куратор. — Благодарю вас за столь прекрасные новости!

Руководство Базы на Новой Земле, согласовав с Лагерем работу транспортёра и увеличив контур аномалии, начало переброску грузов. Со стороны этот процесс смотрелся диковато — казалось, что самая крайняя часть транспортёра парила в воздухе, а на самом конце движущейся из ниоткуда в никуда ленте возникали будто бы из ничего коробки, ящики, тюки и прочее. Морпехи и рабочие принимали груз с ленты и сразу же передавали его дальше по очереди. Так выросло уже несколько завалов, которые остальной личный состав экспедиции немедленно разбирал, затаривая склады. Работы продолжались несколько часов с перерывами и сменами уставших бригад. В числе прочего с той стороны были получены трубы для буровых установок. В задачах у Сорокина стояла первичная геологоразведка, пока неглубокая, метров на шестьдесят. Координаты залежей так же были уже определены. Как сообщил Павел, принято решение со временем налаживать автономную добычу первичных ресурсов для нужд колонии. Для этих работ нужен был свой руководитель, как сразу на ходу, предложил Павел. Сопровождавший начальство Вячеслав Соколов сразу же предположил, что тогда необходимы и другие службы, например по капитальному строительству — в палатках долго не поживёшь. Тем более, не все сотрудники привычны к таким спартанским условиям. Павел покивал согласно, но вопрос пока лишь зафиксировал на будущее.

Через некоторое время в штабной палатке за застеленным картами столом, сидело несколько человек, в полном составе представляющих руководство экспедиции. Собеседники уже около часа вели беседу, попивая чай, заваренный на воде из местного источника, которая была кристально чиста и потрясающе вкусна. Это отметили ещё в первый день экспедиции. Пока обсудили сегодняшнее пополнение людьми и грузами и обсудили размещение новоприбывших сотрудников. Получалось, что назрел дефицит помещений — как жилых, так и служебных. Требовалось начинать возведение уже капитальных зданий и сооружений, с прицелом на не такой уж и далёкий осенне-зимний период. Подошедший немного позже профессор Радек огорчённо доложил о том, что аномалия испытывает сильные возмущения контура при постоянном заполнении перехода. А его восстановление происходит медленнее, чем при разовых переходах групп людей или упаковок грузов.

— То есть при постоянном присутствии чего-либо в переходе, резко повышается расход энергии, — озадаченно говорил он, а едва куратор изобразил снисходительную улыбку, мол, энергии будет много, энергично дополнил:

— Дело не столько в расходе энергии, Павел! Время восстановления контура из возмущённого состояния до стабильного сильно увеличивается. Транспортёр нельзя использовать более чем раз в две недели. Иначе нам грозит накопленная усталость контура, а это опасно.

— Я вас услышал, профессор, — кивнул куратор. — Настаивать на износе аномалии я не стану, это ваша вотчина. Для нас главное, чтобы переход работал стабильно.

Павел с минуту был погружён в свои мысли и затем проговорил, обращаясь к Радеку:

— Стало быть, если мы не используем более выгодный для нас транспортёр, но перемещаем человека с грузом через переход, то возмущение будет так или иначе, но затухать? — рассуждая, говорил куратор. — Но потом мы сможем использовать и транспортёр?

Радек согласно кивнул, удовлетворённый тем, что его поняли, после чего углубился в свои записи, демонстративно отстранившись от общего разговора.

— Павел, я понимаю так, что Москва будет проводить широкую колонизацию, верно? — Сорокин, оглядев своих замов, широко расправил руки. — Мы будем закрепляться тут навсегда?

— Да, правильно мыслите, — ответил начальник проекта. — Но помимо трудности с логистикой портала у нас есть и огромная проблема. Какая-то крыса активно сливает все данные по проекту за океан, поэтому идёт серьёзная работа по всем, кто имеет доступ к информации.

Сазонов, наклонившись к полковнику, что-то негромко проговорил ему на ухо и Сорокин еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу:

— Павел, ещё есть нужда в лодках — надувных и сборных металлических. Лёгких для разведки, а для десанта и переброски грузов помощнее пригодятся. Это очень важно!

Павел охотно согласился и уточнил, сколько плавсредств и примерное количество топлива необходимо для экспедиции на первое время. Полковник потребовал не менее дюжины лёгких и пару десятков металлических, в том числе десантных и навскидку предложил несколько типов лодок, мощность и марки движков. Куратор всё тщательно записал, сразу приплюсовав от себя по пять единиц плавсредств.

— Кстати, Павел, а американцы верят в эту историю? — проговорил вдруг Петренко. — С другим миром?

Павел усмехнулся, сцепив пальцы и подавшись вперёд:

— Гораздо больше их интересует наши лучи с небес, а эту историю они пока что считают мистификацией и прикрытием работ по лазерному оружию. Но это лишь вопрос времени, когда им откроют глаза. И тогда нам будет несладко.

Вячеслав Соколов пока только участвовал в обсуждениях, но одна идея для предложения коллегам у него уже была. Собравшись с мыслями, он попросил слова:

— Павел Константинович, окно аномалии не пропускает в контур любой объект, который шире его, так?

— Совершенно верно, мы пробовали протиснуть ГАЗ-69. Ничего не получилось.

— Поскольку нам нужно строить жильё и производственные площади уже сейчас, нужно использовать местные материалы. У нас есть специалисты, заводчане — они уже требуют станочный парк. Мы же можем протащить по частям и собрать тут, скажем, станок с циркуляркой? Или любой другой станок? Ведь такая задача вполне разрешима, — предложил Вячеслав.

— Станки сквозь переход? — встрепенулся Радек. — Конечно, это реально! Вот только крупногабаритные нужно разбирать.

— Через шесть дней на Новую Землю придёт корабль из Мурманска. Он может привезти в том числе станки и иное оборудование. Но мне нужен список необходимого, — Павел мельком глянул на часы. — Предоставь его мне в течение пары часов, пока я тут.

— А список у меня уже готов, Павел Константинович, — Вячеслав вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги и торжественно вручил довольному куратору.

На этом собрание было закончено и в палатке вскоре остались только военные и Павел. Куратор ожидал доклада представителя службы безопасности и тот вскоре вышел на связь.

— Работу закончил, жду с отчётом! — трескуче заговорила рация Сазонова, стоявшая на зарядке.

Павел, сопровождаемый комендантом, направились в палатку, занимаемую офицером спецслужбы. В Лагере был свой штатный безопасник, но в связи с появлением пропавших офицеров ему в помощь прислали ещё двух коллег с Новой Земли.

Подробнейшим образом расспросив Сафарова, они вернули его на попечение медиков и психолога. Ничего крамольного в действиях Игоря найдено не было, но офицер предложил оставить его в этом мире.

— Вот копия допроса, — протянул он папку куратору. — Мужик он неплохой, но в нашем мире ему не место. Нести дальнейшую службу не сможет. Крах Союза воспринял очень тяжело, сломается окончательно и станет болтать. У него вся родня сейчас проживает в Харькове — чревато попаданием в поле зрения спецслужб Запада. Так что в эвакуации отказано. Второму предварительно — тоже, близкие родственники находятся в Казахстане. Но я с ним переговорю и тогда решим.

Павел кивнул, попрощался с офицерами и направился к месту перехода. Прекрасное настроение было немного смазано безопасником, хотя куратор и понимал, что это идеальное решение по найденным лейтенантам. Слишком уж чужая была для них нынешняя Россия, да и обладание столь сенсационной информацией делало их появление в современном обществе весьма опасными для проекта.

Уже вечерело, когда Павел закончил с делами. Воздух вокруг стал ощутимо свеж и прохладен. Куратор с удовольствием вдыхал этот чистый и вкусный кислород, поднимаясь по тропе, ведущей на верхний луг, где на пологом холме находилась аномалия. Кое-где ещё работали люди, пара бригад строителей заканчивали монтировать крыши над складами, куда уже заносили собранные стеллажи. Затарахтел генератор, вскоре в поселении включат вечернее освещение.

Несомненной удачей этого места было то, что луг стоял на постоянно продуваемом ветром месте и, стало быть, здесь не было той надоедливой мошкары, что донимала людей при выходах из Лагеря. Перед тем, как исчезнуть в переходе между мирами, Павел оглянулся посмотреть как ярко-оранжевый диск на небосклоне заходил за далёкие горы.

Глава 3

Базовый лагерь 'Новая Земля'

Рано утром начальство созвало оперативное совещание. К назначенному времени с той стороны прибыл Павел с новой информацией. Он первым делом доложил о скором прибытии контейнеровоза Мурманского морского пароходства с заказанным станочным парком, новой партии генераторов, запасов топлива и прочих нужных экспедиции грузов. 'Спецпроект' получает немалое внебюджетное финансирование и зелёный коридор для своей деятельности, пояснил он и добавил:

— Но есть и нехорошие новости — продолжается усиление разведывательной деятельности иностранных разведок в регионе. Мы уже продумываем варианты приостановки работы скандинавских консульств в Мурманске. Доходит до того, что шпионы уже по головам друг дружке ходят. Идёт очень активный поиск информации по нашей работе.

После своего короткого выступления Павел предложил выступить остальным. Профессор Радек рассказал о стабильном поддержании аномалии в рабочем состоянии. Соколов представил план застройки Лагеря сборными тёплыми домами и развитие промплощадки по цехам. Кроме того, он продемонстрировал найденный отрядом Новикова кусок белой глины и пояснил, что эта глина — отличный материал для производства прочного и крепкого строительного кирпича. А по верховью Ангары расположены очень жирные месторождения этой глины для карьерной добычи материала.

— Это преждевременно, Вячеслав, — пояснил Павел, — но на будущее будем иметь в виду. Ну а пока у нас исполняется пробный контракт на поставку трёх десятков сборных домов для экспедиции. И по вашему плану, коллега, мы и будем застраивать наше поселение.

Соколов согласно кивнул, будем, мол, строить. Но добавил, что параллельно будем и обрабатывать дерево для строительства, а до холодов необходимо найти глину.

— Хорошо, но не в ущерб строительству городка, Вячеслав, — не стал спорить куратор и указал на Сорокина. — Согласуете разведку с Андреем Валентиновичем. Кстати, товарищ полковник, вы должны будете взять под контроль поселение найденных лейтенантов — что вы сейчас предпринимаете по нашим соседям?

Сорокин рассказал об устроенном постоянном посту на склоне горы, получившем название 'Застава Васильева', где постоянно присутствует отделение бойцов и о наблюдательном пункте у камня Черского. С него отлично просматривался не только весь посёлок, именуемый Листвянкой, а также исток Ангары, являющийся местом поклонения местного населения у Шаман-камня.

— Согласно словам наших лейтенантов, воинов у вождя Данула не более шести десятков, ещё с дюжину подростков, которые могут поддержать их в бою. Основное оружие — стрелы и копья с металлическими и костяными наконечниками. Из защитных средств — плотная одежда с металлическим пластинами у лучших воинов, — коротко доложил Сорокин.

Павел задумался, побарабанив пальцами по столу.

— А лейтенанты смогут убедить этого Данула к сотрудничеству? Он как вообще — договороспособен? Не хотелось бы начинать с конфликта. Очень не хотелось бы.

— Над вождём довлеет местный старший шаман, а ещё совет старейшин, — пояснил Ермаков. — Как показали оба офицера, если Уяткан не станет противится нам, а старики согласятся не враждовать, то и вождь, скорее всего не будет идти на конфликт, если увидит, что за нами сила.

— Да подарите им красивую одежду и каких-нибудь безделушек! — воскликнул Радек, потом немного задумался и добавил:

— Зеркало, ножи, табак и трубку, бижутерия! Алкоголь для связи с космосом!

Павел усмехнулся и покивал, записав идеи профессора, а зачем снова кивнул полковнику.

— Я возглавлю переговорную группу и проведу операцию, — проговорил Сорокин, с неудовольствием посмотрев на профессора. — План действий у меня готов. Его суть состоит..

— Нет, — покачал головой куратор, прервав полковника по полуслове.

— Что нет? — опешил тот, словно налетев с разбегу на невидимую стену.

— Вы останетесь в лагере, за вами общее руководство колонией. Отправите начальника вашего штаба.

Воцарилась неудобная для всех присутствующих тишина и Павел попытался объяснить, что ни он, ни полковник не имеют права подвергать себя опасности в самом начале общей работы. Сорокин, внешне оставаясь спокойным, молча проглотил этот укол, невозмутимо продолжив:

— Майор Петренко возглавит переговорную группу и выполнит задачу.

Согласно плану разработанному Сорокиным, отряд колонистов должен будет появиться у Листвянки со стороны Ангары, миновав Шаман-камень и высадившись на берег близ поселения. После чего разбить там лагерь с оборудованием огневых точек. Далее отправить в поселок лейтенантов с тем, чтобы вызвать старейшин, Данула и Уяткана на переговоры. Вручить им подарки, как-нибудь задобрить и склонить на свою сторону. Тут главные надежды были опять же на Васильева с Сафаровым. А отправить в поход Сорокин решил сборный отряд опытного прапорщика Новикова, усилив его ещё двумя отделениями морпехов.

— Что же, весьма добротно и без излишней возни, — согласился с планом Павел. — И надеюсь, что местные впечатлятся нашей шумной флотилией.

На этом куратор откланялся и отправился к аномалии, посетовав, что ему предстоит на той стороне много работы, а выспаться совершенно некогда. Сорокин проводил его в спину долгим и недобрым взглядом.

На следующий день

Подарки вождю и шаману уже были доставлены в Лагерь — добротные зимние и летние комплекты одежды рабочих Базы — куртки и штаны сочно оранжевого цвета с чёрными вкладками, рукавицы и тёплые шапки и даже защитные каски из крепкого пластика. Так же принесли и обувь — всю номенклатуру: крепкие летние и тёплые зимние ботинки, высокие резиновые сапоги для каждого. Кроме того, доставили несколько больших коробов с разной мелочёвкой, коей Павел набрал на архипелаге с запасом. Те самые зеркальца, бусы и прочее для простых жителей поселения, но исключая алкоголь. Нехорошие у этого блага цивилизации последствия для одаряемых им народов. Складировали это добро пока что под навесом у штабной палатки. Туда же постепенно подходили начальники служб экспедиции. Заинтересовался содержимым даров и профессор Радек.

— Отлично, — резюмировал Николай Валентинович, расправив куртку с надписью 'Спецпроект' на всю спину. — Я думаю, им точно понравится.

Сорокин недоверчиво хмыкнул, полагая, что можно было бы подарить армейские комплекты — в этих ярких робах попробуй в зимней тайге походи — за версту увидят, словно новогоднюю ёлку с подсветкой. Но Павел сослался на лейтенантов, мол, те одобрили подарок — якобы Уяткан любит всё яркое, он к своему одеянию велит подшивать красные лоскутки материи да всякие бисеринки. А вождь подстроится под выбор шамана без колебаний.

Встреча начальников экспедиции плавно перетекла в очередное собрание в штабной палатке. Заводилой, как всегда, стал профессор, переживающий за стабильную работу перехода. Радек пожаловался Павлу на довольно ощутимое повышение расхода электричества в связи с частыми переходами людей и грузов, намекая на изыскание новых источников энергии.

— Для стабильной работы перехода сегодня пришлось вдвое увеличить мощности, — сетовал Николай, с сожалением разводя руками. — Боюсь, рост потребляемой энергии будет постоянно расти, вместе с учащением нарушения контура, прежде чем мы сумеем выработать новые идеи для более экономной, а главное — стабильной работы аномалии.

Павел ненадолго задумался и внимательно посмотрел свои записи.

— Я уже обдумывал этот вопрос, Николай Валентинович, — проговорил он, — мне предварительно дали добро на использование плавучей мини-АЭС. При нашем запросе самое позднее через полторы недели её доставят из Нижнего Новгорода в Рогачёво. Проблем с электричеством на объекте не будет.

— Вы меня поражаете! Вы просто молодец, Павел! — ошеломлённый Радек протянул ладонь для рукопожатия.

— А технология отработана? — чуть позже профессор вдруг спохватился, с подозрением взглянув на Павла.

— Вот вы и отработаете! — рассмеялся куратор, а потом, посерьёзнев лицом, добавил:

— Да не переживайте, Николай, испытания пройдены. Это рабочий проект.

Собеседник лишь тяжко вздохнул да деланно махнул рукой.

Павел снова углубился в свой ежедневник, сделал пометки карандашом и, что-то видимо найдя, обратился к профессору:

— Кстати, а вы найденное группой Новикова железо исследовали?

— Да дерьмовое железо, сказать по правде, — сморщился Радек, кивнув на Соколова. — Вон, Андреевич его неплохо изучил.

— Мягкое кричное железо, но на наконечники стрел сгодится, — заговорил Вячеслав. — У наших офицеров выходило примерно такое же — сыродутное, но разве что чуть получше — а вот если бы парни ещё по нескольку раз проковывали и прокаливали изделия! Да ещё бы хороший берёзовый уголь в кирпичной печи! И кстати..

Вячеслав хотел снова продолжить свою мысль о преимуществах разработки прекрасных ангарских глин, но куратор снова заинтересовался железом.

— Получается, у нас тут железный век? — обвёл глазами присутствующих Павел. — Это какой период, не слишком далёкий? Судя по опросам найденных офицеров, прежде европейцев тут не видали. Стало быть..

— Наши пришли к Байкалу к середине 17 века! — перебивая и извиняясь, ответил Радек. — Стало быть, сейчас любая дата перед этим временем. Мы не узнаем, пока нас не поставят перед каким-нибудь фактом. Ну, событие, которое бы мы знали, например.

— Николай, ты же сам рассказывал про этого, как его, американца то, — заговорил, нахмурившись, Сорокин. — Что, мол, этот мир — лишь один из великого множества вариантов развития истории Земли.

— Вот именно, а согласно Эверетту, здесь всё может пойти совершенно в ином варианте, — проговорил Соколов. — Ну, например, пойдут сюда не русские, а китайцы. Да и когда пойдут?

— Может через пятьсот лет, — буркнул нахохлившийся профессор. — А может и завтра.

— Да, параллельщина какая-то, господа, — вздохнул Соколов. — Иномирье.

— А что тут такого? — жестикулируя, словно итальянец, Радек. — Ну другая Земля, ну и что — изучать её мы будем со всей ответственностью и строить свои базы. Это же великая миссия науки и прогресса!

Вскоре Павел объявил, что ему пора покинуть Лагерь и под общие улыбки успокоил раздухарившегося профессора. Куратор пожелал Сорокину успеха в завтрашнем походе и напомнил о необходимости съёмки переговоров для отчёта перед посвящёнными членами правительства.

Утро следующего дня

Пропищал будильник, Карпинский открыл глаза, помотав головой, будто сбрасывая наваждение. Рядом уже собирались его товарищи.

— Карп, доброе утро! Присоединяйся, — весело пробасил Зайцев, уже стоящий у выхода с броником в руке.

Дежавю. Снова выход затемно. Сборы были вчера, теперь берёшь свой рюкзак, проверка оружия. Пара дополнительных магазинов, броня.

— Вышли на завтрак, — негромко командует Новиков, выходя из палатки с зажженным фонарём.

Впереди как всегда пара Васин и Зайцев, за ними Новиков, Саляев, Лопахин с рацией, Ким с камерой. Замыкающий Карпинский теперь тащил ещё сумку с аккумуляторами для рации. В Лагере тихо и умиротворяюще спокойно, а не спят, как обычно, только столовские работники и занятые на постах бойцы. Ботинки шумно стучат по деревянным настилам, положенным после недавних обильных дождей. Дежурное освещение едва разгоняет сумрак, царящий в поселении колонистов.

— Можно на запах идти, — принюхавшись, довольным тоном проговорил Лопахин, оборачиваясь к Петру. — Булочки с изюмом!

Приглушённый свет горит над пологом огромной шатровой палатки столовой, внутри уже сидят группа переговорщиков и два десятка морпехов. Новиков доложился Петренко о готовности отряда к выполнению задачи.

Парни расхватали подносы и принялись набирать завтрак. Пётр наложил из котла овсяной каши, сыпанул туда орехов и изюма, большую ложку мёда махнул туда же, взял два стакана кофе и пару ароматных булочек. Новиков, присоединившись к бойцам, ещё раз повторил план выполнения поставленной задачи, когда все собрались за общим столом.

— Великолепный план, надёжный, как швейцарские часы, — прокомментировал услышанное Карпинский. — А те, с луками, так и согласятся на всё за наши бусы.

— Будешь нудеть, Карп, оставлю в Лагере, — рассмеявшись, ответил Новиков. — Ты и так на птичьих правах в отряде. По просьбе Сорокина Давитян тебя придал нам.

— Да уж, права истинно птичьи! — заржал Васин, похлопав Петра по плечу.

На этом разговор сам собой утих и уже минут через двадцать отряд грузился в лодки на недавно устроенных причалах.

Начинало светать. Перед погрузкой Сорокин собрал на берегу отряд, уже готовый грузиться в лодки, дабы пожелать им успеха в первом походе. Чтобы не задерживать отплытие, он руководил погрузкой, находя нужные слова для каждой группы. Одна за другой лодки постепенно отходили от причала, выруливая на открытую воду. Причал кстати был сделан на совесть — винтовые сваи в грунте стояли крепко и даже не шелохнулись, пока бойцы производили погрузку. Последними вышли на мостки члены переговорной группы. Проводив Петренко, полковник обратил внимание на Сафарова.

— Игорь, нормально всё? — Сорокин приблизился к заметно волнующемуся Сафарову, который старался не подать виду, сосредоточенно кивнув.

— У тебя все карты на руках. Разложишь им все плюсы от нашего сотрудничества. Они не дураки, примут наши условия, верно? — начальник постарался его приободрить.

— Да, товарищ полковник, — уже более уверенно проговорил Игорь. — Я постараюсь.

Сорокин пожал ему руку и обратился ко всем:

— Так, парни! Время!

Отряд Новикова занимал широкий металлический катер со сдвоенным мотором и приваренным к бортам креплениями под пулемёты. Две штуки таких кое-как пропихнули в контур перехода. Остальные моторки были надувными.

Карпинский сразу подумал, что получит такая посудина стрелу в борт и до свидания. А вот за наращенным металлическим бортом всё же как-то спокойнее. Второй катер аккуратно подваливал к общей группе — взрыкнули мощные моторы и плавным поворотом умелого рулевого тот вышел на отрытую воду, поравнявшись со своей копией. Пётр, присмотревшись, узнал человека за рулём соседнего катера, кивнув на того Новикову.

— За штурвалом сей посудины сам каплей Жарков! — воскликнув, махнул рукой соседу Карпинский. — Здорово, Сергеевич! Ты когда прибыл?

— Часа три назад, — выкрикнул в ответ скалившийся Андрей. — Это просто обалдеть! Это же Байкал!

В плавсредстве Карпинский увидал и торжествующего Сафарова, показав тому большой палец. Игорь, после нескольких дней, проведённых в Лагере, заметно ожил, несмотря на запрет, наложенный безопасником на его возвращение. Многое обдумав, он просто решил для себя пока что жить здесь, где он провёл свои годы становления и взросления. Благодаря работе пары психологов и врачей он словно снова почувствовал вкус жизни. По просьбе Сафарова Сорокин его официально ввёл в штат экспедиции, поставив на полное довольствие. И теперь Игорь с удовольствием носил новую для него полевую форму с лейтенантскими погонами. На днях он планировал собрать в новом поселении всю свою большую семью. Павел же пообещал дать весточку родителям Сафарова и его старшему брату в Харькове, а так же организовать их встречу после успешного выполнения задания.

Путь не занял долгого времени. После того, как лодки прошли вдоль берега озера, отряд вышел на Ангару, оставив справа Шаман-скалу. Виды были, конечно, закачаешься — Пётр поймал себя на мысли, что он находится словно на экскурсионном судне. Величественное всё же это место — исток Ангары. Вскоре показался и пляж, который Карпинский наблюдал с горы. Тут ничего не изменилось, разве что поубавилось лодок, вытащенных на берег. На пляже горел одинокий костёр.

— Васильев ждёт, — Новиков пригнулся к Петру и указал на далёкий огонёк.

Флотилия сбавила обороты и постепенно подплывала к берегу. Фигурка у костра помахала вытащенной из огня веткой условный сигнал, мол, всё в порядке. Высадка прошла спокойно, но бойцы тревожно озирались по сторонам, словно из-за прибрежных кустов вот-вот вылетит туча стрел. Катера, в отличие от лодок, вытащенных на берег, отошли на воду и оставленные там матросы с БДК время от времени поводили установленными на стойках пулемётами, обшаривая местность в прицел.

— Карп, ты главное не суетись, — Новиков расставлял бойцов, занимая прибрежье. — Ты контроль ближнюю башенку и ворота рядом смотри. Это твой сектор. Во, летёхи уже пошли.

Сафаров, пообщавшись с ожидавшим его Васильевым, вдвоём отправились к воротам.

— Странно, — негромко пробурчал привалившийся к сосне Зайцев, отнимая от глаз бинокль. — Такое впечатление, что стражи у этих вообще нету. Никакого движения.

Потянулось время томительного ожидания. После первого часа безделья Карпинского клонило в сон. На башенке он выучил уже каждое брёвнышко и каждое оконце, в которых время от времени появлялось вроде бы детское лицо и внимательные глаза пытались рассмотреть чужаков.

В Листвянке же будто бы ничего не происходило. С камня Черского передавали, что народ по поселению шарахается, как обычно, но на берег никто не выходит.

Наконец, на исходе второго часа ворота отворились — два подростка оттащили в стороны створки и оставили их открытыми. Показался Васильев — он деловито пригласил переговорщиков за стену, подойдя к бойцам. Петренко же засомневался, не об этом ли предупреждал Павел — уговор был попробовать провести разговор на берегу. Видимо, не получилось местных правителей вытащить из посёлка, они сами ещё более опасливые, чем куратор.

— Не волнуйтесь, они скорее друг друга порешат, чем приглашённого гостя, — Николай, хмыкнув, приглашающе махнул Петренко.

— Пошли, — коротко ответил Ярослав. — Новик, с нами двух бойцов и оператора.

Лопахин радировал в эфир происходящее словно корреспондент.

Петренко и Ермаков отправились за Васильевым. С ними двинулся Ким с камерой, которая уже казалось неотъемлемой частью снаряжения Сергея. Кроме того, Новиков отрядил Васина с Зайцевым на случай непредвиденных обстоятельств. Они же подхватили баулы с подарками, но всё взять не смогли. Петренко, обернувшись, осмотрелся и показал Новикову три пальца, указав на бойцов. Пётр на автомате вскочил, закинув калаш за спину.

— Куда, блять! — прошипел Василий вслед Карпинскому, осадив того, рванувшего было к оставшемуся баулу. Но майор уже одобрительно кивнул Петру, который с гримасой торжества развёл руками.

— Ринат! — позвал сержанта прапорщик, показав кулак другу, обернувшемуся с широкой улыбкой на довольном лице. — Ворота контроль, я пробегу по позициям.

Васильев провёл небольшой отряд по широкой пыльной улочке, которая довольно ощутимым уклоном поднималась до утоптанной круглой площадки с кострищем посредине. Вокруг него лежали покрытые шкурами брёвна, стёсанные сверху для ровности сидения. Пригласив товарищей сесть, Сафаров отошёл за спины хозяев. Карпинский с великим интересом оглядывал пятерых стариканов, с лицами-масками цвета печёного яблока. Испещрённые глубокими морщинами, они не выражали и толики эмоций, а глаз и вовсе было не видать за набрякшими веками. Казалось, они спали, нахохлившись, словно воробьи в объёмных меховых одеждах. Гости чинно расселись напротив. Пётр сел с краю, поправив броник и положив автомат на колени. Ботинки, по примеру местных, он поставил на валуны, кои обрамляли границу кострища. А что, вполне удобно для вечерних посиделок у огня. Так, слева от первого пенсионера сидит важный, словно напыщенный индюк, его одежда будто сшита будто из материалов разного размера и цвета. Да это же шаман Уяткан! Про него говорили, что он к одежде подшивает разноцветные лоскутки. Модник, однако! Ну и самый крайний, стало быть, местный вождь — Данул. Он один напряжён и явно нервничает, покусывая губы и хмуриясь.

В очаге ещё тлели на ветру угли, время от времени краснея. Пауза затягивалась, а хозяева явно никуда не спешили.

Наконец, поднялся Тимофей Ермаков. Оглядев сидящих напротив, он едва заметно поклонился и проговорил:

— Мы приветствуем вождя Данула, шамана Уяткана и уважаемых мужей этого племени от имени нашего правителя и государства, пославшего нас в эти земли, чтобы принести сюда мир и развитие!

Сказано сие было с немалым пафосом и с картинно напущенной важностью. Особист живо напомнил Карпинскому то ли предводителя испанских конкистадоров в лесах Южной Америки, то ли полковника армии США в пустыне Ближнего Востока, выступающих перед туземцами от имени самой прогрессивной общественности.

Сафаров, стоявший за спинами местных переговорщиков, безо всяких эмоций переводил слова Тимофея. Старики слушали абсолютно безучастно, а вот шаман внимательно слушал перевод, обратив свой пристальный взор на чужаков, оглядывая каждого слишком долго и внимательно. Он с демонстративным неудовольствием оглядел автоматы гостей, понимая, что это за штуки и для чего они нужны. Вождь так же бросал редкие взгляды на вооружение гостей, но всем своим видом выказывал, что происходящее его не сильно заботит и он бы просто свалил бы по делам, да пока не может. Его попытки выглядеть безучастным выглядели весьма простецки.

Вот один из стариков вытащил откуда-то из складок мехового одеяния сухонькую ладошку и, вытянув узловатый палец, указал на автомат Карпинского. Его скрипучий голос звучал еле слышно. Он довольно долго что-то нашёптывал шаману, а тот внимательно слушал, не перебивая. Наконец, Уяткан заговорил:

— Мы желаем знать, много ли у вас воинов с этим могучим оружием? И одного ли вы рода с двумя воинами моего селения? — шаман кивнул на Сафарова.

— У каждого из наших воинов есть такое оружие, а воинов у нас сотни! — говорил Тимофей Ермаков. — И да, Игорь и Николай — это наши люди, прибывшие сюда первыми, до нас.

Старик прикрыл и без того едва различимые глаза и снова зашамкал.

— Если у вас есть глаза и уши в нашем селении, зачем вам глаза на горе? — проговорил Васильев и добавил, что старейшина имеет в виду пост у камня Черского.

В разговор вступил Петренко, до сих пор порывавшийся высказаться. Он объявил, что вся местность вокруг будет нами осваиваться, нападать мы ни на кого не собираемся, а себя в обиду не дадим.

— А ваше право, — заявил Ярослав, глядя в глаза шаману, — либо жить, как раньше, но с учётом нашего тут нахождения, либо перейти под наш контроль, и мы будем защищать вас от врагов, коих у вас немало. От вас ничего, кроме сотрудничества, не требуется. И дани нам от вас не надо.

Васильев с Сафаровым попытались перевести слово сотрудничество как можно ближе к сути, предложив шаману, чтобы его род был добрым соседом, который живёт под защитой, слушает слова и принимает помощь от их рода.

— У нас есть враги, много кровных врагов, — прищурив один глаз, снова заговорил Уяткан. — Убейте их воинов, а детей и женщин приведите сюда.

Ермаков усмехнулся, глядя как шепчутся меж собой шаман и вождь, довольные последними словами Уяткана. Какие молодцы, думают разом загрести весь жар руками чужаков. Обломаются!

— Нет, — покачал головой Тимофей. — Мы не будем ни на кого нападать. Но и вас в обиду не дадим, если на вас нападут.

На этом, по сути, переговоры и закончились. После небольшой и неловкой паузы — было непонятно, что в итоге решили местные — первый раз заговорил Данул. Вождь, обращаясь к лейтенантам, спросил их — уйдут ли они в поселение к чужакам. Ненадолго задумавшись, оба с неохотой ответили, что скоро уйдут. Данул весьма заметно и искренне расстроился. А вот шаман не подал виду.

Но вскоре раздача подарков резко повысила настроение недавних переговорщиков, спецодежда пришлась по вкусу обоим власть имущим в посёлке. Старики как и прежде даже не шелохнулись. А вот к кострищу как-то незаметно подошли и жёны, и родня вождя и шамана. Спецовки с явным удовольствием щупали, гладили и пытались примерять. Бижутерия, зеркальца, ложки и черпаки, игрушки и прочая разнообразная и недорогая мелочь в свою очередь навели суматоху среди простых жителей Листвянки, начавших подходить ближе и получать подарки. Сначала с робостью и опаской, а потом всё решительнее и смелее. Началась с трудом контролируемая суета и многоголосый гомон — традиционные спутники подобных мероприятий по раздаче дармовщинки.

И тут Карпинский, давно хотевший высказаться, обратился к Петренко:

— Товарищ майор, а может свозить их с ветерком по озеру до нас? А то ведь и так шастают по окрестностям, эти разведчики хреновы — так пусть сами посмотрят и поймут, что мы уже не уйдём и им деваться будет некуда.

— А верно, мичман! — поддержал услышавший Петра Ермаков, не сводя глаз с происходящей кутерьмы. — Будет им экскурсия!

На предложение посетить поселение чужаков с ответным визитом и шаман, и вождь с неожиданным энтузиазмом согласились, взяв с собою жён и по паре воинов. Старейшины, понятное дело, остались всё так же посиживать у костра, кутаясь в одежды. Покидали Листвянку уже все вместе, толпой — а обе семьи лейтенантов, оставив почти всё барахло, бросали и свои дома. Погрузка прошла без проблем, а вот дамы аборигенов, едва моторки ускоряли ход, начинали вопить дурными голосами. Уяткан же будто был счастлив, находясь в катере с Петренко, вождя обуял самый настоящий восторг от такого путешествия. Данул в свою очередь был предельно собран и очень нервничал, то и дело с досадой оглядываясь на потерявшуюся из виду лодку с жёнами, которая еле ползла где-то позади, оглашая окрестности периодическими воплями.

Базовый лагерь 'Новая Земля'

В столовой было малолюдно — агрономы в который раз сильно опоздали к обеду, а потому могли выбирать любой столик по своему желанию. Вообще эту неделю они изрядно намаялись с авральным высеванием контрольных культур по заранее составленному плану. В первые дни, подготавливая работу, многие гадали, какое тут время года — всё ещё весна или уже лето. Гадали недолго. По цветению местной флоры сошлись на конце мая, помогли красивые цветки багульника. Ну а позже и кедр, он же сосна сибирская, подтвердил теорию. Пыльца его тучами носилась в воздухе, а раз только начал пылить кедр — стало быть, вторая неделя июня на дворе, авторитетно заявила тогда Ленка. Так что посадили все культуры своевременно — что-то рассадой, что-то семенами. Студенты с ростовского агровуза работали в общей команде на совесть, а потому Тимофеева прониклась к ним искренним уважением. Их заводила, Егор Гузенко, явно симпатизировал Мышкиной, а потому старался быть к ней поближе.

Подруги, набрав полные подносы, присели в любимый ими уголок и с жадностью принялись за еду. Чуть позже, когда голод был утолён, продолжился неторопливый разговор обо всём подряд. Обсудили и шикарный борщ, приготовленный в столовой. А также планы на будущее.

— К осени борщевой набор можно будет уже местный использовать, — улыбнулась Мышкина, доедая ароматное кушанье. — А не доставленные с России овощи.

— Ерунда всё это, — отставляя пустую тарелку, после короткой паузы заявила вдруг Катя. — Каков смысл нашей работы? Я так понимаю, они думали, что тут нечто таинственное да неизведанное, а в итоге — Иркутская область и все графики посева известны и культуры понятны.

— Думаешь, нам не продлят контракт? — нахмурилась подруга, рука её замерла над куском свежего, ещё тёплого хлеба. — Блин, хотелось бы хоть год тут отработать — такие деньжищи где ещё получишь?

Тимофеева поморщилась, вспомнив, как она собирала образцы местной растительности в первый же день работы. Увидев, что вся флора ей прекрасно известна и она уже примерно понимает, где они находятся, Катя сильно расстроилась. А потом и фауна проявила себя — в подлеске рядом с планируемым ещё базовым лагерем девушки увидели, как игрались бурундуки, а в березняке по соседству застали кедровку — этого таёжного лесовода, чьими усилиями распространяется и живёт сибирский кедр.

Тогда эта милая птичка заставила Катерину буквально опустить руки.

— Девчонки, а вы что такие кислые? — за столик подруг шумно присел Егор Гузенко с заставленным тарелками подносом. — Разговор за деньги шёл?

Мышкина демонстративно замолчала и отвернулась, не желая делиться мыслями с нагловатым коллегой. Тот пожал плечами и принялся за борщ, шлёпнув в тарелку сметаны.

— Понимаешь, Егор, — скрестив руки на груди, заговорила Катерина, не обращая внимания на вспыхнувшую Ленку, — мы с подругой говорили про то, что наша с вами общая деятельность тут лишена практического смысла, так как это известные места близ нашего Иркутска и нам прорабатывать тут особо нечего.

— И что? — нахмурился было Егор, сразу же широко улыбнувшись красивой белозубой улыбкой. — Думаешь, нас турнут отсюда без выходного пособия?

Тимофеева молча покивала.

— Хорош, ты чего? — искренне хохотнул агроном. — Ты чушь из головы давай гони и спокойно работай дальше. У нас задача — произвести посевы и собрать урожай, сделать оценку ближних сельхозугодий для их будущего использования колонизаторами этого мира. На следующий год будем высевать более серьёзные площади. От ручья мы вон овраг запрудили для полива, осталось трубы подвести для помпы. Работы у нас дофига!

Гузенко так уверенно говорил, что Мышкина прониклась к нему доверием и даже улыбнулась, что не осталось им незамеченным. Парень принялся за борщ, слушая разговор девушек. Тем временем, столовую оккупировали остальные члены их команды, довольные окончанием рабочего дня, начавшегося ещё затемно. Ребята, нет-нет, да кидали насмешливые взгляды на Егора, который присоединился к парочке биологов. Вскоре Гузенко закончил с едой и довольный откинулся на спинку стула.

— И кстати, мы с коллегами, — кивнув на гомонящих студентов, заговорил он, — уже список необходимого нам оборудования для полного продуктового цикла составили.

Мышкина уважительно посмотрела на Егора, переглянувшись с подругой.

— Мне главный над работягами посоветовал, Вячеслав Андреевич который, — пояснил парень вставая. — Пойду, какао возьму.

— Ему то чего? — вслед ему хмыкнула Ленка ради поддержания разговора.

— Да он станки заказал и ему обещали всё привезти, — уверенно проговорил Егор, снова присаживаясь за столик с дымящимся ароматным напитком в руках, — типа, чтобы тут местный материал использовать для строительства. А вообще он к нам насчёт местных месторождений глины приходил, много чего спрашивал и всё записывал. Толковый дядька так то.

— Ему тут может в кайф, от жены свалил на природу, — неожиданно для себя буркнула Катерина и густо покраснела.

Неловкую паузу заняли сбором пустой посуды на подносы. Егор же, осторожно прихлёбывая какао, то и дело посматривал на собеседниц. На лице его гуляла мягкая, блуждающая улыбка и он явно порывался продолжить приятный ему разговор на улице.

Помахав своим друзьям, остававшимся в столовой, он галантно откинул полог входа перед девушками, проговорив:

— Глядишь, скоро и трактор нам в аномалию пропихнут. Так что, подруги, далее не ныть. Работаем усердно! — Гузенко подмигнул Ленке, получив в ответ милую улыбку.

Выйдя сытыми и довольными из столовой, они увидели, как со стороны Байкала по Лагерю шествует немалая толпа народу, среди которой было видно и непривычные глазу одежды аборигенов.

— Весьма представительная делегация, — кивнув в ту сторону, прокомментировал Егор, подбрасывая захваченное в столовой яблоко. — И местная знать прибыла, походу.

— В столовую что ли идут? — неуверенно проговорила Лена, прищурившись. — Тунгусы вроде как.

— Почему тунгусы? — спросил Гузенко. — Ты разбираешься в окрестных народах Сибири?

— Не особо и разбираюсь, — мотнула головой Мышкина. — Но так раньше звали сибирские племена. Помнишь, стих у Пушкина?

— Ясно, сейчас поприветствуем гостей! — кивнул Егор, наблюдая за приближающимися людьми. Выделив для себя главного среди местных, он с деланым уважением изобразил нечто вроде реверанса, громко продекламировав:

— Привет тебе, вождь тунгусов!

— И тебе привет, — немедленно и по-русски ответил тот, чем вогнал Егора в совершеннейший ступор. Девчонки тут же захохотали, провожая заулыбавшегося гостя восторженными взглядами.

* * *

— Ну точно, шаман у них за главного, — процедил Новиков, кивнув на дюже довольного Уяткана, облачённого в яркую фирменную куртку 'Спецпроекта'.

Служитель местного культа с торжественным лицом шествовал за полковником Сорокиным, внимательно осматривая поселение чужаков. Похоже, шаман был совершенно удовлетворён тем, что его соседи, появившиеся тут словно духи — внезапно и без приглашения, к нему весьма добры и очень щедры на подарки. От скорых перспектив покорения всех окрестных семей и родов у Уяткана шумело в голове, а себя он уже совершенно определённо видел старшим шаманом всей земли, что можно достичь многими дневными переходами.

— Угу, — буркнул Карпинский. — Так он и есть главный, вождь же только при обороне поселения или атаке на соседей командует. Павлушка рассказывал, что там целые церемонии атаки и обороны установлены.

— А что те хмыри старые, про которых ты говорил? — спросил Василий.

— А это местное Политбюро, они все решения по текущей жизни общества принимают. Коллегиальным решением заслуженных старпёров, — усмехнулся Пётр.

Данул же, чем больше узнавал о том, как живут и что происходит в посёлке русских, всё больше походил на прибитого пыльным мешком. Да, он знал, в отличие от остальных, как называют себя чужаки. 'Руски, руски' — повторял он не единожды. Когда он ещё совсем юным в тайге встретил двух русских, он был рад, но сейчас — он не понимал, чего ждать от целого городка этих людей. 'Руски' не были злыми или жестокими, но у каждого из них в руках было знакомое ему сильнейшее оружие, а в посёлке находилось просто невероятное обилие железных предметов! В том числе огромных и совершенно ему непонятных. Руски очень богатые люди! А более всего вождя страшила спокойная уверенность соседей в своих силах. Он уже еле тащился за восторженным Уятканом, который желал осмотреть едва ли не каждое жилище чужаков. Вождь то и дело с возрастающим недоумением смотрел на довольного шамана. Хвала духам, Николай сказал, что скоро они будут угощаться обедом — Данул очень ждал отдыха и еды, ибо от впечатлений сегодняшнего дня ноги его слабели всё сильнее.

Гостей вскоре привели к большому дому, сделанному из металлических жердей и плотной ткани — сопровождавший вождя Васильев пояснил, что ткань эта не пропускает сквозь себя воды. Очень богатые люди, опять убедился Данул, увидев количество такой ткани у руски. Покачал головой и понимающе поцокал, тяжко вздохнув. На входе в дом, где хозяева едят, с гостями поздоровались — довольный парень с белозубой улыбкой приветственно помахал руками и ногами и произнёс давно известное Данулу слово приветствия.

— И тебе привет, — буркнул по-русски в ответ польщенный вождь .

Тот едва не подпрыгнул, а стоявшие рядом с ним жёны громко рассмеялись. Первый раз за этот тяжёлый день с удовольствием улыбнувшись, Данул прошёл внутрь. Теперь он понял, что правильно первые чужаки учили его своему языку.

В доме для принятия еды вождь поначалу чувствовал себя скованно, в отличие от шамана — тот улыбался и показывал своё расположение этим странным людям. Те, в свою очередь, были довольны поведением Уяткана, Данул чётко это понимал. Шаману же сильно не нравилась кислая рожа вождя, который неловко сел за стол и теперь нарочито тревожно осматривался. А потому он требовательно посмотрел на военачальника, ожидая его слов.

— Мне это всё не нравится. Эти люди чужие тут — их быть не должно на наших землях, — пробубнил Данул, с неудовольствием поводив глазами вокруг.

Шаман поджал губы от глупости слов своего соплеменника и тут же с благодарной улыбкой принял из рук упитанной женщины чужаков глубокую тарелку с дымящимся варевом. Уяткан сначала осторожно попробовал, а потом с удовольствием принялся хлебать кровавого цвета горячую жижу, которую ели все вокруг. На вкус это было великолепно! Он с восхищением поглядывал на пышную женщину, которая одаряла едой его соплеменников. Сопение недовольного Данула вернуло его к разговору:

— Почему эта мысль пришла тебе, а не мне? С духами общаюсь я, а не ты, а мне они напророчили великую удачу — я сам видел знаки на лопатке моей лучшей овцы, вытащив её из углей. Духами мне обещаны богатые стада, которые будут множиться и тучнеть! А мои жёны принесут мне ещё сынов!

— Это добрые вести, но неужели ты..

— Да! — резко оборвал вождя шаман, обратив на них внимание всех присутствующих, после чего сбавил тон и добавил в него напускного дружелюбия. — Эти люди принесут нам процветание, Данул!

Чуть позже, гораздо более тихим голосом он добавил:

— Даже если они и пришли из иного мира, я не вижу в них зла — это не воины грозного Харги. Видишь, как сильно они хотят, чтобы мы не противились им, как задабривают нас дарами — мы нужны им, а ведь могли всех нас перебить и забрать всё, что пожелают. Так что, друг мой, кушай эту прекрасную еду и будь доволен своей судьбой.

То, что чужаки появились тут из мира духов, Уяткан знал наверняка. Никто из соседей — ближних или дальних, не видел чужаков прежде. Все гонцы, рассылаемые шаманом, вернулись ни с чем — никто не понимал, о каких невиданных прежде людях спрашивал шаман Камня-на-Реке и все твердили о том, что ни через их угодья, ни мимо их охотничьих владений не проходили незнакомые воины, нагруженные поклажей. Картина сложилась целостная — для начала духи послали двух дозорных в этот мир. Они осмотрелись и поняли, что сей мир хорош, а потому дали духам весть посылать остальных. И вот это время настало.

— Значит, духи выбрали нас, — пробормотал Уяткан, в который раз милостиво улыбнувшись сидевшему напротив вождю чужаков, заботливо подливавшего чай в его чашку.

Не понравился шаману в этот вечер лишь хлеб, который ели хозяева — точнее запах его хоть и был весьма приятен, а вкус тоже казался неплох, но во рту он превращался в противную клейкую массу и Уяткан во время обеда, пытаясь был незамеченным, кусок за куском скидывал его на пол, лишь немного пожевав его.