— Откуда ты такая вылезла? — покачал головой "красный". Подойдя к мошеннику, он остановился в шаге от судорожно пытавшегося отползти тела. — Это Черное море — сливная бочка Королевств, куда они сбрасывают все дерьмо, что производит общество, щит от Гримм и приманка для них же. Копы здесь — просто еще одна банда.
— Это неправильно! Есть закон...
— Закон?! — рыкнул незнакомец и Жанна осеклась, заглянув ему в глаза — зеленое пламя обжигало, будто настоящее, завораживало и пленяло — девушка ощутила себя кроликом, замершим перед удавом, уже свернувшимся в тугую пружину. — Здесь закон — это сила. Здесь власть — это жестокость.
Присев на корточки рядом со скулящим мошенником, он грубо схватил его за запястье.
— Где были закон и копы, когда этот мудак по поддельным документам устроился в приют? Бухгалтер, мать его... Где они были, когда он украл со счетов все деньги и смылся? С тех пор прошло полгода. Я нашел его за две недели.
Жанна, шестым чувством поняв, что сейчас произойдет что-то ужасное, дернулась, но единственное, на что ее хватило — на пару миллиметров оторвать правую руку, прижатую мечом, от камня.
— Не надо... — попросила она.
Ответом ей был тихий, влажный хруст тонких запястных костей, сжатых в стальных пальцах и пронзительный крик боли, тонкий, словно кричал ребенок. Зажмурившись, девушка с трудом подавила тошноту, и всей душой пожалела, что не может закрыть уши, чтобы не слышать это тихое полузадушенное завывание на одной ноте. За этим ужасным плачем она едва расслышала тихое:
— Надо. Это моя земля. Если кто-то убивает здесь — он отвечает передо мной. Если кто-то крадет деньги у детей — он отвечает передо мной. На этом стоит закон любой страны — на преступлении и наказании, на страхе перед возмездием. В Черном море я — вместо возмездия и страха.
— Не убивай его... — прошептала Жанна, не решаясь открыть глаза.
— Я не буду, — устало, уже без следа той злобы, что звучала в голосе раньше, ответил незнакомец. — Сейчас он расскажет мне, где прячет деньги — такие типы всегда предпочитают наличку — и я оставлю его здесь. К утру доползет до больницы, ничего с ним не будет. Ты ведь расскажешь? Напоминаю, у тебя есть еще одна рука, две ноги и куча всего остального, не обязательного для выживания.
Чтобы добиться у Шакала ответа, потребовался еще один удар. Жанна по-прежнему висела зажмурившись, пытаясь сдержать бессильные слезы, но по хлесткому звуку узнала пощечину. Всего за пару минут, торопливым сбивчивым шепотом он перечислил все свои тайники и заначки, сдал всех подельников, и остановился только после нового удара, окончательно отправившего его в страну снов.
— Теперь ты.
Она съежилась. Приоткрыв один глаз, девушка вздрогнула, обнаружив это чудовище совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
— Поддельные документы?
Не удержавшись, Жанна скосила глаза на грудь — там, в широком внутреннем кармане распахнутого плаща, находилось ее сокровище. Свою ошибку она поняла в тот же момент — рука в черных кольчужных перчатках скользнула за отворот, мгновенно лишив ее последнего шанса исполнить мечту.
— Диплом мистралийского Харбора... маленькая школа, и учат там так себе, — заметил... кто он, черт возьми?!
И только сейчас Жанна вспомнила слова Шакала: "Сегодня ночь Дьявола".
"Это конец... — поняла она, чувствуя, как катятся из глаз слезы, которые она больше не могла сдерживать. — Он заберет документы, сделает со мной то же самое, что он сделал с Шакалом, а когда я выйду из больницы, не останется никакого другого пути, кроме как отправиться домой — к отцу и братьям. Мне придется сказать им, что все они были правы, что я просто слабая женщина, и до конца жизни делать все, что они скажут".
Сквозь собственное отчаяние Жанна едва расслышала обращенный к ней вопрос:
— Зачем?
— Что?.. — прошептала она.
"Разве ему не плевать?.."
— Охотники — не та профессия, в которую идут ради денег или которую легко использовать к собственной выгоде. Охотники — это тяжкий труд и постоянный риск. Вечно где-то на фронтире, вне комфорта Королевств, в бесконечной войне с бесконечными Гримм, а в награду... разве что слава. В этом дело? — в его голосе впервые с момента, когда он сломал руку Шакалу, проскользнула злость, слабое подобие того гнева, что пылал раньше. — В славе?
— Да какое тебе дело?! — не выдержала Жанна, с безумной храбростью отчаяния прямо взглянув ему в глаза. — Я сделала то, что сделала и не жалею об этом ни на миг. Я нарушила закон — а ты какой-то долбанутый линчеватель! Делай, что собирался.
— Закон? — ухмыльнулся Дьявол, совершенно не впечатленный этой бравадой. — Я вырос на этих улицах, блонди. Здесь каждый так или иначе нарушает закон, подкручивая счетчик или Прах знает как еще жульничая, чтобы сэкономить два льена. Давай договоримся так...
Он захлопнул папку и взвесил этот пропуск в мечту на ладони.
— Если сейчас ты расскажешь мне, зачем тебе эти документы, я подумаю над тем, чтобы вернуть их тебе.
— Что?
— Ты бросилась защищать жизнь незнакомого человека, — скупо улыбнулся Дьявол, явно позабавленный ее растерянностью. — Ты просила пощадить его после того, как он предал тебя, пытаясь спасти свою шкуру. У тебя есть как минимум два качества, необходимых для того, чтобы стать настоящим Охотником.
— Я... — растерялась Жанна.
У нее действительно был шанс?..
— Что ты хочешь услышать?
— Правду. Только правда, блонди, может вернуть тебе назад эту бумажку.
— Я...
"А, какого Гримм!.."
— Я хотела быть героем и помогать людям, доволен?! — выкрикнула она, чувствуя на щеках злые слезы. — Мой дед, папа, все семь моих братьев — все они воины, настоящие герои. Да я истории о подвигах и доблести вместо сказок слушала с трех лет! Когда на наш город напали Гримм — именно отец и братья остановили волну и спасли всех. Я просто... просто... хочу доказать, что тоже чего-то стою. Что я не просто слабая маленькая Жанна, которую нужно защищать от всех невзгод и носиться, как с писаной торбой, что способна на то же, что и они!
Она говорила и говорила, чувствуя, что уже не в силах остановиться, вываливая на совершенного незнакомца (жуткого, жестокого незнакомца!) историю своей жизни. Историю Жанны Арк, восьмого ребенка фамилии потомственных воинов, своим рождением оставившей отца вдовцом. Историю Жанны, которую воспитывал тот, кто умел готовить только воинов, но при этом имел более чем четкое понимание того, что должны делать со своей жизнью девочки. Историю Жанны, у которой было семь братьев, любивших ее — и душивших этой любовью, будто она была хрустальной вазой, способной разбиться от одного дуновения ветра.
— Я просто хотела быть героем... — прошептала она, когда этот поток слов иссяк. — Такой же, как они. Делать важное дело...
Жанна чувствовала себя смертельно уставшей. Прямо сейчас ей было уже все равно, что там решит этот Дьявол, и получит ли она обратно свой диплом.
— Что ж, я слышал мотивации и похуже, — задумчиво протянул Дьявол. — Последнее испытание, блонди.
Она подняла на него глаза, стараясь задавить отчаянную надежду, вспыхнувшую вопреки усталости и здравому смыслу.
— Осталось понять, достаточно ли ты сильна, чтобы хотя бы попробовать пережить первый день в Биконе. Завтра после обеда приходи в клуб Разящего, что в Свечном переулке. Там будет один мой знакомый — если ты сможешь убедить еще и его, я отдам тебе диплом.
— Правда?! — не сдержавшись, воскликнула Жанна, и тут же одернула себя. — Не врешь?
— Даю слово. Но тебе придется постараться — его сложно впечатлить.
— Я готова!
— Отлично, — хмыкнул Дьявол и в тот же момент Жанна почувствовала, что неведомая сила, прижавшая ее к стене, исчезла.
С грохотом приземлившись на землю, она с трудом устояла на ногах. Вновь обретя равновесие, заозиралась по сторонам, но незнакомца в кожаном костюме больше нигде не было. Зато рядом лежал бессознательный Шакал с залитым кровью подбородком и раздробленной, жутко скрученной, будто в тисках, рукой, с осколками костей, разорвавшими кожу. Дрожащими руками подобрав оружие с земли, она вернула щит в форму ножен и спрятала в них меч, еще раз посмотрела на мошенника... и, вздохнув, с трудом подняла его ноги, перекинула здоровую руку через плечо и заковыляла в направлении ближайшего метро.
"Где я теперь здесь больницу найду?"
Глава 3. Боевой клуб "Разящий"
— Ну, здесь, по крайней мере, есть табличка, — вздохнула Жанна.
Хотя, следовало признать, что Свечная улица оказалась куда приличнее, чем она ожидала, насмотревшись прошлой ночью на глубины Черного моря. Свечная же располагалась всего в одном квартале от "нормальных" районов — с места, где стояла Жанна, даже вторую оборонительную стену можно было различить. Ни тебе старого выщербленного асфальта, ямы в котором латали, порой, просто залив бетоном или засыпав щебенкой, ни старого облупленного кирпича — только ровные ряды панельных домов, — максимально простых и дешевых, но зато относительно новых.
Да и день, опять же — зловещая аура, ощутимо давящая на сознание ночью, сейчас поблекла и спряталась, люди, попадавшиеся навстречу, не производили впечатление бандитов и убийц, нищих она заметила всего троих, и тех лишь у метро, а грустный заросший гитарист в переходе играл старую балладу о любви и предательстве, а не какой-нибудь блатной рэп, как она уже успела себе навоображать.
В общем... просто улица, просто люди — небогатый район, может даже бедный, но не... дно.
И все бы хорошо, все бы замечательно... вот только почему она уже десять минут мнется у дверей со скромной, когда-то белой, а теперь какой-то бежевой табличкой с алой надписью: "Боевой клуб "Разящий"?
Ответ лежал на поверхности, но был слишком постыдным, чтобы так легко признаться в этом даже самой себе. Она боялась. Страх, липкий, грубый, властный, нагнал ее уже после того, как она успела оттащить Шакала до ближайшей остановки метро, сесть в последний поезд и стребовать с вахтера адрес больницы. Там, на жестком пластиковом сидении ее начало трясти — до выведенного в режим форсажа организма дошло, какой участи она избежала, благо образец лежал совсем рядом — только руку протяни.
Домой она вернулась уже глубокой ночью, сдав мошенника врачам. Сил осталось только на то, чтобы доползти до кровати и рухнуть на нее, не раздеваясь и заснув прежде, чем голова коснулась подушки. Зато утром, привычно встав с рассветом (папа был очень строг по этому вопросу), она успела разузнать у администратора, где может получить доступ в сеть и разузнать хоть что-то о вчерашнем незнакомце. Запрос "Дьявол" и "Черное море" дал ей даже больше информации, чем она рассчитывала и большую часть — не в виде официальной информации, статей или объявлений о розыске (хотя и они нашлись), а на огромном форуме, так и называющемся "Черное море". В теме "Дьявол — герой или злодей" ее ждало почти триста страниц непрекращающегося СРАЧА, которые она даже не стала пытаться читать, ограничившись лишь выведенной в первые посты хронологией и достоверно известной информацией.
Один человек — против всего мира: бандитов и властей, грабителей и Охотников, наркоторговцев и копов. Больше года. Жанна читала хронику — количество столкновений, число пострадавших, разгромленных баз и притонов, имена трех Охотников, что польстились на награду и оказались в больнице, плохие фотографии и несколько еще худшего качества видео боев... После всего этого у нее остался лишь два вопроса: "Что. Это. За. Монстр?!" и "Вот ЭТО я должна убедить в своей силе?!"
Нет, кое-что она умела — нельзя вырасти с семью братьями, в семье воинов и не уметь так или иначе постоять за себя. Вайолет, ее старший брат, даже немного учил ее обращаться с мечом, он же открыл ей ауру перед побегом, но... Жанна не строила иллюзий — ее собственных навыков (пока!) не было достаточно, чтобы поступить в Бикон, а для подготовительной школы она уже слишком стара. Из доступных вариантов оставалась разве что армия, но в родном Мистрале ее быстро найдут, а гражданства Вейл у нее не было, только общее, действительное на территории всех четырех Королевств — с запретом голосовать, работать в госструктурах или служить в армии. Единственный путь без нарушения закона — найти учителя, вроде того же додзе и потратить несколько лет, пытаясь догнать программу. Без всякой гарантии на успех — лучшие учителя давно устроены в том же Биконе, Сигнале, любой другой подготовительной школе или армии, либо просят за свои услуги столько, что всего ее приданного, потраченного вчера на документы, хватило бы разве что на полгода. К тому же — только в Биконе папа не смог бы ее достать, даже если бы нашел. Охотникам может приказывать только Совет Вейл.
А теперь весь план, ее мечта с самого босоногого детства, зависит от решения без всяких преувеличений страшного преступника, избившего и искалечившего людей едва ли не больше, чем Жанна видела в своей жизни.
И отступать ей было некуда.
Глубоко вздохнув, Жанна коснулась рукояти Кроцеа Морс, вновь черпая уверенность в овеянном славой дедовском оружии и пробормотала себе под нос одну из заповедей, которым папа учил всех остальных, кроме нее:
— Воин сомневается и размышляет до того, как принимает решение. Но когда оно принято, он действует, не отвлекаясь на сомнения, опасения и размышления. Впереди — еще миллионы решений, каждое из которых еще ждет своего часа. Это путь воина.
Помогло. Это всегда помогало — философия отца, его мудрость, с которой шли по жизни все Арки... это было то, во что Жанна верила даже больше, чем в саму себя.
Решительно толкнув дверь, девушка шагнула внутрь, готовая к чему угодно — к столкновению с Дьяволом, с его помощниками, которые, наверняка, точно такие же бандиты, ко всему. Действительность разочаровала — пустое фойе, с пустой стойкой регистрации: ни души. Зато возбужденный гомон голосов доносился из-за неплотно закрытой двери рядом со стойкой. Жанна смутно различала мужские и женские голоса, спорящие "Две минуты!", "Ты сдурел?! Одна!" и "Херня все, я ставлю на три!"
Ведомая любопытством, Жанна подошла к двери, осторожно приоткрыла ее и заглянула внутрь. Это была обычная арена, подобную которой девушка видела сотни раз по спортивным каналам — яма с высокими вертикальными стенками, защищающая зрителей от последствий сражений ауропользователей. Ряды были почти пустыми — лишь половина была занята возбужденно переговаривающимися людьми, в основном ее возраста или младше. Все они расселись вокруг седого мужчины с мощной и широкой фигурой воина, нисколько не потерявшей с возрастом в стати, со скупой снисходительной улыбкой слушающего споры своих, видимо, учеников. Его густая, почти полностью седая борода была заплетена в две аккуратные косички; две таких же венчали голову, в какой-то сложной традиционной прическе, ей незнакомой.
Все это моментально вылетело у нее из головы, стоило опустить взгляд на арену. Четверо парней, стоявших напротив, она почти не заметила, и даже не сразу поняла, отчего уставилась на последнего участника боя, стоявшего к ней спиной, почему сердце споткнулось, пропуская удар, а мгновенно вспотевшие ладошки с силой сжались на ручке двери.
