7) Пылающий предел

Что касается детей рабовладельцев, то их смерть была сравнительно легкой. Единственному сыну семейки банально прострелили голову, а трем девочкам — перерезали горло. И хотя Сиро не одобрял подобные проявления войны, он не мог не признать, что после такого он получит самых отчаянных солдат — стоит рабовладельцам узнать, что восставшие сделали с их "коллегами", и освобожденным пощады не будет.

— Командир, — раздался в предусмотрительно захваченном омнитуле дребезжащий голос, — вам стоит на это посмотреть.

— В чем дело, Калос? — спросил Сиро вызвавшего его турианца, по совместительству являвшегося правой рукой разведчика.

— Мы тут кое-кого поймали, — в голосе турианца мелькнули довольные нотки, — вы будете рады.

— Хорошо, скоро буду, — кивнул Хидэки, направившись на сигнал. Он уже предполагал, кого увидит — Калос мог быть НАСТОЛЬКО доволен лишь в одном случае.

Предчувствие агента не обмануло — турианец с довольным видом стоял на площади около поместья, а его товарищи крепко держали в руках стоящего на коленях турианца без лицевых татуировок.

— Ну привет, Кватор, — улыбнулся агент, присев на корточки, — как здоровье? Сердечко не пошаливает?

— Да пошел ты, ублюдок, — попытался плюнуть коллаборационист, но Калос, моментально среагировав, коротким ударом ноги отправил собрата по расе, но не по духу, на землю. Но даже лежа на площади и плюясь кровью из разбитого рта, Кватор продолжал ругаться, рассказывая восставшим, кого и в каких позах он имел или поимеет, если его не отпустят, предварительно извинившись.

— Ты, мягкотелый засранец! — разорялся турианец, — да ты будешь у меня камни жрать! Сейчас придет хозяин, и с тебя шкуру живьем спустит...

— Нет у тебя больше хозяина, — злорадно улыбнулся Сиро, — сдох от передоза вольфрама в организме. Вон, в спальне своей лежит, болезный.

От этой новости поток проклятий, изрыгаемых Кватором, прервался, а секунду спустя площадь перед поместьем огласил горестный вой.

— Что с ним делать, командир? — спросил Калос, презрительно глядя на подхалима рабовладельца.

— На второй этаж его, — ненадолго задумавшись, ответил агент, — выведите его на балкон, а я пока сбегаю в мастерскую.

— Зачем? — поинтересовался помощник лидера восставших.

— За оптоволокном, — ответил Хидэки, — там как раз есть кабель, который его вес выдержит.

Лицо Калоса озарила понимающая улыбка. Короткий жест — и повстанцы, подхватив Кватора под руки, потащили упирающегося турианца в дом, время от времени награждая того пинками и зуботычинами.

Через десять минут коллаборационист стоял на балконе, с заломленными за спину руками, а Сиро, сноровисто связав петлю, накинул ее на шею выродка.

— Будь ты проклят, урод! — орал Кватор, уже не делая попыток вырваться.

— Ой, да помолчи уже, — отмахнулся Хидэки, — и знаешь что, костелицый? Зря ты дал мне доступ к терминалу — хакнуть рабские чипы и ошейники оказалось на редкость просто.

И с этими словами человек пинком отправил турианца вниз. До ушей разведчика донесся влажный хруст ломаемых позвонков, а затем поместье сотряс одобрительный рев восставших. Сиро вскинул кулак вверх и заразительно улыбнулся — вскоре вся Батарианская Гегемония запылает пламенем войны.

Крупнейшее за всю историю восстание рабов, позднее превратившееся в самый крупный галактический конфликт последних веков, началось.

* * *

Из мемуаров легата примариса Адриана Виктуса. Часть 5: Первая Батарианская война. Издание "Иностранная литература", под эгидой Воениздата Альянса Систем Человечества. 2175 г.

... Знали ли мы о подготовке Альянса к восстанию? Мой ответ — да, знали. Нападение не было неожиданностью для нового режима Батарианской Гегемонии и ее покровителя — Цитадели. Руководители Гегемонии высшего ранга неоднократно предупреждали о том, что вторжение Альянса, равно как и восстание, неизбежно, неоднократно запрашивая увеличение военного контингента Цитадели. Однако высшее руководство экспедиционных сил не было столь встревожено, допуская, однако, возможность как восстания, так и прямого нападения. И все же начало восстания застало военных врасплох. Причина столь явной неподготовленности кроется, на мой взгляд, в чисто психологических причинах. Как говорил в свое время один из командиров Иерархии: "Мы знали, что когда-нибудь произойдет катастрофа. Но проходил день за днем, месяц за месяцем, год за годом, а взрыва так и не было, и мы уже не могли поверить в то, что на следующий день все будет по-другому". Именно этим можно объяснить тот факт, что уже к концу первого месяца восставшие, поддерживаемые Альянсом, смогли захватить большую часть территории Гегемонии, переведя ситуацию в разряд катастрофических...

* * *

2168 год, четвертый день восстания. Пханган.

— Огневая задача! Координаты — 0-3-7/12, прием! — прокричал Калос в гарнитуру связи.

— Открываем огонь! — отозвались артиллеристы.

Через несколько секунд видневшиеся вдалеке позиции противника накрыл шквал огня. Турианец удовлетворенно хмыкнул — все же повезло, что среди войск, перешедших на сторону восставших, оказались столь полезные разумные. Сам Калос, будучи солдатом Иерархии, как никто другой понимал всю пользу артиллерии на поле боя. Артиллерия... Люди в свое время доходчиво показали всей галактике, что "старомодные" самоходные пушки, как и пилотируемые истребители, рано списывать со счетов. И армии всей галактики дружно принялись восполнять пробел в обновленной военной доктрине. И если азари и саларианцы, не особо мудрствуя, взяли существующие платформы и, слегка доработав их, получили легкие десантируемые самоходки, то турианцы решили создавать новое оружие с нуля, получив отличное универсальное оружие, которое и закупили батарианцы. И теперь это оружие обернулось против тех, кого оно призвано было защищать. Как, собственно, и те, кто сейчас и открыл огонь по бывшим товарищам. Калос, надо сказать, не слишком доверял переметнувшимся войскам, и Сиро, человек, организовавший восстание, его в этих подозрениях поддержал. Большинство из перебежчиков встало на сторону революционеров отнюдь не по идейным соображениям. Да, сейчас восстание объединяло недовольство текущей ситуацией в Гегемонии, но если рабы просто желали свободы, то большей частью регулярных войск руководила банальная жажда льгот, привилегий и улучшения социального статуса. Долго ли такие солдаты будут воевать, прежде чем решат, что их жизни никак не стоят мнимых преференций от еще не существующего государства, турианец говорить не брался. Но в одном он был уверен на все сто — несмотря на неблагонадежность военных, именно в их руках была сосредоточена основная масса оружия, и только они могли похвастаться большим количеством подчиненных, способных худо-бедно с означенным оружием управляться.

Оружие... если бы не работа агентуры Альянса, все восстание бы закончилось, толком не начавшись. Да, бывших рабов было много, и боевой дух у подразделений был крайне высок, но это бы ничего не значило, не будь у восставших оружия. Как оказалось, оружие было, и его было много. Турианец погладил сжимаемый в руках "Фестон" — как же ему за годы рабства не хватало старого друга. О том, каким образом в руки к людям попало турианское оружие, Калос не спрашивал. Впрочем, ему ли, бывшему наемнику, по глупости попавшему в плен к пиратам, рассуждать о происхождении стволов? Стреляют, надежны, ресурс узлов достаточен — и ладно.

Наконец обстрел прекратился, и на этом участке фронта установилась оглушающая тишина. Казалось, сама природа застыла в ужасе от проявления подобного варварства. Но тишина была недолгой.

— Рота, слушай мою команду! — к сожалению, даже простейшие средства связи были отнюдь не у каждого бойца, а потому турианцу приходилось напрягать глотку, — прикрываясь бронетехникой, в атаку на позиции противника, шагом — МАРШ!

Засвистели двигатели, и в проемах между укрытиями, занятыми восставшими, проехали, шурша колесами, боевые машины. Как и большинство бронетехники батарианского производства, боевыми характеристиками они похвастаться не могли, но выбирать не приходилось. Лучше такая защита, чем никакой.

Бойцы, поднявшись из укрытий, выстроились и, пригибаясь, двинулись за бронемашинами. Ну как построились — если бы подобное произошло в турианской части, ее бы по окончанию боя ждал бы "разбор полетов", по окончанию которого всех солдат отправили учиться элементарным построениям, а командиров — штудировать уставы и наставления. Но Калос был доволен и таким — в конце концов, большинство из его, с позволения сказать, центурии, винтовку в руки взяли меньше недели назад.

Наступление недолго оставалось незамеченным — вскоре в боевые порядки полетели первые пули. Центурия, как по старой привычке именовал роту бывший военный, начала нести потери. Вот батарианец, слишком сильно отклонившийся влево от брони, получил очередь, перечеркнувшую его пополам. Все, отбегался. Следом за ним шальная пуля нашла еще одного неудачника. Но операторы орудийных турелей бронемашин среагировали быстро — в ответ к позициям противника полетели снаряды, выбивая из земли фонтаны почвы вперемешку с кусками тел.

Одна из коробчатого вида машин остановилась и задымила, получив сразу несколько ракет из ручных гранатометов. Пехота, не обращая внимания на крики командира, тут же разбежалась по сторонам в поисках укрытия, за что и поплатилась — на убегающих скрестилось сразу несколько пулеметов, в считанные секунды выкосив паникеров. В живых остались лишь те, у кого хватило ума лечь на землю. Калос выругался — рота потеряла уже двадцать бойцов, даже близко не подойдя к намеченным позициям. Впрочем, если бы не артудар, потери были бы гораздо существеннее.

Наконец броня подошла на достаточное расстояние и остановилась — дальше ехать было просто опасно. Турианец вздохнул — вот она, самая опасная дистанция. И ее надо было покрыть без брони. Тут уж как повезет — либо ты везунчик, и живой, либо нет — и для тебя война заканчивается, так толком и не начавшись.

— Рота, — обратился турианец к взводным, — всем лечь на землю и ползком до вражеских позиций.

Подгоняемые командирами, восставшие залегли и, ползком выбравшись из-под прикрытия не прекращающей огонь бронетехники, поползла вперед. Калос последовал примеру большинства, пропахивая на брюхе расстояние до оборонительного рубежа. Ранее мощная линия эрзац-укреплений теперь представляла собой жалкое зрелище — перепаханная земля, обломки строений, и обрушившиеся здания, ставшие братскими могилами для своих защитников. Да, турианец никогда бы не подумал, что ему придется воевать в стиле своих далеких предков, а поди ж ты — вот он, наступает, как какой-нибудь центурион докосмической эры.

Те минуты, которые потребовались восставшим, чтобы доползти до позиций противника, для Калоса показались вечностью. Над головой летали, злобно свистя, пули и снаряды с обеих сторон, стремясь найти свою долгожданную цель, но, к счастью турианца, вражеский огонь был очень неприцельным — бронемашины выполняли свою роль на отлично, ведя огонь на подавление. Солдатам врага приходилось вести огонь вслепую, в ином случае высунувшийся лоялист рисковал быть нашпигованным вольфрамом. Впрочем, батарианцам, спрятавшимся в укрытиях, это не сильно помогало — снаряды из орудий мало что могло остановить.

Двадцать метров (прим.авт. Земных метров). Все, пора.

— Рота, приготовиться к броску, — по залегшей цепи прошло шевеление, — ВПЕРЕД!!!

С грозным ревом бывшие рабы ринулись на укрытия. В них тут же полетели пули, собирая свою кровавую дань — на такой дистанции промахнуться было трудно. Но было поздно — восставшие, лихо перемахнув через укрытия, сцепились с противником. Закипел рукопашный бой.

Прыгнув через укрытие, Калос вскинул "Фестон" и двумя очередями срезал троих близко стоявших солдат Гегемонии. Один был жив, получив ранение, но это лишь оттянуло его смерть — пробегающий мимо саларианец, приставив к голове упавшего дробовик, нажал на спуск, добивая раненого. Тут же самого уроженца Сур'Кеша снесло в сторону очередью пулемета. Обернувшись, турианец увидел чертырехглазого солдата, с перекошенным от ярости лицом направлявшего на него ствол. Но вскинуть штурмовую винтовку оказалось не в пример быстрее, и винтовка в руках бывшего военного выплюнула три смертоносных гостинца, один из которых удачно попал пулеметчику в горло — батарианец, захлебываясь собственной кровью, упал на пол.