Корреспондент Доггеррарди

..."Русский Гранд"*-пассажирский самолет.

Рутина-II.

21 сентября 1933 года.

Москва.

С самого утра Шувалов работал в кабинете, никого не принимал; занимался лишь тем, что просматривал архивные дела и знакомился с сообщениями из "Китай-города" и "Зарядья" — так, в пику Уолл-стриту, именовали себя центры московских заводчиков и фабрикантов: "китай-городские" — сплошь выходцы из старинных русских купеческих фамилий, московские миллионщики, "зарядьевские" — представители еврейской финансовой и торговой верхушки. Китай-городом называлась в Москве ее торговая, центральная часть, состоящая из трех главных улиц — Никольской (центр книжной торговли, здесь был самый известный и крупный книжный магазин Сытина), Ильинки (МИД и иностранные посольства) и Варварки (банки, биржа, торговые конторы), и еще так называемого Зарядья. В Зарядье находилось Глебовское подворье — единственное место в Москве, где предпочитали останавливаться в Москве еврейские купцы. Все это соединялось переулками и различными проездами. Поехать в "город", пойти в "город", значит отправиться в эту часть города. Вся территория от Никольской до Варварки представляла собой некий московский Сити, а дальше — на отрезке между Солянкой и набережной — был уникальный квартал еврейской застройки. О нем не писали в путеводителях, но упоминали во многих мемуарах: возник почти что московский Житомир, настоящая новая торговая слобода. Здесь скапливалась вся торговая сила, здесь сосредоточены были огромные капиталы, здесь, так сказать, была самая сердцевина всероссийского торгового мира. Район сделался уже настоящим деловым центром Москвы.

Зарядье не было еврейским гетто в его европейском понимании. Вообще-то, со времен Средневековья, это был довольно престижный район. Зарядье — это один из древнейших посадов города, возникший возле главной Речной пристани на Москва-реке. В XVI — XVII веке этот район был довольно плотно застроен богатыми двух— и трёхэтажными каменными зданиями, владельцами которых были известные богачи. В нижних этажах находились лавки и склады, а верхние были жилыми.

"Китай-городские" "мерковали"* против "зарядьевских" — половчее старались прижать иудейских конкурентов, равно как и польских, и армяно-татарских, и включить их в себя, подчинить своим интересам. "Зарядьевские", за которыми стояли интересы заграничного капитала, упорно сопротивлялись. Торгово-финансовые войны сотрясали московский Сити. Сталкивались интересы доморощенной московской заводско-банковской группы и европейски ориентированных фабрично-банкирских еврейских кругов. И в мутной водице битв миллионщиков, среди выражаемого недоумения экономической практикой нынешнего кабинета, промеж конструирования отечественными "ста семействами" гарантий прочности порядка и безопасности капитала, Шувалов, опираясь на наиболее доверенную агентуру высшего ранга, рассчитывал хоть немного прояснить ситуацию с тем, кто мог бы интриговать против московского промышленника Покотилова и его проекта.

Ближе к вечеру Шувалову позвонил его старый друг и договорился о встрече.

-Удалось что-то прояснить?— спросил Шувалов.

-Кое-что.

-Давай, на нашем месте, как условились. В семь часов...

Рутина-III.

21 сентября 1933 года.

Москва.

...Старый друг Николая Георгиевича Шувалова, специалист по биржевым операциям, Мануил Сергеевич Маргулиес, происходивший из еврейской семьи, и при этом имевшей потомственное дворянство, что встречалось весьма редко, как и любой биржевой делец был непременно связан с банками. Родившийся в Одессе, окончивший юридический факультет Новороссийского университета, он продолжил образование во Франции, на медицинском факультете университета Сорбонны. Затем вернулся в Россию, поселился в Москве, где занялся юридической практикой. Получив статус присяжного поверенного Московской судебной палаты, Маргулиес стал активным участником общественно-политической жизни столицы. Выступал защитником на ряде политических процессов. Организовывал бесплатные юридические консультации для рабочих и бедных, и даже пытался организовать собственную партию радикально-демократического толка, однако успеха в политике не добился. Возможно, в силу этого решил заняться коммерцией. Благодаря своему авторитету специалиста в области права Маргулиес получил приглашение в юрисконсультские службы нескольких компаний, а в дальнейшем, приобретя необходимый опыт в предпринимательской области, и сам превратился в активного участника акционерного дела и биржевых операций.

Получив просьбу Шувалова, Маргулиес с утра взялся за телефон. Прежде всего он попросил секретаря соединить его с представителем Северо-Германского Ллойда в Москве Георгом Нолманом.

-Георг, вы заметили, как растут акции Западно-Русского общества пароходства?-Маргулиес начал безо всяких предисловий и традиционного обмена любезностями.

-Мне это совершенно непонятно.— ответил Георг Нолман по-русски (говорил он прекрасно, безо всякого акцента, в России жил с рождения, по паспорту только был германским подданным).

-И это все, что вы можете мне сказать?

-Мой дорогой друг, компания российская.

-Но она также является агентом и вашей компании. Кто может скупать?

-Не могу представить, кому понадобилась игра на повышение.

-Просматривается тенденция на поглощение.

-Не думаю. Ваше пароходство спит крепко. Не представляю, кому могла понадобиться коллекция разнотипного хлама, болтающегося в пределах Балтийского моря.

-Очень обнадеживающие слова.— сказал Маргулиес.

-По крайней мере честные.— в тон ему ответил представитель третьей в мире по тоннажу компании.

Маргулиес повесил трубку, закурил.

-Соедините меня с Тиммансом.

Тимманс был одним из европейских воротил Московской биржи, с голландскими корнями. Он был настроен не так негативно, как немец. Идея спланированной атаки не казалось ему совсем уж абсурдной.

-Акционерный капитал компании слишком распылен. Нет единого лидера. Группа ослаблена.

-Кто скупает?

-У меня нет такой информации.

-Попробуете навести справки?

-Попробую.

После этого Маргулиес внимательно просмотрел данные, полученные с бирж Москвы, Амстердама и Лондона, позвонил двум доверенным "зарядьевским" маклерам, встретился в конференц-зале Московской биржи кое-с кем из аналитиков "Китай-города" и к вечеру имел кое-какую информацию, способную заинтересовать Шувалова.

Рутина-IV.

21 сентября 1933 года.

Москва. Нескучный сад.

...Было одно чудесное местечко, где Николая Георгиевича Шувалова всегда ожидал покой: он опять и опять возвращался в Нескучный сад-там, рядом с маленьким круглым прудиком, под березками, стояла деревянная скамейка. Он и его старый друг Маргулиес открыли это место очень давно, в один теплый сентябрьский вечер. Ощущение покоя здесь, в центре города, было настолько глубоким, что казалось им порожденным каким-то важным событием минувших лет.

-...В середине июля было куплено около полутора тысяч акций. В начале августа— уже четыре тысячи, в конце того же месяца-шесть. В сентябре — семь тысяч. На минувшей неделе-двенадцать тысяч акций.

-Немного? — Шувалов закурил и с любопытством посмотрел на Маргулиеса.

-Да. Немного. Всего около двадцати девяти тысяч акций. Но мы не знаем ни в чьи именно руки перешли эти акции, ни почему они перешли.

-Почему, объяснить как раз не сложно, так?

-Не знаю. Это было бы здорово знать, но у меня складывается ощущение того, что некие игроки, обладая кое-какой информацией, хотят заполучить в обозримом будущем блокирующее меньшинство. Чтобы потом делать погоду в предприятии. Возможно, это делается с целью извлечения прибыли, будущей, перспективной. Тогда это один коленкор, как говорят среди извозчиков-таксеров. Возможно, это делается с целью серьезно осложнить дела Покотилова, помешать ему. Тогда уже другой коленкор.

-Как ты полагаешь, какого рода информация о делах Покотилова могла просочиться к "другим заинтересованным лицам"? Кстати, я надеюсь, служебное рвение во славу Родины не выглядело навязчивым для заинтересованных сторон?

-Нет-нет, задействована цепь контактов, шуток, телефонных звонков, беззаботных бесед на светских и дипломатических раутах.

-Так что ты думаешь про "других заинтересованных лиц"?

-Я могу предполагать, но лишь отчасти.

-Ну и?

-Возможно, это как-то связано с немцами.

-То есть?

-Ну, пароходная компания Покотилова, о которой мы говорим, является агентом германского Ллойда. Там слишком велико влияние американского капитала. Подозреваю, что выгодоприобретателей от предполагаемой комбинации с акциями может быть несколько. И они между собой соперничают. Идет борьба капиталов. Иными словами, немцы спорят с американцами, кто из них на стенку выше писает.

-Забавно...

-Что именно?

-Забавно, что ни немцы, ни американцы не принимают всерьез силу струи Алексея Дмитриевича Покотилова.

-Ты всерьез думаешь, что сила струи Покотилова имеет какое-то значение?

-Не знаю, Мануил...Пока не знаю...

-Ты сейчас подумал про промышленный шпионаж?— быстро спросил Маргулиес.

-Про него тоже.— задумчиво ответил Шувалов.— Считается, и вполне справедливо, что американская разведка является средоточием дилетантов, скопищем людей, неспособными служить на других участках. Офицеры американской регулярной армии например, уверены, что разведка не то место, где можно сделать карьеру и предпочитают отказываться от назначений на эту службу, именуя подобную возможность "поцелуем смерти". Как следствие этого — отсутствие достаточного количества квалифицированных людей в области военной разведки, что препятствует быстрому увеличению персонала. Да, горстка американских высших государственных и военных чинов, имея доступ к разведывательной информации, не имеет ни опыта, ни теоретических знаний для работы в области стратегической разведки; американские генералы попросту не могут адекватно оценить значимость информации, а правительственные чиновники не умеют анализировать. Они также не могут соотнести ее с другой доступной информацией. Но ведь сие касается сведений по большей части военного характера. А в области сбора информации для достижения коммерческой выгоды дело обстоит совершенно иначе. Тут американцы могут фору дать.

-Почему ты так думаешь?— поинтересовался Маргулиес.

-Я в этом не совсем уверен, но я опираюсь на сведения, поступающие по линии агентуры из разных источников. В том числе и из "Китай-города" и "Зарядья". А как только станет известно о том, кто скупает акции, в этом будешь уверены и ты.

Рутина-V.

21 сентября 1933 года.

Великое Княжество Литовское.

Вильна.

-Давайте-ка еще раз, дорогой мой...— сказала личный секретарь-референт Алексея Дмитриевича Покотилова, соучредителя Русской Северо-Западной финансово-промышленной группы, Даурия Лаврова.

Отхлебывая ароматный густой черный чай из массивного стакана с подстаканником, она обращалась к своему собеседнику, журналисту литовского "Летуво́с у́кининкас"* Лазарю Ханину, сидевшему у письменного стола:

-Пройдемся по теории ведения промышленного шпионажа...Итак, сбор информации включает в себя получение необработанного, сырого материала, который затем, в результате анализа будет превращен в полезные аналитические материалы. Этот материал может быть использован как правительством заинтересованной державы, так и частными компаниями или лицами, заинтересованными в процессе принятия стратегических решений. Поиск нужной информации может осуществляться путем использования традиционных источников, как-то: журнальные и газетные публикации, проводимые выставки и конференции, добыча секретных сведений политического военного характера, опросы, наблюдения, интервью...Пассивные методы— получение сведений из печатных источников и документов, активные — опросы, интервью, визуальные наблюдения, то есть те, в которых в качестве источника информации выступает человек. Основной формой сбора информации является наблюдение: постоянное, систематизированное. За состоянием объекта, за определенными показателями. Наблюдение позволяет отслеживать изменения интересующих показателей, своевременно предупреждать о возможном развитии событий. Можно выделить четыре основные составляющие наблюдения: непрямое наблюдение, условный обзор, информационный поиск и формальный поиск.

-Эт-то мне понятно, — сказал задумчиво, с легкой скукой в голосе, Ханин.

-Да? Поделитесь мой друг, своим пониманием, — тотчас вскинулась Даурия.

-Непрямое наблюдение— сие есть общий обзор сведений, при котором не следует достижение специфических целей. Тут можно сказать еще — просматривающий сведения человек зачастую и не предполагает того, что ему может встретиться. Условный обзор предполагает, что изучение производится в заранее определенном направлении, но при этом может предусматривать средства активного сбора сведений, когда более или менее определена область информации...

-Неплохо, продолжайте...

-Изучающий путем условного обзора может быть чувствителен к определенного рода сведениям и может оценивать их значимость. Информационный поиск относительно ограничен, но он также и не структурирован на получение особой информации. Ну и, наконец, формальный поиск характеризуется обдуманными действиями просмотра особой информации.

-Очень хорошо, очень, — одобрительно кивая, сказала Даурия Лаврова. — Теперь мы подходим к главному. Подлинная информация для фабриканта или промышленника существует лишь в том случае, ежели предварительно имеется намерение, или замысел, или, если хотите, то назовите это проэктом, целью. Есть намерение — есть предопределение отношения к анализу окружающей действительности. А это в свою очередь, выражается в пробуждении внимания, которое и позволяет выделять нужные сведения из общего фона. Иначе говоря, истинная информация является результатом взаимодействия двух сущностей: намерения и внимания. Только в этом случае становится возможным создание действенной методы для сбора и обработки сведений без ненужных потерь времени, путаницы и риска утонуть в безбрежном море информации.

-И в чем же состоит наша первостепенная задача? — с ухмылкой спросил Ханин, — В свете описываемого вами?

-В сущем пустяке. — Даурия закурила "бриннеровскую сигару"*, глубоко затянулась и пустила к потолку густой клуб ароматного дыма, — Мы должны создать малопреодолимые, а лучше и вовсе — непреодолимые, условия для неполучения заинтересованным лицом, или заинтересованными лицами, истинных сведений. Надо напустить сигарного тумана, ароматного и приятного на первый взгляд, — она снова затянулась, выдохнула в потолок очередной клубок дыма, неопределенным жестом руки, поднятой кверху как бы предлагая Ханину насладиться ароматом сигары, — но совершенно не отвечающего преследуемым заинтересованными лицами целям и задачам. Известно, что девяносто пять процентов всех сведений составляет несекретная информация. И только пять процентов — секретная. Нам надо напустить такого тумана, чтобы кое-кто кое-где выцеживал крупицы "нужных сведений" из несекретных и секретных источников, которые на поверку окажутся совершеннейшей "пустышкой". Нам надо сделать информационное блюдо столь удобоваримым, чтобы кое-кто и кое-где его с удовольствием слопал. Ну и попутно надо решить еще несколько задач — выявить к чему, или к кому, интерес у "той стороны", выявить "интересующихся" разными секретами в нашей "посудной лавке" и пресечь их деятельность. Можно — громко, можно не очень. Это уж как пойдет.