Зверь

— Два пива, вот этих. — Он наугад ткнул в самый дорогой сорт, предложенный на дощечке на стойке. — И что-нибудь пожевать. Мясного.

— У нас есть кухня. Шашлык? — предложила бармен.

— Давай. — Он огляделся и заметил лестницу на площадку, возвышающуюся над пабом. — Буду наверху.

Поднявшись на площадку, где находилось три столика, Макеев ленивым взглядом окинул парочку парней, занимавших один из них, и уселся так, чтобы видеть ЖК-телевизор, транслирующий футбольный матч английской премьер-лиги.

Когда бармен принесла его заказ, он залпом осушил один бокал, вытер с губ усы из пены и спросил:

— Девчонки у стойки работают?

— Возможно, — уклончиво ответила девушка.

— Тогда пригласи их сюда. Пусть возьмут себе что-нибудь, и еще одно пиво. Окей?

Телефон звонил не переставая уже полчаса. Макеев давно проснулся, но очень уж не хотелось вылезать из-под согревающих его женских тел. Он отключился всего пару часов назад, и стоило звонку прекратиться, как он тут же проваливался в сон. Но затем звонок раздавался опять, и приходилось просыпаться.

— Сука, твою мать, ублюдок сраный, — простонал Макеев, вытащил руку из-под девицы и потянулся к сотовому. Время: 04.37, звонил Мушкин.

С опущенными веками, сдерживая рвотные позывы, Макеев сел, нажал ответ.

— Ты, блядь, опер или кто?! — проорал в ухо Мушкин.

— Слушаю вас, Андрей Владимирович, — промычал Макеев.

— На Хмельницкую на заброшенный стадион! Чтоб был через пятнадцать минут!

От названия места, где он вчера бегал, Макеев мгновенно проснулся.

— Буду через десять.

Вскочив, пошатываясь, Макеев добрел до ванной, открыл холодную воду и принялся жадно пить. Когда в желудке забулькало, он перешел в туалет, сунул в рот два пальца и склонился над унитазом. Прочистив желудок, Макеев снова напился воды, прошел в комнату. Карточкой отделив от кучки белого порошка на прикроватном столике небольшую дорожку, он достал из бумажника две пятитысячные купюры, свернул одну трубочкой и втянул носом дорожку спидов. Ровно столько, чтобы снять похмелье и взбодриться. Написав на одной из купюр свой номер, он кинул обе на столик, оделся, взял оружие, все деньги и открыл шкаф, чтобы было видно висящую в нем форму. Девицы поймут, знал он, и не станут шмонать его вещи, а тихо-мирно уйдут.

То, что произошло убийство, стало понятно еще на подходе к стадиону. Столько машин и народа не пригонят на банальное ограбление. Двое сонных репортеров стояли перед операторами с камерами и надиктовывали текст, ожидая, когда вынесут тело — главное событие их репортажей. Пара патрульных отгоняла чересчур назойливого журналиста от убитых горем пожилой женщины и мужчины — родственников одной из жертвы, с которыми беседовала и утешала фельдшер скорой. В самой скорой сидел укутанный в плед бомжеватого вида мужичок с ошалевшим взглядом. Его охранял патрульный, водитель скорой наливал в кружку от термоса, ходящую ходуном в трясущихся руках мужика, чай или кофе.

Предъявив удостоверение, Макеев прошел через внешнее оцепление ко входу на стадион. Там у внутреннего периметра стояли Ирнадзе с зевающим Афанасьевым, ожидая, когда криминалисты, среди которых была Гордеева, и эксперты закончат осмотр места происшествия и впустят их. Мушкин, освещенный переносными прожекторами, был с экспертами, следил и направлял их действия. В центре круга света лежали два тела — мужское и женское.

— Сука! — в сердцах кинул Макеев и схватился за голову. Он нередко сталкивался с покойниками, но никогда прежде ему не доводилось видеть убитых, когда они еще были живы. Он помнил эту пару, помнил их улыбки и смех. Теперь они лежали мертвыми, а их тела хладнокровно изучали десятки равнодушных глаз.

— Хоть бы зубы почистил, — скривился Ирнадзе. — От тебя шмонит за километр. — Он прищурился. — Что с зрачками? Значит, писали правду?

— Сука, мразь! — повторил Макеев и, начав задыхаться, присел на корточки. Если бы задержался, провел тренировку как надо, а не побежал бухать, эти двое, возможно, были бы живы. А на их месте лежал бы он или их убийца.

— Эй, что с тобой? — нахмурился Ирнадзе. — Мушкин сильно наехал?

— На вот, глотни. — Афанасьев протянул ему бутылку колы.

— Я был здесь вчера, бегал, — признался Макеев, вставая и открывая бутылку. — Эти двое пришли, когда я был здесь. Ушел из-за них. Он, наверное, видел меня. Должен был видеть.

— Понятно, — кивнул Ирнадзе. Крикнул: — Андрей Владимирович! У нас свидетель!

Мушкин тут же трусцой подбежал к ним, пролез под лентой. Открыл было рот, чтобы высказать Макееву за его поведение и помятую, опухшую физиономию.

— Ты!..

— Сергей последним видел жертв живыми, — прервал его Ирнадзе. — Он тоже тут наследил.

— Ладно, о твоем поведении поговорим позже, — процедил Мушкин. — Вспоминай время, что видел, что слышал.

— Как они убиты? — спросил Макеев.

— Парня, судя по-всему, кулаком в висок. Девчонка задушена шнурком от ее толстовки. Все исполнено четко, без грязи. Как в первом случае. Кстати, поздравляю тебя Сергей, ты прям провидец — у нас завелся маньяк.