Я - киборг-убийца

Но меня реально беспокоит, что перед тем, как принять правильное решение, такое очевидное и безвариантное с точки зрения нормального человека, я долгих десять секунд думал об альтернативе и пяти тысячах...

В этот раз Капитан обломался, но он наверняка будет повторять свои попытки, постепенно ломать меня, превращая в послушное оружие, стреляющее без сомнений и колебаний. И больше всего я боюсь, что когда-нибудь ему это удастся. Все-таки, технология 'изготовления' 'крысиных волков' давно известна и безотказна.

Берем крысу и морим ее голодом, а затем бросаем в клетку трупик другой крысы. Серые грызуны — народец очень сплоченный и дружный, они не едят себе подобных в обычных условиях, но если создать особенные... Логика крысы проста: он уже умер, ему все равно, а мне надо как-то выживать. И она ест труп товарки. Это повторяется несколько раз, а затем начинается новая стадия: в клетку бросают умирающего крысеныша. Опять же, живой надо жить, а этот уже умирает и вот-вот умрет. Он и так покойник, мертвого съесть или умирающего — разница небольшая. А заканчивается весь этот процесс тем, что крыса переходит на питание живыми сородичами, становится каннибалом. Все, 'крысиный волк' готов, и это средство куда эффективней яда и кошек.

Когда-нибудь, если я не найду противодействия, Капитан сделает и из меня такого 'волка'. И хуже всего то, что тогда это уже не будет меня волновать.

Вдох-выдох.

Надо заканчивать тут и убираться прочь. Плюс пять, минус пять — по нулям. Плохо. Подельников нет, убить без огнестрела я никого не смог. Искать наркотики? Нет времени, они вряд ли где-то наверху, потому что дилеры, может быть, не каждый день приезжают... Девчонка ведь не дилер, использовать такую дорогую и заметную машину, как ее кабриолетик, просто глупо...

Тут мой взгляд падает на инструменты, лебедку и прочее ремонтное добро. Есть идея. Жуткая, но... Хоть тысячу, да заработаю.

Трос из лебедки перекидываю через перекладину, связываю ноги одного трупа и подвешиваю. Выкидухой, найденной в его же кармане, перерезаю ему горло, под телом начинает образовываться красная лужа.

Я отыскал кисть и сделал на стене жирную надпись кровью: 'вы еще барыжите наркотой? Тогда я иду к вам'.

Осматриваю себя — вроде нигде не запачкался. Пора валить.

Проходя мимо туалета, постучал в дверь:

— Я уже ухожу. Сиди там еще пять минут, а потом выходи и звони. И помни, что я тебе сказал.

Выйдя на улицу тем же путем, я убедился, что события внутри мастерской остались незамеченными. Людей мало, идут по своим делам, никто на меня даже не смотрит.

Быстрым шагом возвращаюсь к фургончику и забираюсь внутрь.

— Готово.

Капитан опустил газету — старомодный тип, все еще газеты читает — и спросил:

— Как прошло?

— Просто. Их там только трое и было. Зашел и перестрелял. Правда, едва ключом от тепловоза в голову не получил. Ну и автограф оставил, чтобы не совсем по нулям, а хоть немного в плюс выйти.

— Из обоих стволов?

— Угу.

— Давай их сюда.

Я достал пистолеты, постирал свои отпечатки, свинтил глушители и вынул магазины: там еще по три патрона, что почти эквивалентно одному запасному магазину стоимостью в одно очко.

Капитан только ухмыльнулся:

— Каков хитрец...

— Просто грамотный менеджмент ресурсов.

Оба 'макара' он спрятал под сидением в мешок, взял свой смартфон и набрал номер:

— Ник, это Кэп. Все готово, давай сигнал. Потом позвони с отчетом.

— Кому сигнал? — насторожился я.

— Полиции. Им позвонят, дескать, тут что-то не то. А мы вскоре будем знать, что и как ты сделал.

Я мысленно прикинул: пять минут прошло, девчонка уже позвонила ментам, если все сделала по моей инструкции. Должно пройти гладко, лишь бы не напортачила.

И мы поехали в обратный путь.

Где-то часа два мы молчали, только переговаривались в кабине водитель и охранник. Я осмысливал произошедшее, Капитан лениво листал газету. Но молчанка постепенно стала слишком сильно давить на нервы, мне захотелось хоть как-то выпустить из себя свои мысли.

— Так мне надо будет написать отчет или там рапорт?

— В этот раз — нет, мы сами все узнаем. Но если считаешь нужным — пожалуйста.

— Да нет, не люблю бюрократию. А какие цели у вашей организации?

— Ты хотел сказать — у нашей? Контроль над миром, ясное дело.

Он сказал это совершенно серьезно, без грамма шутливости.

— А зачем?

Капитан опустил газету и повернул голову ко мне.

— А тебя устраивает тот хаос, что царит сейчас повсеместно? Ты-то, конечно, с ним не сталкивался прямо, если не считать своего нищего детства в захудалом детдоме и полную беспомощность медицины. А причина в чем? В коррупции.

— Это говорит человек, хвастающий тем, что скупил на корню весь город?

— Мы не чураемся использовать оружие врага.

— А вам не кажется, что на самом деле вы просто стали такими же?

Он покачал головой:

— Мы не стали такими же — мы изначально такими и были. Мы такие же люди, как и все, и ничем принципиальным не отличаемся ни от наркокартелей, ни от исламистских террористов. Скажи, Кирилл, как ты думаешь, что общего между наркокартелями, исламскими фанатиками, всеми остальными террористами всех мастей, различными государствами и политиками?

— Хм... жажда власти и денег?

— Недостаточно глубокий взгляд. Наводящий вопрос: что общего между исламским террористом и Андерсом Брейвиком? Слыхал про него, да?

— Хм... То, что они оба террористы?

— Терроризм — не цель, а метод. Я тебе скажу, что. Каждому человеку, как стадному животному, свойственно защищать свое стадо и собственное место в этом стаде. Именно из этого инстинкта произрастает жажда власти. Есть террористы Исламского Государства. Есть США. Есть Россия. Есть Китай. Есть наркокартели. Есть мы. И есть куча других игроков на доске под названием Земля. И всех нас объединяет желание того, чтобы весь мир был таким, каким мы хотим его видеть. Исламист хочет, чтобы мир был с Кораном и мечетями — и несет остальным взрывчатку в поясе шахида. Американец желает, чтобы мир соответствовал так называемой американской мечте — и несет всему остальному миру демократию. Наркобарон несет наркотики. Андерс Брейвик боролся против засилья ислама. Россия пытается везде продвигать свой 'русский мир'. И так делают все. Каждый пытается построить свой мир, если его нет, или сохранить, если он уже есть. Мусульмане, католики, протестанты — каждый из них пытается обратить мир в свою веру. Каждая политическая партия жаждет заполучить власть и изменить свою страну согласно своему разумению. И мы — не исключение из этого правила. Но наш мир уже существует — и мы пытаемся контролировать всю планету, чтобы не дать другим ее изменить. А власть — всего лишь инструмент.

— Охренеть, иллюминаты существуют, оказывается?

— Мы не иллюминаты, и у нас нет названия. Но организация, как ты понимаешь, очень богатая, потому что интернациональная.

— И что конкретно вы защищаете?

— Существующий мировой порядок, а точнее — наиболее развитые его аспекты. По сути — всю Европу и Америку, а также практически любую развитую страну. Включая, к примеру, Японию и Австралию. У нас много отделов в самых разных уголках света и финансы поступают тоже со всего света, включая некоторые арабские страны.

— Фигасе... Европу — это с Россией или без?

— Мы пытаемся контролировать весь мир во всем его многообразии, как он есть. Это наша цель. Некорректно говорить о защите какой-то части мира от другой части — мы противостоим тем, кто пытается менять мир. И хотя мы, с одной стороны, враги исламистских радикалов — с другой, нас финансируют из ОАЭ и Катара, к примеру. Потому что в нашей идеальной модели мироустройства есть место для всех тех, кто не пытается переиначить весь мир на свой лад и мешать жить другим.

Я хмыкнул с неприкрытым сарказмом.

— Получается, что все плохие, а вы в белом, ага.

— Нет, — покачал головой капитан, — все зависит от точки зрения. Ты — примерно обычный человек, хоть в России, хоть в США. Ты хочешь иметь средства к существованию, крышу над головой, завести семью, растить детей и чтобы все было тихо и стабильно. Это минимум. Если он выполняется — тогда у тебя появляются желания второго круга, так сказать. Детям образование, отдых на курорте, самореализация, хобби, приобщение к культуре, повышение благосостояния и так далее. Не так ли?

— Ну, наверное, — согласился я, — хотя про семью я никогда не думал, знаете ли. Когда другие мальчишки начали бегать за девочками, у меня как раз стали постепенно отниматься ноги...

— Подумаешь на досуге. Так вот, ты — обычный человек. В США, Европе и России среднестатистический человек хочет того же самого. И в Австралии с Японией тоже. И даже большинство адекватных мусульман в тех же ОАЭ желает примерно того же и плюс чтобы аллаху молиться не мешали. Так вот. Наши идеалы и ценности совпадают с твоими, и потому мы для тебя выглядим хорошими и белыми. А для самых упоротых мусульман, желающих весь мир обратить в ислам, мы такие же террористы, как и они для тебя. И методы используем аналогичные. Потому — мы такие же, как и они, у каждого своя правда. И если твоя правда совпадает с нашей — нам по пути. Ну а в перспективе тотальный контроль над ситуацией даст и тотальный контроль за ресурсами и финансами. Появляется возможность направлять общие усилия человечества — научные прорывы, колония на Марсе, победа над всеми болезнями и так далее. Но это, конечно, очень отдаленные перспективы.

— А чем именно помешали вашему мировому господству вот эти трое? Или автоворы?

— Ничем. Но мы не видим ничего предосудительного в обкатке методик на преступниках. А если говорить о наркоторговцах... Вот эти три — мелкие сошки. Но они — сторонники более крупного врага.

— А в чем ваши интересы пересеклись с картелями?

— В том, что они — наш идеологический враг. Если бы колумбийские 'кокалерос' выращивали свою коку для себя — нам не было бы дела до них точно так же, как нет дела до бабки, которая варит самогон для своих односельчан. Но если она попытается спаивать моих детей — будет ответ. Жесткий и решительный. Да, кстати. Если бы ты трудом накопил на машину, а потом у тебя ее украли — ты не задавал бы мне вопросов, чем автоворы помешали нашим планам. Ты бы просто аплодировал... Кстати, что за автограф ты оставил там?

— Надпись 'Вы еще торгуете наркотой? Тогда я уже иду к вам'. Кровью.

— Браво. Плюс два балла. И поверь: люди, чья родня сидит на дури или умерла от передоза, скажут, что ты молодец и герой, и не будут задаваться вопросами, кому эти трое перешли дорогу.

Я понимающе кивнул.

— Угу... Все-таки выходит, что вы такие себе рыцари в сверкающих доспехах. Только это как-то мелковато для организации, претендующей на мировой контроль. Вы там про ядерный терроризм когда-то говорили? А слабо Пухлым заняться, чтобы не тряс своим ядерным удом?

Капитан снова повернул лицо ко мне:

— Ты очень слабо понимаешь, что такое ядерный терроризм. Пухлый, как ты его назвал, угрожает стереть Америку только на словах, на деле ему нечем сделать это, у него всего несколько тактических боеголовок в лучшем случае. И он не боится ответки по одной простой причине: ему дали 'добро'.

— Кто?

— Глупый вопрос. Конечно же, Штаты.

— Зачем?!

— А ты подумай. Северная Корея грозит ядерным оружием и испытания ракет проводит. Озабочены этим две самые развитые страны в мире — Япония и Южная Корея...

— Южная Корея? — удивился я.

— Да, это очень развитая страна. Первое место в мире по числу высокотехнологичных гаджетов на душу населения. Их танк К2 'Черная пантера' — самый дорогой и высокотехнологичный танк в мире, причем разработан, опираясь на собственные технологии. Но почти все остальное Южная Корея покупает у США, японцы тоже вооружены американским оружием. Так что Пухлый с его риторикой помогает американцам продавать оружие и распространять свое влияние и базы по миру. А Корея получает постоянно гуманитарную помощь. Как думаешь, почему США не прикрутили краник, хотя официально именуют Северную Корею страной, вызывающей беспокойство? И главный вопрос: угадай, где Пухлый держит свои деньги и в какой валюте? Ты правда думаешь, что человек, присвоивший миллиарды долларов, помышляет о сожжении страны, которая обеспечивает платежеспособность этих самых долларов?

Я почесал макушку.

— Ладно, тогда где ядерный терроризм, если с Пухлым все под контролем?

— А его еще нет, — вздохнул Капитан, — но только временно. Ты знаешь, как устроено ядерное оружие?

— В общих чертах. Два куска урана спрессовываются взрывом в кусок, превышающий критическую массу.

— Верно. По сути, это очень простое устройство. Условно, его можно собрать в сарае, если обладать определенными знаниями и материалами. Причина, по которой всякие террористы не сделали себе атомные бомбы, проста: уран нужен обогащенный. То есть не уран-238, а его изотоп уран-235. Для обогащения урана нужны центрифуги — колоссальные сооружения. Именно на них спалился в свое время Иран: его ядерные центрифуги увидели со спутников. Потому индустрия производства урана неподъемна для нелегальных организаций. Точнее, построить можно, имея деньги — спрятать нельзя. И это спасает весь мир от ядерного терроризма. Но еще есть плутоний. Его, напротив, достать куда проще, Северная Корея именно этим путем пошла. Плутоний тихо-мирно вырабатывается в ядерных реакторах электростанций, и его надо мало для создания одного тактического заряда. Но тут тоже есть проблема: плутоний нельзя спрессовать из двух кусков, его надо взрывом обжать. Синхронно и равномерно, с нулевыми допусками, можно сказать. И вот тут требуются очень продвинутые технологии, сверхвысокой точности. Которых у террористов, конечно же, нет. И потому мир пока спит спокойно: для урановых бомб не достать урана, для плутониевых нужны технологии. Но именно сами технологии развиваются, технический прогресс идет семимильными шагами и скоро достигнет таких высот, когда сборка плутониевой бомбы перестанет представлять из себя неразрешимую проблему. И вот тогда начнется новая эпоха ядерного терроризма. Со всеми вытекающими следствиями.

— Безрадостную картину вы тут обрисовали... и что организация планирует предпринять по этому поводу?

— Борьбу с терроризмом. Даже если создание плутониевой бомбы упростится и станет возможным на уровне ниже государственного — оно все равно будет очень сложным и дорогим. Суть противодействия сводится к недопущению возникновения мощных организаций, которым это было бы по карману. С медельинским картелем мы уже разобрались: именно наши агенты помогли травить Эскобара, заключению одного важного договора между Колумбией и США тоже поспособствовали мы.

— Хм... Картель мог создать плутониевую бомбу?

— С экономической точки зрения — да. Доход Эскобара составлял сумму, сопоставимую с тридцатью процентами ВВП Колумбии, а его сообщник Карлос Ледер, желая узаконить свой бизнес, несколько раз предлагал полностью выплатить весь внешний долг этой страны. В начале девяностых наши аналитики спрогнозировали, что к две тысячи десятому плутониевую бомбу можно будет 'собрать в гараже', фигурально выражаясь. К счастью, они ошиблись, но нам тогда пришлось срочно решать проблему, бить на опережение. Развалить картель до того, как ему станет по плечу создание ядерного оружия. Эскобар был таким человеком, который вполне мог бы пойти на это. Как показала практика, уничтожение картеля не приводит к снижению производства кокаина, образовывается много маленьких производителей. Но им уже такие задачи не по плечу.