Он всегда мог читать Ее

Часть 2. Долго и счастливо.

Это было почти обеденное время, когда Гермиона прибыла через каминную сеть. Он мог слышать ее в Логове, бормоча по обыкновению о недостатках системы Летучего пороха и собрал всею свою нервную сущность, чтобы пойти и встретить ее. Как и прошлый раз, он сказал ей, что он просит ее встретиться со своей новой подругой, только на этот раз он заявил, что она "потенциальная подруга". Войдя в Логово, он обнаружил, что она одета в свободно облегающие джинсы, которые все еще могли показать ее длинные стройные ноги и изгибы ее бедер, в лестной манере. Она была одета в светло-голубой свитер, который цеплялся за ее изгибы, удобно, не привлекая все внимание, хотя Гарри не мог, кажется, остановить его глаза от того, чтобы пялиться на нее. Несколько месяцев назад она подстригла волосы, объяснив, что у нее слишком тяжелая голова. Они достигали ее подбородка после стрижки, кудри немного более управляемы и намного более мягкие. Он скучал, запуская руки в ее волосы, и сказал ей об этом, и не мог не почувствовать немного триумфа, когда она не отрезала их до подбородка, когда они снова выросли через несколько месяцев, вместе это позволяя им дольше лежать на ее шее. Волосы Гермионы, естественно, росли довольно быстро, и он оценил, что не пройдет слишком много времени, прежде чем он снова сможет провести пальцами по ее длинным, кудрявым локонам.

— Гарри, — сказала она, звуча весьма забавно. — Ты будешь стоять там весь вечер, или ты представишь мне эту "потенциальную" миссис Поттер в ближайшее время? — она дразнила, слегка улыбаясь ему.

ОН обнаружил, что его внимание приковано к ее рту, красивой линией пухлых розовых губ, которые заставили его сильно сглотнуть, когда ее идеальные белые зубы выглянули, чтобы показать их. Она была в пределах досягаемости, но она чувствовала себя далеко, так что не подозревала обо всем, что он думал, все, что он хотел. Что, если его план полностью испортит их дружбу? Что, если все, что она видела в нем, было ее лучшим другом Гарри, а не потенциальным мужем, которого он надеялся видеть? Он сглотнул, его горло внезапно высохло и горело. Он не мог потерять ее, но он не мог продолжать не обладая ее полностью. — Сначала ужин, потом я представлю тебя, — проговорил он, чувствуя, как его руки трясутся по бокам.

Ее лоб нахмурился в замешательстве, и ее голова наклонилась на дюйм в сторону. — Но... я думала... Она не будет здесь на ужин? — спросила она, сунув руки в передние карманы штанов.

"ДА, на самом деле", подумал он, "но она не узнает об этом". — Я думал, что только ты и я могли бы поужинать. Прошло некоторое время, — сказал он ей, пожимая плечами.

Она слегка улыбнулась, ее глаза сияли, когда она смотрела на него. На мгновение он был потерян. Ее глаза были вихрем темных и светло-коричневых тонов, настолько теплыми и опьяняющими, что он не может не задаться вопросом, как он управлял какой-либо реальной мыслью за последние четырнадцать лет. Крошечные веснушки, которые проходят через переносицу, между этими красивыми глазами привлекли его внимание, и он не мог не задаться вопросом, сколько раз был достаточно близко, чтобы сосчитать семнадцать светло-коричневых пятен, которые касаются ее мягкой, бледной кожи. Он знал по памяти, что на одной щеке пять, на другой восемь, и на носу — четыре. Ее милый, дерзкий, маленький нос, который ведет вниз к этому прекрасному, ее розовому рту. Он качает головой, пытаясь напомнить себе, что все его взгляды, вероятно, приведут его к беде. Он ничего не мог поделать. Это было так в течение нескольких месяцев. Он начал действительно смотреть на нее и видеть, что это было там все время. Мягкие изгибы его рук, естественно обернутые вокруг нее, женский голос, который омывал его, как горячий шоколад в снежный день, сладкий смех, который всегда заставлял его грудь набухать. Не успев оглянуться, он с трудом мог вспомнить, как дышал в ее присутствии, не говоря уже о том, чтобы говорить.

— Прошло некоторое время, — призналась она, пожимая плечами. — Если мы исключим ленивую ночь в прошлую пятницу или воскресный ланч, — дразнила она.

Гарри облизнул губы, — Рон разбился в ленивую пятницу, а воскресный ланч был проведен с твоими родителями. Я имел в виду только ты и я, — сказал он ей тихо, не заметила ли она, насколько сильно тоска отразилась в его голосе.

— Гарри, — тихо сказала она, подойдя ближе к нему и протянув руку к его лицу. — Что-то не так?

— Нет, — ответил он, покачивая головой. — Нет, я надеюсь, что после сегодняшнего вечера все будет отлично. Замечательно. Удивительно. Лучше, чем когда-либо, — сказал он ей, его нервозность снова поднимается внутри него.

Она улыбнулась ему и кивнула. — Тогда расскажи мне о ней, — сказала она, медленно убирая взгляд с его лица.

Гарри кивнул, прежде чем встать с ее стороны и положить руку на ее маленькой спине, чтобы выйти из Логова. ОН приготовил им ужин, ее любимые блюда, и поставил все это на стол в кухне. Согревающие чары держали его готовым и ожидающим, и он почувствовал разбухание гордости, когда услышал ее дыхание, быстро забыв о тайной девушке Гарри. Он накрыл стол со свечами и вытащил свою лучшую посуду, напомнив о том, когда Гермиона взяла его за покупками посуды и столовых приборов в изобилии. На самом деле большая часть его дома была создана Гермионой, что действительно способствовало его комфорту. Она помогла ему выбрать цвета для краски и мебели. Координируя все в духе Гермионы. В его доме была очень домашняя и дружелюбная атмосфера, и он никогда не чувствовал, что он где-то не там, чем в тот день, когда он и Гермиона закончили украшать его дом.

Все отражается в нем и его образе жизни. У него были толстые, темные диваны, в которые можно было раствориться, они были такими удобными. Его ковры были кремовыми, а стены были выполнены в различных цветах, чтобы соответствовать каждому мебельному декору. Его кухня была большой и просторной, оставив ему много места, пока он готовил. И его спальня, одно из его любимых мест, была большой и просторной, с огромной кроватью с балдахином, которая кричала ленивым утром и обнималась в лучах утреннего солнца. Гермиона помогла выбрать постельное белье и мебель, фотографии и безделушки, и прежде чем Гарри узнал, что у него есть настоящий дом. Иногда это было немного подавляющим. У него было четыре спальни, двухэтажный дом, но Гермиона часто посещала его, когда у него были подруги, они проводили много времени. Рон любил появляться случайно, особенно когда он знал, что Гарри будет готовить, поэтому он провел огромное количество времени в столовой. Только когда Гермиона была за городом, Рон был занят Луной, и Гарри никого не видел, что ему напомнило о том, насколько пуст и одинок его дом. Но он стремился изменить это, надеясь, что Гермиона увидит, насколько ясно они должны быть вместе.

Гарри потянул ей стул, и она упала в него, все еще выглядя шокированной. Несмотря на это, ей все же удалось снять кольцо с салфетки и изящно положить ее себе на колени. Рот Гарри изогнулся в улыбке, когда он сел напротив нее и протянул бутылку вина, наливая ее в высокий прозрачный стакан перед ней. Она наблюдала, как красная жидкость заполняет половину, прежде чем жестикулировать, этого было достаточно, а затем огляделась на вкусный ужин, который он собрал. Гермиона была присоской для любой Пасты, поэтому Гарри собрал курицу Фетучини, чесночный хлеб и салат Цезарь. Они не говорят. Ему так больше нравилось. Он мог наблюдать, как она ест, наблюдать, как она смакует каждый укус, наблюдать, как трепещут ее глаза в экстазе, и ее рот обертывается вокруг счастливой, взорванной вилки. Его глаза были увлечены кончиком ее розового языка, когда он вышел из ее рта, чтобы облизать ее губы от остатков соуса. Каким-то образом смотреть, как она ест, было невинно и эротично, и он быстро напомнил себе, что ему лучше расслабиться, или он отдаст грандиозный финал, поцеловав ее бессмысленно.

Он закончил есть рядом с ней, главным образом потому, что ему нужно было заполнить рот, опасаясь стонать или говорить что-то слишком рано. Он был в состоянии сидеть, сложа руки и смотреть, как она после этого все равно, что он хотел сделать в первую очередь. Когда она положила вилку, Гарри, наконец, заговорил, — я точно определил причину, или, я думаю, я должен сказать "человек", который вызвал конец каждого из моих разрывов, — сказал он ей прямо в точку.

Гермиона любознательно приподняла бровь, ее рот слегка сжался. — О?

— Да, — сказал он ей, медленно кивая. Он сделал глоток вина и потом вздохнул. — Это ты.

— Я? — она сказала, ее голос был недоверчив и обижен. — Я в твои отношения вмешивалась, Гарри? Это то, что ты мне говоришь? — она спросила, теперь звуча в шоке.

— Именно, — сказал он ей, просто кивнув.

— Ну, я никогда... — Она покачала головой, выражение ее лица стало каменный. — И как, по-твоему, мне это удалось? — спросила она, ее голос был раздражен.

— Твои выражения лица, — сказал он ей, нахмурив брови и скривив губы. — Это было все в твоем лице, ты видишь. Нахмуренная бровь означает, что Ты не совсем одобряешь, но Ты не так уж и против них. Морщинистый нос означал, что ты действительно не была уверена в них, но ты была готова дать им еще одну попутку. Но вот эти твои губы... — Он покачал головой, медленно вздыхая, — это означало, что она была абсолютно неподходящей.

— Что? — она спросила, ее глаза увеличились в замешательстве.

— Я всегда мог читать, — он сказал ей, покачивая головой. — Это всегда было на твоем лице, думала ли ты, что они не достаточно хороши, или, если бы я должен сохранить отношения. Ты, вероятно, не сознательно это делала, и я, очевидно, не должен был основывать свои отношения на том, сморщила ли ты нос или нет, — признался он, фыркнув. — Но я это делал. И каждая твоя мысль и мнение о них были написаны, четко, на твоем лице, чтобы только я мог видеть.

— Так... — Гермиона покачала медленно головой, не совсем уверенно, правильно ли она все поняла. — Ты говоришь мне, что я положила конец твоим отношениям, потому что я... сжимала губы? — она спросила, поджав губы.

— Да, — ответил он, быстро кивнув.

Гермиона сложила руки вместе, ее глаза сузились от размышлений. — Тебе не приходило это в голову, Гарри, что ты порвал с ними не потому, что я поджимала губы, а потому, что ты искал причину? — она спросила его после долгой минуты молчания. — Так, что это не мое мнение имело значение на самом деле, а я давала тебе причину, чтобы, наконец, закончить с ними. — Она кивнула, стуча по подбородку и упираясь локтями в столешницу. — Да, это полностью имеет смысл. Видишь ли, тебе нужно было оправдание ,поэтому ты использовал меня. Я твой лучший друг, ты доверяешь моему мнению, и поэтому ты использовал меня, как, своего рода, козла отпущения, — объяснила она, ее лицо теряло раздражение, которое сменялось пониманием.

— Нет, — легко ответил он, покачивая головой. — Говорю тебе, мы с Роном это обсуждали. Прямо перед тем, как я расстался с Эмилией, в тот вечер, когда ты встретилась с ней, Рон признал то, что заметил. Я наблюдаю за тобой. Каждый раз, когда я представляю тебе девушку, я наблюдаю за твоей реакцией. И затем, после прочтения твоего анализа ее, я решаю, должен ли я сохранить отношения или нет. В конце концов, если ты поджимаешь губы или сделала какое-либо указание на то, что они не для меня, я расстаюсь с ними. Все просто. — Он пожал плечами, выпив еще один глоток вина.

Гермиона откинулась назад, ее руки упали по бокам, а глаза расширились. — Итак, мое лицо, в одиночку разрушило пять отношений, — сказала она, ее голос звучал испуганно.

— Хм, — ответил он кивнув.

Гермиона вздохнула, ее брови нахмурились и ее губы немного вспотели. — Ну, я думаю, что я должна быть более осторожной, — решила она.

— Нет, — сказал ей Гарри, покачивая головой. — Потому что я понял это. Я, наконец, нашел одну девушку, которую ты и я, очевидно, должны признать, идеально подходит для меня, — сказал он ней, кивнув.

Глаза Гермионы расширились, а затем ее рот открылся. — Правда, Гарри, я даже не знала, что ты с кем-то встречаешься, — сказала она, весьма скромно.

— Нет, — сказал он ей, покачивая головой. — Но я нашел идеальную девушку, Миона. Она невероятно блестящая, красивая, веселая и лучшая девушка, которую я мог бы просить. Ты будешь любить ее, — сказал он, кивнув с хитрой улыбкой. — Мне потребовалось время, чтобы понять. Это был один из тех прямо-перед-ты-все-время моментов, не так ли? — Он улыбнулся, его глаза упали на мгновение, прежде чем он поднял их, чтобы посмотреть на нее. — Но это действительно так. Я никогда не чувствовал себя так раньше. Я имею в виду... Как будто мне вдруг показали реальность, которая больше, чем просто возможность, она просто есть. Это то, что я всегда хотел, не признавая этого. В любом случае, не все. Я хотел семью, жену и детей, и совершенство было действительно целым, но я никогда не понимал, кто эта женщина рядом со мной. И тогда это поразило меня. Это было все время очевидно. Я имею в виду, она была просто там, Миона. Стояла рядом со мной. И она была прекрасна, — сказал он, его голос стал мягким и тихим. — Так невероятно красива. Я понятия не имел, не реальна. Не думаю, что кто-то бы понял. Но она есть, она действительно есть. Ее волосы, ее глаза, ее сладкие, прекрасные губы. И это было так, будто будущее, которого я хотел, вдруг стало ясным, я мог видеть его в завершенном виде. — Он улыбнулся, его лицо загорелось. Гермиона смотрела на него, ее губы слегка дрожали, и он спрашивал себя, не поняла ли она это. Гарри поднялся со стула, двигаясь вокруг стола, чтобы вытащить ее из-за стола. Он потянулся вниз, взяв ее нежную руку в свою, и потянув ее с места.

— Она знает, Гарри? — спросила она, прочистив горло и глядя мимо него в пол.

— Я не уверен, — ответил он честно, обернув ее рукой и вывел с кухни. — Я даже не уверен, чувствует ли она то же самое, — застенчиво признал он. — Я хочу, чтобы она это сделала. Я хочу, чтобы она посмотрела на меня с той же страстью, которая отражается в моих глазах. Но... мы знаем друг друга ужа так давно. Если бы это заняло у меня так много времени, это могло бы занять и ее время, так? — он спросил, внезапно потеряв уверенность, которую он имел раньше.

Она повернулась к нему, дрожащая улыбка на ее губах. — Я уверена, кто бы она не была, Гарри, она будет любить тебя в ответ. Ты... — она покачала головой. — И если она этого не сделает, то там есть кто-то другой. Помни это. Есть кто-то, кто будет любить тебя, всего тебя, и она никогда не позволит тебе сомневаться в этом. Ты такой особенный, Гарри, — сказала она ему, ее голос дрожал от эмоций.

Гарри сжал ее руку. — Ты встретишься с ней, Гермиона? — спросил он, его голос был серьезный и обнадеживающий. — Ты позволишь мне посмотреть, будет ли она той единственной? Она та, кого я должен иметь навсегда?

— Я не могу принять это решение за тебя, Гарри, — тихо сказала она ему, протягивая к нему руку, чтобы погладить по щеке. — Это зависит от тебя. Я не могу решить, достаточно кто-то хорош для тебя. — Ее глаза поникли, и она вздохнула в остатке. — Правда в том, что я не уверена, что я думаю, что кто-то действительно хорош для тебя.