Он всегда мог читать Ее

Он всегда мог читать Ее

Синопсис: Гарри всегда мог читать лицо Гермионы, как открытую книгу. Вскоре, он использовал ее выражение, чтобы оценить, должен ли он закончить свои отношения с кем-то или сохранить. Наконец, он находит единственную женщину, которую она смогла одобрить для него. Единственная женщина, которую он любил. Ее.

Ссылка: https://www.fanfiction.net/s/3511527/1/He-Could-Always-Read-Her

ХХХ

Часть 1. Прошлые ошибки.

За эти годы Гарри нашел способ решить, была ли его нынешняя подруга для долгосрочных или временных отношений. Он не понимал, что делает это, пока (из всех людей) Рон не рассказал ему об этом. В течение семи лет после поражения Волдеморта, что было на седьмой год Гарри в Хогвартсе, Гарри сделал своей целью жить полной жизнью. Он преодолел заикание, смущение, нервное отношение мальчика с румянцем и сумел выдавать очаровательную, учтивую природу, которую, он был уверен, что его отец передал ему (довольно поздно, к сожалению). Если бы у него были отношения раньше, его личная жизнь в Хогвартсе могла бы быть немного легче пройти. Будучи Мужчиной-Который-Победил, Гарри был хорошо известен в волшебном мире и очень часто искал женщин, его возраста или немного старше его. Он должен был быть осторожен с теми, с кем он знакомился, доверял и встречался. Так много были просто заинтересованы в его Титулах, нежели, на самом деле, чтобы просто быть с ним, и он не желал играть в "знаменитость" для них. Его целью было найти кого-то, кто действительно любил его, и иметь собственную семью. Наконец, иметь возможность иметь это чувство бесконечной любви, которое погружалось глубоко в его кости ни когда не колебалось. Чтобы сын или дочь с гордостью или трепетом смотрели на него, потому что они хотели бы быть такими же, как их отец. Чтобы иметь жену, чтобы возвращаться к женщине, которая понимала его полностью, как и его родители. Никогда не быть одиноким или потерянным, или пустым снова.

В 24 года у него была сильная карьера в качестве Главного Аврора, и, хотя, его работа никогда не заканчивалась, он чувствовал себя хорошо в том, что известные Пожиратели Смерти были пойманы им и его близкими друзьями. Ветераны войны, как его лучший друг Рон, и школьные приятели Невилл, Дин, и Симус помогли в привлечении худших из них. На ежедневной основе всегда был кто-то еще, кто хотел вызвать хаос, уничтожить мир и счастье и восстановить тьму, которая омрачила первые семь лет Гарри в Волшебном мире. Однако Гарри старался изо всех сил, чтобы эти дни никогда не повторялись. Баланс социальной жизни и его работы в качестве Аврора был трудным, и многие женщины не были заинтересованы в том, чтобы избитый парень возвращался домой и хотел спать, а не слушать об их дня с покупками, поэтому Гарри иногда заканчивал его отношения с подругами, прежде чем он даже провел их через свою запатентованную процедуру "остаться или уйти"?

Учитывая его довольно шаткую социальную жизнь, Гарри не представлял своих подруг своим лучшим друзьям, пока ему не пришло время узнать, были ли они идеальной парой. Прошло пять лет, прежде чем Рон понял, что делает Гарри, что-то, что даже Гарри не знал, что он сознательно делает. Гарри всегда умел читать по лицу Гермионы. Это, было, похоже на книгу, слова были четко написаны в ее движениях и ее маленьких манерах. Ей не нужно было говорить или даже смотреть на него, он мог видеть все это в маленькой Гермионе ... что она делала. Он не был уверен, что вызывало его решение прекращать каждые отношения, которые у него были, но то, что Гермиона делала, когда она встречала его подруг, возможно, потому, что за эти годы он узнал, что ее блеск означал, и довольно часто, она была бесспорно права. И так, она стала его личным судьей "держать или отпускать".

Было всего пять женщин, которые когда-либо встречались с Гермионой и Роном, и все пять не соответствовали стандартам Гермионы того, что они были достаточно хороши для Гарри. Она никогда ничего не говорила, никогда не ставила под сомнение решение Гарри, когда он рвал с ними. Довольно часто она просто кивала головой, ласкала его руку и говорила: "есть кто-то идеальный для тебя, Гарри. Я знаю это!" Она не часто говорила с ним о личной жизни, и он научился понимать ее, если это абсолютно необходимо. Она давала ему советы без вопросов, всегда отвечала на его вопросы, с кем бы он не встречался. Но, в ее глазах был блеск, который он никогда не классифицировал, но каким-то образом выяснил, что она не заботилась о том, чтобы знать о женщинах в жизни Гарри. Она была живой, когда разговор касался таких женщин, как Джинни, которая вышла замуж за Невилла через пару лет после поражения Волдеморта, или Луна, которая в настоящее время обручена с Роном, а затем, конечно, были пожилые женщины, такие как МакГонагалл и миссис Уизли, для которых блеск никогда не появлялся. Но большинство других женщин, с которыми Гарри встречался или интересовался, вызвали эту разницу в ее обычно теплых шоколадных глазах, и это смутило Гарри, когда он появился, поэтому он отказывался знакомить этих женщин сразу с ней.

В любом случае, у них было много других тем для обсуждения. У Гермионы была насыщенная жизнь, и ей всегда было интересно услышать, что Гарри делает: на работе, с друзьями и вообще в его жизни. Поскольку Рон был так занят, предстоящей с Луной свадьбой, в последнее время, Гарри обнаружил, что просто проводит еще больше времени с Гермионой, но это было то, с чем он давно научился справляться. Постоянной проблемой, с каждой из его подруг, были его близкие отношения с Гермионой. Было широко известно для всех его бывших, что, хотя он заботился о них, они всегда будут вторыми. Это не было чем-то, что Гарри намеревался сделать, и он никогда не говорил женщинам в своей жизни, что это был образ его жизни. Это была просто еще одна часть жизни Гарри, которую он упускал из виду, как обычно.

Он не видел никаких проблем с тем, чтобы проводить каждую пятницу вечером у Гермионы, смотреть фильмы и есть пиццу. Или, как в воскресенье, он проводил ланч с ней и ее родителями, Терезой (ласково называемой семьей и близкими — Терри) и Джейкобом Грейнджерами. Это не было чем-то необычным для него, чтобы пойти к ней, когда он был болен или ранен на работе, будучи Аврором, поэтому он сидел перед ней, когда она массировала успокаивающим бальзамом его травмы, вместо того, чтобы идти к той, кто был его текущей подругой. Он не видел в этом ничего плохого. Он никогда не понимал, что обеспечение интересов Гермионы или собственные мысли о подобных вещах заставляло звучать его так, как будто он был слегка одержим своей лучшей подругой. Это была просто естественная реакция, чтобы рассказать своей нынешней подруге, что его лучшая подруга думает о том, о чем говорят. У него не было личного понимания по этому вопросу, но он знал, что Гермиона это сделала, поэтому он поделился этим. И, да, он начал использовать ее в качестве меры защиты, хотя он не знал об этом в то время. Иногда говорят, что Гермиона поймет, что они не могут или, что Гермиона будет знать лучше, чтобы не говорить с прессой о некоторых вопросах. Он думал, что это способ их объяснить. Они были его подругами, Гермиона была его другом, поэтому у них были похожие роли, и он просто пытался донести до них лучший способ справиться с этими вещами. Путь, который давно прошел, работал для нее, так, почему бы и для них не сработает?

В конце концов, было только пять подруг, которым удалось принять близость Гарри к Гермионе и сделать это до того дня, когда Гермиона решит "держать или отпускать" за них. Когда Гарри оглянулся, он обнаружил, что он действительно уделял пристальное внимание тому, что думала Гермиона или, как она действовала в ответ на его последнюю подругу. Первой была Трейси, симпатичная брюнетка с длинными вьющимися волосами и стройным телом. У нее были темно-зеленые глаза, пухлые розовые губы и любовная связь с одеждой. Она была яркой, милой и могла быть забавной, когда позволяла себе расслабиться. Будучи очень ориентированной на моду, Трейси управляла небольшим магазином мантий и постоянно покупала подписки на любые модные журналы, в то время. Что-то, что Гарри вспомнил о ее склонности к хихиканью и разводу руками. Во время их двухмесячных отношений, она встретила нескольких его приятелей Авроров и, даже, встретила Рона до того дня, когда Гарри планировал. Рон полюбил ее достаточно хорошо, сказав, что она была "настоящая красавица" и "достаточно хорошо". Однако он не выглядел слишком удивленным, когда Гарри расстался с ней вскоре после того, как Гермиона встретила ее.

Они обедали со всеми близкими друзьями Гарри, некоторые из которых приехали из разных мест по всей Европе. Большинство Уизли присутствовали, за исключением Перси и Чарли, которые были в середине брачного сезона Драконов, и не могли уйти. Кингсли, Муди, МакГонагалл, Ремус, Тонкс, Невилл, Дин, Симус, Луна и несколько друзей, которых Гарри встретил во время путешествия, когда стал Аврором. Гермиона уехала из города на встречу, но она обещала быть там на ужин, поэтому Гарри убрал и определился с местом, с помощью Трейси. Они провели полчаса или около того, просто возвращаясь в качели вещей и находя утешение в старых дружеских отношениях и догоняя. Трейси не знала никого, кроме Гарри, несмотря на то, что она встретила Дина, Симуса и Невилла, которых она находила очень громкими большую часть времени. Рон попытался втянуть ее в разговор, но вскоре он отвлекся на странный комментарий Луны, и Трейси быстро вышла из своей стихии с друзьями Гарри. Со своей стороны, Гарри ждал прибытия Гермионы, как будто она прекратила мировой голод. Он прислонился к камину и наполовину слушал Ремуса и Тонкс, когда они обсуждали старую миссию, когда он, наконец, взревела к жизни, и Гермиона вышла.

Гарри радостно усмехнулся, услышав, что она бормочет о саже в ее сумасшедших волосах и использует свою палочку, чтобы изгнать оскорбительный беспорядок из ее красиво завитых коричневых локонов. Он обнял ее за талию, и его улыбка выросла, когда она повернулась, чтобы поцеловать его в щеку, сказав, — Я действительно хочу, чтобы аппарационный барьер был снят, — как ее стандартное приветствие. Она говорила это в течение многих лет, но ему все еще было забавно видеть, как она спотыкается, покрытая сажей, и поэтому он не сообщил ей, что он был снят за пару лет до этого. Он бросил взгляд на Симуса, который открыл рот, чтобы исправить ее, а затем подмигнул Гермионе, — Разве это тогда было бы так забавно, Миона?

Она закатила глаза на него, хотя, улыбка растягивала губы, а затем помахала миссис Уизли, которая несла большой поднос с сыром, мясом и овощами. — О! Тебе нужна помощь, Молли? — вежливо спросила она, пытаясь скинуть с плеч свою мантию.

Гарри притянул ее за плечи и заставил ее обернуться, положив руку на спину. — Спорим на галеон, что она скажет тебе расслабиться, потому что ты слишком много работаешь, — прошептал он ей в лицо.

— Азартные игры, это ужасная привычка, — ответила она, сморщив нос.

— О, нет, Гермиона, дорогая, ты работаешь слишком усердно, — ответила миссис Уизли, махая рукой.

Гарри фыркнул и ухмыльнулся.

Гермиона закатила глаза на него, покачивая головой, чтобы сказать ему, чтобы он ничего не говорил.

— Эй! Гарри прекрати донимать нашу лучшую девочку, — крикнул Рон, набив рот каким-то бутербродом. Он пронесся сквозь толпу, толкая людей, которые просто улыбались, покачивая головой на естественное поведение Рона Уизли. Он сграбастал длинными руками Гермиону, и поднял ее над землей в приветствии. Смеясь, Гермиона обняла его за спину, качая головой у его плеча. — А знаешь ли ты, что Добби уговорил еще троих домашних эльфов попросить оплату и отпуск? — он недоверчиво сказал ей. — Кто знал, что твоя кампания Г.А.В.Н.Э. в конечном итоге сработает? — сказал он, фыркая.

Гарри скрыл смех, наблюдая, как Гермиона дает подзатыльник Рону, а затем снова заняла ее место рядом с ним, когда их лучший друг отпустил ее, чтобы он мог потереть свою обиженную башку. Хмурясь на нее игриво, он отвел от него взгляд, сказав, — Ты уже встречала новую птичку Гарри?

Улыбка Гермионы колебалась, и она оглянулась на Гарри, — Нет, я не знала, что он с кем-то встречается.

— Да, я тоже, пока она не появилась с букетом цветов для него, — сказал Рон, поднимая брови. — Что-то о том, как он на самом деле не большой жест, поэтому она подумала, что сделает ему сюрприз. — Он пожал плечами, его глаза смотрели в толпу.

— Какие цветы? — она удивилась, скривив губы. Плохой знак, отметил Гарри.

— Не знаю. Разных цветов, купленных в магазине, что-то вроде того, — сказал Рон, качая головой.

Гермиона вздохнула, звуча довольно невнятно.

— Что? — спросил Гарри, толкая ее плечом.

Она посмотрела на него с небольшой улыбкой, слегка качая головой. — Ничего, просто я... — Она оглянулась на Рона, а затем повернулась к Гарри, — у многих букетов, купленных в магазине, есть Астры Мацумото, — объяснила она, нахмурившись, — на что у тебя аллергия, — она закончила, подняв бровь.

Гарри повернул голову в сторону, его глаза расширились, — Это объяснило бы внезапный холодок у головы, который у меня был в течение следующих нескольких дней, после этого, — сказал он, кивнув.

Гермиона дернула плечами. — Ну, я полагаю, если ты не мог вспомнить, она же не знала, так? — она сказала ему, прежде чем ее взгляд охватил толпу. — Ну, и где же она тогда, Гарри? Будем ли мы стоять посреди логова весь день, или что-то продуктивное будет сделано?

Гарри усмехнулся, повел ее вокруг Рона и проводил к девушке, которая, казалось, торчала, как большой палец. Она была несколько растерянно и выглядела неуместной. Она просто казалось потерянной. Все остальные разговаривали, смеялись или рассказывали истории, а она стояла у стены, скрестив руки на груди, неловко уставившись. С Гарри, с одной стороны, и с Роно, с другой, Гермиону сопровождали, чтобы познакомить с Трейси Шортстафф. Рон рассказывал ей все о том, что Луна сказала ранее, что-то, что Трейси вообще не могла понять, в то время, как Гермиона просто кивнула головой, сказав на это, — Да, я уверена, что, если бы они существовали, они были бы очаровательными.

— Вы должны быть Гермиона, — сказала Трейси, держа руку, пальцы вниз и запястье подняты, так, как Флер часто говорила, было гораздо более "женственным", чем большинство других рукопожатий.

Гермиона взглянула на ее руку, поджав рот, и взяла руку, как и любую другую, быстро и сильно встряхнув ее, что, казалось, немного напугало Трейси. Гарри приняв поджатые губы как очень плохой знак и созерцательно пожевал свою щеку изнутри.

— Да, — ответила Гермиона, ее голос довольно резкий. — Итак, Трейси, как вы познакомились с Гарри? — спросила она.

— О! — сказала Трейси, ее глаза сверкали, и громкий смешок вышел из нее. — Забавный случай. Я, как раз, собиралась пойти по магазинам, там была замечательная распродажа в Гладрагс, когда я поняла, что оставила мое окно открытым. Представьте мое удивление, когда я увидела, как мой кот Джексон сбежал через открытое окно и застрял на дереве. — Она закатила глаза, которые теперь выглядели довольно тяжелыми с макияжем и толстыми, хрупкими ресницами, уставившимися на Гарри. — Гарольд случайно проходил мимо, по дороге... Что это было, малыш? — Гарри понятия не имел и просто пожал плечами. Они встретились почти два месяца назад, и он не мог вспомнить, кроме того, что она кинулась в объятия в благодарность, когда он опустил ее кошку вниз, покрывая новую рубашку, что Гермиона ему купила, кошачьими волосами. Трейси отмахнулась от него, — Ну, во всяком случае, он просто шел мимо и слышал, как я кричала. Глупая я, я забыла о том, что у меня есть палочка! — Она усмехнулась, закатывая глаза на собственную глупость. — И тогда, Гарольд левитировал Джексона, и я не могла позволить ему упустить момент, поэтому я предложила купить ему обед за его помощь. — Она пожала плечами, радостно ухмыляясь, махнув рукой в воздухе ,ее длинные, ухоженные ногти сверкали ярким красным лаком для ногтей.

Гермиона заметно съежилась три раза во время короткого воспоминания Трейси, дважды, когда Трейси назвала Гарри "Гарольдом", и снова, когда она назвала его "малыш". Гарри знал, как мало Гермиону заботили ласкательные прозвища. Она терпела это, когда Гарри и Рон (иногда) называли ее "Миона". Она не возражала, когда Гарри называл ее "сладенькой", когда он пытался уговорить ее на то, на что она обычно была против. А совсем недавно термин "любимая" от Гарри, стал второй натурой, и она просто улыбалась, едва моргая ресницами. Такие термины, как малышка, детка, конфетка, печенька и другие подобные глупости, полностью попадали под кожу Гермионы. И чаще всего это было причиной для Гермионы серьезно пересмотреть свои собственные отношения с мужчинами.

— Гарольд, — повторила Гермиона, ее глаза мерцали из-за ее раздражения.

— О, да, — сказала Трейси, протягивая руку вниз по руке Гарри. — Гарри звучит так себе... — она сморщила нос и сморщила рот, — не знаю. Это довольно странно, вам не кажется? — спросила она, хихикая.

Губы Гермионы еще больше сжались, и Гарри, хотя, в то время и не знал, что он основывает свое решение на мимике Гермионы, пришел к выводу, что он и Трейси действительно не сработаются. Она была такой женственной и довольно беспомощной, в то время, как он мог меньше заботиться о покупках или, о том, звучало ли его имя "прозаично". Ему нравилось его имя. Гарольд даже не было его полным именем, это было просто Гарри. Ему нравилось, его друзья, похоже, не хотели рвать, когда они это слышали, и он всегда замечал, что это звучало мелодично, когда Гермиона его произносила. — Нет, нет. — Ответила Гермиона, ее глаза стали довольно черствыми, когда они встретились с Трейси.

Трейси не ответила на это, поэтому она откашлялась и повернулась к Гарри, а затем взглянула на Гермиону, прежде чем перевести взгляд. — Ну, я уверен, что вы очень заняты, вы не видели некоторых из этих людей в течение некоторого времени, не так ли? — спросила она, заставляя улыбнуться. — Гарри, почему бы тебе не представить меня другим своим друзьям? — она спросила его, бросив довольно неудобный взгляд на Гермиону.

Гарри пожал плечами, — Ты встретилась со всеми. Кроме того, Гермиона была той, с кем я хотел тебя сегодня познакомить. — Он жестом показал на свою лучшую подругу, которая немного наклонялась вправо, против Рона, который искал кого-то в комнате. Гарри нахмурился, — она права, хотя, Миона, ты действительно не видела многих из нас в течение некоторого времени. Ты, наверное, хочешь пообщаться? — спросил он, разочарованно.

— У меня вся ночь, — легко сказала она, слегка пожимая плечами. Она посмотрела на Рона, легонько улыбаясь. — Луна изучает тыквенный сок, Рон, почему бы тебе не пойти посмотреть, что это такое, она, несомненно, заражена.

Рон застенчиво взглянул на нее, а потом кивнул. — Да. Да, я должен убедиться, что это не заражено. — Он поднял руку, сжимая ее плечо. — Увидимся позже, Миона. Приятно увидеть тебя. Это было так давно.

Она фыркнула, закатывая глаза. — Я видела тебя две недели назад, на семейном ужине Уизли, — ответила она, покачивая головой. Рон пожал плечами, слегка ухмыльнувшись, после он побрел к странноватой блондинке, за столиком с закусками.

— Две недели — это долгое время, — вскочил Гарри, подняв руку, чтобы обернуть вокруг ее шеи, пальцами деликатно потирая ее коже.

Гермиона оглядела его с поднятыми бровями. — Гарри Джеймс, я видела тебя меньше недели назад, я буду благодарна, чтобы ты помнил. Кто-то должен убедиться, что у тебя есть одежда, — напомнила она, ссылаясь на ее внезапный день покупок с Гарри, после того, как он признал, что ему не хватает чего-то в его гардеробе.

Гарри усмехнулся, пожав плечами и потянув ее в свою сторону. — Как бы я выжил бы без тебя?

Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но затем ее взгляд сместился к Трейси, которая наблюдала со смесью неодобрения и подозрений. — Ты справишься, — тихо сказала она. — О, смотри, это Симус, я забыла сказать ему, что мой секретарь Тэмми говорила о нем без остановки. Я вернусь через минуту, — сказала она, довольно быстро. Она повернулась к Трейси, — Приятно познакомиться, — сказала она, улыбнувшись так, что глаза этого не выражали.

— Да, приятно, — ответила Трейси, ее голос был ложного приветствия. — Мы должны как-нибудь встретиться. Поговорить как девочки. Должно быть, довольно скучно с двумя лучшими друзьями-парнями, — сказала она, смеясь дергая плечами.

Маленькая улыбка Гермионы потускнела, и ее глаза немного сузились. — Верно. Возможно, — сказала она, немного погодя. Повернувшись, она обратилась к Гарри, — постарайся держаться подальше от неприятностей, Гарри, я действительно хочу поговорить с тобой о моей встречи сегодня, позже.

— Даю слово, — пообещал он, слегка сжимая ее шею, прежде чем позволить руке упасть. Она улыбнулась ему прежде, чем повернуться, чтобы уйти, и бросил последний неуверенный взгляд на Трейси. Не прошло и трех дней, как Гарри порвал с Трейси, которая сразу же обвинила его в использовании ее, пока Гермиона не поняла, что он влюблен в нее. Гарри полностью отрицал это и не мог понять, почему Трейси думала, что он влюблен в свою лучшею подругу, хотя это стало своего рода обычным обвинением среди его девушек.

Вторая подруга Гарри, после знакомства с Гермионой, встретилась с похожей судьбой. Ее звали Катарина, и она очень любила Квиддич. Она говорила об этом нон-стоп, или чаще об игроках в Квиддич. Она была на несколько лет моложе Гарри, и, хотя у нее не было лучшего понимания Квиддича, ей очень нравились мужчины, которые в него играли. У нее была последовательность известных парней-квиддичистов позади нее, и Гарри, по какой-то причине он все еще не мог понять, попал под то же заклинание, что и другие. Она была энергичной женщиной с длинными светлыми волосами, пышным телом и теплыми шоколадными глазами, которые Гарри считал самыми привлекательными. Гарри познакомил Катарину с Гермионой в их спорт-баре, Сумасшедшем Квофле, в то время как Рон играл в дартс напротив них. Он встретил Катарину в то же время, что и Гарри, на игре в Квиддич, где они болели за противоположные команды. Единственное мнение Рона о Катарине было, — она действительно любит Квиддич. Он всегда говорил "Квиддич" с акцентом, как будто он имел в виду гораздо больше, чем просто игру. Гарри решил проигнорировать это, зная, что он говорит о ее сильной любви к игрокам в Квиддич. Больше не играя сам, Гарри только смотрел игру с трибун.

Гермиона сидела на стуле, держа прохладную бутылку сливочного пива и замечая, что Рон не может ударить что-либо, кроме посетителей бара своими дротиками. Гарри переступил с ноги на ногу рядом с Катариной, которая смотрела на него своими большими шоколадными глазами и высунула нижнюю губу, чтобы он пошел за выпивкой для нее. Повеселившись над новейшей глупостью Рона, ударив какого-то мужчину по голове задним концом дротика, Гермиона повернулась к Гарри и Катарине, ее глаз остановился на низкой женщине. — Привет, вы должно быть подружка Гарри, — приветливо поздоровалась она.

— О, — ярко ответила Катарина, расширяя глаза и расширяя рот в большой ухмылке. — Да, зовите меня Кет или Рина, — сказала она, пожимая плечами. — Миона, не так ли?

Гермиона застыла, ее брови медленно поднимались. — Гер-Миона, — ответила она, кивая. Ее глаза слегка сузились, но она быстро успокоилась и попыталась улыбнуться. — Я слышала, вы встретили Гарри на матче по Квиддичу.

— О, да, это были Торнадо Тутшилла против ужасных Пушек Педли, — сказала она, с пронзительным смехом, закатывая глаза. — Бедный Гарри, болел за Пушки, ты можешь в это поверить? — сказала она, покачав головой.

Гермиона нахмурилась, ее глаза устремились к Гарри, а затем к Рону, который что-то бормотал, едва слышно, и бросал глазами кинжалы в Катарину. Гермиона сказала, — Вообще-то, у Пушек Педли был отличный год. — Она медленно улыбнулась, — если я правильно помню, они побили Торнадо.

Катарина пожала плечами, — О, правда? Хм, я не знала. Меня больше интересовали игроки. Марвин Финвик, — сказала он, взволновано сверкая глазами. — Ммм, что скажешь?

Гермиона сместилась на своем стуле, немного приподняв нос, что для Гарри означало, что она чувствовала, что ближайшая к ней девушка действовала довольно по-детски, по мнению Гермионы, или, по крайней мере, не соответствовала ожиданиям Гермионы. — Не совсем. Я не обращаю столько внимания на самих игроков.

— Зачем еще смотреть? — воскликнула Катарина, покачивая головой.

Рон хмыкнул, бросив дротик немного сильнее, чем надо, и Гарри снова переступил с ноги на ногу, наблюдая за реакцией Гермионы.

Гермиона выпрямилась на своем месте. — Я думала, что ты любитель Квиддича, — сказала она, нахмурив брови, и ее губы немного исказились.

— О, — сказала она, хихикая. — Больше энтузиазма для игроков в Квиддич.

Гермиона громко усмехнулась, перед тем, как поднять свое пиво и, сделав глоток, — Так... твои знания об игре... ограничены? — она спросила, ее брови поднимались.

— Я почти ничего не знаю об этом, — призналась она, пожимая плечами.

— Я вижу, — ответила Гермиона, опуская взгляд. — И твой энтузиазм к игрокам в Квиддич, как это было для тебя?

— Отлично! — Катарина сказала, склоняясь к Гермионе, будто она была близкой подругой, и тихим шепотом, — давая просто скажем, что Торнадо никогда не была моей любимой командой, — сказала она, хихикая.

Гермиона дала ей слабую улыбку, прежде чем выпустить длинный, страдающий вздох. Она дала Катарине взгляд, который легко мог быть подтвержден, как отвращение, смешанное с разочарованием, а затем поднялась с места. — Рон, пожалуйста, позволь мне показать тебе, как целиться, чтобы ты никого не покалечил, — сказала она, ее голос был слегка раздражен и в основном выражал забаву. После этого она не пыталась втянуть Катарину в разговор, вместо этого решила поговорить с кем-нибудь, кроме нее. Гермиона была достаточно вежлива, когда Катарина разговаривала с ней, но Гарри мог ясно прочитать в ее глазах, что его Миона не одобряет его последнюю девушку. Ее нос регулярно морщился, глаза часто сужались, а губы, казалось, почти постоянно сжимался.

На следующий день Гарри порвал с Катариной и не удивился, увидев ее фотографию в газете на следующей неделе с резервным вратарем для Странников Вигтоун. Гермиона не прокомментировала разрыв, кроме, как сказав, — думаешь, она знает, что такое финт Вронского?

Гарри усмехнулся, — Я думаю, что это первый раз, когда ты произнесла это правильно.

Гермиона криво улыбнулась, — я делала домашнее задание, — сказала она, подмигивая ему.

Третья девушка Гарри, Эмилия, была самой вероятной, даже в глазах Гермионы. У нее была сильная любовь к маггловской музыке и она училась, так как она была молода, чтобы освоить различные маггловские вещи, что было довольно интересно, учитывая, что она была полностью воспитана в Волшебном мире. Она была очень умной и имела сильные позиции в Министерстве Магии. Она была довольно привлекательна, с длинными прямыми черными волосами и мечтательными лазурными глазами. У нее были длинные ноги, стройная фигура и кремовая блажная кожа. Ее голос был хриплым, всегда выходил довольно чувственным и мощным. Она была не очень заинтересована в моде и макияже, но она любила читать и наслаждаться вечеринками с друзьями. Гарри был уверен, что Гермиона одобрит ее. На самом деле, он почти был уверен, что эти двое поладят, и он, наконец, получит долгие отношения.

Все началось достаточно хорошо. Гарри пригласил Гермиону, Рона и Луну на ужин, чтобы встретиться с Эмилией, и, ожидая остальных своих гостей, он и Гермиона приготовили дом к ужину, и она выбрала для него одежду. Остановившись на ее любимом зеленом свитере и черных штанах, Гермиона сказала ему поторопиться и одеться, а затем поспешила вниз, чтобы проверить ужин. Она также сделала их особенный приятный десерт, и, поскольку она проводила в его доме столько же времени, что и он, она знала что вокруг. После быстрого душа, Гарри оделся и спустился вниз, задаваясь вопросом, был ли его одеколон слишком сильным. Гермиона купила его для него в последнее Рождество, и он никогда не понимал, как использовать его, не переусердствуя. Проверив курицу в духовке, Гермиона встала и подошла ближе к Гарри, нюхая воздух. — Правильно, — сказала она ему, прежде чем он мог даже спросить ее, не слишком ли это.

Рон и Луна, маловероятная, но очень хорошо сбалансированная пара, прибыли рано, скорее всего, из-за того, что Гермиона сказала им обоим, что ужин начинается на 15 минут раньше, чем нужно. Таким образом, вместо того, чтобы опоздать, как они сделали бы, они пришли вовремя. Эмилия появилась через пару минут, извиняясь и давая Гарри быстрый поцелуй в уголок его губ. Сам ужин был отличным временем, Эмилия рассказала им очень забавную историю, в которой участвовал ее старший брат, фейерверк Флибустьер и любимый фарфоровый сервиз ее матери, а Рон бросил причудливые взгляды на Луну, а Гарри посмотрел на Гермиону для реакции. До сих пор ее нос не дернулся, ее рот еще не был сумочкой, и хмурость была на виду. Она посмеялась над этой историей, провела много времени, обсуждая замечательные книги с Эмилией, а затем поделилась своей собственной историей с участием Гарри и Рона, чего она никогда не делала ни с кем, кроме своих самых близких друзей, и никогда ни с кем из бывших подруг Гарри или Рона. Гарри принял это как хороший знак и расслаблялся в своем кресле, пока Гермиона подавала десерт каждому из них. Именно тогда все пошло под откос.

Гермиона сидела напротив Эмилии, ее нога пересекла другую, когда они говорили о семье, друзьях и карьерных целях. Гарри почти видел, как между ними формируется дружба, и попытался представить себя и Эмилию, как старшую пару, а Гермиона болталась с ними обоими. Изображение было трудно сфокусировать, и странно, он обнаружил, что Гермиона была рядом с ним, заставляя Эмилию выглядеть аутсайдером. Он вернулся в разговор и выслушал, как Гермиона говорила о своем двоюродном брате Броуди, которого Гарри встретил и должен был признать, было довольно много.

— Гарри случайно дал Броуди несколько сладостей, не зная, что мой кузен реагирует на самый маленький кусочек сахара, как будто ему только что ввели адреналин, — сказала Гермиона, закатив глаза вверх и улыбнувшись. — Так, что вы можете представить, что он был довольно большой проблемой, чтобы справиться. Он практически прыгал по стенам, вопил, вместо того, чтобы говорить, и абсолютно одержим попытками заплести мои волосы, — Гермиона сказала ей, посмеиваясь.

Гарри вспомнил тот день. Это была суббота, и семья Гермионы была в городе, на свадьбе одного из старших двоюродных братьев Гермионы. Гарри пошел в качестве ее поддержке и пары, имея тесные связи с семьей Грейнджер, в любом случае. Он даже не потрудился поправлять ее различных тетей и дядей, когда они называли его "кавалером навсегда" для Гермионы. К тому времени это было проигранное дело, и он действительно не видел никакого вреда в том, чтобы позволить им думать, что они думают. Это всегда забавляло Терри, который также никогда не поправляла их, но вместо этого подмигивала Гарри, когда это было сказано. Джейкоб объяснил природу отношений Гермионы и Гарри первые несколько раз, но, наконец, сдался и сказал, — Да, это Гарри, все в порядке.

— О, дети, — сказала Эмилия, сморщив нос в отвращении. — Я не могу быть с ними рядом. Они такие грязные и шумные... — сказала она, махая рукой и поднимая брови. — Нет, я довольна лишь книгой и бутылкой сливочного пива, спасибо.

Улыбка Гермионы слегка распалась. — Они могут быть беспокойными, но я люблю детей, — сказала она, кивая. — Я надеюсь, что однажды у меня будет своя семья. Не такая большая, как Уизли, — сказала она, улыбаясь Рону, — Молли-Чудотворец, если вы спросите меня. Но, я думаю, мне бы понравилось иметь несколько детей. Два мальчика и девочка, по крайней мере, — сказала она, звуча довольно задумчиво.

Гарри понимающе кивнул, улыбаясь. Он хотел семью, большую предпочтительно, но он был бы доволен, даже имея только одного, в конце концов. Мальчик или девочка, не имеет большого значения. Просто ребенок, которого он любит безоговорочно, чтобы дать то, что он никогда не чувствовал. Он мог видеть себя отцом, он надеялся, что он будет хорошим. Он мог научить их летать на метле, уговаривать Гермиону давать им последние печенье, красться по Хогвартсу и не попадаться, совершать самые забавные шалости. Он бы наказывал их, когда они поступали неправильно, но никогда не позволял им верить, что он не любил их. Он бы обнимал их, целовал макушку, облегчал их боль и уносил прочь их страхи. Он дал бы им большие спальни, которые были разработаны для их комфорта, а не шатких старых грязных и душных маленьких спален или неудобных шкафов и тонких матрасов.

— Не я, — сказала Эмилия, возвращая внимание Гарри к разговору. — Я никогда не хотела детей, они просто не то, что меня интересует. Я думаю, что некоторые женщины созданы для материнства, а другие просто не подходят для этого. У меня никогда не было Гена воспитателя, и я бы предпочла позднюю ночь с моими книгами или работой, чем укладывать ребенка в постель и убирать за ними. Вонючие подгузники и плачущие дети просто не то, что меня интересует, — сказала она, пожимая плечами, когда он потягивал бокал вина и ел еще один кусочек десерта.

Тогда лицо Гермионы приобрело совершенно другое выражение. Гарри наблюдал за ее сморщенным носом, ее бровью и сжатыми губами, что завершало худшее из ее выражений эмоций. Это было довольно легко читаемо для Гарри. Эмилия была не подходящей. Гермиона больше не комментировала детей, фактически решив не говорить много, после этого. Рон вмещался в разговор, повернув его к Квиддичу или еще что-то, Гарри не совсем вникал. Он наблюдал за Гермионой, наблюдал, как ее слегка упали, и она спокойно ест свой десерт, вместо того, чтобы давить его вилкой. Ее взгляд упал на Эмилию, и ее губы вновь сжались, прежде чем она посмотрела на Гарри. Ее лицо, тогда, расслабилось и она приняла прекрасный вид. Она улыбнулась ему, теплой и искренней улыбкой, которая утешала Гарри. Даже, если бы Гермиона не одобряет Эмилию, он знал, что то, что они имели, не сработало бы. У них разные цели и надежды на будущее. Гарри не мог представить свое будущее без семьи, и Эмилия не была заинтересована в детях, поэтому это было не обязательно.

Гермиона сжала его руку, прежде чем она ушла, как будто она знала, что произойдет. Она поцеловала его в щеку и крепко обняла его, шепча, — Маленькая девочка, непослушные волосы и твои зеленые глаза. Я вижу это.

Он обнял ее немного крепче, благодаря, что она могла успокоить его так легко. Если бы она могла видеть дочь в его будущем, то у него была бы дочь. Все было так просто. То, как легко он поверил ей, напомнило ему, что Эмилии и ему не суждено быть вместе. В один прекрасный день, хотя, он был уверен, он найдет кого-то, кто будет соответствовать его и Гермионы стандартов. После того, как Гермиона, Луна и Рон ушли, Гарри объяснил Эмилии, что у них ничего не получится. Она восприняла это хорошо, лучше, чем он ожидал.

— Дети, верно? — сказала она, медленно кивая. — Да, сразу после того, как я сказала, это поставило точку. Выражение лица Гермионы сказало все. — Гарри уставился на нее, удивленно. Она усмехнулась, пожав плечами. — Она прекрасный человек, Гарри. Умная, красивая, милая. У тебя отличный вкус.

— Я и Гермиона? — спросил он, смущенно.

Она вздохнула, довольно печально улыбаясь. — Однажды ты поймешь, — сказала она, кивнув. Прежде чем он смог спросить, что она имела в виду, она продолжила, — несмотря на то, что все кончено, я прекрасно провела время с вами.

— Согласен, — ответил Гарри, сжимая ее руки в своих. Она села рядом с ним на диван, повернувшись к нему под углом. Ее глаза были блестящими, а рот немного дрожал, но в остальном она была наравне и понимающей.

— Береги себя, Гарри, — тихо сказала она ему.

— Ты тоже, — ответил он.

Она встала с дивана, наклонилась и дала короткий поцелуй на прощание в уголок его губ, а затем переместилась через камин к себе домой. Гарри видел ее время от времени и знал, что у Гермионы и Эмилии была устойчивая дружба, часто встречались за обедом в Министерстве. Дружба между ним и Эмилией оказалась слишком напряженной, и они оба, согласились не настаивать на этом. Они стали просто знакомыми, и он совсем не удивился, когда она вышла замуж за хорошего парня, который был более ориентирован на карьеру и не очень интересовался детьми.

Четвертая девушка Гарри также встретилась с поджатыми губами Гермионы и сморщенным носом. Лиза, уверенная в себе рыжеволосая девушка, проводила больше времени улыбаясь на камеру, чем разговаривала с Гарри и Гермионой, и он довольно быстро понял, что она ищет больше внимания, чем быть его подругой. Она, казалось, хотела быть в центре внимания и никогда не была слишком занята, чтобы дать интервью для Ежедневного Пророка о великом Гарри Поттере. Гермиона не взлюбила ее с самого начала, прочитав слишком много цитат от нее и увидев слишком много позированных фотографий в газете. Но она приложила все усилия, чтобы понравиться Лизе, когда Гарри представил их на Благотворительном вечере, который Гермиона собирала в Министерстве. Пытаясь поговорить с Лизой о том, как она и Гарри встретились и о ее интересах, Лиза отдавала половину разума на беседу, а остальное время махала на других и ухмылялась в камеру, когда она прижималась к Гарри. Прежде чем вечер завершился, Гарри расстался с ней и провел остаток вечера с Гермионой, которая утешала его, одновременно пытаясь сказать Добби, что пинта "Бена и Джерри" была в ее холодильнике, чтобы он мог принести ее, чтобы они выпили, пока ждали, когда завершиться Благотворительный вечер. Они бы ушли раньше, чтобы он погряз в его жалости, но как Координатор, Гермиона должна была остаться, и Гарри не хотел идти домой один.

Его последние отношения, были долгих девять месяцев назад, с Джулией. Гарри встречался с Джулией, которая предпочитала называться Лия, в течение одного месяца, прежде чем он представил ее Гермионе. К тому времени он знал, что он делает, будучи предупрежденным Роном незадолго до того, как он расстался с Эмилией. Вместо того, чтобы бороться против его странной потребности знать мнение Гермионы, он признал, что то, что она думала о его подругах, очевидно, что-то значило и шло с этим. Джулия была Аврором, у которой была большая любовь к маггловской литературе и была огромным поклонником Пушек Педли. Она и Рон встретились на игре, оба были самыми громкими сторонниками оранжевой и черной команды. Рон познакомил ее с Гарри позже, когда Гарри встретил его в Сумасшедшем Квофле за победным напитком. Он не смог прийти на игру, так как это было воскресенье и он провел день с Гермионой и Грейнджерами. Он и Джулия сразу же поладили, наслаждаясь разговором о квиддиче и их работе. Она была в совершенно другом подразделении, чем Гарри и Рон, объясняя это, почему они не столкнулись друг с другом раньше, и Гарри было интересно узнать больше о том, что она сделала.

Он встречался с Джулией в течение трех месяцев, прежде чем, наконец, представить ее Гермионе, с которой Джулия не была заинтересована во встрече, в первую очередь. Казалось, единственная реальная проблема Гарри с Джулией была предметом Гермионы, которую он хорошо игнорировал в то время, когда они встречались. Ей было некомфортно от того, как много они значат друг для друга и как они укоренились в жизни друг друга. Когда он не мог найти свою одежду, ему нужно было только позвонить Гермионе, и она могла сказать ему точное место, где он ее оставил. Когда он подрался с Джулией, он пошел прямо к Гермионе и обнял ее в постели, кивнув, как будто это было самое естественное в мире. Несмотря на то, что Джулия никогда не встречалась с Гермионой, она постоянно обвиняла лучшего друга Гарри в попытке забрать его у нее. Она хмурилась, когда имя Гермионы было поднято, обиделась, когда Гарри сказал, что он собирается встретиться с ней или полностью проигнорировала его, когда он упомянул все, что связано с воскресным ланчем. Гарри был сыт по горло этим и решил, что все, что нужно Джулии — это встретиться с Гермионой, и она узнает, что ее неуверенность была необоснованной.

К сожалению, этого вообще не произошло. Джулия была достаточно хороша, когда она встретила Гермиону, но он не сошла со своего пути, даже чтобы поговорить или перекинуться несколькими словами с ней. Это было почти так, как если бы она пыталась подтолкнуть свои отношения с Гарри к лицу Гермионы, что не осталось незамеченным или принятым. Луна даже старалась изо всех сил сказать, довольно громко и твердо, что "Гермиона-это Рон и Гарри. Если ты хочешь мальчиков, ты должен взять ее с собой. Нет ни того, ни другого, все или ничего". Затем она мечтательно улыбнулась и обняла Рона, перед всеми довольно сильно, пока наполовину наполнился бар и Рон не вытащили ее из бара, и не помахали на прощание своим друзьям, прежде чем аппарировать.

Вместо того чтобы узнать, что Гермиона была постоянной принадлежностью, Джулия стала еще больше ревновать к ней. Гарри не порвал с ней сразу, как с другими, вместо этого ожидая, чтобы увидеть, что Гермиона может сделать в ответ на его девушку. С тех пор, как они встретились, Гермиона начала приходить к дому Гарри чаще, думая, что Джулия в конечном итоге привыкнет к ее месту в жизни Гарри. Джулия начала замечать, как часто Гарри и Гермиона были вместе, что только еще больше разозлило ее. Ей не понравилось, что Гермиона останавливась, чтобы убрать кухню, потому что Гарри быстро научился быть небрежным, а не чистить вещи сразу, как Дурсли всегда давили на него. Ей особенно не понравилось, когда Гарри попросил Гермиону оценить использование его одеколона или выбрать для него одежду. Но нарушитель сделки должен был быть таким же нежным Гарри с Гермионой. Его предыдущие четыре подруги едва ли видели, насколько близко он и Гермиона были, но Джулия застряла достаточно долго, чтобы засвидетельствовать интимный акт, о котором они даже не знали, что они надевают.

Гарри никогда не замечал, что у него была тенденция целовать лицо Гермионы, будь то ее щека, лоб или кончик носа. Он и не подозревал, что его рука часто скользнула под ее волосами, нежно массируя ее затылок. Для него стало естественным обнимать ее, или шептать ей на ухо, когда она была рядом и они были окружены людьми. Иногда они даже не говорили, используя выражения лица или простые взгляды, чтобы понять их мысли. Ему не пришло в голову, что класть голову на колени Гермионы или играть с ее волосами, было странно для двух друзей. И только когда Джулия, наконец, сдалась и начала кричать на него, когда они обедали на палубе "Однажды днем", Гарри понял, что, возможно, он был немного более ласковым с Гермионой, чем лучший друг. Но он также знал, что все, что у него было с Джулией, просто не работает. Ему даже не нужны были сжатые губы Гермионы или суженные глаза, чтобы сказать ему, что Джулия была "нет, оставайтесь", и после извинения за столом, он привлек Джулию внутрь, чтобы сказать ей, что это просто не работает, и он не думал, что они должны снова видеть друг друга. Она оставила его с жалящей щекой, звенящим ухом и глубоким хмурым взглядом.

Как ни странно, Гарри чувствовал себя довольно легко, после того как она ушла. Ему потребовалось девять месяцев, чтобы не встречаться и не смотреть на потенциальных подруг, чтобы Гарри, наконец, понял это. У каждой девушки, с которой он встречался, было что-то общее с Гермионой. Будь то их внешность или их личность, он в основном искал кого-то, похожего на нее. Кроме того, он искал кого-то, кто бы не только ладил с Гермионой, но и соответствовал ее стандартам того, что она считала подходящим для него. Он доверял ее суждению и чувствовал себя утешенным в том, что Гермиона одобрит, то, возможно, он, наконец, нашел девушку, чтобы завершить свои будущие планы. Семья, жена и дети, безусловная любовь. К сожалению, никого не встретив подходящих под Гермионы и его стандарты, и он, наконец, понял, почему.

В то время, как у Трейси были волосы Гермионы, у нее не было страстной природы, которую Гарри всегда чувствовал, соответствовала Гермионе и ее диким неукротимым волосам. И в то время, как у Катарины были шоколадные глаза Гермионы, у нее не было почти таких же знаний или тепла, как Гермионы. Тогда, в то время, как Эмилия была схожа с личностью и сильно напоминала Гарри о Гермионе, она не соответствовала всем критериям, чтобы найти утешение и любовь, которую может обеспечить семья, что было чем-то, что Гарри всегда находил утешительным в Гермионе. Насколько она была близка к своей семье и насколько она хотела было что-то, что Гарри мог бы отнести к себе. У Лизы, как и у Гермионы, была уверенность, которая сделала ее особенно привлекательной, но она слишком беспокоилась о том, чтобы ее любили и видели на вкус Гарри. Он предпочел отсутствие интереса Гермионы к тому, чтобы быть известным или замеченным в подавляющей потребности Лизы, чтобы ее фотографии были сделаны на каждом шагу. И, наконец, Джулия была дружелюбной, общительной и наслаждалась книгами, как Гермиона, но с ней не хватало того же комфорта и легкости, что и с Гермионой. Джулия быстро делала выводы и ставила под сомнение вещи, в то время, как Гермиона полностью доверяла Гарри и знала его гораздо лучше, чем кто-либо другой.

После девяти долгих месяцев раздумий Гарри, наконец, пришел к выводу, что он не искал кого-то вроде Гермионы, или даже кого-то, кого Гермиона одобрит, а саму Гермиону. Вскоре после того, как произошло это поразительное осознание, Гарри отчаянно анализировал свои чувства к лучшей подруге в надежде выяснить, любила ли она его в ответ. Он был не просто поражен ею, и он не думал, что это была мимолетная фантазия. Он был абсолютно точно, до сердца в горле, бабочек в животе, влюблен в нее. Четырнадцать лет дружбы, товарищества и безусловной любви, сделали ее второй половинкой Гарри. Он был совершенно уверен, что, как и она, он завершал ее. Она была умной, уравновешенной, властной, спокойной половиной его, в то время, как он был храброй, слегка иррациональной, капризной, безрассудной половиной ее. Она была эмоциями в его сердце, блеском в его разуме, любовью в его душе, и он был более чем доволен, чтобы держать это таким образом. Поэтому он принял решение, которое потенциально могло бы нарушить их хорошо построенную зону комфорта нежной дружбы. Гарри не был уверен, что он может продолжать быть просто ее другом, когда он совершенно очевидно знал, что он был глубоко в нее влюблен. Он не был уверен, что она знает, что у них было это, поэтому он решил показать это ей.

Часть 2. Долго и счастливо.

Это было почти обеденное время, когда Гермиона прибыла через каминную сеть. Он мог слышать ее в Логове, бормоча по обыкновению о недостатках системы Летучего пороха и собрал всею свою нервную сущность, чтобы пойти и встретить ее. Как и прошлый раз, он сказал ей, что он просит ее встретиться со своей новой подругой, только на этот раз он заявил, что она "потенциальная подруга". Войдя в Логово, он обнаружил, что она одета в свободно облегающие джинсы, которые все еще могли показать ее длинные стройные ноги и изгибы ее бедер, в лестной манере. Она была одета в светло-голубой свитер, который цеплялся за ее изгибы, удобно, не привлекая все внимание, хотя Гарри не мог, кажется, остановить его глаза от того, чтобы пялиться на нее. Несколько месяцев назад она подстригла волосы, объяснив, что у нее слишком тяжелая голова. Они достигали ее подбородка после стрижки, кудри немного более управляемы и намного более мягкие. Он скучал, запуская руки в ее волосы, и сказал ей об этом, и не мог не почувствовать немного триумфа, когда она не отрезала их до подбородка, когда они снова выросли через несколько месяцев, вместе это позволяя им дольше лежать на ее шее. Волосы Гермионы, естественно, росли довольно быстро, и он оценил, что не пройдет слишком много времени, прежде чем он снова сможет провести пальцами по ее длинным, кудрявым локонам.

— Гарри, — сказала она, звуча весьма забавно. — Ты будешь стоять там весь вечер, или ты представишь мне эту "потенциальную" миссис Поттер в ближайшее время? — она дразнила, слегка улыбаясь ему.

ОН обнаружил, что его внимание приковано к ее рту, красивой линией пухлых розовых губ, которые заставили его сильно сглотнуть, когда ее идеальные белые зубы выглянули, чтобы показать их. Она была в пределах досягаемости, но она чувствовала себя далеко, так что не подозревала обо всем, что он думал, все, что он хотел. Что, если его план полностью испортит их дружбу? Что, если все, что она видела в нем, было ее лучшим другом Гарри, а не потенциальным мужем, которого он надеялся видеть? Он сглотнул, его горло внезапно высохло и горело. Он не мог потерять ее, но он не мог продолжать не обладая ее полностью. — Сначала ужин, потом я представлю тебя, — проговорил он, чувствуя, как его руки трясутся по бокам.

Ее лоб нахмурился в замешательстве, и ее голова наклонилась на дюйм в сторону. — Но... я думала... Она не будет здесь на ужин? — спросила она, сунув руки в передние карманы штанов.

"ДА, на самом деле", подумал он, "но она не узнает об этом". — Я думал, что только ты и я могли бы поужинать. Прошло некоторое время, — сказал он ей, пожимая плечами.

Она слегка улыбнулась, ее глаза сияли, когда она смотрела на него. На мгновение он был потерян. Ее глаза были вихрем темных и светло-коричневых тонов, настолько теплыми и опьяняющими, что он не может не задаться вопросом, как он управлял какой-либо реальной мыслью за последние четырнадцать лет. Крошечные веснушки, которые проходят через переносицу, между этими красивыми глазами привлекли его внимание, и он не мог не задаться вопросом, сколько раз был достаточно близко, чтобы сосчитать семнадцать светло-коричневых пятен, которые касаются ее мягкой, бледной кожи. Он знал по памяти, что на одной щеке пять, на другой восемь, и на носу — четыре. Ее милый, дерзкий, маленький нос, который ведет вниз к этому прекрасному, ее розовому рту. Он качает головой, пытаясь напомнить себе, что все его взгляды, вероятно, приведут его к беде. Он ничего не мог поделать. Это было так в течение нескольких месяцев. Он начал действительно смотреть на нее и видеть, что это было там все время. Мягкие изгибы его рук, естественно обернутые вокруг нее, женский голос, который омывал его, как горячий шоколад в снежный день, сладкий смех, который всегда заставлял его грудь набухать. Не успев оглянуться, он с трудом мог вспомнить, как дышал в ее присутствии, не говоря уже о том, чтобы говорить.

— Прошло некоторое время, — призналась она, пожимая плечами. — Если мы исключим ленивую ночь в прошлую пятницу или воскресный ланч, — дразнила она.

Гарри облизнул губы, — Рон разбился в ленивую пятницу, а воскресный ланч был проведен с твоими родителями. Я имел в виду только ты и я, — сказал он ей тихо, не заметила ли она, насколько сильно тоска отразилась в его голосе.

— Гарри, — тихо сказала она, подойдя ближе к нему и протянув руку к его лицу. — Что-то не так?

— Нет, — ответил он, покачивая головой. — Нет, я надеюсь, что после сегодняшнего вечера все будет отлично. Замечательно. Удивительно. Лучше, чем когда-либо, — сказал он ей, его нервозность снова поднимается внутри него.

Она улыбнулась ему и кивнула. — Тогда расскажи мне о ней, — сказала она, медленно убирая взгляд с его лица.

Гарри кивнул, прежде чем встать с ее стороны и положить руку на ее маленькой спине, чтобы выйти из Логова. ОН приготовил им ужин, ее любимые блюда, и поставил все это на стол в кухне. Согревающие чары держали его готовым и ожидающим, и он почувствовал разбухание гордости, когда услышал ее дыхание, быстро забыв о тайной девушке Гарри. Он накрыл стол со свечами и вытащил свою лучшую посуду, напомнив о том, когда Гермиона взяла его за покупками посуды и столовых приборов в изобилии. На самом деле большая часть его дома была создана Гермионой, что действительно способствовало его комфорту. Она помогла ему выбрать цвета для краски и мебели. Координируя все в духе Гермионы. В его доме была очень домашняя и дружелюбная атмосфера, и он никогда не чувствовал, что он где-то не там, чем в тот день, когда он и Гермиона закончили украшать его дом.

Все отражается в нем и его образе жизни. У него были толстые, темные диваны, в которые можно было раствориться, они были такими удобными. Его ковры были кремовыми, а стены были выполнены в различных цветах, чтобы соответствовать каждому мебельному декору. Его кухня была большой и просторной, оставив ему много места, пока он готовил. И его спальня, одно из его любимых мест, была большой и просторной, с огромной кроватью с балдахином, которая кричала ленивым утром и обнималась в лучах утреннего солнца. Гермиона помогла выбрать постельное белье и мебель, фотографии и безделушки, и прежде чем Гарри узнал, что у него есть настоящий дом. Иногда это было немного подавляющим. У него было четыре спальни, двухэтажный дом, но Гермиона часто посещала его, когда у него были подруги, они проводили много времени. Рон любил появляться случайно, особенно когда он знал, что Гарри будет готовить, поэтому он провел огромное количество времени в столовой. Только когда Гермиона была за городом, Рон был занят Луной, и Гарри никого не видел, что ему напомнило о том, насколько пуст и одинок его дом. Но он стремился изменить это, надеясь, что Гермиона увидит, насколько ясно они должны быть вместе.

Гарри потянул ей стул, и она упала в него, все еще выглядя шокированной. Несмотря на это, ей все же удалось снять кольцо с салфетки и изящно положить ее себе на колени. Рот Гарри изогнулся в улыбке, когда он сел напротив нее и протянул бутылку вина, наливая ее в высокий прозрачный стакан перед ней. Она наблюдала, как красная жидкость заполняет половину, прежде чем жестикулировать, этого было достаточно, а затем огляделась на вкусный ужин, который он собрал. Гермиона была присоской для любой Пасты, поэтому Гарри собрал курицу Фетучини, чесночный хлеб и салат Цезарь. Они не говорят. Ему так больше нравилось. Он мог наблюдать, как она ест, наблюдать, как она смакует каждый укус, наблюдать, как трепещут ее глаза в экстазе, и ее рот обертывается вокруг счастливой, взорванной вилки. Его глаза были увлечены кончиком ее розового языка, когда он вышел из ее рта, чтобы облизать ее губы от остатков соуса. Каким-то образом смотреть, как она ест, было невинно и эротично, и он быстро напомнил себе, что ему лучше расслабиться, или он отдаст грандиозный финал, поцеловав ее бессмысленно.

Он закончил есть рядом с ней, главным образом потому, что ему нужно было заполнить рот, опасаясь стонать или говорить что-то слишком рано. Он был в состоянии сидеть, сложа руки и смотреть, как она после этого все равно, что он хотел сделать в первую очередь. Когда она положила вилку, Гарри, наконец, заговорил, — я точно определил причину, или, я думаю, я должен сказать "человек", который вызвал конец каждого из моих разрывов, — сказал он ей прямо в точку.

Гермиона любознательно приподняла бровь, ее рот слегка сжался. — О?

— Да, — сказал он ей, медленно кивая. Он сделал глоток вина и потом вздохнул. — Это ты.

— Я? — она сказала, ее голос был недоверчив и обижен. — Я в твои отношения вмешивалась, Гарри? Это то, что ты мне говоришь? — она спросила, теперь звуча в шоке.

— Именно, — сказал он ей, просто кивнув.

— Ну, я никогда... — Она покачала головой, выражение ее лица стало каменный. — И как, по-твоему, мне это удалось? — спросила она, ее голос был раздражен.

— Твои выражения лица, — сказал он ей, нахмурив брови и скривив губы. — Это было все в твоем лице, ты видишь. Нахмуренная бровь означает, что Ты не совсем одобряешь, но Ты не так уж и против них. Морщинистый нос означал, что ты действительно не была уверена в них, но ты была готова дать им еще одну попутку. Но вот эти твои губы... — Он покачал головой, медленно вздыхая, — это означало, что она была абсолютно неподходящей.

— Что? — она спросила, ее глаза увеличились в замешательстве.

— Я всегда мог читать, — он сказал ей, покачивая головой. — Это всегда было на твоем лице, думала ли ты, что они не достаточно хороши, или, если бы я должен сохранить отношения. Ты, вероятно, не сознательно это делала, и я, очевидно, не должен был основывать свои отношения на том, сморщила ли ты нос или нет, — признался он, фыркнув. — Но я это делал. И каждая твоя мысль и мнение о них были написаны, четко, на твоем лице, чтобы только я мог видеть.

— Так... — Гермиона покачала медленно головой, не совсем уверенно, правильно ли она все поняла. — Ты говоришь мне, что я положила конец твоим отношениям, потому что я... сжимала губы? — она спросила, поджав губы.

— Да, — ответил он, быстро кивнув.

Гермиона сложила руки вместе, ее глаза сузились от размышлений. — Тебе не приходило это в голову, Гарри, что ты порвал с ними не потому, что я поджимала губы, а потому, что ты искал причину? — она спросила его после долгой минуты молчания. — Так, что это не мое мнение имело значение на самом деле, а я давала тебе причину, чтобы, наконец, закончить с ними. — Она кивнула, стуча по подбородку и упираясь локтями в столешницу. — Да, это полностью имеет смысл. Видишь ли, тебе нужно было оправдание ,поэтому ты использовал меня. Я твой лучший друг, ты доверяешь моему мнению, и поэтому ты использовал меня, как, своего рода, козла отпущения, — объяснила она, ее лицо теряло раздражение, которое сменялось пониманием.

— Нет, — легко ответил он, покачивая головой. — Говорю тебе, мы с Роном это обсуждали. Прямо перед тем, как я расстался с Эмилией, в тот вечер, когда ты встретилась с ней, Рон признал то, что заметил. Я наблюдаю за тобой. Каждый раз, когда я представляю тебе девушку, я наблюдаю за твоей реакцией. И затем, после прочтения твоего анализа ее, я решаю, должен ли я сохранить отношения или нет. В конце концов, если ты поджимаешь губы или сделала какое-либо указание на то, что они не для меня, я расстаюсь с ними. Все просто. — Он пожал плечами, выпив еще один глоток вина.

Гермиона откинулась назад, ее руки упали по бокам, а глаза расширились. — Итак, мое лицо, в одиночку разрушило пять отношений, — сказала она, ее голос звучал испуганно.

— Хм, — ответил он кивнув.

Гермиона вздохнула, ее брови нахмурились и ее губы немного вспотели. — Ну, я думаю, что я должна быть более осторожной, — решила она.

— Нет, — сказал ей Гарри, покачивая головой. — Потому что я понял это. Я, наконец, нашел одну девушку, которую ты и я, очевидно, должны признать, идеально подходит для меня, — сказал он ней, кивнув.

Глаза Гермионы расширились, а затем ее рот открылся. — Правда, Гарри, я даже не знала, что ты с кем-то встречаешься, — сказала она, весьма скромно.

— Нет, — сказал он ей, покачивая головой. — Но я нашел идеальную девушку, Миона. Она невероятно блестящая, красивая, веселая и лучшая девушка, которую я мог бы просить. Ты будешь любить ее, — сказал он, кивнув с хитрой улыбкой. — Мне потребовалось время, чтобы понять. Это был один из тех прямо-перед-ты-все-время моментов, не так ли? — Он улыбнулся, его глаза упали на мгновение, прежде чем он поднял их, чтобы посмотреть на нее. — Но это действительно так. Я никогда не чувствовал себя так раньше. Я имею в виду... Как будто мне вдруг показали реальность, которая больше, чем просто возможность, она просто есть. Это то, что я всегда хотел, не признавая этого. В любом случае, не все. Я хотел семью, жену и детей, и совершенство было действительно целым, но я никогда не понимал, кто эта женщина рядом со мной. И тогда это поразило меня. Это было все время очевидно. Я имею в виду, она была просто там, Миона. Стояла рядом со мной. И она была прекрасна, — сказал он, его голос стал мягким и тихим. — Так невероятно красива. Я понятия не имел, не реальна. Не думаю, что кто-то бы понял. Но она есть, она действительно есть. Ее волосы, ее глаза, ее сладкие, прекрасные губы. И это было так, будто будущее, которого я хотел, вдруг стало ясным, я мог видеть его в завершенном виде. — Он улыбнулся, его лицо загорелось. Гермиона смотрела на него, ее губы слегка дрожали, и он спрашивал себя, не поняла ли она это. Гарри поднялся со стула, двигаясь вокруг стола, чтобы вытащить ее из-за стола. Он потянулся вниз, взяв ее нежную руку в свою, и потянув ее с места.

— Она знает, Гарри? — спросила она, прочистив горло и глядя мимо него в пол.

— Я не уверен, — ответил он честно, обернув ее рукой и вывел с кухни. — Я даже не уверен, чувствует ли она то же самое, — застенчиво признал он. — Я хочу, чтобы она это сделала. Я хочу, чтобы она посмотрела на меня с той же страстью, которая отражается в моих глазах. Но... мы знаем друг друга ужа так давно. Если бы это заняло у меня так много времени, это могло бы занять и ее время, так? — он спросил, внезапно потеряв уверенность, которую он имел раньше.

Она повернулась к нему, дрожащая улыбка на ее губах. — Я уверена, кто бы она не была, Гарри, она будет любить тебя в ответ. Ты... — она покачала головой. — И если она этого не сделает, то там есть кто-то другой. Помни это. Есть кто-то, кто будет любить тебя, всего тебя, и она никогда не позволит тебе сомневаться в этом. Ты такой особенный, Гарри, — сказала она ему, ее голос дрожал от эмоций.

Гарри сжал ее руку. — Ты встретишься с ней, Гермиона? — спросил он, его голос был серьезный и обнадеживающий. — Ты позволишь мне посмотреть, будет ли она той единственной? Она та, кого я должен иметь навсегда?

— Я не могу принять это решение за тебя, Гарри, — тихо сказала она ему, протягивая к нему руку, чтобы погладить по щеке. — Это зависит от тебя. Я не могу решить, достаточно кто-то хорош для тебя. — Ее глаза поникли, и она вздохнула в остатке. — Правда в том, что я не уверена, что я думаю, что кто-то действительно хорош для тебя.

Гарри нахмурился. — Почему это?

Гермиона подняла глаза на него, — Ты же понятия не имеешь, насколько ты невероятно прекрасен, не так ли? Ты не знаешь, насколько ты умен или талантлив, или любим, на самом деле. — Гермиона покачала головой, — если эта женщина не любит тебя, тогда она дура. Любая женщина была бы счастливейшей из живых, чтобы иметь тебя, Гарри Джеймс, не сомневайся в этом.

Гарри сглотнул и не мог ответить. Он кивнул рывком, прежде чем снова начать идти. — Я по-прежнему хочу, чтобы ты познакомилась с ней, и я хочу, чтобы ты сказала мне честно, если ты думаешь, что это она. — Гермиона открыла рот в знак протеста, но Гарри прервал ее, — в последний раз, Гермиона. Пожалуйста. И тогда я узнаю. Раз и навсегда, если мое будущее — это то, что я думаю, то я надеюсь на это. — Гермиона нерешительно смотрела на него, но потом кивнула. Гарри быстро улыбнулся, прежде чем он протянул руку и прижал кончиками пальцев к верхушкам ее ресниц, — закрой глаза, — прошептал он. Гермиона согласилась, ее шоколадные глаза закрылись перед ним.

Гарри провел ее по коридору, а затем по лестнице, приводя ее в свою спальню и подходя к тому месту, в котором он нуждался для нее. — Она очень особенная для меня, Миона. Самая особенная женщина в моей жизни. Она это знает. Все это знают. Нет никаких сомнений, правда. Я думаю, что на протяжении многих лет это просто подводило меня к этому. Это тот момент, когда ясность скорее била меня по голове, как бладжер, — сказал он, усмехаясь. — Она была там в самые трудные времена, моменты, когда вещи просто не чувствовались, что стоит бороться. — Комната автоматически загорелась слабым светом от свечей, когда они вошли, окружая их в романтическом и мягком свете. Ее волосы слегка блестели, делая их мягкими и почти неприкасаемыми. Тени падали на ее лицо, усиливая изгиб ее щек, и темная кисть ее ресниц против ее бледной кожи. Она была восхитительна.

Гарри потянулся, его руки успокоились на ее плечах, которые слегка дрожали под его ладонями. Ее волосы коснулись его кожи, мягкие и пахнущие ванилью. Он массировал ее плечи, его пальцы покалывали, когда они медленно двигались к изгибу ее горла, его рот умолял наклониться и попробовать ее сливочную кожу. — Я всегда любил ее, но только недавно понял, как сильно я ее люблю, — прошептал он ей на ухо. — Я не просто хочу, чтобы она любила меня, Гермиона, мне это нужно. — Повернув руку вверх, Гарри слегка задел челюсть Гермионы подушечкой большого пальца, подтянув ее к подбородку. — Видишь ли, я совершенно уверен, что мое будущее будет полным только с ней. Что она просто единственная женщина, которая может любить меня безоговорочно так, как я искал так долго. Она единственная, с кем я могу иметь детей, растить их, чтобы они любили жизнь и жили ею на полную катушку, при этом, конечно, соблюдая определенные правила. Она единственная, с кем я вижу себя живущей и любящей до последнего дня, Мионе, — он дышал ей в горло.

— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, произойдет ли это. Мне нужно, чтобы ты посмотрела на нее, как на любую другую мою девушку, которую ты встречала, и мне нужно, чтобы ты сказала мне с таким красивым лицом, она ли это. — Он глубоко вдохнул, медленно выпуская воздух, чувствуя себя довольно нервным и неуверенным. — Я пойму, если это не так. Я все еще буду любить ее, буду рядом с ней каждый день ее жизни. Я поддержу ее решения и приму того, кого она выберет любить вместо меня. Но сейчас, на данный момент, мне нужно, чтобы ты взглянул на нее объективно и честно сказал, любит ли она меня тоже. — Рука Гарри сползла с подбородка Гермионы, чтобы выплеснуться на ее кожу, ладонь на ее сердце, чувствуя, что она яростно билась. — Открой глаза, — сказал он ей.

Зубы Гермионы кусали со всей силой ее губу, и она дрожала назад против него. Ее глаза медленно открылись, только расширяясь от шока. Перед ней стояло зеркало в полный рост, и Гермиона могла ясно видеть только ее и Гарри. Гарри стоял позади нее, рука слабо обвилась вокруг ее талии, а его подбородок лежал на ее плече, прижав лицо к ее. Он тоже смотрел в зеркало, глядя ей в глаза с явным чувством неуверенности и страха. Гермиона ожидала какой-то потрясающей красоты, кого-то, кого она раньше не встречала. Кто-то исключительно умный, легко превосходящий ее, с отличной фигурой и очевидным равенством с Гарри. Но она обнаружила, что смотрит только назад. Слегка скучная, честно говоря, не самая восхитительная, Гермиона Грейнджер. "Что же заставило ее заманить его?" она задумалась. В ней не было ничего особенного. У нее не было такой красоты, как у многих его бывших, она не обладала карьерным мышлением, как у Эмилии. Она была простой, довольно скучной в своем стремлении к большему знанию, и она ворчала слишком часто. Она решила, что он сумасшедший. Он явно заработался. Может, он не высыпался. Он нормально питался? Возможно, он просто расстроился из-за отсутствия свиданий, так что он сдался и пошел за ближайшей к нему женщиной.

Она наказала себя за то, что она была такой жалкой. С ней не было ничего плохого. Она не была отвратительной или прямо-таки глупой. Она была умной и ей нравилось думать, что она достаточно привлекательна. Но она не была уверена, что достаточно хороша для Гарри. Она знала его с одиннадцати лет. Знала, на что он способен, и вполне честно понимала его лучше, чем кто-либо. У нее было четырнадцать лет с Гарри, и никто, кроме Рона, не мог сказать, что он видел их лучшего друга в ситуациях, которые были у нее. Это правда, что он тоже полагался на нее. Она убиралась за ним время от времени, напоминая ему о том, как часто его заставляли убирать после Дурслей. Она готовила ему ужин несколько вечеров в неделю, и она старалась сохранить дружбу с ним крепкой и процветающей. Вскоре после окончания школы и поражения Волдеморта, Гермиона начала приглашать на воскресные ланчи, и вскоре он был там регулярно. Затем пятница стала их официальным днем, днем Гарри и Гермионы, наслаждаясь пиццей и нездоровой пищей во время просмотра экшн и комедийных фильмов, время от времени, тайком, с романтикой, но никогда ничего страшного и ужасного, им этого не хватало. Их дружба процветала, становясь гораздо большим для нее, и прежде чем она это узнала, Гарри стал дополнять Гермиону Грейнджер. Она никогда ничего не говорила, веря, что он был вполне доволен просто дружбой с ней и наслаждался другими женщинами, положением, в котором Гермиона так часто хотела быть.

Гарри наблюдал за ее лицом, рассматривая, как ее глаза мерцали в замешательстве, и ее зубы кусали ее губу в неверии. Он мог ясно видеть ее сомнения и дебаты, а затем ее откровенное подозрение в том, почему он хотел ее. Было больно думать, что она могла подумать, почему он любил ее, как будто это было невозможно. Означает ли это, что это было невозможно для нее, думать о нем не платонически? Его живот напрягся от мыслей и он решил отступить, но потом он увидел тепло, наполняющие ее глаза, и на ее лице появилась маленькая улыбка, и он подумал, может ли быть... может быть.

— Насколько ты уверен, что это она, Гарри? — она тихо спросила, ее голос мягкий и нерешительный.

Он с дрожью улыбнулся, надеясь. — Совершенно уверен, — вздохнул он.

— И если это не сработает, что тогда? — она задумалась, выгнув темную бровь.

Его губы свернулся в улыбку. — Я не верю, что это возможно, — сказал он ей, покачивая головой.

Ее губы оказались застрявшими между хмурой и радостной. — Почему это? — она тихо спросила.

Он улыбнулся, его сердце стало немного светлее. Он облизал губы, готовя себя. — У меня есть лучшая подруга, понимаешь, и она никогда не ошибается, — сказал он ей. — Если она говорит, что это сработает... так оно и будет. — Он пожал плечами, сжав руку вокруг ее талии. — И если, по какой-то причине, весь мир вывернется наизнанку, и она ошибется, тогда... Я всегда буду любить ее. Я всегда буду ее лучшим другом, — сказал он ей, его глаза на мгновение закрылись. — Я никогда не отпущу ее.

Она смягчилась рядом с ним, как будто таяла в его руках, его сердце освобождало его надежду на встречу с ее душой. — Она этого не хочет, — мягко ответила Гермиона, открывая глаза Гарри.

Он издал дрожащий вдох, не решаясь поверить в то, что он хотел, чтобы произошло на самом деле. — Никогда? — спросил он, поднимая бровь.

Гермиона покачала головой, улыбаясь, — Никогда.

Гарри медленно ухмылялся, — Ты думаешь, я должен поцеловать ее тогда? — он довольно нахально задумался.

Она облизала свои улыбающиеся губы. — Определенно, — ответила Гермиона, быстро кивнув, с выражением без излишеств, тонко завуалировав ее ожидание.

Гарри наклонился, рука медленно повернула ее, так что она была прижата к нему, ее спина выгнута и ее губы, всего в сантиметре от его. — Она любит меня? — он спросил, его голос был шаткий и довольно неопределенный относительно ответа, который он получит.

— Однозначно, — ответила она, блестя глазами.

— Больше слов, — дразнил Гарри, дёргано улыбаясь.

Гермиона хмыкнула, — Она любит тебя. — Ее рука потянулась вверх, прижимаясь к щеке. — Я люблю тебя, — она сказала ему, ее губы прижались к его, когда она это сказала.

Гарри дрожащим вздохом выдохнул. Прижавшись ближе, он скользнул губами по ее губам, мягким и сладким. Его язык выглянул на вкус, махая красным вином и очень слабым намеком на клубничный бальзам для губ. Он почувствовал, как ее пальцы заползли в его волосы, запутавшись в неопрятных растрепанное воронье гнездо, и пощекотав его кожу. Он таял против нее, любя чувствовать каждый изгиб, прижатый к его изгибу. Ее губы раздвинулись, позволяя его языку исследовать и вкус, нуждаясь в каждом аромате ее. Ее язык дразнил его губы и путался с его, мягким и теплым. Поцелуй был нежным, но горячим, пробегая через него так быстро и так полностью, что он не был уверен, что хочет вернуться в то время, когда он не целовал ее. Одна из рук Гарри обвилась вокруг ее шеи, ее волосы развевались на его коже, мягкий, как атлас, и сладкий запах ванили. Его другая рука была изогнута на ее спине, притягивая ее ближе, пытаясь раствориться в ней, желая, чтобы всегда она была против него, нуждаясь в том, чтобы чувствовать каждую ее часть, чтобы напомнить ему, насколько она реальна. Они расстались, нуждаясь в воздухе, их рты все еще были закрыты, их глаза горели друг на друга, их тела прижались друг к другу.

— Так что твой лучший друг думает обо мне? — задалась она вопросом, поднимая бровь, когда она пыталась контролировать свое дыхание.

— Я полагаю, она думает, что ты находка, — сказал он ей, загибая рот в ухмылке.

— Да? Как ты можешь быть уверен? — спросила она, подталкивая его своим носом.

— Я могу читать ее как книгу, — ответил он, медленно кивнув.

— О, и что она говорит сейчас? — спросила она, дьявольский блеск в ее теплый шоколадных глазах.

— Она говорит мне, что ей отчаянно нужен поцелуй, — ответил он, ухмыляясь, облизывая губы.

— Я не знаю, что я чувствую по этому поводу, — ответила она, насмешливо сжимая губы.

— Не волнуйся, — прошептал он, — я смогу сбалансировать вас обеих.

Гермиона фыркнула, закатывая глаза и смеясь, целуя его. Ее руки скользнули вокруг его шеи, держа его рядом с ней. — До тех пор, пока я принимаю высший приоритет, — сказала он ему, затаив дыхание, когда он целовал ее шею, его губы, окружали ее кожу сладкими воспоминаниями о любви и обещаниями.

— Всегда, — сказал он ей, поднимаясь, чтобы снова встретиться с ее губами. Он поднял бровь, — Но, кто из них ты? — дразнил он.

— Я та, с кем ты видишь себя через 50 лет, — сказала она, ее голос смягчился.

— Мать моей маленькой девочки с неряшливыми волосами и зелеными глазами, — ответил он, наклоняя подбородок, чтобы поцеловать кончик ее носа.

Гермиона улыбалась, ее глаза мерцали, — мы потратили много времени, — сказала она ему, покачивая головой. — Если ты так хорошо меня читаешь, ты должен был понять, что я любила тебя давным-давно.

Гарри ухмыльнулся и пожал плечами, — Мне все равно, сколько времени мы потратили впустую, теперь у меня есть ты.

— Ты собираешься меня оставить? — спросила она, глаза ее сияли от веселья.

— Навсегда, — сказал он ей, серьезно. — Я не планирую отказываться от тебя.

Гермиона прижалась к его губам. — Прекрасно. Потому что я не собираюсь тебя отпускать. — Она провела рукой по его щеке, ее кончики пальцев играли с его волосами.

Гарри всегда мог читать ее, как рассказ, написанный явно только для того, чтобы запечатлеть его глаза. Было что-то в нем и Гермионе, что имело смысл, что казалось, что это должно произойти. Мир был привередлив, его будущее всегда было неопределенным, но он знал, встречаются ли они с Гермионой, женаты или просто друзья, она всегда будет рядом с ним. Он был доволен тем, чтобы держать ее, чтобы иметь ее в своей жизни. Он закончил читать ее лицо, в одобрении подруги, теперь он прочитал его, чтобы знать, что она его, и он был ее. Она была счастлива, он мог сказать, что ее глаза были наполовину закрыты, и ее губы были расслаблены в мягкой улыбке. Она была влюблена, он мог чувствовать это в ее руках, когда они слегка прикасались к нему, как будто боясь, что он исчезнет из-под ее пальцев. Она была довольна, он мог сказать по тому, как ее тело прижалось к его, все мягкие изгибы и страстные объятия. Она была его, он мог видеть это в ее глазах и чувствовать это в том, как ее губы подходят к его, как давно потерянный кусочек головоломки. Да, он всегда мог читать ее.