Т-28 в боевых примерах

Я в это время в орудийной башне, возле Командира примостился, дальнейших указаний относительно трофейных мотоциклов ожидал, оттого все его размышления услышал. И стало мне не то чтобы страшно, но... тревожно как то — всего один наш танк, пусть и многобашенный, хорошо забронированный, качественно окопанный, против такой мощи. Да еще и авиацию эти гады могут вызвать... а мы-то за первую неделю войны уже насмотрелись на эту проклятую немецкую авиацию, чтоб ей пусто было...!

Наверное, тревоги и сомнения мои невольно на лице отразились, потому что Командир вдруг посмотрел в мою сторону, а потом отложил документы в сторону, похлопал меня по плечу эдак ободряюще, и говорит.

— Не переживай, — говорит,— старшина, и не волнуйся ты так, — нет у нас задачи здесь героически погибнуть. Нам у этого моста и надо-то — день, максимум, два дня продержаться. Потом в любом случае обратно к складу отходить надо будет, потому что немцы не дураки, и к тому времени обязательно либо броды выше или ниже моста разведают, либо понтонную переправу в стороне наведут, чтобы к нашей позиции во фланг или тыл зайти. — А нужны нам эти день-два оборонительных боев для того, чтобы те специалисты, и особенно танкисты, которых я сегодня за ночь собрать успел и на склад направил, а также и те, кого мы еще собрать успеем, смогли из тамошней техники и ресурсов организовать небольшой автобронетанковый отряд. Потом они должны аккуратно разукомплектовать остающуюся бронетехнику, хорошо спрятать снятые узлы и детали, чтобы потом найти их могли только мы, и не торопясь, с достоинством, выдвинуться от Минска на оперативный простор, где наш отряд их догонит, и вот после этого мы с немцами повоюем уже по настоящему, от души. Это если вкратце и в части, тебя касающейся.

Успокоился я немного, и в первый раз тогда подумал, что с такими командирами, как наш, мы, пожалуй, фашистов одолеть сможем, даром, что они сейчас уже под Минском наши войска колошматят...

Прошло чуть больше часа — и припожаловала к упокоенному нами мотоциклетному дозору подмога, на этот раз уже серьезными силами. Из-за леса выкатились два легких вездеходных пулеметных броневика, один, судя по антенне, с рацией, и, грамотно рассредоточившись на дороге, застыли, настороженно поводя башнями по сторонам. Через пару минут верхние сетчатые створки на башне одного из них откинулись в стороны, и оттуда немец высунулся, с биноклем, чтобы, значит, окрестности еще более качественно осмотреть. Поводил он мордой своей фашистской из стороны в сторону, — ну а бойцы наши к тому времени уже давно и тела убрали, и следы разные, что от первых немчиков оставались, прибрали, как смогли, — не обнаружил ничего, в двух километрах-то, и покатились они в нашу сторону снова, не особо торопясь. А за ними вырулили на дорогу уже основные силы — еще два легких броневика, но уже с малокалиберными пушками в башнях, и шесть грузовиков, плотно набитых солдатами, общим количеством до роты примерно. Чуть позади шел еще один грузовик, но уже без солдат — скорее всего, с имуществом и боезапасом, а замыкали колонну опять мотоциклы, разные, и прилично больше их было в этот раз, в том числе и трехколесных пулеметных. Да и ехали они в этот раз уже не так расслаблено, словно курортники какие, а строгой походной колонной.

Командир, как эту кавалькаду увидел, усмехнулся и заявил, что мол "вот эти вот бравые вояки" нам тоже не соперники, но с ними уже повозиться придется. Потом лейтенанта Васильева вызвал, порядок открытия огня пехотой обозначил — чтобы, значит, они себя до поры не обнаруживали и стрелять начали, только если вражеская пехота по своему берегу почти вплотную к мосту подойдет, и отправил боем командовать. Сам же опять давай танковую пушку к фашистам на дороге прицеливать...

— По бою, что можно сказать, товарищ старший политрук, — раздолбали мы ту немецкую колонну, причем без особых сложностей и практически без потерь, несколько легкораненых от слепого огня и минометных осколков не в счет. Командир потом, как принял отчет об отсутствии потерь, выразился в том смысле, что это, мол, так и правильно, законы тактики, которые гласят, что грамотно выбранная позиция и хорошая организация боя гораздо важнее простого численного или технического превосходства.

Первыми, понятное дело, передовые броневики под раздачу попали, на них Командир даже бронебойные снаряды тратить не стал — засадил переднему осколочно-фугасным прямой наводкой, метров с пятисот, и большой привет, нет больше броневика, а только чадящая железная коробка с разбросанными вокруг мелкими частями на дороге образовалась, попутно эту самую дорогу изрядно закупорив. Что тут началось...! Немецкое воинство на дороге засуетилось, словно мыши, неожиданно кота увидевшие.

Остальные броневики сначала резко остановились, а потом быстро съехали с дороги в стороны, на луговину, и начали вперед-назад и в стороны маневрировать, короткими, рваными траекториями, прицел сбивая. А пулеметами и пушками своими давай наш берег активно простреливать, пусть и в белый свет, по площадям, но огнем поддавливают — была бы у нас только пехота, да без фортификации, не окопанная, так сразу пошли бы серьезные потери... но у нас танк был, хорошо бронированный танк, к тому же почти по башню в землю вкопанный, и ему эти пулеметные очереди, а потом и выстрелы из 20-мм пушек броневиков вообще вреда не причиняли, даже если и попадут случайно через маскировку. Грузовики тоже встали, в километре от нас примерно, а вражеская пехота с них в обе стороны посыпалась, и сразу от дороги, причем шустро так, перебежками да перекатами — все-таки вояки немцы хорошие, обученные. Не прошло и пары минут, а они уже цепью залегли, и пулемет у них уже из луговой травы огрызается, и минометы ротные, 50-миллиметровые, развернули. Мотоциклисты тоже, как только стрельба началась, сразу назад и в стороны с дороги оттянулись, в пехотную цепь спешиваться начали, кроме пулеметчиков — те остались в колясках и поверх своей пехоты подавляющий огонь по нашему берегу открыли.

А Командир, пока на дороге вся эта суета происходила, с двух снарядов дальний грузовик разнес, дабы его горящие останки другим грузовикам в случае отступления по хорошей дороге удирать мешали, и начал спокойно следующий броневик выцеливать, чтобы, значит, снаряды попусту не тратить. Тут, конечно, уничтожить вражескую машину с одного снаряда уже не получалось — водители броневиков свое дело тоже хорошо знали, на месте практически не стояли. Но нам на руку сыграло то, что луговина по обеим сторонам от дороги была слегка того... если и не заболочена, то уж грунтовыми водами насыщена изрядно. А броневики, туда-сюда по ней ерзая, верхний слой почвы вместе с травой посдирали, да колеи накатали. Поэтому машины их, пусть и вездеходные, полноприводные, все глубже и глубже в вязкую грязь стали садиться, сами же себе подвижность и маневренность сильно ограничив. А тут еще и воронки от наших пристрелочных фугасов — в общем, справились мы с немецкой бронетехникой, еще на десяток снарядов беднее став.

После этого Командир более стрелять не стал, выжидает. И мне пояснил отрывисто, что по залегшей пехотной цепи снаряды тратить нерационально, на них пока и пулеметов хватит, а грузовики — они пока стоят, так пусть себе и стоят, может, какой из них нам целым потом достанется. И стрелять по ним мы начнем только тогда, когда и если они от нас обратно в свой тыл удрать попытаются. Пока же ждем, наблюдаем, что немецкая пехота на том берегу делать будет. А мне, пока время есть, снаряды из бортовых укладок во вращающиеся барабаны под сиденьями и в стойку башенную переложить, чтобы под рукой были.

Немецкая пехотная рота, даром, что без огневой поддержки своих броневиков осталась, но труса не праздновала — это надо признать. И, потеряв средства усиления, упорство свое и боевой дух не потеряла. Пока Командир грузовики да бронемашины из башенного орудия крушил, они — пусть и кое-как, на скорую руку — окопаться успели, а потом от своего рубежа залегания вперед пошли, упорно пытаясь продвинуться к мосту. Грамотно пошли — группами до отделения, короткими бросками, при поддержке своих пулеметов, а потом, как ближе подошли, и малокалиберных ротных минометов. Командир и оба пулеметчика в нижних башнях поощряли такую их инициативу экономными очередями, наша пехота дисциплинированно ждала на своих позициях, когда немцы доберутся до рубежа открытия огня. Но в этот раз ей повоевать не пришлось — немцы, потеряв после трех неудачных попыток до четверти личного состава, но так и не приблизившись к мосту ближе, чем на двести метров, в четвертый раз нести бессмысленные и безвозвратные потери от пулеметного огня из трех неуязвимых огневых точек сочли нецелесообразным, после чего начали откатываться назад, к своим грузовикам. А наш Командир поудобнее устроился перед башенным орудием и буквально после третьего удачного попадания наглядно показал немецкой пехоте, что лучше и гораздо безопаснее отступать пешком, в крайнем случае, на мотоциклах, врассыпную, чем умирать в кузовах расстреливаемых осколочно-фугасными снарядами грузовиков. Так они и убрались с поля боя, обратно в лес, забрав своих раненых и оставив после себя трупы, разбитую бронетехнику, сгоревший транспорт, и три относительно целых грузовика, два из которых потом, при осмотре, оказались все-таки повреждены случайными осколками, а один — ни царапины.

— Надо признаться, товарищ старший политрук, я после того боя, а вернее будет сказать, от поразительных результатов того боя, как бы это поточнее выразиться..., в ошеломление впал, что ли. Нет, ну виданное ли дело, всего один танк, и к нему до взвода пехоты, пусть и при пулеметах, а с той стороны намного превосходящие силы — и такие удивительные результаты. Вон, у наших армий, что от самой границы отступают, небось, и танков побольше было, и людей..., а еще артиллерия у них была, авиация, и ничего из этого им не помогло, вон, уже Минск намедни оставили. А тут один танк и горстка людей — и такие потрясающие, неправдоподобные итоги...

И к Командиру, как он чуть после боя отошел и немного расслабился, я с этими своими недоумениями и подкатился аккуратно. А он, значит, мне и ответил так.

— Ну, старшина, глобальные проблемы нашей страны в целом, в том числе причины поражений Красной армии в сражениях на приграничных рубежах, а потом и далее по всему фронту, я с тобой сейчас обсуждать не буду — не время и не место. Да и многие знания, понимаешь ли, они за собой часто и многие печали влекут, как сказал в свое время один очень мудрый человек..., в твоем случае, кстати, печали могут намного превзойти полезность полученных знаний, поскольку время сейчас сложное, имей это в виду...

— А что касается конкретно нашего небольшого отряда и результатов только что закончившегося боя, которые тебя так поразили — так тут ничего сверхестественного или невозможного нет, а есть всего лишь удачное стечение нескольких обстоятельств.

— Ну, про первое и самое важное обстоятельство я и тебе, и остальным уже неоднократно говорил — это наша теперешняя позиция, очень удачная не только для засады, но и для организации в последующем эффективного оборонительного боя. Подчеркну — позиция, хоть и удачная изначально, была нами дополнительно и грамотно подготовлена в фортификационном отношении, а потом еще и хорошо замаскирована. Это дало нам преимущества сначала в засаде — эффект неожиданности, а потом и в обороне — увеличение защитных и маскировочных свойств, что в конечном счете и позволило провести бой без невозвратных потерь.

— Потом наш танк, который именно для нашей ситуации, то есть для организации оборонительного боя именно в таких условиях — на подготовленной и дополнительно защищенной позиции — наиболее подходит и наиболее эффективен. Ну, сам посуди, — ты ведь говорил, что практически на всех наших танках тебе послужить довелось, так что сравнение провести сможешь. Малые и легкие танки отметаем сразу — они, хоть и подходят для внезапных засад, но ни серьезной брони, ни серьезной огневой мощи не имеют. Тяжелые танки типа КВ-1 или КВ-2, конечно, очень хороши, но их в нашей армии немного, к тому же ходовой межремонтный ресурс у них очень маленький, да и для наших условий их огневая мощь избыточна, а боекомплект не бесконечный. Остаются средние танки — наш "устаревший" Т-28 и новейший Т-34. Про Т-34 ничего плохого не скажу — танк хороший, удачный, перспективный и в плане дальнейшей модернизации, и в рамках новой концепции развития танков в целом, вот только, как и все новое, пока немного не доработан, не "вылизан" до ума. Но вот именно для наших условий, по моему мнению, именно Т-28, хоть и он считается устаревшим с точки зрения конструкторской мысли, самый лучший вариант. Да, его многобашенная компоновка признана тупиковым направлением развития бронетехники, поскольку увеличение толщины бронирования резко увеличивает вес и ухудшает практически все остальные боевые характеристики — подвижность, маневренность, проходимость, удельную мощность двигателя, эксплуатационный и межремонтный ресурс — особенно в сравнении с однобашенной компоновкой. Но конкретно у Т-28 бронирование превосходит бронирование всех существующих сейчас немецких танков, чуть уступая только их новейшему на сегодня танку PzKpfw IV, а экранированный вариант, вот как у нас сейчас, превосходит и его. По вооружению картина та же — наша танковая пушка калибра 7,62-мм, которая Л-10, хоть и уступает по бронепробиваемости пушке нашей же "тридцатьчетверки", но по калибру и огневой мощи превосходит пушки всех существующих сейчас танков Вермахта. Отсюда особая эффективность уничтожения немецкой легкой бронетехники в только что закончившемся оборонительном бою. А мощь пулеметного огня, именно за счет многобашенной компоновки увеличенная и распределенная на несколько защищенных огневых точек, — мало того, что и в этом превосходит всю немецкую бронетехнику, так еще и особенно эффективна при удержании рубежа обороны против атакующей на ровной местности пехоты.

— Резюмирую — многобашенный Т-28 при грамотном использовании на подготовленной к обороне позиции, в окопе и с обваловкой, крепкий орешек для любой немецкой бронетехники, не говоря уже о пехоте. И вполне может стать основой такого вот, как у нас, импровизированного временного узла полевой обороны, при этом он способен нанести противнику серьезные потери в живой силе и технике, что ты, старшина, мог самолично наблюдать в только что закончившемся бою, результаты которого тебя так поразили. — А теперь — хватит досужей говорильни, у нас впереди еще много работы...

После боя Командир оставил в главной башне наблюдателем одного из пулеметчиков, а нас всех собрал возле танка, поблагодарил за грамотные действия в бою, в том числе особо отметил выдержку пехоты, которая не поддалась азарту и не нарушила приказа, открыв огонь раньше времени. Потом кратко обрисовал наши дальнейшие действия. Ждем вторую атаку, нашей пехоте — условия и рубежи открытия огня те же, а пока выделить пару-тройку бойцов, маскировку танка и своих позиций поправить. Остальным и мне — пока немцы не очухались и зализывают раны, под командой лейтенанта Васильева выдвинуться на тот берег. Там, организовав боевое охранение и пару пулеметных огневых точек прикрытия в сторону немцев — мне выбрать самый целый грузовик, а им собрать в него по-быстрому все вооружение, даже поврежденное, и боеприпасы, а потом перегнать грузовик на наш берег и замаскировать, как он выразился, "пока не началось...".