Ярв: Хроники корпоративного целителя (12 глава + эпилог)

— Это был ты, сука... — Я едва не выронил телефон, убирая его в карман. Надо действовать первым, молниеносно. Маленькая заминка и я труп. Сфокусировал в пальцах печать исцеления. Не сомневался, чем будет бить Аниматор. Зеркало заднего вида, треснуло с сухим щелчком. Тьма сгустилась в салоне, обволокла голову Спесивцева наполовину, правый глаз лже-майора с усмешкой смотрел на меня. В руке появился осколок пентаграммы. Я успел разрушить его импульсом, целился в голову, но продолжая лавировать в стремительном потоке Чернобожец ловко увернулся.

— И это всё на что ты способен!? Мальчишка! — Аниматор хрипло смеялся. Машина мчалась по шоссе, набирая скорость.

— Это кто тут мальчишка? Грязный убийца! Ты вообще должен был сгореть к чертям! — Я едва проговорил это, натружено пыхтел, пытаясь прикоснуться к телу врага и одновременно с этим не потерять концентрацию.

— Совсем сопливый мальчишка! Я не могу сгореть! Я Пращур! — Захохотал Чернобожец, извернувшись, достал очередной кусок пентаграммы, как фокусник, из рукава, перехватил его, орудуя словно ножом, рассёк воздух перед моим носом. Вот, собака! Для него это игра! Силы не равны, тьма сгущалась, отрезая нас от света и словно поглощая автомобиль в другую реальность. Мне не победить Аниматора, я пошёл на отчаянный шаг, оттолкнул его локтём.

— Думаешь самый умный? — Едва отдышался, нащупал кнопку ремня безопасности.

— Вопрос в другом: хочешь ли ты стать таким же умным как я? — Азартно зашипел Чернобожец. Он не хотел меня убивать, и от этого становилось ещё страшнее. — Твой предок только мешает тебе, тормозит твоё развитие. Отрекись от него, и я стану твоим учителем.

— Да ты что!? — Я изобразил изумление, отстегнув ремень, повернулся к врагу: — А "учитель" у тебя отрос для моих амбиций?

Не стал тратить силы на пустую борьбу, в этот раз приложил руки к лобовому стеклу автомобиля. Узор печати прорезал тёмную плёнку, впустив в салон свет Московских улиц. Расчёт оказался верен. Аниматор закрыл лицо рукой, выронил оружие. Он болезненно вскрикнул, бросив руль, ударил по тормозам.

— Я так и знал! Приходи, когда отрастёт! — Нащупал ручку замка на двери. Открыв ее, выпрыгнул из машины наугад, почти не думая о возможных последствиях. Удар пришёлся на ноги и многострадальную спину. Я очутился на асфальте, по инерции покатился кубарем под колёса едущих в одном потоке машин. Лишь чудом никто меня не зацепил. Автомобили неслись подобно метеорам, мелькали перед глазами бесконечным потоком. Я сжался в комок, ободранными в кровь руками обхватил голову. Вскрикивая от каждого тревожного гудка, готовился к смерти. Это только в фильмах герои могут бежать в несущемся потоке стальных машин не моргнув и глазом. В жизни пресловутый инстинкт самосохранения заставляет организм выбрасывать в кровь нейромедиатор норадреналин. Несколько мгновений и вот твой бравый герой вытирает брюхом грязный асфальт. Не в силах сдвинуться с места, дрожит, как листок на ветру.

— Рома, вправо! — Грозный крик Яра заставил поднять голову. Призрак закрыл меня полупрозрачным телом от смертельного потока, выставил вперёд руки. Импульсы печатей расходились в стороны, отблеском попадали на машины, заставляли водителей заранее увидеть препятствие в виде незадачливого пешехода на проезжей части. Я поднялся на четвереньки, ужасно болело колено. Яр указал на спасительный островок разметки между встречным потоками машин. Но чтобы добраться до него надо преодолеть две полосы оживленного шоссе. Чёртовы пробки, где вы, когда так нужны!?

— Беги, когда скажу! — Яр кричал не оборачиваясь и не смотря в мою сторону. Вот интересно, как мне бежать с такими ранами!? Я едва в сознании, на критическую ситуацию отреагировала даже Клякса. Выскочив на плече, боязливо оглядывалась по сторонам.

— Двигай, Рома! Быстрее! — Яр сдерживал автомобили из последних сил, раскидывая их по сторонам. У меня не получился спасительный рывок, проскочил последние метры на четвереньках как раненный пёс, подвернув руку, завалился на бок, сжал зубы от боли. Я буквально вскатился в островок безопасности, прижался к грязному отбойнику. В последний момент Яру пришлось столкнуть две машины, сведя руки. Одна из них царапнула отбойник, одарив меня снопом искр, но все же не причинив вреда.

— Спокойно, Ромка, не дёргайся, все остальные проедут мимо! — Яр успокаивал меня как мог. Но я дрожал не от страха, от злости на самого себя, на свою беспечность. Спесивцев обвёл меня вокруг пальца притворившись другом, и я как дурак поверил ему. Поток машин замедлялся. Кто-то выскочил из остановившегося автомобиля, попытался поднять на ноги. Без устали спрашивал, как я себя чувствую. Как-как... Как полный идиот!

Прошла почти неделя после того, как эта история закончилась. На улице вечер. До обеда шёл дождь, а сейчас погода разгулялась, и небо даже соизволило показать жителям столицы закат. Мне удалось пораньше слинять с работы, и теперь неспешно прогуливался по узким дорожкам Филёвского парка. Асфальт мокрый, иногда приходилось обходить лужи. Совсем рядом Москва-река, близость большой воды успокаивала. Я бродил около часа, бездумно и не спеша. Приводил в порядок мысли. Неожиданно для самого себя оказался у того самого места, где всё это началось. Прошло всего несколько дней, а такое ощущение, что целая вечность. Присел на край скамейки. У фонаря, где долгое время прятался белый осколок, суетился работник парка. К плафону протянулась лёгкая алюминиевая лестница. Судя по спецодежде, это электрик. Мужчина копался в плотной сумке, недовольно бормотал себе под нос:

— Раньше горел, и не было проблем... Разбили, гады!

Я тяжело вздохнул. Знал бы этот человек, что на самом деле здесь произошло и чем закончилось. Сунул руки в карманы пиджака, задумался. Рабочий забрался по лестнице, усердно пыхтя, вкрутил новую лампочку в патрон. Фонарь не загорелся.

— Ну что за люди!? Вот кому он мешал? — Обречённо закатил глаза.

— Изверги. — Я отстранённо поддержал беседу.

— Ещё какие! Вы даже не представляете, сколько лет мы не меняли здесь лампочку! И ведь горело и днём и ночью. — Мужчина спустился на землю, сел на другой конец лавочки. Крутил в руках стеклянную грушу.

— А знаете что самое интересное? Лампочки то все проверенные, рабочие. А тут все равно не горят!

— Система, наверное, не та... — Я усмехнулся, но слишком горько, чтобы свести всё к шутке. Электрик в сердцах сплюнул. Он ушёл, так и не добившись своего. Оставил в цоколе маленькую перегоревшую лампочку, чтобы защитить контакты. Я пересел поближе к фонарю, как только рабочий парка скрылся из вида. Задрав голову, посмотрел на плафон. Он совсем новый, прозрачный, а не матовый, как в прошлый раз. Я удрученно качал головой: а ведь и правда в итоге всех наших манипуляций и попытки завладеть мощным артефактом погибли люди, а парк лишился хоть маленького, но всегда работающего источника света. Кто знает, кому помог он, для кого служил ориентиром, а кого может спас от дурных мыслей. И самое обидное, мы принесли столько жертв, но ничего не получили взамен. От осознания всего этого заболела голова.

— Да, нехорошо получилось... — Голос Яра за спиной осторожный и спокойный. Я не ответил, потёр уставшие глаза.

— Злишься на меня? Имеешь полное право. — Он понимающе хмыкнул, — прости, Ромка, я совсем потерял голову. Ты прав не надо было всё это затевать...

Он замолчал, вот-вот исчезнет. Длинных и душераздирающих речей от предка никогда слышать мне не приходилось. Я решил, что моё молчание затянулось:

— Осколок хотел забрать мою душу. А ведь людям он тут пользу приносил. Как такое поведение может уживаться в одном предмете?

— Во-первых, это не простой предмет: осколок небесного зеркала, а во-вторых это обычная суть вещей. Разве в мире есть абсолютное зло или абсолютное добро? Белый Осколок просто пытался выжить, и нет ничего предосудительного в том, что он выбрал мирный путь своего существования. Мы нарушили его планы, и не стоит удивляться, что он ответил тем же.

— Зеркало? — Я поёжился — Интересно, если собрать это зеркало из таких осколков, какой у него будет характер?

— Разный. И небесное зеркало состояло из разных осколков, не только из белых.

— Кстати, этот Карлик оживил Инфернала, который умер в участке. Он сказал, что осколок не должен достаться людям.

— Он оживил Отиса? — Яр осторожно материализовался рядом. Сидел как живой человек, закинув ногу на ногу.

— Да, как я понял, этот Шпротис был что-то вроде охранника.

— Всё правильно. — Деловито кивнул предок. Я только сейчас понял, на кого он похож в этой позе — на матёрого психоаналитика. И я снова жаловался ему на жизнь.

— Они принесли патологоанатома в жертву, заставив прыгнуть в печь крематория. Это была ужасная смерть...

— Любой обряд начинается с жертвоприношения.

— Какую силу даёт осколок? Зачем ты его так хотел? — Один из главных вопросов мучавших меня, наверное, с самого начала этой истории. Наконец могу задать его. — Зачем он был нужен тому чёрту в маске? Спесивцев, мать его.

Теперь в этом деле не разобраться, что это был за человек, куда скрылся!? А ведь и вправду ни разу за всё время общения не видел их с Хмельницким вместе. Помнится, капитан обмолвился, что я совсем не знаю его начальника. Ну что ж, он был прав. Настоящего Спесивцева я так и не увидел. Яр тянул с ответом не долго:

— Белый Осколок помог бы увеличить твои способности во много раз.

— Вот как!? — Оказывается предок посылал меня почти на верную смерть лишь для того, чтобы сделать сильнее. Был Гендальф серый, а стал Саша Белый. — Ага! Ты хотел, чтобы я научился сдвигать земную твердь, или поворачивать вспять реки?

— Да, ты прав, как я уже сказал: это была плохая идея. То, что осколок попал в руки Чернобожца ещё хуже. Кстати, та записка в больнице была приманкой.

— Да ты что!? Спасибо, кэп! — Я качал головой. — Он знал, кто я, знал с самого начала. Хотел прикрыться нами, чтобы достать осколок.

— И ему это удалось...

— Там в подвале со мной кое-что случилось... — Я с волнением подобрался к ещё одной важной теме. — Этому выродку удалось попасть в меня одной из своих пентаграмм. Я оказался в странном месте с огромным зеркалом.

Яр замер, медленно повернул голову в мою сторону. В глазах странная смесь чувств, от испуга до восхищения.

— Ты видел Кумира?

— Если ты имеешь ввиду мужика, вросшего в зеркало по пояс, то да. — Я чувствовал себя неуютно, вспоминая подробности той беседы.

— И? Что он сказал?

— Я прошёл испытание первой ступени.

Если бы Яр был живым человеком, я бы сказал, что он побледнел. Тяжело отнести такое к призраку и без того белому как мел. Он заговорил неуверенно, осторожно подбирая слова, от неожиданности рассыпавшиеся по земле.

— Тьма проникла в тебя?

— Да, но в этот раз она не нашла во мне ничего нового... — С трудом описал то ужасное состояние.

— В каком смысле?

Не сомневался, что это тяжело понять. Откинулся на спинку, нехорошо усмехнулся:

— Тот мужик, Кумир, сказал, что кто-то из моих предков уже проходил испытание и ещё про кольцо. — Я достал перстень из кармана, надел на палец. — Он сказал, что уже видел его раньше. Короче, кто-то из нашего рода прошёл испытание тьмой до меня.

Я ждал реакции Яра, затаив дыхание, он ушёл в себя на несколько минут глубоко задумавшись. Видел, что информация озадачила предка, он, наконец, пожал плечами:

— Я не помню, чтобы кто-то из наших был связан с тьмой и тем более проходил испытание! Ты точно уверен в этом?

— Я? Нет! Но так сказал Кумир. И я все-таки прошёл испытание, значит, он не соврал. Кто это был?

Пришлось надавить на Яра, иного выхода я не видел. Лишь бы не ошибиться, как с Хмельницким.

— На что ты намекаешь!? — Призрак встал, прошёлся от негодования, — при мне ни один человек из рода Ярцевых не прикасался к тьме! А я и подавно!

— Но может, это было до тебя? — Я не хотел снова портить отношения, и это единственное рациональное объяснение, пришедшее в голову.

— А вот этого я не знаю! — Яр выглядел потерянным, наверное, я все же ошибся, подозревая его в нечестной игре. Предок выступал против Чернобожца на моей стороне, а значит, не имел с Аниматором ничего общего. Странная ситуация, в которой я окончательно потерял логическую цепь. Если в нашем роду кто-то и проходил испытание, то было это очень давно.

— Карлик сказал, что после инициации Семицветие моей души поблекло. Что такое Семицветие?

— Не знаю, что конкретно он имел в виду, но Семицветием иногда называли небесное зеркало. И то, что тьма, проникающая в душу ничего хорошего там не оставит, это точно!

— Кстати, про тьму. А там, в подвале мне удалось даже повелевать ей! Ты думаешь, кто надорвал белую печать!?

— Ты что ли? — Яр косился с недоверием.

— А то! Там две ветки с мою руку толщиной выскочили прямо из стены и прикончили двоих Инферналов! — увидев, как округлились глаза Яра, поспешно добавил: — но я думаю, нам за это ничего не будет.

— Наверное... но ты больше так не делай, пожалуйста. С тьмой шутки плохи! — На лице призрака появился испуг.

— Ох, ладно, надо идти домой...

Я нехотя поднялся. Начало смеркаться и в парке все больше влюблённых парочек. В такой романтичной обстановке не до разговоров о предательстве, коварстве и хищной тьме. Я медленно зашагал в сторону метро.

— Проклятие ещё с тобой? — Яр неизменно рядом, но его лице хитрая улыбка, всё как обычно.

— Конечно! Уголёк! — Демонстративно вытянул ладонь и по внутреннему велению заставил кляксу показаться.

— Ох, ты ж! — Яр наигранно изумился. — Ты что, начал её дрессировать?

— А что делать!? Не могу её выбросить. Она мне жизнь спасла!

— Да, это дорогого стоит во все времена! И что теперь планируешь с ней делать?

— Ума не приложу пока, но думаю, как назвать, может: Черныш?

— Ты думай лучше как новый дом ей найти, оставлять у себя опасно! Ты же с людьми работаешь.

— Ну да...

Мы шли по освещенной тропинке, не оборачиваясь и все чаще смеялись. Одинокий фонарь, что так и не удалось починить после нашего вандализма, медленно зажегся тусклым молочным свечением. Оно ещё не способно разогнать ночную темноту в полной мере, но вспыхнувшему огоньку нужно дать время, чтобы из него разгорелось яркое пламя. Я думаю, если не трогать пару лет фонарь, как и прежде, будет освещать округу, даря надежду тому, кто увидит этот свет. А нам с Яром суждено навсегда покинуть парк и больше сюда не возвращаться. Но это не конец и наша история продолжается...

Прошлое:

— Иди, давай не оглядывайся! — Болезненный толчок в спину. Я с трудом понимал, где нахожусь, и что происходит. Пришёл в себя перед самой остановкой, руки связаны, на лице липкие кровоподтёки. А я как в сказке — в красивом зимнем лесу, иней на ветках сверкал в свете фар. Жаль, что новый год прошёл, да и брести по сугробам не слишком удобно. Впереди обозначилось освещенное место, несколько человек рассредоточилось по краям большой ямы.

— Ребят, вы новогодние гномы что ли? — Вяло улыбнулся. До последнего верил, что произошла ошибка. — Я, конечно, плохо вёл себя в том году, но не настолько же.