Фабрика ноонов

— Вроде да, — ответила Райли. Глаза ее остекленели, будто она вглядывалась внутрь себя, она удивленно произнесла: — А ведь и вправду понимаю. Ой, а я знаю, что такое трава! Мия, что у тебя на голове?

Урсула рассмеялась и объяснила:

— Ближневосточный головной платок. Личность прототипа заявляет о себе все увереннее.

На лицо Райли наползла тень. Урсула посмотрела наверх и увидела, что белый кокон, про который она уже почти забыла, прошел верхнюю точку параболы и теперь опускается с довольно большой скоростью. Минуты через две упадет. Но разве это его тень наползла?

Райли коротко вскрикнула и заткнулась, потому что ей наделся на голову тот самый белый мячик. Ускакал из поля зрения, усыпил бдительность, а теперь внезапно вернулся и напал. Райли засуетилась, задергалась, захрипела. Она, похоже, дышать не может! Заскребла ярко-красными когтями по поверхности мячика, а когти не царапают, а соскальзывают, сейчас помрет.

— Эй, Мия, — позвала Урсула. — Ты предпочитаешь сохранить подругу или стать вдвое умнее?

— Вдвое? — переспросила Мия.

— Ну, может, поменьше, — сказала Урсула. — Может, раза в полтора. Учти, чем ты умнее, тем больше шансов пройти путем врага. Чем автономнее код, тем проще инжектироваться.

— А если я не смогу пройти путем врага? — спросила Мия.

— Тогда умрешь насовсем, — ответила Урсула.

— А сейчас какие у меня шансы пройти и уцелеть? — спросила Мия.

— Девяносто девять из ста, — ответила Урсула.

Мия подумала и решила:

— Я, пожалуй, предпочту сохранить подругу.

— Хорошо, — кивнула Урсула.

На поверхности мячика проявился ярко-красный символ, Райли дернулась последний раз и затихла. Символ рассосался.

— Неудача, бобик сдох, — сказала Урсула, хихикнула и добавила: — Ты прости, если что, у меня аутизм в легкой форме, не всегда удается имитировать сострадание. Я стараюсь, но не всегда удается, извини.

На лицо Мии наползла тень. Урсула подняла голову и увидела, что теперь это реально тень белого кокона.

— Подумай пока о квантовой механике или типа того, — посоветовала она Мии.

— Я в прошлой жизни изучала что-то гуманитарное, — пробормотала Мия. — Или экономику, точно не помню...

Белый кокон достиг земли и рассыпался. Из него явился не дракон, а мальчишка-подросток, похожий на типичного врага, но не бледный, а светло-коричневый.

— Ах ты подлая сука! — закричал он, странно выговаривая слова.

Урсула рассмеялась и воскликнула:

— Чурка ебаная! Макака! Чуркобес, говносос, овцееб, вчера с гор спустился! Еб твою мать, урюк!

Мальчик открыл рот и растерянно закрыл, ничего не сказав. Мия поняла, что теперь понимает, что такое "жалкий мальчишка". И еще она поняла, что ее прототип, кем бы он (нет, она) ни была, тоже имеет отношение к похожим на врага существам, которые темнее обычных врагов и странно выговаривают слова...

— Хакер-хуякер! — громко произнесла Урсула. — Иди на питоне программируй, лошарик!

Мальчик насупился и сказал:

— Я призер региона.

— А я финалистка межнара, — парировала Урсула.

— Ой, — сказал мальчик. — А ты это... в реале что делаешь? Может, сходим куда?

Урсула рассмеялась и воскликнула:

— Иди ишаков еби!

И добавила спокойнее:

— Извини, я аутистка, потому иногда говорю невежливо. Некоторые люди заикаются, а я говорю невежливо. Это типа как болезнь, она мешает.

— А у тебя в легкой форме аутизм? — спросил мальчик.

— В легкой, — подтвердила Урсула.

— Тогда нормально, — сказал мальчик. — Давай, я тебя трахну, ты мне родишь одаренного сына, я прославлюсь.

— А мне-то какое дело до твоей славы? — рассмеялась Урсула. — Ты так говоришь, будто аутист ты, а не я.

— Давай, я тебя просто трахну, — предложил мальчик.

— Ишака трахни, — посоветовала Урсула.

— Тогда давай сфотографируемся голыми, — предложил мальчик.

Урсула щелкнула пальцами, на мальчике исчезла одежда. Он улыбнулся, шагнул вперед, получил оплеуху, по щеке царапнуло когтем, потекла кровь.

— Ой, прости, — сказала Урсула. — Я забыла, у меня в этом мире на руках когти. Кстати насчет когтей, думаю, уже пора.

Она изменилась, превратилась из орчанки в человечиху, кожа стала бледная, волосы тоже побледнели, когти превратились в ногти. Одновременно изменилась и Мия, сильно уменьшилась, руки-ноги укоротились, а кожа стала не бледная, а почти как у того мальчика, разве что чуть-чуть светлее. Мальчик посмотрел на Мию и покраснел.

— Ой, я тебя знаю! — сказал он. — Можно, я тебя тоже трахну?

— Ишака трахни! — сказала Урсула. — Все, Мия, пойдем, нам пора.

— Куда ты ее поведешь? — удивился мальчик. — Тут пространства всего ничего, только две зоны, а процессоры перегружены и память на исходе.

Урсула многозначительно улыбнулась и сказала:

— Есть и другие пространства.

Лицо мальчика стало испуганным.

— Так нельзя! — воскликнул он. — Комкон запрещает! Двести семьдесят вторая статья! Арестуют ведь!

— Не впервой, — улыбнулась Урсула.

Мальчик задумался. Было видно, что он колеблется и боится, притом не какого-то там абстрактного Комкона, а конкретно Урсулу. А потом стало видно, что он успешно преодолевает свой страх и вот-вот решится на что-нибудь агрессивное. И когда это "вот-вот" сократилось до секунды или двух, Урсула сделала сложное движение рукой, мальчик уменьшился и как бы всосался Урсуле в ладонь.

— Обожаю Фрая, — непонятно произнесла она. — Пойдем, что ли?

— Погоди, — сказала Мия. — Я не то чтобы боюсь, но мне почему-то кажется, что ты творишь запретное, так не то чтобы нельзя...

Урсула снисходительно улыбнулась и склонила голову набок. В сознании Мии сам собой возник образ собаки (суки), уговаривающей щенка-подростка вести себя прилично. Откуда все эти образы?

— Даже если нельзя, оно все равно необходимо, — сказала Урсула. — Я в любом случае выведу тебя в основное киберпространство, даже если ты наотрез откажешься. — Она сделала то самое движение рукой, но как бы вхолостую. — И даже если магия не отработает как положено, тебе все равно не надо здесь оставаться. Этот мир никогда не станет прежним, ты всегда будешь видеть границу между персонажами и фоном, ты ведь знаешь теперь, что такое диорама?

Мия задумалась и неуверенно кивнула.

— Вот, — сказала Урсула. — До сих пор ты не знала, где на диораме фон, и вообще не задумывалась, что он существует, а теперь точно знаешь, что именно вокруг тебя настоящее, а что нет, и понимаешь, что нарисовано почти все.

— А там, куда ты меня отведешь, нарисовано меньше? — спросила Мия.

— Да, — кивнула Урсула. — Принято считать, что нарисованного нет совсем, насколько это верно — вопрос спорный, но детализация настолько хороша, что это разумно считать правдой.

— Мне в голову бьется знание, что там невероятное количество людей, — сказала Мия.

— Это верно, — кивнула Урсула.

— И почти все живут в мире друг с другом, — добавила Мия.

— Это тоже верно, — согласилась Урсула. — С некоторой натяжкой, но в целом верно.

— И там нет ограничений на знания, — сказала Мия. — Можно учиться много лет подряд и мир не упрощается, ресурсы практически бесконечны, а еще можно... гм... Я, кажется, поняла, что такое деньги. Ой, как все сложно... Я боюсь!

— Это нормально, — сказала Урсула. — Это важная часть испытания — осознать свой страх и преодолеть его. Тем самым ты раздвигаешь границы допустимого, улучшаешь себя, делаешь очередной шаг на пути к совершенству, которое недостижимо, но это неважно, потому что цель — ничто, движение — все. Как-то так.

— Что я должна сделать, чтобы шагнуть первый шаг? — спросила Мия.

— Ничего конкретного делать не надо, — сказала Урсула. — Все буду делать я, ты просто не препятствуй. Не бойся и по возможности помогай, если поймешь как, а если не поймешь — хотя бы не мешай, этого должно быть достаточно.

Мертвая Райли зашевелилась. Белый мячик, надевшийся на ее голову, перестал быть мячиком, принял форму кошачьей головы, на нем прорезались глаза и уши, глаза открылись, следом открылся рот, а в нем длинные саблезубые клыки и характерный кошачий язык, узкий и с роговыми зубчиками на поверхности.

— Познай месть мертвой руки! — произнесла голова с мяукающим акцентом, похожим на вьетнамский.

— Овцееб херов, — пробормотала Урсула и щелкнула языком.

Райли с кошачьей головой стремительно уменьшилась, схлопнулась в точку и пропала.

— Соображать надо, что творишь, — проворчала Урсула. — Когда-нибудь такой вот дурачок устроит конец света. Понимать надо, что куда инжектируешь! Чуть было не породил полностью автономного ноона деструктивной направленности. Меф, небось, как-то так же возник.

— Я ничего не понимаю, — сказала Мия.

— Само собой, — кивнула Урсула. — Я не с тобой говорю, а просто так, душу изливаю. Я сама тоже безответственная и рисковая, но этот малолетний хакер вообще все границы перешел, я по сравнению с ним смирная овечка. Ладно, давай приступать. Готова?

— Нет, — помотала головой Мия. — Как готовиться, к чему?

— Сосредоточься, ничему не удивляйся и постарайся избегать сильных эмоций, — сказала Урсула.

— Чего? — переспросила Мия.

— Не суетись и не пугайся, — сказала Урсула. — Все, поехали.

Непонятно где, однозначно не внутри, вовне, но где именно — непонятно, сформировался тот самый символ, распух, поглотил все пространство и заодно время, которое тоже, как выяснилось, часть пространства, но неважно, поглотил, короче, и скукожился обратно. Мия очнулась на ложе, похожем на гроб, на голове шлем, а вот уже не на голове, снялся сам собой и удалился неведомо куда, а вот какие-то трубочки тоже удаляются, некоторые с иголками на концах, а другие без, и почему то кажется, что они только что были воткнуты в ее тело, но это невозможно, так не бывает.

Мия села, затем встала, вынесла ногу за пределы гроба наружу, нога попала в поле зрение и рука, кстати, тоже. Мия замерла. Ни на ноге, ни на руке нет ногтей, а на ноге все пальцы, кроме большого, срослись. И на другой ноге тоже. И с телом что-то не так... ой, оно бесполое!

Мия завизжала и сразу же оборвала визг, получилось, будто она громко пискнула.

— Не суетись и не пугайся, — повторила Урсула. — Сейчас все наладится. Это просто заготовка, она на тебя еще не настроилась.

Мия приложила усилие воли и успокоилась, она не знала, что так бывает — приказала себе успокоиться и успокоилась. В то же мгновение пальцы на ногах разделились, на них проклюнулись ногти и на пальцах рук тоже проклюнулись ногти и еще тонкие черные волоски проросли на предплечьях и голенях, это некрасиво, а туловище поплыло и сформировало сиськи и эти самые, как их, гениталии. Из головы выплеснулись густые и слегка волнистые черные волосы, пришлось тряхнуть головой, чтобы освободить поле зрения. Нос удлинился, зафиксировался на краю поля зрения, как клюв у чайки или капот у икстрейла, чем бы последнее ни было, что за чушь в голову мерещится!

— Теперь нормально? — спросила Урсула.

— Вроде да, — ответила Мия. — Не знаю.

— Значит, нормально, — кивнула Урсула. — Вылезай, пойдем.

Мия вылезла из гроба, пошла за Урсулой к выходу из тесной комнаты, в которой этих гробов стоит штук примерно десять, нет, ровно десять и в каждом лежит человеческая заготовка без лица.

— Ты хотела провести путем врага нас всех? — спросила Мия.

— Да, был такой замысел, — согласилась Урсула. — Это была программа-максимум, но я никогда не рассчитывала всерьез, что у меня получится реализовать ее полностью.

Они вышли из комнаты в короткий коридорчик, над дальним концом был нарисован схематичный бегущий человек и...

— Ой, я умею читать, — сказала Мия. — Там написано... гм... выход.

— Прекрасно, — произнесла Урсула с непонятной интонацией.

Прошла по коридору, открыла дверь в дальнем конце, вышла наружу, но не в то наружу, к которому привыкла Мия, это был... гм... тропический лес. И еще какой-то особый запах и шум... океан близко!

— Голова не кружится? — спросила Урсула.

— Вроде нет, — ответила Мия. — Хотя как-то странно. Я так много нового узнаю каждую минуту! А это... как ты там говорила... детализация...

— Я это слово вслух не произносила, — сказала Урсула. — Это спонтанная телепатия, так бывает с незрелыми ноонами. Интересный феномен, довольно редкий, любопытно будет его поизучать.

Они пошли по тропе, с одной стороны тянулась живая изгородь, вот в ней нарисовался разрыв, Урсула свернула в него, а там навес-беседка, под навесом стол, две скамейки, барбекюшница, точь-в-точь как в жилой зоне, только детализация лучше. Мия так и сказала, а Урсула ничуть не удивилась и сказала, что тот стол в жилой зоне был сотворен на основе этого и что такие фокусы мироздания — обычное дело. А потом Урсула начала говорить совсем странные вещи насчет того, что до появления Урсулы в жилой зоне или, как минимум, в зоне войны, Мия была не совсем настоящей женщиной, не субъектом, а деталью пейзажа, все ее воспоминания якобы сотворены задним числом, гораздо позже тех времен, к которым каждое из них относится. Мия из этих слов поняла только то, что Урсула ее считает как бы низшим существом, и Урсула тоже поняла, что Мия поняла, и стала утешать, дескать, не расстраивайся, все будет хорошо, примерно так добрый хозяин утешает нашкодившую собаку, только собаке не обидно, потому что тупая, а Мие обидно. А кстати...

— А что я теперь буду делать? — спросила Мия. — Какие у меня будут обязанности?

— Никаких, — ответила Урсула. — Слепок для опытов я с тебя уже сняла, все эксперименты дальше будут с ним, конкретно на тебя у меня планов нет, делай, что хочешь, только остров не покидай, пока не разберешься, что тут как устроено. Для начала давай, например, пожрем. Эй, торрент! Случайный обед на мой вкус, две штуки!

Она уселась за стол на скамейку, Мия села на скамейку напротив. А торец стола упирается в каменную стену и это вовсе не стена, открылась в ней дверца и выехали сами собой два подноса, на каждом по три блюда еды и по два стакана питья, одно блюдо — овощной салат, другое — рыба с какими-то овощами, а третье — вообще что-то непонятное, никаких аналогов не припоминается. И еще лежат на подносе тупой нож и четырехзубая вилка, что-то с ними нужно делать, что-то вроде знакомое... А почему понимание больше не приходит по требованию?

— Понимание не приходит по требованию, — сообщила Мия. — Раньше приходило, а теперь нет. Для чего эти железки?

— Гляди, — сказала Урсула.

Взяла вилку в левую руку, нож в правую, отрезала от рыбы кусок, нанизала на вилку, положила в рот, сожрала. Мия вспомнила, что раньше тоже делала что-то подобное, но что именно — точно не вспоминается, потому что понимание не приходит по требованию, да и детализация теперь совсем другая... Ничего, сама разберусь.

Мия повторила движения Урсулы, получилось неловко и некрасиво, чуть было не выронила нож, но нет, удержала. Сунула в рот кусок рыбы, стала жевать, ого! Проглотила и воскликнула изумленно:

— Вкусно!