Бесноватый кровожадный я

И тут у меня появилась идея, как повеселиться.

— Магистр, а давайте посоревнуемся в скорости счета, — предложил я.

— Давайте, ваше высочество, — согласился Маркано, — как мы будем соревноваться?

— Мы выберем какое-нибудь число и проверим, кто из нас быстрее подсчитает сумму всех чисел от единицы до выбранного числа.

— Хорошо. Какое число?

— Выбирайте сами.

— Хм... пятьдесят восемь?

— Начали.

И магистр принялся скрипеть пером по бумаге, а я просто написал на своем листе правильный ответ, перевернул вверх ногами, чтобы оппонент не подсмотрел, и повернулся к слуге, застывшему у двери в ожидании приказов.

— Слушай, сгоняй на кухню и принеси мне чего перекусить, заморю червячка, пока магистр меня догоняет.

Слуга поклонился, метнулся исполнять и быстро вернулся с блюдом сладостей и стаканом молока на подносе. Я принялся за еду под озабоченно-подозрительные взгляды Маркано.

— Да вы, никак, просто решили перерыв таким образом сделать, — заметил он, — а то считать и не начинали.

— Я уже сосчитал. В уме. Ответ на этом листе.

Минутой позже магистр закончил подсчеты.

— И я сосчитал. Правильный ответ — тысяча семьсот одиннадцать. Ну-ка, каков у вас результат...

Он перевернул мой лист и озадаченно почесал затылок, увидев там просто четыре цифры без каких-либо расчетов.

— Видимо, ваше высочество подготовились, — предположил Маркано, — заранее сосчитали и заучили все суммы от единицы до выбранного числа... Возможно даже, вплоть до сотни... А скорее — заставили считать слуг. Верно?

Я ухмыльнулся:

— Нет, магистр, не верно. Можем повторить. Вы называете любые два числа, и мы наперегонки считаем сумму всех чисел от первого до второго.

Маркано вызов принял.

— Превосходно, — сказал он, уперев в меня горящий взор. — Первое число — сто два. Второе число — двести восемь! Готовы? Начали!

— Это вы начали, — ухмыльнулся я и написал на листе решение: — а я уже закончил. В общем, вы считайте, а я пойду разомнусь. Ответ мой здесь.

— Невозможно сосчитать в уме так быстро.

Я улыбнулся и, проходя мимо слуги, сказал:

— Присмотри, чтобы магистр математики считал честно, а не подсмотрел мой ответ.

Я вышел из своих палат, посмеиваясь своей шутке, и в сопровождении охранника выглянул на балкон — но в атриуме пока тихо. Тогда я пошел на внешний балкон, фасадный, и оттуда с высоты третьего этажа — а второй 'высокий' этаж дворца это практически третий, если мерять по 'хрущевке' — некоторое время рассматривал город.

В принципе, по домам и не скажешь, что глухое средневековье: все-таки моему взгляду открылось более-менее живописное зрелище, а не то, что я опасался увидеть. Дома приличные, выглядят солидно, архитектура необычная — но и только. Ну, на глазок город уровня семнадцатого века, приблизительно. С другой стороны — столица же.

Когда я вернулся в свои палаты, магистр как раз заканчивал подсчет.

— Итак, у меня получилось... — сказал Маркано.

Я молча перевернул перед ним листок с ответом.

— Это невозможно! — чуть ли не завопил он, когда нему вернулся дар речи. — За несколько секунд в уме сложить больше ста чисел?!! Да как так-то?!!

Я ухмыльнулся.

На самом деле, сумма всех целых чисел в определенном диапазоне находится очень просто: сумма первого и последнего равна сумме второго и предпоследнего, третьего и третьего с конца, четвертого и четвертого с конца и так далее. Потому нужно взять эту сумму, разделить на два и умножить на количество слагаемых чисел.

Но гения вроде Гаусса, открывшего этот метод, здесь явно не было.

* * *

Магистр Маркано, видимо, никому ничего не рассказал о том, как я над ним пошутил, потому что на следующий день король — да, все не привыкну мысленно называть его отцом — осведомился, как мои успехи на поприще арифметики.

— Замечательно, отец. Я легко вспомнил все, чему магистр учил меня когда-то, — сказал я и вовремя прикусил язык, чтобы не ляпнуть 'и кучу всего, чему он меня не учил и вообще сам не знает'.

— Хм... Тогда что там дальше? Риторика?

— А разве риторика — не удел придворных шаркунов? — возразил я. — Настоящий мужчина не должен уметь красиво говорить — за него должны говорить его дела. Слова суть бичевание воздуха, и веры им нет. На словах всяк герой и молодец, однако люди познаются по своим поступкам.

— Ну толика истины в этом есть, — согласился Дардан, — однако порой случается, что надо сказать определенные вещи, и сказать складно да убедительно. Ну там, войска воодушевить...

— А теперь представьте себе, отец, как некто Яцхен воодушевляет войска перед битвой. Сдается мне, тут риторика будет бессильна, ведь важно не что говорится, а кто говорит. Если король обладает харизмой, пользуется уважением и любовью солдат — любое его слово все равно что высечено в граните. Если же король плевал на страну, армию и народ — ну, риторика ему вряд ли поможет.

— Ха, я вообще затрудняюсь представить себе такого королька во главе войска перед боем, — хмыкнул отец. — Впрочем, с риторикой у тебя, гляжу, все неплохо... Ладно. Вечером у меня совет назначен в связи с некоторыми событиями — приходи.

— Как скажете, отец.

Покинув кабинет короля — хренасе кабинет, комната двадцать на двадцать шагов, заставленная статуями и увешанная картинами, и только у окна — большой рабочий стол и кресло — я двинулся было на поиски Сарториэля, но вовремя вспомнил, что хоть он и авторитетный чародей, а все-таки я принц. Для окружающих будет нормально, если я не сам к нему пойду, а вызову его к себе.

Вернувшись в своим палаты, я дернул за колокольчик и сказал моментально появившемуся слуге:

— Сходи-ка за Сарториэлем-целителем. Передай, что мне слегка нездоровится перед королевским советом.

Сарториэль явился через несколько минут, а с ним — Роктис, несущая ларчик с кучей баночек и флакончиков. Я отпустил слугу и тут вспомнил, что за дверью охранник никуда не делся, кто знает, какой у криффов слух и что до него донесется?

— И какие же у вас неурядицы с самочувствием, ваше высочество? — спросил Сарториэль.

Я многозначительно указал пальцем на дверь, а вслух сказал:

— Да вот, вечером отец совет собирает, мне также присутствовать велел, а я, как назло, уставшим себя чувствую...

— Это мы сейчас поправим, — ответил колдун.

Он повернулся к двери, указал пальцем на верхний левый угол косяка, скороговоркой пробормотал какую-то несуразицу, повторил эту процедуру с остальными тремя углами, а затем повернулся ко мне.

— Так, дверь теперь временно непроницаема для звуков. В чем проблема?

Я пожал плечами:

— Я должен присутствовать на совете. Что мне следует знать, чтобы не облажаться?

Сарториэль пододвинул себе кресло, то самое, в котором сидел король, только сделал это не рукой, а взглядом, уселся и вольготно забросил ногу на ногу.

— Итак... Первое. На совете обычно собираются если не все столичные дворяне и советники короля, то многие. Это все сплошь люди, имеющие авторитет и влияние на короля, в той или иной мере. Примерно треть их ставит традиции, законы и свой вассальный долг перед королем выше таких понятий, как 'интересы страны' или 'здравый смысл'. Это самые надежные люди, которых король считает своей главной опорой, однако при этом они — наименее умные и хитрые. Нет, они не дураки, но их способ мышления не всегда разумен и рационален. Они идут за королем потому, что он король, которому волею небес предназначено править Талсидонией и ими. Если король принимает тяжелые решения — ну там, народ новыми податями обложить, на кровопролитную войну сходить, массовую казнь провести — они на стороне короля. По крайней мере, пока эти самые решения не ущемляют их лично. Вторая категория — хитрецы, которые себе на уме и держат нос по ветру. Заботятся о собственных интересах, делают что-либо для страны только дабы сделать карьеру. В целом, они могут быть относительно лояльными, но только пока король силен. Такой у них способ мышления — всегда принимать сторону сильнейшего ради собственного блага. Дашь слабину — моментально переметнутся в чужой лагерь, а при возможности — сами попытаются сесть на трон. И третья категория — самая неприятная. Те, кого люди называют словом 'патриот'. Являются сторонниками короля только при условии, что он такой же, как они, хотя бы частично. В данный момент все три группы — условно на стороне Дардана Четвертого, но на твоей — только первая. Когда ты станешь королем, они пойдут за тобой просто потому, что ты — законный носитель короны. А вот остальные две группы — в общем-то, твои враги. Эгоисты — потому что сомневаются в способности Грэйгора управлять страной и заботиться об их интересах. Патриоты — потому что сомневаются в способности Грэйгора управлять страной на благо народу и самой стране. Кроме того, Грэйгор исповедовал такую точку зрения, что кто не предан короне безоглядно и не готов выполнить любой приказ без сомнений и колебаний — тот плохой дворянин и его следует гнать поганой метлой... в лучшем случае. Ну, юношеский максимализм, все такое.

Я кивнул:

— Понятно. И что дальше?

— Уже все или почти знают, что ты потерял память в процессе исцеления. Кстати, именно по этой причине к тебе будут подлизываться те, с кем Грэйгор был на ножах... Твоя задача заставить всех поверить, что 'новый' ты — не чета прежнему. Что ты изменился. Стал другим. Будь вежлив — Грэйгор частенько был остер на язык. Демонстрируй внимание к государственным делам и рассудительность — то, чем Грэйгор не особо отличался.

— Ясно. А о чем совет вообще должен быть?

— О делах финансовых. Казна видала времена и получше, а тут еще один из двух кораблей, отправленных на Маотаанский Архипелаг за пряностями, сел на мель, уходя от пиратов, и капитану пришлось сжечь судно, чтобы груз не достался никому. Так что казна теперь недополучит солидную сумму.

— Ладно, понял. Кстати, а где находится казначейство?

— В подвале дворца, естественно. Почти по соседству с моей лабораторией — только в соседнем флигеле. А зачем вам?

Я пожал плечами:

— Пойду проявлять интерес к государственным делам.

Как оказалось, Сарториэль не очень хорошо ориентируется во дворце, потому что в подвале находилась только казна. Казначейство, возглавляемое главным казначеем, находилось в заднем флигеле, в скромных, но хотя бы светлых комнатах.

Главный казначей — пожилой, сутулый, длинноносый и в толстых очках. Типичный мелкий чиновник или бюрократ, как я их себе представлял. Одет в шелка, на шее — золотая цепочка с медальоном дворянина, на пальце — золотой перстень-печатка, но общий облик и повадки ни разу не соответствуют высокой должности, это я практически сразу заметил. Видимо, просто способный человек, получивший дворянство за то, что занимает важный пост, а не дворянин, получивший важный пост за то, что дворянин.

— Чем могу служить, ваше высочество? — осведомился казначей после того, как поприветствовал меня, сняв берет с лысеющей головы.

От меня не укрылось, что он встревожен моим визитом. Интересно, почему?

— Мне нужно получить сведения о том, из каких источников и в каких объемах наполняется казна. Например, за прошлый год. Вы храните подобные записи?

Я увидел на лице казначея плохо скрытое облегчение: он явно ожидал чего-то другого. Хм... Может быть, думал, что я пришел потребовать денег, в то время как без разрешения короля он не вправе выдать их мне, и тогда ему пришлось бы отказывать принцу.

— Да, ваше высочество, в канцелярии у нас все хранится... Только там многовато записей, признаться — целый шкаф за прошлый год. Может, мы сделаем для вас итоговую выписку?

— Было бы замечательно. Это надо сделать как можно быстрее, чтобы я мог ознакомиться до начала королевского совета.

— Сейчас же и незамедлительно, ваше высочество. Я поручу это самым способным людям, и как только все будет готово... Куда велите принести бумаги?

— В мои палаты. И принесите их сами — мне наверняка потребуется получить у вас разъяснения по некоторым вопросам.

— Как вам будет угодно.

— Приступайте.

Видимо, в казначействе использовали довольно продвинутую систему бухучета, потому что на создание выписки у них ушло всего два часа.

Казначей явился и с поклоном протянул мне лист бумаги, держа под мышкой целый свиток.

— Вот, ваше высочество. Это итоговая выписка по итоговой выписке, так сказать. Полная выписка — вот, она побольше будет.

Я пробежался глазами по строчкам. Так, подати, торговые пошлины, выручка от продажи трофеев, дань с трех княжеств — протектораты, видимо... А, вот. Продажа пряностей. Неслабый источник доходов — около ста тысяч золотых райсов. То есть, примерно десятая часть. Хм.

— А продажа пряностей — это выручено за два корабля?

— Да, ваше высочество.

Та-а-а-к... Минус корабль — минус пять процентов годового дохода. Я чуть задумался, а затем повернулся к казначею:

— А почему кораблей отправляют только два?

— Если привезти больше пряностей — цена упадет. Дорого то, чего мало. Что не каждому можно купить и не всегда. Если, положим, отправить пять кораблей — ну, товар подешевеет, и особой прибавки не будет. Только придется отправлять пять кораблей, а не два. Что однажды крепко подешевело — то с трудом будет дорожать, чай, пряности — не хлеб и не мясо...

Я задал еще несколько вопросов и приблизительно понял, как обстоят дела с пряностью под названием 'тулокк' у нас и у соседних государств. Самое неприятное, что тулокк собирают только раз в году и короткий период времени. Следующий раз отправить корабли можно только через год.

Я отпустил казначея и остаток времени провел, сидя напротив окна с выпиской и всяческими закусками, запивая их чем-то похожим на шербет.

Ну, вроде готов, хотя бы не буду сидеть, словно олух царя небесного, который ничего не понимает. А может, даже удивлю кое-кого...

* * *

В зал для совещаний я вошел следом за отцом. Дворяне к тому моменту уже собрались и даже расселись за длинным столом, но, завидев нас, поднялись и нестройным хором нас поприветствовали.

Король сел во главе стола, мне указал место слева от себя: места по левую и правую руку заняты не были. Наши с ним телохранители остались у двери внутри зала. Затем последовала короткая заминка: слуги принесли графины с прохладительными напитками и принялись расставлять перед собравшимися бокалы.

Несколько человек воспользовались моментом и поинтересовались, как мое здоровье.

— Ну как бы вам сказать, — улыбнулся я. — Ничего не болит, но вас, господа, я не помню. Хорошая новость, если кто был должен мне денег, а вот для тех, кому был должен я — наоборот.

Раздались смешки — частично искренние, частично из вежливости. Тут слуги убрались восвояси, король выразительно кашлянул — и королевский совет начался.

Я сразу же порадовался тому, что догадался расспросить Сарториэля: не было никаких вступлений, рассказов и введений в курс дел, словно все присутствующие и так хорошо знают, что случилось и о чем речь. Если б не моя предусмотрительность — сидеть бы мне сейчас, ни черта не понимая, и либо делать вид, что мне все ясно, либо постоянно просить объяснений.