Глава первая "Мусорщик"

-А! — воскликнул Бэбил, подняв указательный палец левой руки вверх, — А не связно ли это с тем, что тогда главой безопасности "Межпространственного совета" назначили Инпу, из нома Инпута? Кажется, его еще прозвали "Шакалом"?

— Да, нет, — отмахнулся Петрос. — Это случилось немного раньше. Шакал лишь первая из множества проблем, что последовали после. В общем, как я сказал, вскоре, ты, так или иначе, узнаешь.

В этом момент лифт остановился, вновь издав легкую мелодию, и дверцы открылись.

Коридор этажа был выкрашен в нежно — салатовый цвет, а пол выложен лакированным паркетом оливкового цвета. Вдоль бирюзового потолка медленно мерцали лампы в плафонах изумрудного оттенка. Зал медленно вибрировал и был наполнен еле слышимой какофонией звуков. Людской шепот переплетался с взмахами куллеров и жужжанием терминалов и суперкомпьютеров. Но самым необычным в этом шумосплетении был звук похожий одновременно на тихий успокаивающий женский голос и на звук, издаваемый расстроенной скрипкой.

Гарибальди, а за ним и Мендель, свернул направо и двинулся в противоположный конец коридора, где находилась еще одна большая покрытая зеркальной пленкой дверь. Оттуда же и исходила большая часть полифонии. Створки разошлись в сторону, клубок звуков распутался, поглотив обоих с головой, и друзья вошли внутрь.

Они оказались на верхней площадке большого зала. Зал находился в полумраке, освещенный множеством люминесцентных ламп испускающий сумрачный зеленоватый свет. Он состоял из верхней и нижней площадки, где между ними дугой протянулись девять уровней, каждый, из которых был разделен полупрозрачными панелями на двенадцать секторов. В каждом из секторов, в размере шестидесяти штук, располагались наблюдательные зоны. Основой каждого из зон были широкие блестящие столы, сделанные из углепластика и легкого сплава с встроенными в них рабочими автоматизированными системами — серебряные сенсорные панели с неоновыми отблесками и голографическими мониторами. На мониторах отображались, и все время менялись потоки данных и информации. За столами в высоких жестких креслах седели диспетчеры — уши и глаза "Параллелей". Они были одеты в зеленные фирменные куртки с немигающим глазом без век и ресниц на левой стороне груди — символ Диспетчерской. На самом верхнем уровне за большими суперкомпьютерами сидели главы секторов. От прочих работников они отличался тем, что носили специальные очки-сканеры — громоздкие и чем-то похожие на шлемы виртуальной реальности.

Люди переговаривались, сообщались, отчитывались, передавали данные. Работали принтеры и сканеры. Приходила и уходила деловая и защищенная почта. Между секторами шмыгали младшие помощники и техники. ЭВМ безостановочно обрабатывали данные. Именно все это и создавало шум. Но не это привлекло Бэбила, а то, что было напротив Диспетчерской.

— Ох, ты ж! Сёстры! — произнес несколько возбуждено Мендель. Его глаза слезились от радости, а душа была переполнена теплыми воспоминаниями. — Неужели я снова могу ими любоваться, спустя столько лет?

Люди тут же смолки и уставились на Бэбила и Петроса. Гарибальди вышел вперед и властным голосом произнес:

-В чем дело? — властно отчеканил главнокомандующий, строгим взглядом осматривая людей. — Продолжайте, продолжайте, а то так и упустите всякую шваль, что захочет попасть из точки А в точку Б, нарушая все законы благоразумия и доставить нам большую головную боль. Ну же!

Люди тут же отдали честь, и зал вновь наполнился стройным шумом.

— Не отвлекаемся и слушаем, — продолжил Петрос. — Для тех, кто не знает человека, что пришел со мной, то я сообщаю. Это мой старый друг и выдающиеся бывший и вновь нынешний член нашей славной организации — Бэбил Николас Мендель. Он из прославленного рода, что когда— то создал тех самых Сестёр, без которых Вам и госпоже Яирам было бы очень не комфортно работать. Теперь же мистер Мендель вновь вернулся к нам, по моей личной просьбе. Он возглавит "Мусорщиков"

Тут снова стало еще более тихо и многие люди, явно шокированные новостью, с лицами, полные недоверия, посмотрели на Бэбила.

— А ну живо за работу! — вскрикнул Петрос. — Нечему тут удивляться, олухи!

И все вновь зашумели. И лишь теперь Гарибальди увидел, что его друг с широкой улыбкой и со слезами на глазах, сняв свои очки, что было необычно для него, и беспрерывно смотрел вперед.

Впереди возвышались двенадцать огромных мониторов, где мерцали карты каждого из Уровней. А чуть ниже, под каждым из экранов, располагались огромные аквариумы, где в мерцающей зеленной жидкости, будто паря в невесомости, находились стройные девы в белых гидрокостюмах. Их лица, цвета пепла, скрывали маски, от которых отходили в пространство множество трубок. Ещё одна, самая толстая, отходила от затылка. Головы их были слегка наклонены в сторону, а руки были распростерты, будто крылья, жадно гребущие воздушный поток. Белоснежные длинные, до пояса, волосы поднимались вверх и медленно двигались из стороны в сторону, предавая схожесть девушкам с утопленницами. Именно Сёстры издавали звук скрипки, точнее это были датчики жизнеобеспечения. А вот тихий женский шепот был не произносимым. Он медленно проникал в голову каждого, кто находился на этом этаже. Такова была сила Сестёр — прекрасных дев рожденных из пробирок, способных силой мысли прорезать время и пространство.

-Они прекрасны! — благоговейно прошептал Бэбил, слезы текли по его щекам.

— Ты ведь понимаешь, что это совсем другое поколение? — осторожно спросил Петрос, всматриваясь в друга.

— Да, я понимаю, — ответил Бэбил в мгновение став небывало серьезным. Он утер слезы и отдел свои очки. — Это, какое поколение?

— Пятое, — печально ответил Петрос.

— Да, конечно, — отворачиваясь, согласился Бэбил — Жизненный цикл в пятнадцать лет. Значит этим всего три года?

— Нет два с половиной, — педантично произнес неизвестный женский голос.

Бэбил и Гарибальди обернулись и увидели перед собой красивую и высокую девушку. Она была очень похожа на Сестёр, за исключением цвета волос — короткая стрижка под каре черных как крыло ворона волос с седой прядью, ниспадающей с челки. Она была одета в черный пиджак и юбку до колен, и серую блузку. Обута же была в простые лакированные туфли. Девушка была красива, но в тоже время высокомерна. Она прожигала взглядом Гарибальди. От этого взгляда Петрос как бы жался и выглядел несколько пристыжено.

— Мистер Гарибальди может, объясните, все что это значит? — произнесла красавица, поджав губы и указывая на Бэбила кивком головы — в руках она сжимала стопку каких-то бумаг.

Сконфуженный Петрос хотел уже ответить, но тут Мендель, по его щекам по-прежнему текли слезы, а лицо выражало радость от встречи с человеком, которого тот считал умершим, а он оказался жив.

— Трезия Абелия! — радостно, на весь зал, возвестил Бэбил и, подбежав к девушке, крепко её обнял. Наступила минута неловкой тишины, где замолчали даже Сёстры, а терминалы как будто бы стали работать в разы медленней. Все были просто шокированы данной сценой — многие пороняли документы, кто-то пролил на себя миндальное кофе, а одна из Сестёр открыла свои пурпурные глаза и уставилась на обнявшихся, не понимая, что же в этом было необычного. Тут в сторону диспетчерской обернулся Петрос и одним взглядом заставил всех забыть эту сцену и вернуться к работе. Шум возобновился.

Девушка, вмиг потерявшая всю надменность, была не то оскорблена, не то ошарашено, таким поведением Бэбила, но, почти не пытаясь, освободится из объятий. Она потерянно и непонимающе глядела то на Гарибальди, то на хныкающего Менделя. Петрос лишь возвел глаза к небу и очень тихо произнес:

— Изменился, как же.

— Я уже понадеялся, что никого из моего любимого поколения больше не увижу, — проговорил, глотая слезы, Бэбил. — Но как, же так? Ведь ты должна была умереть лет семнадцать назад. Как?

Он вопросительно глянул на Петроса.

— Мы сами до сих пор не поймем, — начал Петрос, явно довольный возможностью уйти, хотя бы временно, от разговора с Трезией. — Но, как предположил покойный Лазарь, это скорей всего связано с тем, что Абель наименее населенный Уровень среди всех. Хотя это не объясняет, почему другие Абелии, до и после, все же умерли. И, может, уже опустишь бедную Трезию, а то гляди, сейчас вспыхнет?

Та действительно слегка изменилась в цвете, хотя свое смущение никак не хотела показывать. Не хотела, но вот глаза были способны не только прожечь в Бэбиле и Петросе дырку другую, но и испепелить до основания. Мендель, наконец осознавший не самое свое разумное поведение сам, немного, покраснел и отпустил девушку, подняв свои руки вверх — сдаваясь на милость красавице. Трезия, как будто бы с ней и не приключилась оказия, молча, поправила свои документы, что даже не смотря на неожиданную атаку, так и не уронила, и в первую очередь обратилась к столь неучтивому Бэбилу.

— Приветствую Вас господин Мендель и с возвращением, — продекламировала она и слегка поклонилась, а затем добавила. — И если хотите знать мое мнение, почему я не последовала за сестрами, то я лично склоняюсь к тому, что мои телепатические способности изначально были, ниже, чем у Других из моего поколения. Более того, самые низкие среди прочих Абелий. Сейчас же мои способности настолько слабы, что я и мысли толком не могу считать. Правда я обладаю неплохой интуицией и хорошей памятью. В общем, я была изъяном в столь хорошо работающем механизме, но при этом совершенно не мешавшей его работе. Именно поэтому я с тех пор, как осталась одна, занимаю столь почетную должность — секретаря госпожи Яирам. И поэтому... — Тут она резко повернулась к Петросу, от чего тот выпрямился по струнке и издал какой-то булькающий звук.

— Я хотела бы поинтересоваться, — строго продолжила, сверля взглядом своих пурпурных глаз Петроса. — Почему здесь делает господин Мендель? Он еще не прошел регистрацию и аккредитацию. У него нет права здесь находится. Объяснитесь! — властно добавила Трезия, отчего суровый, но маленький Гарибальди сжался еще сильнее.

Он не любил этот взгляд. Этот взгляд настолько глубоко проникал в твой мозг, что казалось, что тебе никогда не быть собой. Петрос что-то пробормотал, как малолетний хулиган, попавшийся на шалости, но тут в разговор вмешался смущенный Бэбил:

— Мадам Трезия, — деликатно начал он. — Это моя вина. Я так хотел увидеть Сестёр, величайшее творение моего рода и моих родителей в частности, что уговорил мистера Гарибальди на них посмотреть. А так я уже готов отдаться в руки бюрократических мук сию же минуту.

Бэбил улыбнулся и, сняв свои очки, посмотрел в бездонные глаза Трезии без всякого страха. Та сверлила Менделя не более пяти секунд. Она усмехнулась и отвернулась.

— Ваше умение врать прямо в глаза, мистер Мендель, до сих пор поразительно, — произнесла Трезия, по-прежнему смотря куда-то в сторону. Она достала из кипы бумаг несколько листков и отдала их Бэбилу. — Для начала заверите подписью хотя бы эти бумаги, а все остальное чуть позже, но обязательно до конца дня.

Бэбил в течение минуты подписал все положенные бумаги и отдал их Трезии. Петрос все это время стоял, молча чуть в стороне, с несколько подавленным видом — лишь время от времени бросал властный взгляд в сторону диспетчерской, когда слышал, что обычный ритм становился менее обычным.

— А теперь можете вновь любоваться Сестрами пятого поколения, ну и все остальное, что обычно положено при встрече старых лучших друзей, — произнесла Трезия бесцветно, но при этом лукаво улыбнувшись.

Она повернулась на каблучках и ушла. Бэбил смотрел ей вслед, пока та не скрылась в лифте, и тут же стал каким-то печальным и спросил Петроса, тот вновь прожигал взглядом чрезмерно любопытных диспетчеров:

— Неужели профессор Лазарь так и не смог воспользоваться этим изъяном? — тихо спросил Бэбил. — Ведь это бы помогло бы Сестрам жить полноценной жизнью и вообще жить.

— Нет не смог, — мрачно сказал Гарибальди — Но его дочь Анхель поставила пред собою цель раскрыть эту загадку. Она, кстати, возглавляет вместо Лазаря Медицинский отдел и многие считают, что она талантливей своего отца, да и вообще самая талантливая в своем колене. Трезия ее постоянно посещает, кстати.

— Жаль, очень жаль — мрачно сказал Бэбил, надевая свои очки. — Правда, если верить Трезии, то это скорей ослабила бы нашу организацию. Хотя я надеюсь, что когда-нибудь тут получится найти компромисс — между силой и смертью.

— Твой оптимизм как раз нам и нужен, дружище, — сказал Петрос, хлопнув по спине Бэбила, тот слегка пошатнулся. — Хватит хандрить, и пойдем в мою обитель, я заварю чаю!

— Да, да конечно — сказал Бэбил, потирая плечо. — Ты это поосторожней. А то ты мне, кажется, плечо вывихнул, — он уже позабыл о силе удара Пепе.

— Так вставь его на место, — обыденным тоном сказал Петрос, дойдя до не большой стеклянной двери, что находилась левее от основного входа. — Ну же, заходи.

"Да, придется вновь привыкать ко всему, о чем я смог позабыть за эти года" — подумал Бэбил, вправляя плечо, и добавил про себя. — "Ну, зато будет не скучно".

Он вошел вслед за Петросом в кабинет. Эта была небольшая, но уютная комната, в таких же зеленных тонах как и все на этом этаже, разве, что с потолка свисала старомодная электрическая люстра, где белым и желтым мигало несколько лампочек, отчего создавался эффект нереальности всего окружения. У стены, стояли небольшой письменный стол и жесткое кресло с высокой прямой спинкой. Посередине стола ярко мерцали неоновые огни лазеров голографического монитора и очертания встроенной тонкой панели управления рабочей станцией. Рядом аккуратной стопкой были сложены немногочисленные бумажные документы и такая же стопка "запоминающей бумаги". Кроме прочего здесь располагались письменные принадлежности, в том числе очень старая перьевая ручка и чернильница. Еще в противоположном углу были две коробочки. В одной стопками, рассортированные по объему памяти, были сложены карты памяти, а в другой лежали разномастные флэшки, так же бережно рассортированные. Напротив стола располагалось еще одно кресло — кожаное и мягкое, а у двери весели несколько крючков для одежды. Обе боковые стены занимали два огромных шкафа. Они были заполнены множеством различных носителей данных от старомодных съемных жестких дисков и SSD до аккуратных и миниатюрных "сквозных книг" и "запоминающих игл". Здесь хранились, если Бэбил правильно помнил — архив Диспетчерской, различная документация и прочая информация за последние двадцать пять лет, как минимум. При этом он усмехнулся, когда вспомнил, о том какой же была мукой работа со всеми этими данными полученными из Диспетчерской, да и вообще для всей "Параллели" в впервые годы существования организации. Это касалось не столько объемов получаемой информации и сложности ее записи и хранения, а скорей износа этих самых носителей, как аналоговых, так и цифровых. Теперь и места все это занимало куда меньше, да и техника была куда надежней, чем раньше. В самом кабинете было стерильно чисто и больше ничего лишнего тут не было, кроме одной детали. Здесь стоял, слева от стола, у стены, старенький буфет. Он несколько выбивался из общего вида кабинета. Он не только был очень ветхим, но и был выкрашен не в зеленый цвет, а в оттенки коричневого и красного. Кроме прочего он был сделан из дерева, а не металла или пластика. Именно к этому буфету подошел Петрос, начав рыться в одном из нижних шкафчиков. Оттуда он достал жестяную коробочку, маленький коричневый мешочек и две фарфоровые чашки, а так же электрический чайник. Между делом Гарибальди пригласил Бэбила за стол, а сам занялся напитками. Тот свою старую фетровую шляпу повесил на крючки, где уже весели пилотка и шинель Гарибальди и уселся в кресло. Через несколько минут на его рабочем столе стояли и дымились две полные чашки. В одной искрился чай, в другой булькало миндальное кофе. Бэбил вопросительно глянул на питье Петроса, но ничего не сказал. Гарибальди из стола достал коробку конфет, а так же принес сахарницу. Все это добро он выставил на чистую и большую салфетку. Петрос вальяжно уселся в свое жесткое кресло, взял свое кофе и, помешав ложечкой, с удовольствие отпил содержимое чашки. Понаблюдав с любопытством за другом с пару секунд, Бэбил так же насладился своим чаем — тот действительно был отличным. В этот не долгий промежуток хрупкой тишины двое друзей были погружены в свои мысли — личные и общие. Бэбил — одетый старый и поношенный черный костюм-тройку и пыльные туфли, и Петрос — в своей старой, но в прекрасном состоянии, офицерской форме серого покроя.