Баловень судьбы (второе продолжение)

— Как Вы наивны, юноша. Все соседи уже видели Вас перед дверью моего дома и очень многое разузнали. А что не смогли разузнать, то додумали.

— Их желательно направить по ложному следу, — стал настаивать горе-дипломат.

— Это какому же? — сощурилась Элизабет. — Мол, этот молодой человек желает стать женихом моей дочери?

— Это очень удобная версия, — жестко сказал Антон. — К тому же я уверен, что мисс Кортни сейчас небезопасно посещать общественные места одной или даже в сопровождении родственников. Я же способен защитить ее от посягательств отвергнутого барона.

— Отвергнутого? Как бы не так! Я еще вправлю мозги своей глупышке, да и с этим ревнивцем, Гарри Верноном встречусь!

— Вы ведь знаете изнанку светских семей, Элизабет, — урезонил ее Антон. — Сколько жен было убито или искалечено руками великосветских ревнивцев! Вы такой судьбы желаете для Френсис? Не лучше ли будет найти для нее покладистого мужа, пусть и не очень знатного?

— Уж не себя ли Вы мне расхваливаете? Совсем не знатен, покладистый для вида да еще и окольцованный?

— Все так, Элизабет. К тому же делегация моя скоро отбудет во Францию и меня с собой заберет.

— С какой стати? — усмехнулась миссис Кортни. — Вы уже внедренный сюда резидент, Вам и работать с местными агентами. Или кроме меня Вы никого еще не заимели?

— Заиметь-то заимел.... — с ноткой прозрения сказал Антон. — А ведь Вы, пожалуй, правы, Элизабет: я буду торчать здесь по воле Талейрана долго....

Глава сорок восьмая. Первый успех тайной дипломатии в Англии

В середине декабря Трейяр провел вечером Антона в свой кабинет и сказал:

— Наши предложения о мире вполне может саботировать маркиз Лэнсдаун, глава Палаты лордов. Мобилизуйте всех своих агентов, Фонтанэ, и помешайте ему.

— Нет человека — нет проблемы, — невозмутимо предложил Антон.

— Ни в коем случае! — испугался Трейяр. — Это никуда не годится. К тому же у него много сторонников, которые маркиза вполне заменят.

— Тогда компрометация, вернее угроза ею. И он сам откажется от оппозиции Питту.

— Это лучше. Но разве у Вас есть какие-то материалы против него?

— Пока нет, но могут найтись у моих агентов.

— Поищите, Фонтанэ и я буду Вам обязан по гроб жизни....

Антон, конечно, пошел к Элизабет, хотя был лишь понедельник.

— Что-то случилось, мон ами? — непривычно ласково спросила миссис Кортни.

— Да, ма шери: мне срочно нужен компромат на маркиза Лэнсдауна.

— Что еще за компромат?

— Компрометирующие его письма, свидетельства, сплетни — все сгодится.

— Хм, — призадумалась леди и вдруг спросила:

— А если это будет компромат на его сына?

— Может и пойдет, — кивнул Антон. — А какого он рода?

— Ходят слухи, что его неженатый старший сын Джон — баггер.

— Это, простите, кто?

— Педераст по-французски.

— Великолепно! То, что надо. Или у вас к баггерам относятся снисходительно?

— Законы против педерастии у нас есть. Во времена моей юности в обществе широко обсуждался процесс над капитаном Джонсом, которого подросток из приличной семьи обвинил в содомии по отношении к нему. Но этот капитан был в Лондоне очень популярен и его всего лишь выслали за границу.

— Главное, что поднялся большой шум, а мне именно это и надо. Но могу ли я на кого-то сослаться?

— Говорят, что в Ковент-Гардене наряду с проститутками джентльмены могут "снять" и мальчика....

— Хорошо, Элизабет, мне этого достаточно. Теперь мне нужно поговорить с Генри....

— Что за Генри, диэр (дорогой)?

— Это журналист, мой знакомый.

— Угу. Значит, на обед и все прочее ты не останешься?

— Я непременно приду в среду и расскажу Вам, как развивается эта интрига.

— Жаль. А я хотела попросить тебя об услуге для Фрэнсис....

— Я слушаю, — сказал Антон, пытаясь сохранить хладнокровие, но сердце его подпрыгнуло в груди как мячик.

— Ей, в самом деле, необходим мужчина для сопровождения, — признала Элизабет. — В субботу она ездила с подругой в Кэмденский пассаж, и там ее схватил этот невыносимый Вернон. Она отбилась от него только разразившись слезами, а на ее локтях остались синяки!

— Я готов к такой услуге. Только надо будет согласовать наше расписание по дням и договориться о переписке.

Как скажешь, дорогой. Сегодня Фрэнсис никуда не пойдет, а дальнейшие намерения она запишет и перешлет тебе с посыльным.

— Тогда я тем более побежал. Компрометация должна поспеть к сроку.

Генри Босуорт воспринял весть о пороке Джона Петти с удовлетворением.

— Жаль, что мы не будем это публиковать, — сказал он. — А шантаж — дело опасное. Тут и пэтэ (башки) можно лишиться.

— Мы не будем объясняться лично с лордом, а ограничимся письмом, — пояснил. Антон. — Но если он проголосует против, то руки у тебя будут развязаны. Но для убедительности фактов нам желательны показания пассивного проститута, а для этого ему надо предъявить копию с портрета Джона Петти....

— Нет ничего проще, — сказал Генри. — В парламенте есть галерея с портретами нынешних депутатов Палаты общин, а Джон Петти в ней как раз заседает. Берем с собой хорошего рисовальщика, и он за десять минут сделает карандашную копию.

— Генри, — сказал Антон растроганно, — чтобы я без тебя делал?

— Шел бы и плакал, наверно, — хохотнул журналист. — С рисунком в Ковент-Гарден я пошлю Джорджа: тот кого хочешь разговорит. Ну, а с тебя будет выпивка....

— В лучшем ресторане гульнем, обещаю....

— Ни за что! — возразил Босуорт. — Гульнем там, где мы привыкли: в "Чешире" или "Белле". Но скажи: что за прекрасную даму ты умудрился подцепить в театре? И куда ее повез? И что потом вы с ней делали?

— "Хочу все знать", — рассмеялся Антон. — Перебьешься пока, Генри. Но с дамой этой ты меня еще увидишь....

Забегая вперед, следует сказать, что Джордж сумел-таки найти подростка-жиголо, который видел пару раз вечером "милорда с рисунка", хотя сам его не обслуживал. После чего Антон написал письмо лорду Лэнсдауну, а Генри его немного подправил ("в соответствии с принятыми у нас оборотами" — пояснил он), потом переписал, вложил в конверт и отправил частной городской почтой. Забегая еще дальше: при обсуждении в Палате лордов проекта мирного договора между Великобританией и Францией лорд Лэнсдаун присоединился к согласному большинству.

Глава сорок девятая. Похвала настырным подругам

Это все было впереди, а во вторник мсье Фонтанэ явился на Честер-стрит, чтобы сопровождать мисс Фрэнсис Кортни и ее подругу мисс Филби (жившую по соседству) в тот же самый Кэмденский пассаж — для совершения покупок, не удавшихся в субботу. Перед поездкой Элизабет формально представила молодых людей друг другу и пожелала дочери удачных покупок. Они уселись в карету, принадлежащую семейству Кортни (девушки вместе и прямо по ходу движения, мсье к ним лицом, а на запятки кареты прыгнул один из домашних слуг), и кучер средних лет выгнал пару лошадей со двора.

Мои читатели, конечно, замечали, что у красивых девушек в подругах часто подвизаются девы невидные или с изъяном, которые стремятся компенсировать свой недостаток энергичной угодливостью и разговорчивостью. Таковой оказалась и мисс Филби: невысокая, белобрысая, подвижная и бесцеремонная. Не успела карета проехать 100 метров, как мисс Филби обратилась к Антону:

— Мсье Фонтанэ, а Вы, правда, были военным?

"Странно, — удивился Антон, — Я вроде бы не говорил об этом даже Элизабет....". Но был вынужден ответить:

— Да, мисс.

— Вы были в кавалерии?

— Так точно, мисс.

— А в каком звании?

— Лейтенант.

— Странно, — удивилась проныра. — А мне говорили, что Вы были полковником.

"Она что, среди посольских обо мне справки наводила?" — возмутился Антон, но вида, конечно, не подал и ответил:

— Дослужился в конце кампании, мисс.

— Значит, Вам приходилось убивать? — продолжила грызть мозг неугомонная дева.

— Точно не уверен, — уклонился от роли убийцы Антон. — Но из ружья в имперцев попадал и в схватках некоторых ранил.

— А у Вас раны были?

— Бог миловал, мисс.

— Вы, верно, очень везучий человек, счастливчик и это хорошо. Ваше счастье оборонит и нас при случае.

— Обязательно, мисс. Для того я к вам и навязался.

— Это мы навязались к Вам, мсье Фонтанэ, — изрекла вдруг молчаливая мисс Кортни. — У Вас наверняка полно своих дел, а Вы тратите свое время на глупых девиц.

— Пока я ни одной глупости от вас не слышал, да, думаю, и не услышу. Один мой знакомый недавно в разговоре настаивал, что женщины — это взрослые дети. Я же уверен, что в ваших прелестных головках давно сформировалась целая Вселенная (у каждой своя), где все знакомые вам люди расставлены по своим позициям, и вы давно знаете, чего от них можно ждать. Одни у вас в приоритете, другие в загоне, а третьи образуют нейтральный фон. Когда же в вашу Вселенную проникает чужой человек, вы некоторое время его оцениваете, а потом точно ставите на нужную полку. Все отличие женских Вселенных от мужских заключается, по-моему, в том, что мужчина публично настаивает на превосходстве своей Вселенной, а женщина предпочитает тайно лелеять превосходство своей.

— А по-моему вы, мужчины, превосходите нас в том, — совсем оживилась Фрэнсис Кортни, — что общество с вашими Вселенными считается и начисляет дивиденды пропорционально их признанию, а наши тайные миры предпочитает не замечать. Поэтому давно пора наше тайное сделать явным и потребовать своей доли от общественных благ.

— Я знаком с несколькими дамами во Франции, которые заявили обществу о себе: одна из них пишет книги и участвует в дискуссиях наравне с политиками, другая стала законодательницей мод, а третья превратила свой дом в салон, где выступает в роли арбитра между витийствующими мужчинами.

— Как же зовут этих дам? — встряла мисс Филби.

— В контексте рассказа это мадам де Сталь, Терези Тальен и Жюли Рекамье.

— О мадам Тальен я слышала! — обрадовалась мисс Филби. — Она ввела в моду греческий стиль. У нас в Лондоне некоторые дамы стали щеголять в туниках и сандалиях с браслетами на щиколотках....

— Подскажите, мсье Фонтанэ, названье какой-нибудь книги мадам де Сталь, — попросила Фрэнсис.

— Четыре издания выдержали ее "Письма о Руссо". Вам знаком этот французский романтик, мисс Кортни?

— Je lu "La nouvelle Eloise" et j,etais admiree (Я прочла "Новую Элоизу" и была в восхищении), — призналась Фрэнсис, бросив взгляд на Антона.

— Оh, la la! Donc vous connaissez le francais? Comme c,est merveilleux! (Вы знаете французский язык? Как прекрасно!). Так вот Жермена де Сталь оказалась того же мнения об "Элоизе". Но она еще проанализировала его "Общественный договор", где он требует социального равенства людей, и высказала несколько оригинальных мыслей в противовес утверждениям Руссо.

— Какие же именно? — проявила вдруг настойчивость мисс Кортни.

— Жермена указала, что люди очень не равны друг другу по природным качествам и уравнять их в обществе не получится. И все-таки она соглашается с Руссо в том, что эту разницу необходимо хоть отчасти компенсировать равными условиями воспитания и образования. Тогда разумные устремления в обществе будут преобладать над корыстными, и эксплуатация человека человеком, наконец, прекратится.

— Она у вас заядлый революционер, эта Жермена, — вновь вклинилась мисс Филби.

— Мы все теперь во Франции революционеры, — улыбнулся Антон. — Конечно, кроме скрытых и явных роялистов, а также пацифистов.

— А кто такие пацифисты? — полюбопытствовала та же мисс.

— Это наивные люди, которые полагают, что если не брать в руки оружие, то все будут жить мирно и никто никого обижать не будет. Если в государстве будет много пацифистов, то в это государство непременно явятся незваные гости с оружием в руках — либо из соседних стран, либо издалека: как мухи появляются внезапно на запах подтухшего мяса, хотя только что никаких мух в окрестностях не было.

Мисс Филби ненадолго примолкла, Антон же вдруг осознал, что ее настырность оказалась кстати: вожделеемая им мисс Кортни узнала о нем много нового и сама немного приоткрылась в дискуссии....

Глава пятидесятая. Чем иногда заканчивается чаепитие

К великому удивлению Антона Кэмденский пассаж оказался обыкновенным переулком, по обе стороны которого расселись за раскладными столиками и даже ящиками разнокалиберные мужички и бабенки, предлагая разнообразные штучные товары: от шлепанцев и гребенок до верхней одежды — совсем как у нас в незапамятные 90-е годы! Он даже чуть покосился на подруг с фешенебельной Честер-стрит, которые приехали в достаточно далекий северный Лондон, чтобы порыться в развалах блошиного рынка. Однако девицы без тени смущения и целеустремленно шли по переулку, выхватывая то одну вещь, то другую и тут же расплачиваясь за них. Через полчаса они оказались владелицами двух настольных стеклянно-керамических масляных ламп, чернильного прибора из полированного базальта, складной ширмы, расписанной павлинами и многих других приспособ, крайне необходимых дамам. Покупки нес за девицами слуга, но рук у него явно не хватало и Антон забрал часть вещей себе.

Наконец покупки были закреплены на крыше кареты, довольные девы заняли свои места, а их эскорт-бои (добровольный и подневольный) свои, и карета вновь окунулась в дорожный поток. Девы начли вспоминать каких-то своих подруг, которые изойдут теперь завистью, и Антон стал поглядывать по сторонам. Вскоре он заметил, что карета едет вовсе не в сторону Вест-Сайда, а на юг, то есть вроде как в Сити. И точно: вон слева виден купол Сент-Пола.... Впрочем, карета подъехала к большому кварталу, состоящему из старинных кирпичных зданий и, миновав арочные ворота, попала в большой сквер с голыми по случаю декабря деревьями. В глубине сквера стояла одноэтажная симпатичная постройка с дымящейся высокой трубой, возле которой карета и остановилась — в ряду других карет. Приметив на лице Антона недоумение, Фрэнсис улыбнулась ему и сказала:

— Добро пожаловать в Линкольнс-инн, мсье Фонтанэ. Это обитель юристов и адвокатов, но в центре его находится этот симпатичный сквер, а в центре сквера — вот эта замечательная кофейня, куда мы Вас и приглашаем.

Внутри просторной кофейни, заставленной столиками и стульями, было довольно много любителей кофе и чая обоего пола, но мэтрдотель нашел для них свободный стол. Ловкий "waiter" (официант) поставил на стол блюдо с круассанами (именно так он назвал сдобные маленькие пирожки в форме рожков), сахарницу с кусочками сахара коричневого цвета, чашечки и высокий фарфоровый чайник, наполненный свежезаваренным чаем. Кипятка к чаю не полагалось, о чем Антон вовсе не пожалел: так хорош и в меру крепок оказался этот красноватый ароматный напиток.

Первой чашкой чая девы наслаждались в полной тишине — видимо, в соответствии со сложившейся традицией. Но вторую вкушали уже с ленцой и под разговор.

— Вы были уже в театре Ковент Гарден, мсье Фонтанэ? — спросила Фрэнсис.

— Еще нет, мисс Кортни. А что бы Вы порекомендовали там посмотреть?