| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Как только появилась княжна, Гун Юй исчезла. Что она делает, чего она хочет, что она чувствует — нимало не занимает господина главу.
Ревность рычит и воет от тоски.
Осталось совсем немного, но доигрывать эту пьесу до конца она не будет. Пусть останется — ревность, и сквозь нее — а все-таки с ним на север еду я, а вы, госпожа, уезжаете на юг... дальше не надо. Ни сражений, ни скрипа снега под ногами, ни судорожного кашля, ни последнего вздоха, ни слез.
Все-таки с ним на севере была я, а не вы, госпожа, но я не буду говорить вам об этом.
Струны стонут, звенят и плачут, мелодия рассыпается на отдельные ноты и опадает в ночную росу.
Гун Юй снимает пальцы со струн, и последний аккорд медленно замирает в посветлевшем воздухе. Скоро рассвет.
Она настолько ушла в себя, настолько ничего не замечала, что вздрагивает, услышав тихое и взволнованное:
— Что это было, барышня? Это потрясающе...
В голосе молодого господина Яня дрожит настоящее сильное чувство, он в самом деле знает и понимает музыку, и даже если не все понял в ее импровизации, видимо, пережил с ней каждый звук и каждую интонацию.
— Моя жизнь, — отвечает она коротко.
И запоздало чувствует себя виноватой за то, что для молодого господина Яня в ее жизни не нашлось ни одной ноты.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
