Охранитель

— Какого хрена тебе от меня нужно? — лежа спрашиваю, наблюдая, как слуга в задумчивости отходит от меня на пару шагов и револьвер вытаскивает.

— Хм, этот вопрос тебе предназначен, — сказал тот и взвел курок.

До Лаврентия метров пять, даже в лучшей своей форме ничего бы не сделал, а уж тут и говорить нечего. Странно то, что я предложил графине лечение, та не поверила, так чего ее слуга ко мне прицепился? Отправлялись бы домой и дело с концом. Именно это и озвучил, но слугу не убедил.

— Тебе известно кто родня у Марии Александровны?

— Да на хрен мне, — не договорил и сделав "круглые" глаза, посмотрел за спину Лаврентия и воскликнул: — Это еще что такое?!

Как и ожидалось, слуга непроизвольно голову повернул, я же, вскочив не за деревом спрятался, а "качая маятник" в два прыжка к нему приблизился и от души пнул ногой в пах. Лаврентий согнулся, сухо щелкнул выстрел из револьвера, пуля у моих ног в землю ушла. Два коротких удара в голову, без жалости и сожаления, слуга графине в глубоком нокаут отдыхает руки раскинув, а я револьвером завладел и сел, оперившись о ствол ели. Руки не дрожат, но курить хочется — спасу нет. Это все Макар со своими самокрутками, бросил же года три как! Нет, стоило один раз сорваться и все! Кстати, тело не родное, к табаку непривычное, а зависимость имеется, а это подтверждает, что зависимость психологическая. Побороть-то ее можно, но...

— Курить есть? — спросил застонавшего Лаврентия.

— Оружие отдай, — держа руку в паху, ответил мне тот.

— У меня побудет, — хмыкнул я. — Мало ли, еще отстрелишь себе чего-нибудь.

Слуга медленно сел и покачиваясь зашарил в кармане. Ну, не верю, что у него еще один ствол найдется. Ага, портсигар вытащил и в мою сторону кинул. Блин, между нами, метра три, а Лаврентий умудрился не докинуть. А может снова драться изволит? Не, его покачивает от нокаута еще не очухался.

— Спички, — напомнил ему, вытаскивая папиросу.

Лаврентий кинул мне коробок, я закурил, обдумывая свое положение. А оно мне кажется не слишком завидным. Деревенский парень нападает на слугу графини, да за это мне место на каторге, если делу дадут ход. Ноги делать? Без документов, денег? Глупо, ох как глупо!

— Ваня, а ты и взаправду можешь Марии Александровне помочь? — тря скулу, спросил слуга.

— Шансов немного, но они есть, — задумчиво ответил и поднялся на ноги. — Так кого ты во мне подозревал?

— Подосланного, и, знаешь, — он ухмыльнулся, — пока подозрения подтверждаются. А с другой стороны, если девочке поможешь, то мне без разницы, кем ты являешься и от кого!

Ха, а вот это другой разговор. Протянул Лаврентию руку, помогая встать, а потом попытался без прикрас нарисовать картину болезни девушки, если срочно не принять мер. Утаивать не стал, что шансов мало, состояние-то тяжелое, а непосредственно приступить к лечению незамедлительно не получится.

— И, да, я сын Макара, деревенский парень, на которого прозрение сошло, и он неожиданно разум обрел, — подытожил и вопросительно на Лаврентия посмотрел.

— Опровергать этого не собираюсь, — понятливо кивнул тот. — Уверен, что бумаги у тебя имеются.

— Это у Макара нужно спросить, — пожал я плечами и кивнул в сторону, откуда пришли: — Идем?

— Да, графиню уговорим и станем за ней приглядывать, вариантов, если честно нет, все врачи от нее отказались и руками развели, кто-то дает месяц, кто-то полгода, но это максимум, — печально сказал он.

Ушли мы не так далеко, а выстрел из револьвера все слышали и встретили нас облегченным вздохом. Один Макар остался невозмутим и продолжает стоять у стены дома, смоля самокруткой.

— Лаврентий, папиросу мне, — протянула графиня руку своему слуге.

Тот полез в карман, позабыв, что портсигар ко мне перекочевал.

— Курить нельзя, остаешься у Пелагии и выполняешь мои требования, если поправиться хочешь, — коротко сказал и направился к Макару.

— Да по какому праву?! — возмутилась графиня.

— Мария Александровна, успокойтесь, мы поговорили, и я настоятельно советую попытаться излечиться, — взял за плечо девушку слуга.

Боковым зрением наблюдаю, как графиня просто кипит от негодования и что-то горячо шепчет Лаврентию, а тот ей ласково улыбается и кивает. Эх, не спросил я, кем он девушке приходится. Может дальним родственником? Отношения выходят из-под определения: "госпожа и слуга". Впрочем, если будет лечиться, то разговоров всяких не избежать.

— Макар, мне необходим пчелиный клей и самый что ни наесть чистейший самогон, — обратился я к "отцу".

— Так мед еще никто не качал, лето только началось, пчелы ульи не натаскали, — пожал тот плечами.

— Ваня, а прошлогодний не подойдет? — спросила Пелагея.

— А пес его знает! Лучше свежий, так надежнее, — ответил, на самом деле не представляя как лучше.

— На пасеку нужно или искать диких пчел в лесу, — пожал плечами Макар.

— Так тебе и даст пасечник улей грабить, — усмехнулась Пелагея. — Знаю пару мест в лесу, где пчелиные семьи обосновались. Объясню, Ваня и принесет, что нужно.

— Тоды я за первачом, у тебя-то нет поди? — посмотрел на знахарку Макар.

— Найду, — махнула та рукой, задумалась, а потом решила: — Ты харчей принеси, у меня-то разносолов нету, а кормить придется графиню и ее людей.

На этом и порешили, Макар ушел, я дал рассказал, как действовать Пелагее если у графини поднимется температура и что той можно, а что нет. Марию и Лаврентия при этом разговоре специально позвал, чтобы девушка со слугой слышали. Впрочем, там ничего особенного, стандартная диета, прогулки в лесу и сон. Девушка таким положением вещей осталась недовольна, в частности, что курить ей запретил. Но внимания на ее бурчание обращать не стал. Хочет вылечиться — пусть слушается. Следующим моим шагом стало создание плесени. Пелагея дала пару ржаных лепешек, и я их поместил хлеб в ее подвале. По прикидкам, дней пять-десять потребуется, до нужного цвета плесени, за это время, как раз настоится настойка на прополисе.

— Осталось добыть пчелиный клей и спирт, — объявил я, вылезая из подвала.

— Тиши ты, графиня уснула! — шикнула на меня знахарка.

— Ты за клеем-то когда пойдешь? — шепотом спросил я.

— Не собираюсь, — отрицательно мотнула та головой. — Как до них добраться — расскажу, но по деревьям, прости, лазать не умею.

Ну, согласен, придется мне, больше некому. Да и чего там такого? Подумаешь! Добыть запечатанные соты у диких пчел, пару раз ужалят — не беда. К тому же мне Пелагея надавала шмотья ворох, хрен прокусят. Да и стоит одному пройтись, подумать о сложившейся обстановке.

Пчелиную семью отыскал и в самом деле быстро, пару километров прошел и увидел здоровенный дуб, расположившийся у небольшой речушки. По приметам все сошлось, дупло с пчелами находится на высоте метров трех от земли, но забраться по кроне дуба не сложно. Однако, сразу не полез, сел под деревом и стал размышлять о том, как дальше поступать. Никак не могу понять, что встреча с графиней сулит. Случайность это или божий промысел? И как для меня повернется, если ее излечить не смогу. Рискую? Ну, уже поздно об этом размышлять, да и не мог поступить по-иному. Ладно, попытаюсь графиню на ноги поставить, а там видно будет. Эх, мне бы знаний больше, как синтезировать антибиотик — понятия не имею, надеюсь, малые дозы пенициллина смогут совместно с настойкой прополиса помочь. Рецепт последнего знаю, приготовить не сложно, главное, чтобы спирт нашелся. Ну, чего оттягиваю? Нужно к пчелам лезть.

Н-да, через полчаса добыл немного запечатанных сот, да наковырял приличный комок прополиса. Как с дуба не рухнул? Это в прямом смысле слова! Дикие лесные пчелы очень на мое вторжение обиделись, сражались со мной на смерть. Если прикинуть, то победу не я одержал, пришлось ретироваться и в речке отсиживаться. Бросил котелок у дуба и бегом в воду, а она там ледяная, не так жарко еще, но, блин, через двадцать минут, проплыв в одежде под водой метров сто я вылез на берег и в зеркальной глади увидел этакого Винни-пуха! Рожа опухла, руки, а больно — жуть. Пожалуй, такого никогда не испытывал. Сел и стал из себя жала вытаскивать. Тридцать штук отыскал. А если вспомнить, что укусы ядовиты, то... Повезло, кроме опухоли, никакой реакции не произошло. А если бы у данного тела имелась аллергия? Осталось котелок с сотами забрать, да в обратную дорогу двигать. Однако, у подножия дуба меня "полосатые" дожидаются, летают и жужжат. Пришлось ждать вечера, когда те в дупло заберутся.

К дому знахарке добрался ночью, малость плутанул, но это простительно, местность плохо знаю, хорошо хоть добрался.

— Тебе кого? — встретила меня вопросом Пелагея, отворив дверь и щурясь держа лучину в руке.

— Иван я, — ответил, а потом добавил: — За медом ходил!

— Эк тебя разукрасили, — усмехнулась знахарка. — Проходи, лепешка на столе, молоко в крынке, спать на сене в сарае.

Она широко зевнула и махнув рукой отправилась в комнату.

— Графиня-то как? — поинтересовался я, радуясь, что Пелагея оставила лучину на столе.

— Пока жива, — не оборачиваясь ответила та и ушла.

Ну, хорошо хоть лепешку на ужин оставили. С утра ничего не ел, если не считать горсть земляники еще не совсем созревшей, когда дуб искал. Нет, у меня имелось желание медом побаловаться, пахнет он очень уж ароматно, да и на вкус отличный (пальцы успел облизать, пока до реки добежал). Понимая, что приступить к изготовлению настойки сейчас невозможно, перекусил, запил молоком и отправился спать.

Уже укладываясь, вспомнил о Лаврентии и кучере. Интересно, а они где заночевали? Может уехали? Хорошо бы, а то ведь под руку смотреть станут.

— Это что? — спросил знахарку, которая мне указала на нужный "ингредиент".

Приличных размеров бутыль, где налита мутная жидкость. Догадываюсь — самогон, но до спирта ему...

— Тебе требовался спиртус, это самое лучшее что есть, — спокойно ответила та и сложила руки на груди.

— Его необходимо еще несколько раз перегнать, — мрачно ответил.

— Много пропадет, — укоризненно покачала та головой. — Испарится же!

— Зато оставшееся окажется совершенно другого качества. Пелагея, пойми, это не прихоть, в этом пойле еще примесей полно, от них необходимо избавиться.

— Ладно, сделаю. Чего еще надо?

— За графиней следи, курить не давай, температуру сбивай, — пожал я плечами.

Прополис наскреб с сот, мед решил оставить графине, он тоже полезен. После недолгой заморозки в леднике (второй, отдельно вырытый погреб), стеклянную вазу (самый подходящий сосуд!) раскрошил пчелиный клей и залил водой, и всплывшие ошметки собрал и выбросил. Осталось дождаться Пелагею, та управилась к обеду и выдала мне примерно пару литров приличного спирта. Горит отменно, на языке градусов много, хотя и делаю скидку на рецепторы парня, который не привык к крепким напиткам (подозреваю, что и не пробовал он их никогда). Залив прополис, вернее опустил его в спирт, оставил в погребе. Потребуется его каждый день встряхивать пару раз, а через неделю можно и процедить, лекарство будет готово. К этому времени, рассчитываю и плесень подоспеет, правда, как заставить графиню ее съесть, ума не приложу. Ну, если хочет поправиться, то и не на такие жертвы пойдет.

— Пелагея, лекарство готовится, его требуется утром и вечером взбалтывать, а когда окажется готово — приду, — сказал знахарке, собираясь вернуться в деревню к Макару.

— Не пойдет, — отрицательно покачал головой, подошедший Лаврентий. — Взялся лечить — лечи! С батей твоим вопрос решил уже, золотой червонец освободил тебя от домашних дел на месяц. А если чего требуется — говори, не стесняйся. И, да, револьвер мне отдай.

С оружием расставаться не хочу, но и оставить его не могу. С сожалением вытащил и вперед рукоятью протянул. Слуга графини, кивнув каким-то своим мыслям, револьвер взял и развернувшись направился к дому.

— Ой, Ваня, зря ты графине надежду дал. Девка слаба и кровь у нее часто выходит, — покачала головой Пелагея.

— Лихорадило? — задал я вопрос.

— Да, приходилось три раза жар сбивать.

— Хреново, — потер я опухшее лицо. — Необходимо еще пару литров спирта. Есть самогон?

— Брага имеется, а как перегонять до нужного тебе состояния уже поняла, — улыбнулась та.

— И сколько у себя оставила? — прищурившись, посмотрел на нее.

Хм, насчет "прищурился" — загнул, глаза и так как щелочки!

— Литр, очень уж понравилось, но если нужно...

— Пол-литра давай, — прикинул я, что нам с кучером и Лаврентием этого достаточно будет.

Подружиться с людьми графини необходимо. Нет, не на тот случай, если лечение окажется неудачным (думать не хочу о таком), понимаю, что у знахарки мы "застряли" надолго и если друг друга подозревать, то неизвестно к чему придем. Пока Пелагея ходила за "заныканным" алкоголем, ко мне подошел Лаврентий.

— Иван, графиня тебя просит зайти и пояснить, как и когда ты ее лечить станешь.

— Лекарство готовится, сейчас же ей необходимо сил набираться, дышать свежим воздухом, — ответил ему.

— И что, кровь не станешь дурную выгонять?

— Ты о чем? — сперва не понял его, но потом отрицательно покачал головой, сообразив: — Ни в коем случае! Силы ей необходимы, если можешь — проследи, чтобы кушала как следует.

— С этим беда, и так-то ела мало, а как заболела и вовсе, — он недоговорил, махнув рукой.

— Понятно, пошли, поговорю с ней.

Лаврентий остановил меня у дверей в комнату, отведенную Марии Александровне:

— Доложить надобно.

Ничего ему сказать не успел, тот перед носом створку двери закрыл. Нет, каково?! Доктора пускать с разрешения? Хм, надо бы мне Марию внимательно осмотреть и ощупать, желательно без одежды. Так, это куда меня повело? Нет, находись в своем родном теле (это тоже ничего, меня все устраивает!), то шансы бы мог иметь, но сейчас-то, блин, подросток я, пусть и не простой!

— Прошу, — отворил передо мной дверь Лаврентий.

Млять! В комнате какие-то благовония, дышать нечем! Она что сама решила на себя руки наложить?! Быстрым шагом подошел к окну и не слушая возмущенного возгласа графини распахнул окно, а потом стал выбрасывать на улицу тлеющие и чадящие травы в горшках. Вот что мне ночью покоя не давало, когда на кухне питался, какой-то запах присутствовал. Это все скотские пчелы, нос опух и запахов почти не различал. Нет, ну как так можно себя гробить-то, сказал же, что ей чистый воздух необходим!

Глава 3. Обустройство

Настроение отвратное, а еще на тумбочке пепельница и пара окурков папирос имеется. И папироски эти — дамские! Гильза тонкая!

— Курил кто? — произношу, сквозь сжатые зубы.

— Что ты себе позволяешь?! — резко встала из плетенного кресла графиня.

Она порывисто ко мне подошла и глаза прищурила.

— Лечиться не желаешь — скажи, — сложил руки на груди, — время терять не станем.

— Иван! Немедленно извинись, верни благовония и...

— Гроб иди мастерить! — перебил я девушку, а потом взял ее за плечи и тряхнул: — Ты понимаешь, что по краю ходишь?! Хрен его знает, успею или нет тебе лекарство сделать и сумеет ли оно процесс остановить! Дура! Сказал же слушаться! Не нравится — умываю руки! — трясу графиню и ору на нее, вмиг забыв, как выгляжу и не думаю про какие-то там статусы.