Я бы мог сказать, что у жителей Полыни не было выбора — но это ничего не изменит.
Колонна въехала в лес, и с двух сторон потянулись заснеженные обгорелые деревья с обломанными ветвями. Аринди, мирная и безопасная страна. Преодолев нежелание шевелиться, я достал толстую кожаную тетрадь, сплошь исписанную наставлениями Шеннейра по управлению гильдией. Записывал я все подряд, когда понял, что информация не имеет ни малейших шансов уложиться в голове.
Она и на страницах не особенно укладывалась. "...этих проверять раз в декаду и давать по мозгам, иначе работать не будут..." "А этих что, до сих пор не казнили?! Везунчики" и в таком роде. После приезда придется взяться за Нэттэйджа — ясно, что он владеет многими ключами от происходящего. Я ощущал себя неопытным серфингистом, который думал, что сейчас прокатится на самой высокой волне, а волна подхватила его и потащила в далекий океан. А доска болтается где-то рядом и иногда больно бьет по голове.
Вьюга выла между деревьями. Машины с трудом пробивались через круговерть снега и ветра; печать, расчищающая дорогу, едва справлялась, и ползти нам предстояло всю ночь. Долгую тоскливую ночь. Картинка за окном сливалась в серые полосы, и время тянулось неразличимо, час за часом оседая на дне сознания. Мне хотелось исчезнуть.
Но, в конце концов, мы ехали с Милем.
— Остановите машину, — голос заклинателя прогнал только-только накативший сон. Миль сидел прямо, стиснув пальцы, и медленно поворачивал голову из стороны в сторону, словно к чему-то прислушивался. Выглядело это так, как будто потусторонние голоса наконец нашли своего контактера и теперь со всей силы ломятся в мозг; но прежде чем я решил, позвать Миля или позвать на помощь, темный пошатнулся, резко вцепился в виски, оставляя на них и на щеках красные полосы, и сорвался на крик. — Остановите!
Двигатель заглох прежде, чем водитель успел отреагировать. Машина покачнулась — в нас несильно врезалась фура, едущая позади, и тоже встала. Игнорируя доносящиеся снаружи раздраженные голоса, Миль рванул дверь и выпрыгнул наружу.
— Ну вообще, — прокомментировал Матиас, уже успевший задремать у меня на плече. — Надо было выкинуть.
Колонна встала намертво. Кажется, Миль вырубил заклятием все механизмы разом — счастье, что мы ехали медленно, но кто-то все равно сполз в кювет. Сам виновник беспорядка остановился на обочине, подняв голову к небу и полностью игнорируя недружелюбные взгляды.
— Вот что значит — везти Миля, — наш водитель сплюнул и полез обратно в кабину.
Надежда на то, что заклинатель просто не переносит дальние переезды, продержалась недолго. Блуждающий взгляд без тени мысли скользнул по кромке леса, перепрыгнул на меня и судорожно заметался между машинами. Сознание Миля стремительно заполняла паника — слепая, безумная требующая бежать и спасаться.
— Что у вас? — спросил подошедший от головы колонны Эршенгаль, и я остановил его взмахом руки. В округе не наблюдалось ни одного разумного, который бы испытывал враждебные намерения; вообще ни одного разумного. Маги у машин начали терять терпение, и я медленно предложил:
— А давайте, Эршенгаль... сейчас соберемся и поедем обратно, — и прикусил губу от смороженной глупости. Развернуться на узкой дороге и не застрять фуры не могли. Будущее стало весьма определенным: сейчас маги побьют Миля, а потом мы тут замерзнем, потому что застряли. Эпичный финал.
— Рейни, уводите нас отсюда, — севшим голосом потребовал Миль. Я недоуменно потянулся к ошейнику, и маг буквально впился мне в горло, срывая артефакт.
Искажение плеснуло в глаза затхлой серостью, увлекая за собой, и я автоматически вцепился в стоящих рядом людей, пытаясь удержаться. Светящийся ромб завис над машинами, рухнул вниз, и ударная волна вышвырнула нас всех в междумирье.
* * *
Сложно возразить, что перемещение в пространстве — полезная способность и великолепное оружие. Но, как у любого оружия, половина его эффективности — в неожиданности. Неожиданными мои способности перестали быть двенадцать лет назад.
На барьер я налетел со всей силы. И то, что я готовился заранее, не помогло. И мечты удавить Миля тоже не помогли. Жесткий удар выбил весь дух и вышвырнул обратно, в холодный мир, безжизненный, белоснежный и призрачно-нереальный...
Как оказалось, лучше всего от рефлексии помогает ныряние головой в сугроб.
Снег, вполне реальный, ощутимый и мокрый, моментально залепил лицо, забился за шиворот; я забарахтался, пытаясь подняться, но тяжелая рука опустилась на затылок, придавливая к земле. Ну что же, намек понят. Не так здесь и плохо, пока можно кое-как дышать. Не люблю все эти вещи. Удушье — это неприятно и очень страшно. Но только я успел смириться с ситуацией и найти в ней плюсы, как меня вытащили обратно.
Эршен оглядел меня с ног до головы, удостоверившись в отсутствии повреждений, и сгинул в сумраке, вскарабкавшись на склон оврага.
Выкинуло нас в глубокий лог: лес стоял тих и бездвижен, мертвые деревья кутались в снежные шапки, а на дне тек ручей и валялись груды валежника. Миль стоял поодаль и то ли прятался, то ли обнимался с березкой, озираясь вокруг. Если приглядеться, то становились заметны черные нити, шарящие по снегу и уходящие за деревья, которые составляли печать слишком большую, чтобы увидеть ее с земли полностью. Я вытер кровь, текущую из носа, поправил разорванный ошейник и с любопытством спросил:
— На нас напали?
Ну, это было предсказуемо. Зато, в отличие от Миля, я оделся по погоде. Заклинатель так и остался в рабочей мантии и легких сапогах, в которых ходить только по коврам в гильдии.
— Так вы в самом деле умеете чувствовать опасность, Миль?
Темный маг вздрогнул, инстинктивно вскинув руки к голове, и зло процедил:
— Это должно было закончиться плохо. Все, что касается вас, светлый магистр, заканчивается плохо.
Вот человек, который умеет вернуть веру в будущее.
Матиас обнаружился тут же: лежал, вжавшись в груду веток, и оцепенело смотрел на окружившие его сугробы. В протянутую руку он вцепился с такой силой, что мог бы сломать кость; внезапно очутиться среди холодного и оттого смертельно опасного снега стало для пришельца из мира-пустыни сродни шоку.
— Так вы знали, что ехать опасно? Но почему вы поехали?
И куда смотрит темная гильдия? Давно надо было вычислить ходячий детектор и использовать.
— Я видел смерть в том, чтобы ехать, и в том, чтобы остаться, я вижу смерть в конце каждой ветви событий, и вы не представляете, насколько это... — Миль оборвал фразу, отнимая ладони от висков и разглядывая перепачканные кровью пальцы. Кажется, детектор немного сбоил на высоких частотах вероятностей. — Отдохнули, Рейни? А теперь переносите нас к Вихрю. И, будьте добры, аккуратнее. Сомневаюсь, что вы ваших светлых таскали так же небрежно.
Я вспомнил удушливую пустоту искажения, боль от удара и с возросшим интересом уставился на него:
— Миль, вы в курсе, как работает перемещение больших групп?
Мало того, что связь с группой должна быть достаточно крепкой. Мало того, что необходимо знать территорию, включить в группу навигатора и предварительно отработать контрольные точки, в которые должно происходить перемещение. Я вообще не должен был вытащить за собой темных без подготовки и нейросети. Да, в свое время у меня была идея, как я захватываю врагов и оставляю их в искажении умирать, но лучше бы она не исполнилась вовсе, чем исполнилась наполовину. Темных я перемещаю, но они все равно не дохнут. Разочарование, разбитые мечты.
— Для чего мне быть в курсе? — высокомерно выдал темный. — Это ваша специализация.
И вряд ли это предвещает благо. Я тяжело вздохнул и просто пояснил:
— К Вихрю я вас не перенесу, потому что здесь повсюду пространственные барьеры. Те, кто на нас напал, предполагали, что я могу сбежать через искажение.
— Барьеры вокруг Полыни ставил Норман. Чтобы маги не использовали порталы между предместьями, — Эршен бесшумно появился на краю оврага, задержав на Миле неприязненный взгляд. — И чтобы задержать тварей, попавших в наш мир после открытия врат.
Вероятно, нас караулили именно на этом участке дороги. Достаточно близко от столицы, и достаточно далеко от нее, чтобы мы не смогли выбраться своим ходом. На то, что работает связь, рассчитывать не стоит вовсе; поставить заглушающее поле при любых диверсиях — самое милое дело.
Первый пункт — нападение. Второй — барьеры. Но если напавшие не рассчитывали только на то, что мы заблудимся и замерзнем в снегопад, то должен быть третий.
— А эти твари, которые переползли к нам из Заарнея — они могут чуять переход по искажению?
Миль стремительно схлопнул печать и уставился в чащу так, словно действительно мог там что-то увидеть. Все еще держащийся за меня Матиас злорадно хмыкнул, и я кивнул сам себе:
— Пункт три.
— Колонну прикрывали щиты. Нам не следовало бежать, — хмуро произнес Эршен, по-прежнему не спуская глаз с Миля, и тот яростно вскинулся:
— Что-то защита наших боевых магов еще никого не спасла!
Такая вспышка эмоций оказалась для меня полной неожиданностью. Прошлый опыт? Эршен помедлил, словно борясь с желанием ответить, повернулся к нам спиной и бросил через плечо:
— Я знаю эти места. Недалеко есть деревня.
Обычно знакомый мир мучительно-тосклив. Здесь известен каждый угол; каждое укрытие и пути отхода. Рано или поздно он становится настолько тесен, что превращается в тюрьму. И тем прекрасен кажется мир внешний, тем ярче он сияет через прутья решетки, тем сильнее манит вырваться.
Но это ловушка. Жизнь с нетерпением поджидает у порога, чтобы доказать, что место неудачников — в их безопасной тесной клетке. Один шаг, одно неверное движение — и ты уже бредешь в ночи посреди занесенного снегом леса, с неприятелем за спиной, который жаждет твоей крови. Когда многодневная усталость давит на плечи, тело бьет дрожь от холода, а спутники скорее презрительно посмеются, чем протянут руку помощи...
Именно так чувствовал себя Миль.
Пока мы шли, потеплело, и с неба посыпался косой ледяной дождь. Льдинки били по лицу, намерзали на одежду; снег лип к ногам, делая каждый шаг невыносимо тяжелым. Миль с Матиасом начали отставать сразу: заарн шел за мной как зомби, ориентируясь на светлую искру, и я не переставал радоваться, что занимался его экипировкой сам. Миль, по-моему, держался только мыслью, что если он упадет, то никто его не потащит. При всем своем могуществе, маги, тепличные цветы и дети цивилизации, против дикой природы оказались бессильны.
— Вы хорошо держитесь, — Эршен замедлил шаг, поджидая меня. В его словах правда шла где-то напополам с желанием меня подбодрить. Я мог бы напомнить, что много лет провел в Хоре, где было ровно две возможности: либо выжить, либо нет, но не стал.
— Для светлого?
Темный неопределенно качнул головой:
— Для вашей специализации. Ну, знаете... этнография.
О, Свет. Они так говорят, как будто это диагноз.
— Этнография, — судя по звукам, Миль чем-то подавился. — Эта сказочка еще работает? Ха. Ха. Ха.
— Что вас не устраивает, Миль? — раздраженно осведомился я. — Без культуры люди — всего лишь биологические механизмы.
— Да, да, — язвительно протянул темный. — Культура. Знаем мы, на кого обучали этнографов. Собирать песенки, традиции, правила, сведения о расположении режимных объектов и численности вооруженных бойцов и прочие цели внешней разведки...
Я разом ощутил себя на перекрестье трех взглядов и хладнокровно отрезал:
— Выдумки. А на кого учились вы, Миль?
— Медик, — буркнул тот, и я не сумел скрыть удивление. Конечно, это объясняло, почему ему позволяют лечить, но я всегда считал, что знаний Миль нахватался по роду своей основной деятельности.
— Вы хотели стать врачом? Вы? Помогать людям?!
— Каждый раз, когда я брал в руки скальпель, я представлял, как потрошу этих недоумков, с которыми приходится учиться. В результате у меня проявился дар к проклятиям, и к живым людям меня так и не подпустили, — закруглил душещипательную историю Миль и съежился, поднимая воротник.
Низкие беленые домики вынырнули из снежной пелены внезапно: на фоне сугробов они казались призраками. Окна домов были темны, и, сколько я ни старался, не мог ощутить ничего живого.
— Надеюсь, жителей эвакуировали? — надежда была слабой и продержалась недолго.
— Здесь слишком далеко до убежища и до эпицентра искажения, чтобы эвакуация имела смысл, — Эршен решительно взбежал на крыльцо одного из домов и толкнул дверь. Та открылась без усилий; боевой маг скрылся внутри и вернулся буквально сразу: — Пусто.
Пусто оказалось и в следующем доме, и в следующем. Ни следа борьбы: все выглядело так, будто люди просто покинули дома, бросив вещи и не заперев замки. И внутри всегда было холоднее, чем снаружи: настолько, что поверхности покрывала толстая бахрома инея. Накопившиеся странности потихоньку начинали действовать на нервы. Но, в конце концов, со мной не самые слабые маги, и бояться мне нечего. Суть светлого дара вовсе не в том, чтобы уметь все, а в том, чтобы оказываться в неприятностях с теми, кто тебя из этих неприятностей вытащит.
— Мертвая деревня, — с чувством произнес Миль, отряхиваясь от снега. — Очаровательно. Ненавижу путешествия.
— Все человечьи поселения жуть... жуткие, — заторможенно согласился Матиас. — Это же надо было додуматься — строить дома наверху... поверхности.
Или нет.
— Может быть, люди просто ушли.
— Ушли, — Миль скривил посиневшие от холода губы и повернулся к большому зданию в конце улицы. Там, на втором этаже, мерцал призрачный огонек.
Большое здание оказалось административной постройкой и совмещало в себе магазин и почту. В логово предположительного противника мы пробирались огородами и через черный ход, но даже там не нашлось ничего опасного: мерцал большой передатчик. На втором этаже обретались гильдейские маги, то ли из тех, кто караулил поселения, то ли из тех, кого прислали на защиту деревни перед Осенним праздником. Шкала мощности связи показывала стабильный нуль, а рядом с передатчиком, прислоненные к стене, стояли два боевых посоха.
— Ушли, — саркастично повторил Миль и развернулся на каблуках, спускаясь на первый этаж.
Главные двери были открыты нараспашку, и на пол уже успело намести снега. С небольшого возвышения поселение виднелось как на ладони: дорога, исчезающая в темноте, поле в непонятных буграх и лес. Заклинатель остановился на пороге, разворачивая очередную высокоуровневую печать; черные нити поползли от домов, сканируя землю, и вслед за ними на снегу начали проявляться бледные светящиеся пятна. Больше всего пятен было разбросано между домами и лесом; а два, похожие на лужицы разлитого фосфора, проявились совсем рядом — в нескольких шагах от входа, отмечая невысокие занесенные снегом холмики.
Эршен смахнул верхушку холмика, и я втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда под слоем снега показалось что-то черное. Человек в одежде с гербом темной гильдии лежал лицом вниз и делал это не первый час.
